Наталья Шнейдер
Сердце некроманта

Глава 5

Вокруг меня сомкнулась темнота, и, если бы не отчаянная ругань стражника, я решила бы, что уже умерла и оказалась в том вечном мраке, где души ждут суда Пресветлого, размышляя о своих грехах.

Потом глаза начали привыкать и различили свет, льющийся в дверной проем. Свет на миг заслонила широкоплечая фигура, вот он стал ярче. Стражник вернулся в камеру с новым факелом взамен погасшего. Дернул меня за плечо, точно куклу, оттаскивая в сторону. В который раз оглядел камеру, как будто Дитрих мог спрятаться за моей спиной, даром что некромант был на голову выше меня.

– Портал, – пролепетала я. – Он открыл портал.

Случившееся никак не укладывалось в голове. Как черный смог воспользоваться магией, будучи надежно отрезанным от нее?

Стражник выругался, выскочил в коридор. Я тоже двинулась было к двери, но она захлопнулась прямо перед моим носом, да так, что я едва успела отшатнуться, уберегая лицо от удара.

Проскрежетал засов.

– Эй! – крикнула я. – Ты про меня забыл!

Затарабанила в дверь со всей силы.

– Открой! Выпусти…

Я осеклась на полуслове, остановилась с занесенной рукой.

Стражник не забыл обо мне, взволнованный побегом некроманта. Он оставил меня здесь специально. Он решил, что я помогла Дитриху сбежать.

Грудь сдавило ледяным обручем, и я осела на подгибающихся ногах.

Вокруг было темно – хоть глаз выколи. Каменный пол показался ледяным, и сквозняк пробежал по плечу.

Нет. Братья разумны. Они поймут, что я тут ни при чем. Надо успокоиться, ведь невиновной нечего бояться. Успокоиться и подумать, как так могло получиться. Понять, ведь объяснение загадочного исчезновения некроманта станет и моим оправданием.

Присев на корточки и ощупывая пол вокруг себя, я двинулась от двери к стене, у которой были нары. Пальцы наткнулись на корзинку со снадобьями, что я принесла. Я нащупала одну склянку, вслушалась в ощущения.

Ничего не получилось, мешал холод с пола, а еще казалось, будто стены вот-вот сомкнутся вокруг меня и раздавят. Я всхлипнула.

Нет. Нельзя. Рыдать буду потом – от облегчения, когда смогу доказать свою невиновность. Сейчас мне нужна трезвая голова.

– Господь наш Фейнрит, укрепи мой дух и проясни разум, – прошептала я.

Снова ощупала пространство перед собой. Лежанка до сих пор хранила тепло тела Дитриха.

Я взобралась на нее, поджав ноги. Стало чуть полегче, по крайней мере, холод больше не отвлекал. Пристроила на колени корзинку со снадобьями и взяла пузырек. Сейчас темнота не мешала, а даже помогала мне, обостряя остальные чувства.

Я потянулась к своему дару. Ничего. Как и в первый раз, когда я попыталась исцелить узника магией, внутри словно открылся черный омут, водоворот, готовый утащить на дно любого.

Где-то я слышала, что, попав в водоворот, нельзя грести против течения. Надо позволить ему ухватить себя, вдохнуть побольше воздуха и, двигаясь от центра, нащупать поток, который ведет прочь из опасной воронки. Одному Пресветлому было известно, почему я запомнила это – ведь и плавать-то не умела. Но сейчас я поступила именно так. Позволила этому черному водовороту ухватить свой разум, закружить, а пальцы тем временем нащупали другую склянку.

Магия. Тонкая, едва ощутимая нить, даже не нить – паутинка. Если потянуть за нее, смотать – хватит ли сил открыть портал?

Грохнула, распахиваясь, дверь, и я упустила нить. Сощурилась против света – какой яркий, оказывается, факел!

Брат-констебль схватил меня за шиворот, будто щенка, сдернул с нар, встряхивая.

