Наталья Менке
Боги подо мной и надо мной
Наконец ей надоело придумывать всякие теории, и она бросила взгляд на Фро, стоящего босиком у штурвала.
Здоровый загорелый блондин с рельефными мышцами – даже странно для блондина. Волосы какого-то редкого оттенка, светлые, рыжеватые. Черные, совсем не выгоревшие ресницы. Сильные руки, длинные ноги. Лена хмыкнула – только рогатого шлема не хватает.
Казалось, яхта слушается малейшего движения его пальцев – внезапно поднялась мачта, заплескался на ветру зеленый парус, стоило Фро поднять на него глаза.
Заметив ее взгляд, он засмеялся, бросил штурвал и подошёл к Лене.
– Ты голодна?
– Немного… А ничего, что ты… вот так? – она махнула рукой в сторону штурвала.
Он недоуменно проследил за рукой –
– Как… А, нет, все в порядке!
– Автопилот?
– А-автопилот… Ддаа… Наверное… Так ты голодна? – повторил он вопрос.
– Немного…
– Пойдём вниз!
Они спустились в кают-компанию.
Темная, в мшисто-коричневых тонах, она вся была обшита резным дубом. На панелях просматривалось Древо – как его там, Иггдрасиль? – цветы, колосья. На стене над низким диваном висели оленьи рога, деревянный стол, вокруг которого стояли шесть массивных стульев, был накрыт на две персоны.
«Откуда здесь накрытый стол?» – удивилась она, – «он что, заранее накрыл? Но сыр бы заветрел… Да и хлеб бы зачерствел, а он ещё чуть тёплый… Что вообще происходит, куда я попала?»
Фро галантно отодвинул перед Леной стул, сел сам и налил что-то светлое в бокал на массивной ножке.
И снова на неё пахнуло мёдом…
Еда была проста – круглый свежий хлеб, глиняный горшочек мёда, холодный свиной окорок, благоухающий специями, здоровый кусок ярко-желтого сыра, большое блюдо с фруктами.
Оранжевые абрикосы, белые со стыдливым розоватым отливом персики, сизый виноград, почти чёрная черешня.
«Где он нашёл такое великолепие!» – мелькнула у неё мысль, но тут Фро взял ее за руку – и Лена забыла обо всем.
… Когда стало темнеть, яхта подошла к небольшому причалу у странного, каменного волнореза.
Фро спрыгнул на берег, швартуясь, а Лена вышла на палубу.
Открытая палуба была заставлена горящими свечами, низко висели звезды над головой, шелест волн и запах трав…
Увидев свечи и зная, что Фро никак не мог расставить их, Лена внезапно поняла, что не удивилась. Должна была бы, но – нет.
Все, что происходило с ней последние два дня иначе, как волшебством, и не назовёшь.
Не то, чтобы она верила во всякое сверхъестественное – но разумного объяснения она найти не могла.
Ладно, управление яхтой – кто его знает, до чего дошла техника – но исчезнувшая со стола грязная посуда… Появление в нужный момент бокалов, да что говорить – фрукты! Спелые, один к одному, будто их только что срезали с ветки.
Так что и свечи она приняла, как должное, а когда увидела, что Фро прыгнул в воду, смело сиганула вслед за ним.
Волшебная ночь, сумасшедшая ночь.
Они целовались в воде, его мокрое тело казалось ей горячим. Сильные руки на ее талии, блеск Луны в его мокрых волосах.
Потом они валялись на палубе, потягивая медовуху, и разговаривали.
– Кто ты? – спросила она его, – где мы?
– Я – жизнь… – странно ответил он, – мы у моей сестры. Дорога ко мне домой сейчас закрыта.
– А почему – я?
– Ты прекрасна.
