Н. Ланг
Священное озеро

– Так, он поймёт, что теперь мёртв и не принадлежит нашему миру, – срывающимся голосом сказала Зоя и ласково дотронулась до ледяного лба Ювана. Столько событий пронеслось в её памяти, и каждое она вспоминала с грустной улыбкой.

Последней Зоя смастерила особую погребальную маску. Пришила к платку вместо глаз пуговицы, из тесьмы сделала нос и рот.

– Срежь прядь волос, мы сохраним её для проводов души, – тихо велела Зоя и Ульяна выполнила просьбу, после чего голову Ювана закрыли ритуальным платком.

Человек живёт отведённое богами время, а потом умирает и попадает в перевёрнутый подземный мир. В царстве мёртвых реальность искажается. Целые вещи там сломаны и наоборот. Поэтому предметы, что складывают в могилу к умершему, всегда ломают или разрезают. В Нижнем мире Ювана встретит Куль-ōтыр (Хозяин Нижнего мира, манс. – Примеч.). И чтобы присутствовать на пиру, понадобится столовая утварь. Зоя отколола ручку у кружки мужа, сломала тарелку и погнула алюминиевую вилку.

В медном тазике тлел можжевельник. Приготовления были закончены. Со всей округи собрались родственники и те, кто знал отважного охотника и удачливого рыбака Ювана Айдарова. Чтобы обмануть злых духов, женщины надели косынки наизнанку. Мужчины вспоминали, каким храбрым был Юван, кланялись ему по старинному обычаю. Угощали покойника, клали в гроб его любимые блюда. Брат Зои – Иван Тасманов вырезал из осины небольшую куклу «иттырма», которая символизировала тело Ювана. Согласно поверьям, в деревянной куколке будет жить одна из пяти душ усопшего. Позже фигурку предадут сожжению вместе с локонами покойного. После прощания, когда мужчины вынесли гроб из сруба, на порог положили топор.

Место вечного упокоения, где захоронены многие вогульские семейства, предусмотрительно устроили вдалеке от юрт на северном берегу Ялпыӈ Тӯра. На окружённом урманом погосте встречались замшелые срубчики с резными узорами древних мансийских родов, где хранились истлевшие вещи мертвецов, рядом горделиво возвышались кресты, которых было немало. Православие прекрасно уживалось с язычеством. Гроб—лодку с Юваном поместили головой на юг, а ногами на север. На той стороне раскинулось холодное и мрачное царство мёртвых, откуда никто не возвращается. Жерди и верёвки, на которых несли покойного, бросили в могилу. Земля благодушно приняла в своё чрево погибшего до срока промысловика. Близкие надеялись, что он без испытаний преодолеет путь в загробную жизнь.

Зоя едва сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос. Душа болела по Ювану и исчезнувшему Матвею. Зоя не представляла, что стало с её сыном. И эта пугающая неопределённость сводила с ума. Вдова едва выстояла весь ритуал. В печальное время Ульяна не отходила от матери, держала её дрожавшую руку и молча, глотала слёзы. Усилием воли, Зоя взяла над собой контроль и с достойным хладнокровием налила малиновый чай в кружку, поставила на деревянный столик, который помог соорудить её брат. Ульяна переложила на тарелочку папин любимый пирог с нельмой. После погребального обряда и коротких поминок родные Ювана забросали еловыми ветками ведущую на кладбище тропу. И ушли не оборачиваясь.

Тем временем поисковые отряды прочёсывали тайгу, однако их усилий было недостаточно, чтобы найти ребёнка. Уже никто не верил, что спустя четыре дня его обнаружат живым. Периметр расширили до пятидесяти километров от родовых угодий. Полицейские тщательно осматривали лесную чащу, звали Матвея, пускали по следу розыскных собак. Территория была слишком обширной. То и дело, где-то вдали слышался волчий вой. Лес надёжно хранил сокровенные тайны.