– Что ты ему принесла?! Кто тебя подговорил? Чем подкупили?

Вопросы сыпались один за другим, я не успевала бы на них ответить, даже если бы и попыталась – но я и пытаться не стала, потому как с каждым вопросом брат-констебль встряхивал меня так, что зубы клацали, и раскрывать рот было просто страшно.

– Успокойся, брат, – раздался знакомый, полный достоинства голос. – Сейчас все выясним.

Брат-констебль выпустил меня, и я едва удержалась на ногах. Проглотила ком в горле.

– Я ничего не сделала…

– Разберемся, – пообещал Первый брат. Но не успела я обрадоваться, как он кивнул кому-то за своей спиной.

– В допросную ее.

Колени подогнулись, я упала бы, если бы двое стражников не схватили меня за плечи и не поволокли прочь. Я едва успевала перебирать ногами. Внутренности превратились в трясущееся желе, а разум, кажется, вовсе меня покинул, «В допросную», – крутилось в голове.

В допросную.

Может быть, меня и правда лишь расспросят? Но почему нельзя было сделать это в камере?

– Эвелина, девочка, что случилось? – Голос матушки Епифании разнесся в коридорах гулким эхом.

– Уйди, сестра. – сурово произнес Первый брат. – Расследовать и карать – наше дело.

Его слова словно развеяли паралич.

– Я ничего не сделала! – воскликнула я. Дернулась, пытаясь высвободиться из рук стражников. – Я просто хотела помочь!

– Помочь черному магу? – поинтересовался Первый брат.

– Нет! – выпалила я, прежде чем успела обдумать, что говорить. Прикусила язык. Ведь на самом деле – да, именно черному магу я и хотела помочь. Неважно, что не в побеге, в котором пытались меня сейчас обвинить братья.

– Почему ты замолчала? – вкрадчиво спросил он.

– Я ни в чем не виновата!

– Тогда тебе нечего бояться, правда? – Он остановился в коридоре.

Стражники распахнули перед ним дверь. Первый брат вошел неторопливо, следом заволокли меня. В камеру… Нет, не камеру, это помещение было просторней, и под потолком немедленно зажглись магические светильники, не то что в каменном мешке, где держали Дитриха.

– Заблокировать ее, – велел Первый брат.

– Я не виновата! – повторила я, отчетливо понимая – бесполезно.

Меня подвели к наковальне у стены, незнакомый брат надел на мою руку металлический обруч с проушинами. Прежде чем я успела опомниться, он просунул в проушину прут и взмахнул молотом. Я зажмурилась – показалось, что молот сейчас обрушится на мою кисть, но железо грохнуло о железо, а в моей груди снова раскрылся черный водоворот.

Магия. Они отобрали у меня магию. Пусть на время, но…

– За что? – выдохнула я. – Я не виновата!

– Тогда тебе нечего опасаться, – повторил Первый брат, усаживаясь на скамью. – Если ты действительно ни в чем не виновата, мы вернем тебе дар, как только все выясним.

Стражник вручил ему мою корзинку со снадобьями. Первый брат перебрал их одно за другим. Внимательно изучил корпию – и чистую, и использованные комки. Просмотрел на просвет склянки со снадобьями, нахмурился, увидев осадок в той, содержимое которой предназначалось для промывания ран и ожогов. Встряхнул – в почти прозрачной жидкости закрутились крупные кристаллы. Я уставилась на них, почти забыв о собственной беде, – в самом деле, раствор должен быть темным и однородным, без осадка.

Первый брат тем временем капнул на палец остатки из пузырька с отваром ивовой коры, понюхал, лизнул, поморщившись. Проделал то же самое с мазью для умащения ран, обтер рот и язык чистой корпией. Снова взял в руки склянку с настоем, изменившим свойства.

– Магия! – Осенило меня. – Он вытянул из зелья магию, поэтому кристаллы осели! – опять выпалила я раньше, чем подумала, что следовало бы придержать язык, пока меня не начнут расспрашивать.