Лена искренне удивилась – она, конечно, знала свои сильные стороны, но – прекрасна…
Прекрасна – это идеальная фигура, ровные зубы, густые волосы. Пухлые губы…
А Фро продолжил:
– Внешность важна, но это не главное. У тебя яркая и красивая душа. Ты умеешь видеть – и слышать. Радоваться моменту. Рядом с тобой легко и приятно… ты даёшь – и берёшь. Когда только берут, противно – как бездонная бочка. Когда только дают, гадко, воздуха нет. И пчёлы…
И он прикусил ей мочку уха, от чего она задохнулась…
Проснувшись на рассвете, она вышла на палубу. Фро стоял на носу яхты, встречая солнце – и Лена не посмела ему мешать. Она тихо устроилась на корме, завернувшись в одеяло, и осмотрелась.
Перед ней расстилался песчаный пляж.
Песок был светлый, почти белый. Сразу за ним, за гранитной грядой, начинался лиственный лес – со старыми, толстыми деревьями, отсюда ей не было видно, какими. Легкие волны с тихим шелестом набегали на берег, слышались крики чаек.
Первые лучи ласкового солнца обещали жаркий день.
Она заметила выложенную камнем дорожку, ведущую от пляжа через скалы – интересно, куда она ведёт?
Песчаный берег изгибался дугой, и справа, за ним, начиналось поле – странное, серебристое.
И что-то блестело вдалеке. Купол церкви?
Море тоже было незнакомым, вода темная – но синяя, не такая, как в привычном Финском заливе. Но и на Средиземное не было похоже…
Одно было ясно – то место, где они сейчас находились, никак не могло находиться ни в Выборге, ни вообще в России.
Она глянула на телефон – связи не было. Никакой.
Повернувшись ещё раз, она заметила стоящую рядом с ней чашечку кофе, чёрного и обжигающего, и с удовольствием его отхлебнула.
Кто он, этот Фро? Дух? Призрак? Полубог? Вся эта обстановка в духе викингов, Мировое древо… Кто там у них был, Тор – но у того был молоток, Один был одноглазый… Локи? Что там про Локи? Тогда откуда странное имя – Фро? Эх, поговорить бы с Танькой, она хорошо знала всякие мифологические штуки.
Украдкой она бросила взгляд на нос корабля.
Фигура Фро изменилась. Он стал выше, массивнее, густые волосы локонами падали на спину – и сквозь них пробивались рога.
Дьявол? Да хоть бы и дьявол, если он так прекрасен… и нежен…
С трудом сдержав в себе желание с визгом наброситься на него, она сделала большой глоток из снова наполнившейся чашечки.
Вот интересно, если это дьявол – откуда у него кофе?
– Если бы ты захотела чего-то другого, в чашке оказалось бы именно это! – раздался голос с носа яхты.
Голос его тоже изменился – стал ниже, мощнее.
Она представила себе виски – и поперхнулась следующим глотком, виски в чашке оказалось гораздо больше, чем кофе.
Фро расхохотался, обернулся к ней – рога куда-то исчезли, перед ней снова стоял знакомый красавчик блондинчик.
С берега раздался свист, и на берегу показался давешний задохлик.
– Фрикко! – рявкнул он, приближаясь.
«Фрикко… Фро… Так кто же ты такой?»
Фро спрыгнул на берег ему навстречу, и они снова заговорили на незнакомом языке. Потом задохлик сверкнул глазами на Лену, а Фро что-то резко сказал ему, и тот потупился.
Как Фро его называет – Скир? Что за имя…
Лене надоело слушать их птичье щебетание, она спустилась в каюту и оделась. Подкрасилась, и понравилась в зеркале сама себе. Глаза, что ли, стали ярче…
Скир ждал ее за столом. Увидев ее в дверях, он почтительно поднялся и склонил голову – хотя выражение глаз так и осталось презрительным.
– Элена. Мы не знакомы, мое имя Скирнир. Если Вам потом… что-нибудь понадобится, позвоните мне.
– Что мне может понадобиться? – она с любопытством взглянула на него, приподняв бровь.
– Деньги… Поддержка… Не важно.