Вернувшись с кладбища, семья Айдаровых сначала провела окуривание. Тётя Анна, грузная женщина в распашном ситцевом халате, надетом наизнанку, кинула берёзовый нарост – чагу в железное ведёрко и подожгла. Поднимавшийся дым, опутывал и очищал участников похорон. Особенно окуривали стопы, касавшиеся кладбищенской земли.

Очутившись в комнате, где душно пахло можжевельником, Зоя завязала на лодыжке чёрную нить – символ скорби, то же сделала Ульяна. Нитку следует носить, пока она не порвётся.

– И Матвея помяните, – назидательным тоном проговорила тётя Аня. После долгой дороги пешком она вспотела и запыхалась. Под мышками обозначились мокрые пятна.

– Так делают на покойников! – возразила Зоя.

– Ты же понимаешь… Тайга есть тайга… – пряча глаза, говорила тётушка.

Ульяна роняла тихие слёзы, а Зоя ничего не ответила. Хозяйка угодий быстро накрыла на стол. Пирог из нельмы, икорная похлёбка и лосиное мясо – блюда, которые любил Юван. Чтобы окончательно прогнать смерть из дома гости разговаривали и шумели.

– Может быть, сделаем для Матвея кенотаф? – предложила Ирина.

Невестка не проявляла особого сочувствия к горю золовки. Такт никогда не был достоинством жены Ивана Тасманова. Повисло гнетущее безмолвие. Только тётя с аппетитом поглощала отварное мясо.

– Не смейте! – воскликнула Зоя. – Матвей жив!

Она вскочила из-за стола и выбежала на улицу. Узкая тропинка привела к коралю, где ждали олени. Совершенно забытые на несколько дней животные успели истосковаться по хозяйке. Чтобы не беспокоить душу, нельзя вслух называть супруга по имени. Однако в мыслях Зоя часто обращалась к нему.

«Почему ты оставил нас, Юван?» – спросила она у леса, который отнял счастье навсегда.

Зоя несмело вошла в кораль. Раньше она была здесь полноправной хозяйкой, но лишившись поддержки, чувствовала себя неуверенно. Каждую весну муж ремонтировал загон. Зое предстоит обучиться тому, что прежде делал Юван. Как она справится? Может согласиться на предложение нефтяников и всё продать? Пока она делала самый сложный в жизни выбор, её окружили олени. И Зоя вспомнила, что давно не кормила своих малюток. Привычные занятия вернули способность мыслить и заботиться.

Летом олени страдали от гнуса. Вокруг мельтешили мошки, оводы и комары. В сарае, где отдыхали животные, Зоя развела дымокур, покормила Уголька и Ослика. Пилта̄л не отходил от хозяйки, словно догадался, что её гложут тягостные мысли. Зоя взяла холщовую сумку с комбикормом и принялась угощать стадо. В благодарность олени лизали её ладони шершавыми языками. Из-за горя она совсем забыла это приятное ощущение.

– Мои любимые, – Зоя с нежностью коснулась мохнатого ушка серенького оленёнка. Он родился в мае, через три недели после Вороньего дня. Телёнок окреп и подрос, обещал стать могучим самцом.

Зоя обвела рогатые головы взглядом любящей матери. Серая шкура, длинные ноги и величественные панты, которые служили не только защитой, но и украшением. Олени дороги ей, будто дети. Она поняла, что никогда не бросит своё стадо и не отдаст землю предков даже за большие деньги. Зоя научится мужской работе и сбережёт очаг.

После скромных поминок гости ушли. Оставшееся время хозяйка угодий не сидела без дела. Она шила, убиралась и стирала. С приходом июня день длился долго, а вечера стояли светлые. Наступившая белая ночь застала Зою за рукоделием. Занимаясь шитьём, хозяйка дома забыла о времени. Она мастерила нарядную малицу для Матвея. Когда он вернётся, то сможет примерить её. Серебристой нитью Зоя вышила узор «Оленьи рога» на подоле.