– Что ты замолчала? Рассказывай дальше, – мягко сказал Первый брат.

– Он вытянул магию из снадобья, и этого хватило, чтобы открыть портал.

Первый брат вернулся к пузырьку с мазью, покрутил так и этак.

– Давай начнем все с начала. Кто послал тебя к некроманту?

– Никто.

Он покачал головой, словно учитель, который не услышал правильного ответа.

– Ты уверена? Не стоит защищать человека, который сделал тебя своим орудием. Если мы не найдем его, вся тяжесть наказания обрушится на тебя.

– Но я ни в чем не виновата! – в который раз воскликнула я.

– Ты помогла бежать некроманту. На костер отправляли и за меньшее.

Меня затрясло.

– Я не помогала! Я просто хотела…

Я осеклась. Не помогала, но просто хотела помочь.

Матушка была права – то, что я считала состраданием, гордыня и ничего больше.

– Хотела – что? Рассказывай.

Я начала рассказывать, то и дело сбиваясь и оправдываясь. Сейчас вся затея выглядела безнадежно глупой. Глупой и самоуверенной.

С чего я взяла, что смогу преуспеть там, где отступились люди намного старше и опытнее меня? Почему решила, будто к спасению можно притащить на аркане?

– А потом он открыл портал и ушел в него. Вот и все, – закончила я.

– Нет, не все. – В голосе Первого брата зазвенел металл. – Ты забыла рассказать, какой артефакт принесла некроманту, прикрыв лечебными снадобьями.

– Я не приносила никаких артефактов!

– Кто дал тебе этот артефакт, позволивший черному нейтрализовать защиту и дотянуться до своей магии? – продолжал Первый брат, словно не услышав меня.

– Не было никакого артефакта, – повторила я. – Он вытянул магию из зелья, вот же, у вас в руках доказательство! Магия, поддерживающая раствор исчезла, и кристаллы снова стали кристаллами! Ну знаете, как если растворить соль в кипятке и остудить – она выпадет в…

– Вытянул? Из зелья? Которое ты принесла?

Я кивнула. В животе что-то мелко дрожало. Как ни крути, выходит, что я все же виновата – ведь если бы я не принесла снадобий, черному неоткуда было бы добыть магию.

– А где ты взяла снадобье? – спросил Первый брат, поднимаясь со стула и подходя ко мне.

– Сделала, как и всегда.

Все сестры делали и зачаровывали снадобья сами. Считалось, что мы всегда можем отправиться в странствие, где некому будет готовить зелья для нас, поэтому все должны уметь. А еще демоны могли убить зельевара, и как тогда справляться, не умея готовить зелья?

Травы мы собирали по очереди для всех – это было одним из послушаний, готовила каждая сестра для себя сама.

– Сделала. – Первый брат посмотрел на меня сверху вниз, и мне захотелось раствориться в камне, исчезнуть. – Сестра, которая еще вчера была послушницей…

И вовсе не вчера, а месяц назад! К тому же, все знают, что сила дара не зависит от давности посвящения. Да, случается, что Пресветлый, видя, сколь истово служение сестры, через годы одаривает ее своей благодатью, прибавляя сил, – но это бывает так редко, что все эти сестры причислены к святым. Обычно сила дара понятна сразу. Не знаю уж, за какие заслуги Господь не обделил меня редкими способностями.

Может быть, в этом и дело? Может, ослепленная своей силой, я поверила в собственную исключительность безо всяких на то оснований.

– Влила столько силы, что некроманту хватило открыть портал, – продолжал Первый брат. – Ты насмехаешься над нами.

Глава 6

– Я и не думала насмехаться, брат! – воскликнула я. – Правда, все так и было!

Он взял меня под локоть и повел к углу, в который я до сих пор старалась не смотреть. Туда, где через крюк в потолке тянулась веревка. На низком столе в бурых пятнах лежали странного вида инструменты – впрочем, трудно было не узнать клещи, – а рядом стояла жаровня. Пока, по счастью, остывшая, но при одном взгляде на нее меня сначала бросило в жар, а потом затрясло в ознобе.

