Наталья Менке
Боги подо мной и надо мной
Постояла, наслаждаясь простором, солнцем, запахами весны. Музей должен был открыться только через час. Потому и парковка пустая.
«Вот и здорово!» – обрадовалась она, забрала из машины припасенный сандвич и бутылку минеральной воды, уселась на верхних ступенях лестницы, спускавшейся куда-то вниз, на берег реки, и с удовольствием позавтракала – с ветром и небом, и какой-то хищной птицей, парящей в лучах солнца.
Уезжать не хотелось, и она дождалась открытия музея. Не то, чтобы ее интересовала немецкая история – но раз уж тут. Да и потом на работе сможет говорить – «Я побывала в Вальхалле!» С придыханием.
Музей впечатления не произвёл – в сравнении с Эрмитажем все музеи для нее выглядели бледно. Обшитые красным камнем с белыми разводами стены. От пола до потолка – доски с именами и мраморные бюсты. Статуя короля Людовика у задней стены – то ли Зевс, то ли Один.
«Kaiserin Katharina» – бросилось ей в глаза, и она с удивлением узнала в одном из бюстов Екатерину вторую. «Ах, да, она же была немка!» – сообразила Полина, и тут же – «Потрясающая была женщина!». Наткнулась на Барбароссу и на Эйнштейна – и ухмыльнулась, вот уж точно потомок викингов.
После порции культуры Полина открыла карту. «Befreiungshalle… Donaubruch…» – бросилось ей в глаза. Раз уж рядом.
…Она шла по берегу Дуная, размышляя – почему же он голубой. Вода была какая угодно – темная, желтоватая, но не голубая. Но красиво, чего уж – покрытые лесом склоны, скалы…
Забытая на голове бейсболка так и норовила улететь – и Полина затолкала ее в сумочку на поясе.
Посмотрела на остатки римских ещё колонн – Священная Римская Империя, как не посмотри, вот и приобщилась.
Бросила взгляд на столики под раскидистым каштаном в монастырском дворе – выпить пива в старейшей монастырской пивоварне Европы – безалкогольного, конечно, – стоит.
Села за столик, сделала заказ подскочившему официанту в белом фартуке и с удовольствием вытянула ноги – надо же, устала ползать по горкам.
И тут за одним из столиков она снова увидела его.
Того самого мужика из ярко-красной БМВ.
Он развлекался.
За тремя соседними столиками сидели три мужика в одинаковых клетчатых рубашках и с одинаковыми новомодными окладистыми бородами. На столах одинаково стояли кружки с пивом и тарелки с форелью.
К одному из столиков подошла девушка в легком платье и села, с трудом отодвинув тяжелый стул. Взяла двумя руками пивную кружку и сделала глоток.
Парень за соседним столиком возмущённо окликнул ее и поднялся, она завертела головой и прижала руки к щекам – перепутала столики, а незнакомец со шрамом захохотал.
Полина фыркнула, поднося кружку ко рту, незнакомец перевел взгляд на неё – и она тут же плеснула пивом себе не штаны. «Вот ведь… Но как он это делает!»
Она снова нацепила свою безумную бейсболку – а после, допив пиво, поднялась и прошла мимо него к выходу, демонстративно виляя задом.
Все три парня в клетчатых рубашках повернули головы вслед за ней.
Хватит с неё культуры. Почти бегом добралась она до машины, возмущенно вернула кепку под заднее стекло, повернула ключ в зажигании и вырулила на шоссе, ведущее к автобану.
Перед глазами все стоял хохочущий фриц.
Выезд на автобан она проскочила. А все тот фриц, будь он неладен!
Полина снова переключила диск – во, то, что надо в такой ситуации – Би-2. Через пару километров будет новый съезд… Полина начала успокаиваться – но тут какой-то придурок с австрийскими номерами обогнал ее, чуть не задев, она перепугалась – и второй съезд тоже пропустила.