«Милое моё дитя, ты непременно отыщешь дорогу домой. Добрые духи укажут тебе путь, – думала она, когда иголка плавно ныряла в ткань. – Вечный Отец помоги нам!».

Ульяна легла в кровать, но уснуть так и не смогла. За тонкой стеной слышались сдавленные рыдания матери. Зоя хотела казаться сильной, однако ночью скорбь победила. Тело ломило, а сердце, переполненное болью от потери мужа и отчаянием от исчезновения сына, готово разорваться. Ульяна не выдержала очередного испытания, она не могла слушать, как плачет мать. Дочь поднялась со ставшей неуютной постели и пошла в комнату родителей.

– Извини, но мне плохо спится в одиночестве, – сказала Уля, забралась под одеяло и прижалась к матери. – Всё наладится, мама.

Мама ласково дотронулась до нежной руки дочери. Когда-то эта ручка была крохотной, и Зоя обожала целовать хрупкие пальчики, а теперь Ульяна выросла. Привыкла шить, вязать и готовить. Стала опорой в трудный час. Дочь поддерживала её и придавала сил.

– Найти бы Матвея, – прошептала Зоя и смежила опухшие веки.

Она проклинала себя за слабость. Нельзя много скорбеть об усопшем. Юван утратит покой на пути в царство мёртвых. Завтра будет новый день, а вместе с ним придёт надежда. Калтась не может поступить с Зоей так сурово, отобрав разом мужа и сына. Хотя в Среднем мире известно, что боги неумолимы в проявлении воли.

Утро занялось золотисто-розовым рассветом, предвещавшим знойную погоду. Олени вновь водили тревожный хоровод, защищаясь от надвигавшейся опасности. Над стойбищем разносился грозный собачий лай. Неподалёку бродят волки или сам во̄рто̄лно̄йка (Медведь, манс.) заглянул. Зоя насыпала комбикорма в кормушку, наполнила водой поилку и разожгла у кораля два дымокура. Закончив здесь, она вернулась в избу.

Ульяна чистила сарай для оленей, когда приехала полицейская машина. Из неё вышел худощавый мужчина. Настолько высокий, что Уля удивилась, как он поместился в старой «Ниве». Странное предчувствие убедило девушку пойти за ним.

– Здравствуйте! – хорошо поставленный голос заставил вздрогнуть сосредоточенную на размышлениях хозяйку угодий. – Зоя Айдарова?

Она отвлеклась от чувала, из которого выскребала оставшиеся с поминок угли и повернулась к гостю. Невыносимо молчаливый день закончился.

– Да, это я, – тихо ответила Зоя. Непонятное волнение стиснуло горло. Неужели появились новости о Матвее?

В янтарных глазах отчаявшейся женщины вспыхнул огонёк надежды. Полицейский сник и не знал, как начать. В руках у него Зоя заметила небольшой целлофановый пакетик, в котором хранился кусочек ткани. Материал показался знакомым. Полицейский несмело застыл у двери, когда Ульяна вошла в дом.

– Здравствуйте, – учтиво поздоровалась она и подошла ближе к матери.

Сержант терпеливо вздохнул. Вместо одной женщины, теперь две. Но, к сожалению, быть мрачным вестником часть его работы.

– Мы… Вынуждены остановить поиски, – сообщил он. – В лесу мы нашли вот это. Вы узнаёте ткань?

Он протянул пакет с уликами. Было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это обрывок рубашки, которую мать собственноручно скроила для сына. Кровь смешалась с медвежьими орнаментами, вышитыми золотистой нитью. Зоя скорбно кивнула.

– Мне жаль, – растерянно добавил он. – Сочувствую вашему горю.

Из-за шума в ушах Зоя не слышала его слов. Что говорит этот человек в чёрной форме? Он почти доставал до потолка сруба и ему приходилось смешно втягивать голову в плечи. Она посмотрела полицейскому в глаза и не прочла в них ничего, кроме усталости. Участвуя в поисках, он не спал несколько ночей.

– Вы не можете так поступить! – воскликнула Зоя.