– Знаешь, как мы допрашиваем упорствующих, сестра? – притворно-добродушно спросил Первый брат.

– Да уж, видела результаты. – Я зажала руками рот, ловя вылетевшие слова, но было поздно. – Простите, я не хотела дерзить. Но мне нечего… – Голос сорвался. – Мне нечего рассказать, правда. Я просто хотела избавить его от боли, чтобы он мог прислушаться к увещеваниям и спасти свою душу. Все так и было!

– Мое терпение лопнуло. – Первый брат сунул мне в руки склянку со снадобьем. – Сумеешь хотя бы зажечь светлячок – поверю, что все так и было. Ну!

Господи, помоги мне! Сейчас мне казалось, что я не сумела бы коснуться магии даже без блокирующего артефакта – ни одной мысли в голове не осталось, ни единого чувства, кроме страха.

Страха и обиды. Мне всю жизнь твердили, что посвященные Фейнрита – одна большая семья. Но разве в семье обвиняют, не разобравшись? Запугивают и карают за малейшую провинность?

Вслед за обидой пришла злость. Они думают, что я вру? Изворачиваюсь, чтобы увильнуть от наказания, – и это при том, что я не сказала ни слова неправды? Так я докажу! Если некроманту удалось вытащить из моих снадобий достаточно магии, чтобы сотворить сложнейшее заклинание портала, то уж мне сам Господь велел справиться с требованием, каким бы невозможным оно не выглядело.

Закрыв глаза, чтобы не видеть насмешки на лице Первого брата, я потянулась к дару и снова ухнула в тот черный водоворот, что открылся на месте средоточия магии. Позволила ухватить себя, закружить, как совсем недавно в камере. Вот оно, течение силы. Тонкое, едва заметное, если не искать, так и не увидишь. Слиться с ним, осторожно, не торопясь. Рывок!

Оказывается, силой тоже можно захлебнуться, и я уже не смогла собрать ее во что-то оформленное. Просто выпустила наружу.

Сквозь закрытые веки пробилось сияние, такое яркое, что мне захотелось зажмуриться. Я заставила себя открыть глаза – и сощурилась. Да уж, это не светлячок, это целый фонарь, в свете которого, казалось, можно было разглядеть каждую щель в каменной кладке.

– Вот видите! Я говорю правду! – воскликнула я. – Никто меня не подговаривал и не было никаких амулетов.

На лице Первого брата отразился… страх? Он схватил меня за руку с блокирующим браслетом, вытаращился на него, словно на гадюку, обвившую мое запястье. Я тоже посмотрела туда и оторопела, не сумев удержать заклинание.

Яркий свет погас, но и в приглушенном было видно: толстую полосу железа изъела ржа, разрастаясь на глазах. Еще несколько мгновений – и браслет осыпался рыжей пылью.

– Кто готовил артефакт? – взревел Первый брат, вцепившись в мое запястье так, что я вскрикнула от боли.

– Я, – отозвался тот брат, что заковывал меня, и вид у него был ошарашенный. – Обычный артефакт, и делал обычно.

Он тоже схватил мою руку, разглядывая, – как будто это могло вернуть оковы на место.

– Я не…

«Я не хотела», – пыталась сказать я, но Первый брат оборвал меня на полуслове:

– Эту – в камеру. Другую, не ту, откуда сбежал черный. Проверить там блокирующие артефакты. И если кто-то пронесет девчонке что угодно, где хоть крупица магии – даже в чаше отпущения, отправится на костер вместе с ней.

– Что? – выдохнула я.

– Ты продала душу Алайрусу в обмен на силу.

Обвинение было настолько нелепым, что я не смогла даже ответить – только вытаращилась на Первого брата, раскрыв рот. А он продолжал:

– Ты помогла сбежать некроманту, приговоренному к смерти.