Разозлилась было и хотела развернуться – но шоссе было прямое и широкое, а впереди, километрах в пятнадцати – новый съезд, так что она порулила вперёд.
Проехать только городок осталось. Как его, Абенсберг.
Красный… Барабаня пальцами в такт музыке, Полина бросила взгляд направо – и обалдела.
Башня. Синяя с красным, странной формы и круглыми окнами. С золотым невероятным куполом – как в детской книжке. А впереди ещё одна – наклонилась к крыше.
Нет, это нельзя пропустить!
Место на парковке нашлось сразу же – будни. Она обошла сооружение со всех сторон – Дом Искусств, пивоварня и пивной сад.
Непередаваемые линии, яркая мозаика, позолоченные детали. Странные, разномастные окна и галереи, интерьеры без углов, стеклянный коридор со стаканами всех мастей.
И запахи. Пахло так аппетитно, что она немедленно решила здесь же и пообедать.
Если перестанет когда-нибудь фотографировать и закроет от удивления рот.
Выйдя, наконец, в пивной сад, с удивлением она увидела, что мест-то уже и нет. Лишь в дальнем углу, возле стены, выложенной красной керамической плиткой, нашёлся для неё свободный столик.
– Жареные колбаски с картофельным салатом и безалкогольное пиво, пожалуйста! – заказала она официанту по-английски.
– Можно? – раздался у неё над ухом смутно знакомый голос, – свободных мест больше нет!
Не дожидаясь ее разрешения, рядом с ней на стул опустился давешний фриц.
А он-то тут откуда взялся!
Полина возмущённо воззрилась на него.
– Это не я! – очень по-мальчишески выставил он руки вперёд, – я не виноват! – и снова захохотал.
Официант поставил перед ними здоровые кружки. Полина взяла свою обеими руками, чтобы снова не облиться – и кинула на него подозрительный взгляд.
– Это правда не я. Люди все делают сами, я только подталкиваю. Вот, смотри!
Фриц ухмыльнулся, а Полине показалось – в глазах у него что-то полыхнуло.
Он кивнул на столик неподалёку. Там сидела семья с двумя мальчиками лет восьми и лет десяти. Стоило родителям отвернуться, как младший начинал под столом пинать брата. Как только старший возмущённо оттолкнул младшего, тот заревел и залопотал по-немецки, показывая на брата пальцем. Мать, не разбираясь, прикрикнула – на старшего.
Тот притих, я младший злорадно ухмыльнулся.
Стоило матери снова отвлечься, все повторилось – младший начал пинать старшего, качаясь при этом на стуле. Старший терпел, кидая на брата злые взгляды, и тут стул покачнулся, и младший полетел на землю, задев при этом тарелку с картошкой фри и перемазавшись в кетчупе.
– Иногда возмездие быстро приходит! – фриц хмыкнул.
– Жаль, что не всегда, – она криво улыбнулась.
– Не всегда это очевидно окружающим! – он улыбался, а улыбка его стала жесткой, – у каждого свой Нидхегг!
– Кто? – протянула она удивленно.
– Погугли. Дракон. Жирный стал, пожирая клятвопреступников. И все его царство процветает.
Полина задумалась и занялась принесенным салатом, а фриц продолжал:
– Вот ты. Весь мир у твоих ног, менеджера Александра за меньшее отчитала, а вот поди ж ты – пистолеты перепутала! Перепууу-тала!
– Нууу… Да, – она неожиданно развеселилась, – со мной такое постоянно! А Александр сам дурак!
– Дурак, – согласно кивнул Фриц, – но его идеи… Ну лаааадно, скажу, – он задрал одну бровь, – скажем так, прислушайся к тому, что он говорит!
– Эээ… – Полина вдруг сообразила, что этот самый случайный фриц слишком много о ней знает, – а кто Вы, собственно?