От нестерпимой боли она согнулась пополам. Из груди вырвался пронзительный вопль. Его было слышно даже за пределами нор-кола. Олени и без того не знавшие покоя всполошились ещё больше. Крик отчаяния достиг самых тёмных уголков леса, скатился с урмана к северному берегу Священного озера и утонул в таинственных глубинах. Мир раскололся надвое. Уля глотала слёзы, глядя на страдания матери. Младший брат прожил на земле так мало, не успел найти свой путь, не полюбовался звёздами и луной.

– Мама! Что с тобой? – Ульяна подхватила мать и помогла ей сесть на скамью.

Сержант немного постоял у входа и, бросив угрюмый взгляд на плачущих женщин, бесшумно выскользнул во двор.

– Это неправда, – обессилено прошептала Зоя. – Что же произошло? Матвей не умер!

Она кричала, сорвала с себя платок и швырнула на пол. Ульяна пыталась обнять её и успокоить. Но ома была безутешна.

– Он живой! Живой! – как молитву повторяла Зоя.

Так прошёл час, затем ещё один. Солнце укатилось за облака. Тайга дремала.

Когда мать затихла, Ульяна уложила её в кровать и накрыла одеялом. Дочь сидела у изголовья постели и наблюдала за беспокойным сном. И жалела, что слишком мало времени проводила с братом, а ведь он так любил играть с ней. Вместе они ходили в лес собирать ягоды и грибы, а мама пекла пирожки с подберёзовиками, готовила варенье из дикой земляники. Ульяна ощутила аромат сочных ягод и вдруг поняла, что лишилась половины сердца, той, где жили отец и брат. Неужели они никогда не пойдут семьёй на промыслы.

Разум и душу охватило смятение. Вдруг захотелось простора. Стало тесно в деревянной избе, где воздух пропитан ужасом и скорбью. Ульяна встала и огляделась, ища себе занятие. Но даже любимая вышивка не интересовала её.

Прощаясь, она легко дотронулась до маминой щеки. Потом надела джинсы, футболку и тёплую флисовую кофту с капюшоном, которая не раз выручала в морозы, облилась репеллентом. У выхода Ульяна обернулась, кинула быстрый взгляд на маму, что спала тревожным сном.

Пилта̄л подошёл к дочери хозяев и настороженно вдохнул запах её протянутой ладони. Наконец, узнав Ульяну, грациозно склонил голову, украшенную раскидистыми рогами, словно короной. Обычно он с недоверием воспринимал чужие прикосновения, но детям хозяина великодушно позволял ласкать себя. Вожак послушно лёг на мягкую подстилку из еловых веток, Ульяна опустилась рядом на корточки. Она ощущала запах влажной после короткого дневного дождя почвы, впитывала энергию, исходившую из самых недр. Уля гладила серебристую шерсть животного и вдруг её пронзила неожиданная вспышка. В сознании возникла размытая картинка. Превосходным оленьим слухом она различила голоса из прошлого – детский и мужской.

– Я спрятал порцию, но хватит на двоих, – Матвей убрал промасленный пергамент в школьный рюкзак.

Ульяна уловила аромат клюквенного пирога, который мама выпекала по праздникам.

– Молодец! – похвалил папа, и они остановились перед громадами разлапистых кедров, что веками росли в суровых краях.

На плече Ювана висело ружьё. Он учил сына охотничьему делу. Это последний день земной жизни отца.

– Папа,– мягко позвала Ульяна. Она хотела предостеречь папу, но он, не оглянувшись на отдалённый зов, вошёл в глухую чащу.

Лёгкая дрожь пронеслась по телу, и Уля отпрянула от Пилта̄ла. В нос ударил запах дымящегося мха, отпугивавшего гнус.

– Спасибо! – она обратила благодарный взор к небу. Ей позволили увидеть отца ещё раз.