Лена фыркнула, а Скир посмотрел на неё, как на ненормальную – и вышел.
… Она попросила Фро отвезти ее к Таньке – поняла, что не может сейчас оставаться одна. Увидев ее в дверях, Таня даже отступила, прижимая руку к горлу –
– Подруууга… Что с тобой случилось?
– Тань, можно, я у тебя сегодня останусь?
Подруги проговорили до глубокой ночи.
Услышав имя Фро, Танька вытаращила на Лену глаза:
– Лееен… Ты что? Фро это Фрейр, бог плодородия! Пчела – это его тотемное животное. Хорошо мужик мифологию знает! И что теперь?
– Ничего. Мы больше не увидимся, – у неё перехватило горло, и она прокашлялась, – вот ещё…
Она достала чёрную лакированную визитку с выбитым на ней золотым номером и именем «Скир» – но Таня перевела разговор.
– Это пока подождёт. Что ты решила с Сашей?
– Саша… – Лена скривилась и потёрла лоб, – не хочу его больше видеть.
– Из-за случайного секса с незнакомым мужиком?
– Нет. Просто посмотрела на себя со стороны. На наши так сказать отношения, на … все. И вообще, Тань, я поняла, что не хочу так дальше жить.
– Так – это как?
– Обслуживать мужика, которому я удобна. Выклянчивать, как дрессированная собачка, знаки внимания. Работать на нелюбимой работе, ненавидя каждую минуту, проведенную в офисе. В понедельник утром понимать, что я не помню, как прошли выходные – одинаковые, как близнецы – стирка, готовка, футбол. Я забыла, как это здорово – ходить босиком по росе, что вокруг нас – большой прекрасный мир. Даже больше, чем мы себе представляем.
– Лен… А он ничего тебе в вино не подмешал?
– Подожди, я тебе что-то покажу, – она вышла в прихожую, принесла сумочку, достала из неё книгу со вложенным между страницами листом ясеня – огромным, гораздо больше, чем у обычных деревьев, – ещё вот… – она пролистала книгу дальше, показывая подвядший цветок бледно-желтой примулы, и следом – соцветие цветущей липы, от чего по кухне разлился сладкий аромат.
– Откуда у тебя примула? – подозрительно спросила Танька, – сейчас же не сезон!
– А липа тебя не удивляет? И вот ещё…
Она сняла с шеи длинную цепочку, на которой висела золотая пчелка – столь искусно сделанная, что казалась живой, набрала в ложечку варенья и положила пчелку в ложку.
Внезапно пчелка пошевелилась, зажужжала – и взлетела. Танька зажала себе рот рукой.
Пчелка снова опустилась на ложку, деловито собирая варенье, затем перелетела к Лене на руку, оставила на ней золотую крупинку – и снова повисла на цепочке золотым украшением.
Видя замешательство подруги, Лена рассмеялась:
– И так три дня. Знаешь, что я видела? Сначала он повел меня через поле. Бескрайнее поле какой-то серебристой травы, и волны ходили по ней, как по морю. Мы шли мимо серебристой башни с проваленной крышей, заброшенной, а сохранившаяся черепица – серебряная, блестела на солнце. Потом подошли к белоснежной стене. Не просто белой, с отпечатком грязного башмака – а чистой, первозданно-белой. Шли через площадь мимо какого-то дворца, но ворота его были закрыты, я не смогла ничего увидеть. А потом вошли во дворец его сестры, Фро как-то смешно его назвал – Срум-какой-то…
– Сессрумнир?
– Да, точно! Мы вошли, а там цветы весенние кругом, везде! – и гиацинтами пахнет… И красиво, как… как в Эрмитаже, где комната малахитовая. Стены камнем покрыты. Там мы пообедали… И, Тань, там еще миниатюра такая висела – два близнеца, но позы такие знаешь, недвусмысленные. Я спросила, кто это – он ничуть не смутился, а наоборот, полюбовался еще этой миниатюрой и сказал, что это он и его сестра. А ещё он мне Дерево показал. Крона так высоко, что и не видно, и корни так глубоко, что… Тоже не видно. Там я лист и подобрала.