– Я не…

– Ты сама призналась, что принесла ему зелья, из которых он добыл магию.

Я осеклась. В самом деле, ведь это я пришла к черному. Да, я вовсе не собиралась его освобождать, но тут Первый брат прав.

Я помогла некроманту сбежать. И это не оставят безнаказанным.

И все же – костер?

Не самые грязные работы, не плети и даже не каторга с блокировкой магии до истечения срока наказания?

– Значит, займешь его место, – завершил Первый брат. Рванул с моей шеи амулет Фейнрита – цепочка больно рассекла кожу, так, что я вскрикнула. Кивнул стражникам.

– Увести.

В камере, куда меня впихнули, даже было оконце. Под самым потолком, маленькое, кошке не пролезть, потому на него не стали тратить решетку. Я глянула на небо и поспешно отвернулась – закат окрасил его розовым, точно отблесками костра, который мне предстоял.

Нет. Не буду думать об этом. И отчаиваться рано. В конце концов, еще должен состояться суд. Может быть, к тому времени гнев Первого брата утихнет. Вдруг судьи поверят, что я не хотела ничего дурного. Может, я смогу смягчить их искренним раскаянием – а я в самом деле раскаивалась. Да, мои намерения были чисты, но Фейнрит велел судить о дереве по плодам, а о людях – по деяниям. Некромант сбежал из-за меня, из-за меня снова будет твориться зло.

И если не врать самой себе – когда прошла первая оторопь, где-то в глубине души я обрадовалась, что мне не придется сопровождать к костру этого человека с насмешливым взглядом и злым языком.

Поймав себя на этой мысли, я испугалась. Осенила себя священным знамением, торопливо прочла молитву.

Сопровождать его к костру не придется. Я сама на нем окажусь.

Нет. Еще не все потеряно. После суда приговор передают светским властям, лишь они вправе казнить и миловать. Были ли случаи, когда приговор не подтверждали? Я не знала, в селе, где стояла наша обитель, некромантов не водилось. Была одна ведьма, которая уморила ребенка, принимая роды, но она сбежала, почуяв опасность, прежде чем братья пришли за ней.

Вдруг случится чудо, и светские власти не подтвердят приговор? Пусть каторга, с каторги выходят, с костра…

Окошко погасло, камера погрузилась в темноту. Я проваливалась в сон, снова просыпалась. Крутила в голове одни и те же мысли, переходя от надежды к отчаянию, от молитвы – к проклятьям. Доставалось и моей глупой самоуверенности, и черному, из-за которого все случилось, и Первому брату, осудившему меня.

Когда гнев иссякал вместе с силами, я опять засыпала и опять просыпалась резко, как от толчка. В какое-то из этих пробуждений пришел стражник, сунул мне кружку воды – оказывается, я хотела пить – и, не проронив ни слова, исчез. Напившись, я обнаружила, что кусочек неба в окошке стал голубым.

Только сейчас я заметила что здесь было холодно. Я взобралась на нары с ногами, стараясь не касаться стены, обхватила руками колени. Остался бы со мной дар, смогла бы согреться, пусть и сил бы на это потребовалось много, но к чему их сейчас беречь? Однако артефакты, подавляющие силу, работали исправно, а у меня не было ничего, в чем оставалась бы хоть искра магии, чтобы проскользнуть вслед за ней к источнику.

Как будто, если бы оставили магию, мне бы это помогло. Я не некромант и не способна, призвав силу смерти, превратить камень стен в песок, которым он неминуемо когда-нибудь станет. Я не инквизитор и не знаю боевых заклинаний. Могу лишь призвать огонь, да что толку – обожгу одного стражника, прибежит еще дюжина вместе с братьями. К тому же, напав на охрану, я признаю, что виновна.

Все, что мне оставалось, – сидеть и ждать своей судьбы.

Дверь снова распахнулась, впустив брата Михаэля.