Нарушив запреты, Ульяна пошла к озеру, раскинувшемуся южнее. Душа всегда тянулась к сакральному пространству. Десятилетиями предки Айдаровых разводили на ягелевых пастбищах богатые стада оленей, охотились на пушных зверей и птиц. Мясо и мех Юван продавал на ярмарках и поставлял в магазины. Особенно везло, если удавалось добыть медведя. Однажды отец принёс во̄рто̄лно̄йку и тогда Ульяна и Матвей впервые участвовали в Медвежьих игрищах. Шкура грозного хищника украсила почётный угол дома. Слухи стремительно разошлись по окрестностям, и родственники съехались на празднество. Лирические мелодии санквылтапа обволакивали гостей, призывали духов на торжество. Так как это был самец, обряд продолжался пять дней. Мужчины-охотники пели, играли разные сценки с берестяными масками. Особенно Ульяне запомнилось представление духов-покровителей.

Юван старался научить своих детей всему, что умел сам. Ведь без необходимой сноровки не выжить в суровых условиях Севера. Отец обучил дочь рыбачить, ставить камки и плести черпаки из черёмуховых прутьев. Рано утром на обласе, выдолбленном из осины, они отправлялись на середину озера и закидывали сети.

Ульяна шла медленно, вдыхая ароматы лесных трав. Пристань считалась чем-то вроде места встречи для молодёжи со всей округи. Днём подружки обсуждали вышивку или делились рецептами, а вечерами влюблённые пары назначали свидания. В темноте призывно мерцала керосиновая лампа. Кто-то уже побывал на пирсе, но теперь там пусто.

На небосводе висела огромная луна, похожая на бубен шамана. Ульяна залюбовалась ею и на миг забыла о грусти. Все мысли исчезли. Она жаждала раствориться в воздухе, наполненном древней магией. Трепетное предвкушение вновь овладело ей. Такое же чувство она испытала в интернате, когда случилось видение. Озеро наполняло её неведомой силой.

Ульяна закрыла глаза, вытянула руки и почувствовала невесомое прикосновение ветра. Будто кто-то гладил ладонь.

– Отец?– зажмурившись, прошептала она.

Кто-то невидимый тронул поникшие плечи. Уля улыбнулась и представила, будто отец скажет, что пора нести домой удачный улов.

– Нет, – отозвался знакомый голос. – Это всего лишь я Василий Тайшин.

Ульяна резко распахнула веки и вскочила. Босыми мокрыми ступнями она ощутила прохладу досок. Василий ласково улыбнулся, заметив смущение на девичьем лице. Они с детства дружили и учились в одном интернате. Только Вася окончил девять классов четыре года назад и больше не возвращался в школу. Он изменился, возмужал. Когда-то они были одного роста. Но друг стал на десять сантиметров выше. В последнюю встречу Уля была ребёнком, а сегодня перед ним предстала цветущая девушка. Блестящие тёмные локоны она заплела в косы. Джинсы, закатанные до колен, открывали стройные ноги. Толстовка небрежно наброшена на хрупкие плечи. Он заметил чёрную нить на тонкой лодыжке и вспомнил о трагедии, что произошла с Юваном Айдаровым. Не говоря ни слова, он осторожно, будто боясь напугать, обнял Улю. Но она поспешила освободиться от объятий.

– Твой отец был смелым охотником. Калтась-ӭква наградила его хорошей жизнью, – произнёс Василий. – Жаль

Ульяна отвернулась и поглядела на серебряные лунные отблески, отражавшиеся в спокойной озёрной глади.

– Пойдём в гости, – предложил Василий. Он видел, как опечалена Ульяна, и хотел отвлечь её от тягостных мыслей. – Посидишь у костра, согреешься. Помнишь, как летом отдыхала у нас?

– Папа умер, а брат пропал. Я не могу веселиться.

Она отвела глаза, которые слишком быстро наполнились слезами. Обладая застенчивой натурой, девочка не плакала на людях. Уля пряталась, когда была расстроена.

– Я же не предлагаю смеяться и танцевать. Просто отвлечёшься.