Она мечтательно заулыбалась, вспоминая прекрасный дворец с золотистой, сияющей на солнце крышей и дубовые ворота в два человеческих роста. Крики и звон оружия за ними – ей так хотелось хоть одним глазком заглянуть за них, но Фро не дал ей этого сделать. Резную мебель с гнутыми ножками и портреты потрясающе красивой женщины, удивительно похожей на Фро.
– В это невозможно поверить… – Таня вскочила и забегала по кухне кругами, – его сестра – Фрейя Ванадис, и они действительно любовники. Да они и сами – дети близнецов. Но это бог с ним, это во многих культах есть… Я бы решила, что это наркотики…
– А пчела? Коллективная галлюцинация?
И она снова дала пчелке варенья.
Молча они следили глазами за ее полетом – а потом, так же молча, уставились на золотую крупинку.
– Так что, Тань, я изменилась. Вернее, проснулась. Пусть я останусь одна, но буду проживать каждый день на полную катушку! Я, когда по магазинам бегаю, а потом у плиты стою, каждую минуту времени жалею! Хватит! Напишу книгу…
– Книгу… – ошалело повторила за ней подруга, – книгу… Даа! Дорогая, кстати, поздравляю!
– С чем? – подозрительно переспросила Лена, – с расставанием с Сашей?
– Ты чего, дурочка? – Таня воззрилась на подругу, – одна ты уже не останешься! Он же бог плодородия, ты беременна!
– Беременна? – изумилась Лена.
А потом прижала руку к животу, прислушалась к себе – и засмеялась.
Три лица Фреи
Непослушный локон над виском никак не хотел держаться так, как она хотела. Затем ей показалось, что новая, упоительно-цикламеновая помада лежит в уголке рта неидеально, и она подтерла ее кончиком мизинца. Потом ещё немного полюбовалась собой и своим чудесным ожерельем – широкой золотой полосой оно лежало на ее ключицах. Казалось, оно переливается на нежной шее, блики редких драгоценных камней падали на прекрасное лицо, делая его выразительнее.
Золотистая кошка грациозно вспрыгнула ей на колени, женщина погладила ее и почесала ее за ухом, а затем стряхнула:
– Дорогая, не сейчас!
Босиком она вышла в пустой просторный зал, украшенный весенними цветами, понюхала корзину с распускающимися гиацинтами нежно-лилового цвета, погладила ещё плотные головки тюльпанов, взяла в руки чашку с липовым отваром и сделала пару глотков.
Скучно!
…Молодая темноволосая девушка, задыхаясь от сдерживаемых слез, бежала по улице, цокая тонкими каблучками модельных туфелек. Широкий подол ее нежно-розового платья вился вокруг изящных коленей, пара золотых браслетов звякнула на тонком запястье.
– Олег!
– Люда! – молодой парень бросился ей навстречу, – я думал, ты уже не придёшь…
«Так-так-тааак… Свидание! Это меня развлечет…»
Она ощутила волнение девушки, ах, как любила она эту вечную игру!
Словно почувствовав отклик, молодой человек обнял девушку, обхватил руками лицо и начал целовать, сначала робко и неуверенно, а после, чувствуя ее порыв, он обхватил ее за талию и крепко прижал к себе.
– Поехали ко мне, – шептал он, покрывая поцелуями ее лицо и шею, ее глаза распахнулись – необычные, мятного цвета, – ты так прекрасна, Люда…
– Мардёлль… Называй меня Мардёлль, это мое имя…
Но что это? Словно струна лопнула, издав неприятный звук.
Ей было некомфортно, словно прекрасный цветок вдруг начал вонять – в сердце девушки не было любви, этот парень был ей противен – она была здесь и сейчас лишь для того, чтобы насолить совсем другому человеку. Там жила лишь злоба на того, кто посмел ее отвергнуть, ее жёг огонь неутоленного желания.