– Здравствуй, сестра, – улыбнулся он мне так же тепло, как улыбался на верхушке сторожевой башни – как давно, кажется, это было!

– Здравствуй. – Несмотря ни на что, я была рада ему, как была бы рада любому живому человеку, пришедшему меня подбодрить.

Или…

– Ты пришел меня проведать или принес вести?

– Проведать, – снова улыбнулся он, подходя ближе. – Ты скрасила мою скуку, и я подумал, что могу скрасить твое одиночество. Можно я сяду?

Я кивнула, отодвинулась на край нар, чтобы ему хватило место, но брат Михаэль сел совсем рядом, прижавшись своим бедром к моему. Я попробовала потесниться еще, но двигаться было некуда, только если встать… Но прежде, чем я начала подниматься, Михаэль обнял меня за талию.

– Что ты делаешь? – растерялась я. Попыталась оттолкнуть его, но свободной рукой он поймал мое запястье.

– Тебе говорили когда-нибудь, что ты очень красивая?

– О чем ты? – Я хотела дернуться, но он крепко прижал меня к себе, не забывая удерживать и руку, – так что и шелохнуться не получилось.

– Красивая, нежная, невинная… И все это не достанется никому, – продолжал он, заглядывая мне в лицо.

– О чем ты? – повторила я, по-прежнему не понимая. – Мы посвящаем себя Фейнриту, и обеты…

Он покачал головой, склонился к моему лицу.

– Неужели ты никогда не хотела узнать, что такое жар мужских объятий?

– Ты в своем уме? – Я снова попыталась вывернуться из его рук, и снова ничего не вышло.

Вот значит, как он решил скрасить мое одиночество! Но какая-то часть меня никак не могла поверить в происходящее. Грязные вопросы черного возмутили меня – но чего ожидать от некроманта? Домогательства Михаэля словно превратили в ледяную статую – настолько неожиданны и неуместны они были.

– Уходи, брат. – Я очень старалась, чтобы голос прозвучал твердо, но так и не смогла справиться с оторопью, и это было слышно. – Уходи и не греши.

– Неужели ты в самом деле не хочешь, хотя бы перед тем как взойти на костер, узнать, что такое чувствовать мужчину внутри себя?

Костер! На несколько мгновений это слово заставило меня забыть даже о нежеланных объятьях. Костер. Значит, все решено. Чуда не будет.

Я застыла оглушенная, а Михаэль, видимо, приняв мою растерянность за согласие, развернулся ко мне, схватил одной рукой за затылок, а другой за грудь – так по-хозяйски, словно я уже принадлежала ему, – и поцеловал.

Я опомнилась не сразу – никак не получалось поверить, что это происходит со мной. Язык пролез в мой рот, противно и скользко.

И это – поцелуй? То, от чего, как пишут в романах, которые послушницы тайком передавали друг другу, трепещет сердце и наливаются жаром ланиты? Если мое сердце и затрепетало, так только от отвращения.

Я стиснула зубы. Михаэль вскрикнул, отпрянув.

– Ненормальная!

– Пошел вон отсюда! – закричала я. Вскочила, шарахнулась в угол, подальше от него. – Убирайся, пока я не позвала стражу!

– Стража ничего не сделает, – ухмыльнулся он. – Они свою мзду получили.

Михаэль шагнул ближе ко мне, я попятилась, вжимаясь в стену. Мзду? Он заплатил, чтобы… чтобы… Купил меня, точно уличную девку? Меня, посвященную Фейнрита, свою сестру в Господе?

Меня, пособницу некроманта, приговоренную к смерти.

Эта мысль опять оглушила меня. Подкосились ноги, и затошнило. Я опустила лицо, борясь с головокружением. Михаэль снова оказался рядом.

– Вижу, ты поняла. Будь ласковой, Эвелина, и я тоже буду ласковым. Говорят, близость смерти придает остроты ощущениям, эта ночь может стать самой приятной в твоей жизни. Или я буду груб, и тогда пеняй на себя.