Она отложила вилку и внимательно его рассмотрела. Тонкий профиль, рыжеватые волосы, черные пронзительные глаза, шрам на щеке. Высокий, фигура танцора… Нет, никогда раньше не встречала.
– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и совершает благо! – пафосно продекламировал он и расхохотался так громко, что на него обернулись все, сидящие рядом.
Полина не выдержала и тоже прыснула – и так и застыла, поняв – они говорят по-русски!
– Локи, – протянул он ей руку, – приятно познакомиться!
– Полина, – пролепетала она, – и мне! Ты… за справедливость? Из наших?
– Нет. Я – за равновесие. Когда порядок начинает перевешивать, я вношу здоровую порцию хаоса в происходящее. И наоборот – вовремя тебе подвернулся этот ресторан, э?
– Так это… – она задохнулась.
Он закрыл глаза руками и посмотрел на неё между пальцев:
– Ну что ты со мной делаешь, я ведь не должен… На автобане грузовик перевернулся, пробка часа на полтора. Как раз пообедать в приятном месте с хорошим собеседником! Это не я, – снова прибавил он совершенно серьезно – и поднялся.
– Я пошёл. Некогда мне тут с тобой. Спасибо, развлекла!
Он сделал ей изящный полупоклон, шагнул в сторону и словно растворился в воздухе.
Недопитое пиво осталось стоять на столе.
Она сморгнула – пиво, что ли, неправильное? Куда он делся и кто он такой? Американских фильмов пересмотрел? Локи, смотрите-ка! Тот же вроде Бог был… Или нет…
Она задумчиво доела колбаски, допила пиво. Подозвала официанта, вытаскивая из кошелька карточку.
Карточка не сработала.
У неё в ушах послышался знакомый смех. Против воли она заулыбалась и полезла в поясную сумку.
Как мальчишка, честное слово!
Первое, что она заметила в сумке, была толстая пачка пятисотенных купюр.
Справившись с собой, она протянула деньги официанту:
– И за второе пиво тоже!
Боги подо мной и надо мной
Меня разбудил звонок.
Черт, только я заснула. Ни днем, ни ночью покоя нет! Лаадно, Наташка откроет. Я со стоном перевернулась на другой бок и прикрыла глаза. Дайте поспать, черти…
Блаженный сон стал накатывать волнами, принося с собой далекий шелест моря… Я лежу на теплом песочке, и легкий ветерок приносит запах моря, и тут рядом со мной кто-то начинает выяснять отношения – голоса у них резкие, противные, и тут я слышу Наташкин плач…
Плач!
Я подскочила и воззрилась на часы. Одиннадцать утра. А легли мы под утро. Голова тяжелая…
– Да прекрати ты, наконец, рыдать! – доносится до меня мужской голос.
Мужской голос? А, там же кто-то пришел. Я натянула на себя джинсы и футболку с Микки маусом и вывалилась на кухню. Наташка ревет.
Черт, я ее плачущей уже видеть не могу!
А все этот Дима ее, урод. Поматросил несколько месяцев – и бросил. Да еще мерзко так, не по мужски. Все же можно было по-человечески сделать!
Сначала было все красиво, цветочки, рестораны, подарочки небольшие. Потом предложение сделал, назначил ей встречу у ЗАГСа, чтобы заявление подавать – и не пришел.
Когда она до него дозвонилась, он объяснил ей, что это шутка такая была. Шуууткаа!
Только все бывает в этой жизни. Мерзавец, да, но нельзя же так себя изводить!
Стоило ей немного успокоиться, она еще с одним познакомилась.
Тот, по Наташкиным рассказам, тот еще чудик был. Подсел к ней в ресторане, честно предупредил, что, мол, дорогая, ты привлекательна, я чертовски привлекателен, предлагаю тебе провести со мной чудесные выходные – а после разойдемся, как в море корабли.
Вообще такие эскапады на Наташку и не похожи вовсе, но как-то он, чертяка, особенно хорош собой был, и она поплыла.