… Она скривила презрительную гримаску – и покинула неприятную ей пару. Можно было бы, конечно, вмешаться – мальчишка был хорош, – но скучно, скучно…
Она вышла из своих покоев. Ее верные эйнхерии ещё не вернулись после ежедневных боев, в залах было непривычно тихо.
Чем бы таким заняться?
… Молодая мать играла с сыном, снова и снова кидая ему мячик. Девочка постарше что-то сосредоточенно рисовала цветными карандашами на листе бумаги.
Мальчик хохотал и кричал:
– Ещё! Ещё!
… Она вспомнила своих дочерей, живущих в поместье. Была бы ее воля, она сама не выезжала бы оттуда. Ее взгляд упал на первых эйнхериев, вернувшихся за пиршественный стол и упавших при виде неё на одно колено… Хотя нет, выезжала бы.
Она потрепала по коротким волосам молодого брюнета с огромными карими глазами – и вернулась к себе. Сейчас здесь станет шумно.
– Мамочка, смотри, что я нарисовала! – девочка протянула матери рисунок – голубое море и корабль с чёрным парусом.
– Что это?
– Это пираты, они плывут освобождать захваченных пленников! А тут альбатрос, смотри! Тебе нравится?
– Но дорогая, ты же девочка! Ты должна рисовать принцесс в красивых платьях!
Брошенный мальчиком кубик угодил ей прямо в лицо.
– Сашенька, – ахнула женщина, – ах ты шалун! Разве можно маму обижать?
Второй кубик попал ей в лоб. Мальчик хохотал.
… Радости материнства. Она полюбовалась на себя в зеркале – нет, на Гьофн у неё сегодня нет настроения. Она улеглась на кровати рядом с кошкой, которая тут же начала яростно мурлыкать.
Все это было в ее жизни много раз. Влюбленность, желание, страсть, рождение детей, потери… Вечный круг.
… Пожилая женщина вытащила из духовки горячий противень с плюшками. В доме пахло орехами и корицей.
Хорошие в этот раз получились плюшки, как когда-то бабка научила.
– Бабуля, а когда ужинать будем? – девочка – подросток, угловатая, как гадкий утёнок, забежала в кухню.
– Как папа придёт, так и будем, – ворчливо ответила она, любуясь внучкой. Не сглазить бы!
Девочка подошла поближе.
– Бабуля, там Сережка подружку привёл, – зашептала она, – а она вся такая из себя, юбка короткая, глаза во!
– Ну надо же! Значит, гости у нас!
Наконец вся семья собралась за столом. Сын, Мишенька, его жена Ленка – хоть и не ладили они, старуха знала – за ней ее сын, как за каменной стеной. Дети их – старший, Сережка, и младшая Галочка, а теперь вот и Сережка…
Надо же, как быстро жизнь прошла. Давно ли она сама втихаря от матери губы помадой мазала, на свидание бежать, а теперь вон внук того и гляди, женится. Родятся правнуки…
Она прислушалась к себе – силы есть, на младенца хватит. Она вспомнила тот особенный запах младенчика, и в груди у неё защемило.
Старуха зашла в ванну, умылась и намазала лицо кремом – посмотрела на себя и усмехнулась, ей сто лет в обед, а туда же.
В зеркале отразились странные, мятные глаза.
– Госпожа Фрея, – заговорила старуха, – вот и свиделись ещё раз.
Тихий смех был ей ответом. Когда-то, когда ей было шестнадцать, Фрея – воплощение молодой прекрасной девушки с мятными глазами, Фрея Мардёлль, привиделось ей. Потом, лет так в двадцать пять, ей показалось – молодость покинула ее, и в жизни остались лишь тазы с грязным бельём и кастрюли. И тогда к ней пришла другая Фрея – Гефн.