В его взгляде было столько участия и теплоты, что Ульяна не смогла отказать.

– Предупреди маму.

– Нет, она только уснула, не хочу её будить, – Ульяна едва сдержала слёзы, вспомнив о маленьком куске окровавленной ткани. Неужели это всё, что осталось от младшего брата.

Несколько долгих молчаливых мгновений они вглядывались в туманную даль. Там за горизонтом, в глубине непроходимой пущи скрывались мистические тайны. На северном берегу Священного озера кладбище, где покоится отец. Знает ли он, что сталось с любимым сыном? Юван возлагал большие надежды на Матвея. Мечтал, что он, когда-нибудь покинет нор-кол и получит прекрасное образование. Ульяна боялась думать об отце и брате в прошедшем времени. А что, если завтра они как ни в чём не бывало вернутся с охоты, добыв горностая или даже медведя? Их дом снова наполнится волшебными песнями и мелодиями санквылтапа.

– Так что ты решила? – вкрадчиво спросил Василий.

Он ждал ответа и всматривался в рваную линию леса.

Ульяна дотронулась до руки Василия и безмолвно направилась в сторону тропинки, уводившей со стойбища Айдаровых. Девушка постарается прийти до того, как проснётся мать.

Вечера в летнюю пору светлые. Семь ярких звёзд-жемчужин загорелись на голубых небесах. Ребята отправились в путь, и Большая медведица всюду следовала за ними. Звёздный ковш напоминал старинную легенду об охотнике Мосьхуме и шестиногом лосе.

В детском лагере царила оживлённая суматоха. Неподалёку от избушек развели костёр, где весело потрескивали дрова. Ульяна почувствовала некоторое облегчение после недели, наполненной страданиями и трауром. И вдруг за облегчением пришёл едкий стыд. Она предаёт память отца. Уля в растерянности остановилась у входа.

– Если станет плохо, я провожу тебя до угодий, – прошептал ей на ухо Василий. – Тебе что-нибудь принести?

– Чай, – тихо проронила Ульяна.

Вася кивнул и пошёл на кухню, которая располагалась в кедровом срубе, стоявшем в отдалении от туристических домиков. Тайшин старался выглядеть уверенным, хотя его одолевало волнение. Ульяна завладела мыслями. Она приехала из интерната повзрослевшей и очень красивой. Смуглая кожа будто мерцала в лунном свете. Колдовские янтарные глаза преисполнены одиночеством и грустью. Она казалась хрупкой и очаровательной. Хотелось обнять её и никогда не отпускать. Но Ульяна держалась строго и не позволяла никаких вольностей.

Многих собравшихся Уля знала, с некоторыми училась в школе-интернате. Тяжело ощущать на себе сочувствующие взгляды. Никто не отважился с ней заговорить. Однако не все постояльцы застенчиво молчали.

– О, новое лицо! Удивительно, в этой дыре живут красотки!

Ульяна незнакома с парнем, что выкрикнул фразу. Она застыла на месте, не решаясь подойти ближе. У неё не было желания с кем-то знакомиться. Но долговязый юноша уже приближался. Василий вынес плетёный поднос с брусничным пирогом и кружкой, над которой поднимался пар.

– Твой чай, – сказал Вася, ободряюще улыбнулся и поставил поднос на деревянный столик.

Она взяла чашку, но так и не сделала глоток.

– Ты пьёшь чай? – насмешливо поинтересовался Денис, заглянув в Ульянину кружку.

Не привыкшая к такому общению с незнакомцами, она застеснялась и отпрянула от него.

– Тебе сколько лет? Двенадцать? – не унимался Денис.

Ульяна грустно посмотрела на юношу, но ничего не ответила.

– Не обращай внимания, – посоветовал Василий. – У него в стакане вообще клюквенный морс.

– А лучше бы пиво, – выдохнул Шахов, вспоминая пряный вкус пенного напитка. – Я Денис!

– Ульяна, – робко представилась она.