Внятного рассказа от нее я так и не добилась. Она лишь вздыхала, смотрела на меня коровьим взглядом – и прижимала руки к сердцу.
То есть, как я понимаю, из постели они не вылезали. Правда, в каком-то дорогущем отеле, и поил он ее не «Львом Голицыным», а «Вдовой Клико». Я пробку видела.
Наташка даже как-то ожила, а на этой неделе выяснилось, что она беременна.
И все снова здорово.
Я пока к ней переехала. У нее квартира большая, места много, да и у меня свой шкурный интерес – до работы близко.
И вот вчера как пришла я после работы, да еще день такой тяжелый был – даже не поела, так с ней часов до трех и кувыркались – люблю – немогу, жить не хочу.
Я ее, главное, спрашиваю – чей ребенок-то, Димы? Или того, другого? Ревет.
Говорю – ну если все так страшно, сделай аборт, срок-то маленький! Снова ревет – не могу убить ребенка от любимого, говорит. Господи, ну так рожай да поднимай, я помогу, чем смогу – получает прилично, квартира большая – опять ревет, безотцовщину, говорит, плодить не хочу.
Короче, с ума меня свела.
Ну так вот. Вываливаюсь я на кухню, вижу – мужик сидит. Мелкий какой-то, суетливый. Костюм на нем дорогой, итальянский, часы манерные. А повадками на белку похож.
– Так, – говорю, – молодой человек, что тут у нас происходит? – и смотрю на него так… испепеляюще.
А он усмехнулся так противненько и говорит:
– Вы бы, девушка, на себя в зеркало посмотрели!
Хотела я было возмутиться, потом глянула украдкой – а на животе у меня мышиный хвост. Отправилась в ванну – и правда, футболка задом наперед, косметика размазалась – чисто панда.
Такой выход пропал!
Привела себя в порядок, переоделась, снова выхожу.
Наташка вроде успокоилась, а мужик ей чего-то вкручивает и за ручку, понимаешь, держит.
– Эй, говорю, дорогой товарищ! Что тут происходит?
А Наташка руку у него вырвала и в комнату убежала.
Мужичонка поднялся, процедил что-то вроде – «Ненавижу бабье!» – и ушел. Совсем ушел, и дверью еще хлопнул.
Я к Наташке. Та у окна стоит.
– Чего этот чудик от тебя хотел? – спрашиваю.
– Деньги предлагал.
– Какие деньги? На что?
– На ребенка. Фро, ну мужик тот, ему адрес мой оставил, чтобы он о ребенке позаботится. Буде таковой приключится.
– Нууу… Это же хорошо! А ты?
– А я сказала, что мне ничего не надо.
– Наташка, ты дура? – удивилась я, – он же отец, он и должен о ребенке позаботиться!
– Ну и заботился бы! Сам! – выкрикнула обозленная Наташка и в ванную убежала.
Ясно все. Токсикоз не дремлет.
А я решила, что не мешает мне проветриться. Тем более, хлеб у нас закончился, да и творогу бы надо купить, сырников сделать. Наташке полезно.
Выплываю я, значит, такая из подъезда, очки на нос темные нацепила – и мужик давешний ко мне подваливает.
– Поговорить, – говорит, – надо.
– Не о чем нам, дорогой товарищ, бабье ненавидящий, разговаривать! – отвечаю.
– Да ладно Вам, Галина Викторовна! – называет он меня по имени.
Только я ведь ему не представлялась! Заранее, что ли, узнал? Я удивилась – и согласилась.
На скамейке у дома разговаривать – всех окрестных бабок оповестить.
Устроились мы с ним в соседнем кафе. Раньше оно называлось «Буратино», а сейчас – «Гречка». Хотя на пользу ему это не пошло.
Официант в грязноватом фартуке поставил передо мной вазочку с мороженым, а перед мужиком – стакан воды с лимоном.
Мужик пить ту воду не стал – посмотрел на стакан на просвет, поморщился и в сторону отставил.
То же мне, аристократ хренов.
А я ничего, сижу, мороженое ем, жду.
– Меня зовут Скирнир, – говорит, – можно просто Скир.
О как! Не какой-то там тебе Сережа.
– Насколько я понимаю, Наталья беременна.
– А тебе-то что?
– Мне – плевать, если честно. Но вот Фро – нет.
– Кто у нас Фро? – я с любопытством посмотрела на него, – и что это за имена такие?
– Мы из Швеции, – говорит, – Фро – отец этого ребенка.
– Как вы вообще о ребенке узнали?
Ским фыркнул.
– Видишь ли, у Фро по-другому не бывает. Но и детей своих он не оставляет.
– Смешно! – я скривилась, – а если Наташка аборт сделает?
Он расхохотался.
– Спорим, что нет? – нагнулся он ко мне, – Так что я тебя прошу – убеди ее принять помощь.
Он бросил на стол визитку.
Ну еще бы – черная, лакированная, с золотым обрезом и золотыми же буквами. И почему всех плюгавых мужиков так на помпезность тянет? И на туфли на каблуках – хоть пару сантиметров, да натянуть.
Я даже глаза скосила – но нет, на нем были обычные мокасины, хоть и дорогие.
… Если меня беременную будет так плющить, я удавлюсь. Неделю я терпела Наташкины закидоны. То ключи в холодильник спрячет, то ей апельсинов посреди ночи надо. То рыдает – жить без него не могу, то кричит – все мужики – козлы.
Я ей говорю – Натаха, мол, чего козлы-то, вон, всю ответственность на себя готов взять, на аборт не гонит и лучших врачей оплатить готов – а она опять в рев.
– Ты не понимаешь, – ревет, – он не человек, он – Бог.
Совсем девка рехнулась.
Через неделю Скир меня опять у дома подстерег. Сели мы с ним на скамеечку, ту, что за углом, чтобы Наташка в окно не увидела.
– Ну, – говорит, – как наши дела?
Я только фыркнула.
– Разбирайтесь сами! – говорю, – сил моих больше нет. Не знаю я, какого рожна ей еще надо, может, этот Фро обидел ее как-то, только она ни о чем и слышать не хочет. Раз, говорит, он сам прийти не может, то и мне ничего не надо. А правда, где он сам-то? Почему хотя бы не позвонит?
Он на меня посмотрел так, словно я душевнобольная. Меня и вынесло.
– Тоже мне, – говорю, – директор СССР! Девку соблазнил, обрюхатил, и даже позвонить ей не может, спросить, как она себя чувствует!
– Я звоню, – говорит он с мерзкой такой усмешечкой.
– Знаешь, че, – отвечаю, – да пошел ты! Я отца своего в глаза не видела, мать одна меня поднимала, тоже, небось, такой вот Фро голову ей задурил. Наташкин папаша еще круче, деньги у ее матери таскал и пропивал. Пока она его не выгнала. Ниче, они в одиночку справились – и мы уж как-нибудь! От мужиков все равно толку никакого!
Ух, он разозлился! Аж губы побелели. Схватил меня за руку железной хваткой.
– Идем, – говорит, – покажу тебе Фро.
Вздернул меня под локоть, и хватка у него железная, даром, что мужик плюгавый. Мне от страха аж горло перехватило – а он меня в сквер потащил.
Ну, там обычно народу много, я подуспокоилась.
Только в этот раз сквер как-то странно опустел. Ни мамаш с колясками, ни бабулек с вязанием.
Подтащил он меня к фонтану.
«Утопит!» – мелькнула даже мысль, но тот достал из кармана фонарик – и посветил на струи воды.
И вдруг прямо из струй воды появилась радуга! И не просто себе, а плотная, прям потрогать можно!
Скир внезапно подхватил меня на руки, перекинул через плечо – и шагнул на эту самую чертову радугу!