Зажав зубами пластиковый стаканчик, Денис протянул руку для пожатия. Девушка невольно рассмеялась, увидев, как он облился морсом.

– Извини, он диковатый, но забавный, – тоном старшего брата сказал Василий. – Его здесь бросил отец.

Услышав короткое и важное слово, Ульяна помрачнела. Василий тонко подмечал перемены в настроении других людей. Он легонько коснулся её руки и предложил сесть у костра.

– Тебя тоже бросил папочка? – с наигранными слезами спросил Денис.

Василий толкнул его локтем и грозно сверкнул глазами.

– Да, можно и так сказать. Он погиб, – произнесла Ульяна и вдруг поняла, что страшное слово прозвучало впервые. Погиб! Она едва сдержалась, чтобы не зарыдать.

– Как это произошло? – не подумав, задал вопрос Денис. Он скучал. Из развлечений здесь только стрельба из лука по мишеням и бой подушками.

– Ну, ты и дурак! – воскликнул Вася, удивлённый бестактностью столичного гостя.

– Его убил менкв.

Голос Ульяны предательски дрогнул и она, желая скрыть чувства, пошла к костру, где сидели другие подростки.

– А кто такой менкв? – Шахов никогда не слышал непонятное слово. – Это какой-то зверь?

Неуёмное любопытство снедало Дениса. Василий терпеливо вздохнул, понимая, что обстоятельный ответ на один вопрос позволит избежать новых.

– Менквы – мифические существа, которые обитают в тайге. Эти злые тупицы в ярости могут уничтожить целое поселение. Не чужда им любовь к нежному человеческому мясу, – Василий дружески похлопал Дениса по спине. – Нечто вроде снежного человека.

– Опять сказочки. Неужели вы в них ещё верите, – хмыкнул Шахов.

– Мудрость предков, – пожал плечами Василий.

Он совсем не представлял далёких пращуров. Но полагал, что благодаря разумным предостережениям многие охотники и рыбаки остались живы.

– Уже все собрались, – Василий указал на костёр и пошёл вперёд. – Прошу, будь тактичнее. Уля потеряла отца, а брат её пропал.

Денис понимающе кивнул. Хоть его родители живы, он мало общался с отцом, а мать вообще не появлялась шесть лет.

Мечтая соединиться с далёкими холодными звёздами, ветер уносил к небу золотистые искры. Огонь озарял и ласкал лица подростков, собравшихся у кострища.

– Нāй-ӭква, благослови нас! Чтобы не вызвать гнев богини, нужно с уважением относиться к огню, – звонкий голос Ульяны раздавался над пламенем. Оранжевые блики отражались в её янтарных глазах. В огненном сиянии она напоминала лесную волшебницу Миснэ. Красивая, миниатюрная и грустная. Денис на мгновение залюбовался новой знакомой. Он редко встречал девушек, которые совсем не пользуются косметикой.

– Нāй-ӭква – хозяйка дома. Если родители не заботятся о детях добрая и справедливая защитница забирает малышей к себе на воспитание, – Ульяна бросила кусочек пирога в костёр. – Надо угощать женщину Огня.

Мелодичные слова завораживали, разливаясь в воздухе, наполняли вечер таинственной магией.

– Вы не боитесь, что сюда явится менкв? – осматривая детвору, спросил Денис. Он хотел напугать их, однако добился заинтересованных взглядов. Современным подросткам хотелось верить в древние легенды.

– Тсс… – подыграл Василий. – Вы слышите?

Ребята замерли. В юных душах ещё жила вера в чудеса. В тишине, обволакивавшей стойбище, таилась опасность. Доносился приглушённый голос ветра. От резких порывов качались сосны и лиственницы. Пламя с задорным треском пожирало поленья. И вдруг вдалеке в самом сердце вечерней тайги раздался одинокий и протяжный волчий вой.

– Мама! – сорвалось с губ девочки, сидевшей спиной к лесу.

Денис грозно зарычал и, увидев неподдельный страх на детских лицах, рассмеялся. Он успешно освоился в простодушной компании. Ему даже нравилось проводить время вдали от городского шума, хотя он скучал по приставке и друзьям, с которыми можно пуститься в авантюру. Омрачало настроение ещё и то, что отец изредка звонил ему, но ни разу не навестил.

Ульяна закуталась в толстовку и вздрогнула. Василий, чутко следивший за малейшими переменами в её состоянии, подбросил ещё одно полено в костёр. Пламя взметнулось ввысь, обдавая жаром озябших детей.

Ульяна утратила ощущение времени и пространства. Окружающий мир с его звуками, ароматами и прикосновениями перестал существовать. Исчезла луна, растворились облака и звёзды, ветер затих. Непонятная отрешённость и гипнотическое оцепенение вновь овладели Ульяной.

Она обратилась в свободолюбивую волчицу. Покрытые серебристой шерстью лапы бесшумно и плавно ступали по сочной молодой траве. Удивительно острый нюх определял бесконечное многообразие запахов. Глаза хорошо различали движущиеся предметы. В её пасти трепетало что-то мягкое с рыжей шёрсткой. Белка неосторожно попалась в смертельные тиски. Серебряная волчица точно знала, куда ведёт извилистая тропа. Встретился старинный идол Мис-Хум, который знаком детям с родовых угодий Айдаровых. Путь зверя пролегал между сожжёнными стволами деревьев мёртвого леса мимо сакрального кладбища, где захоронены беззубые младенцы. Серебряная волчица пересекла топкие болота, где каждая коряга казалась злым духом.

Волчица-Ульяна неслышно вошла в тайную обитель и положила добычу на стылую землю. Солнечные лучи не проникали внутрь, не грели подстилку. Укромная пещерка надёжно защищала от непогоды и зноя неразумных детёнышей. В темноте невозможно сосчитать, сколько волчат в помёте. Слабое зрение позволило Ульяне разглядеть человеческий силуэт, что скрывался в глубине логова. Мальчик сидел в углу и играл с волчатами. В размытом изображении Ульяна узнала родные черты. Брат изменился с последней встречи в интернате. Его по-детски пухлые руки и ноги исхудали, а тело вытянулось. Девушка вдруг ощутила жгучую тоску по брату.

– Матвей, – прошептала Ульяна, всматриваясь затуманенными глазами в пустоту.

Мальчик услышал искажённое эхо и отвлёкся от игры. Ветер ли завывает или менквы окликают, он не смог различить.

– Матвей, берегись! – вскрикнула Ульяна, увидев, как стремительно волчица побежала к беззащитному брату.

Видение развеялось вместе с отчаянным криком. Разорвалась единственная призрачная нить, что связывала с Матвеем. Уля тревожно озиралась, понимая, что снова вернулась в страшную реальность. Огонь горел всё так же ярко. Но его тепло не согревало и не дарило надежды. Золотое мерцание порождало безысходность. Только всемогущим богам известно, какая судьба уготована Матвею. Жив ли он или Ульяна стала свидетелем его последних минут?

– Что случилось? – встревожился Василий и подошёл к Ульяне.

Подростки с изумлением смотрели на девчонку с родовых угодий Айдарова. Какая-то она странная, непохожая на них. Блуждающий взгляд, устремлённый к лесу, губы что-то бессвязно бормочут. Сумасшедшая не иначе. Родители говорили остерегаться таких. Немудрено, что она сошла с ума. По округе ходили противоречивые слухи, что её отца задрал медведь, а брат потерялся в дремучей чаще и сгинул там. Поговаривали ещё, что Юван нарочно увёл сына в лес и оставил на погибель, и за это его покарали духи-покровители. Видно, Ульяна Айдарова сильно переживает утрату. Люди боятся чужих страданий. Знакомые начинают сторониться, рядом остаются только самые близкие и понимающие.

– Я видела… – растерянно проронила Ульяна и вдруг осеклась, обнаружив, что привлекла излишнее внимание.

Все с любопытством ждали, что же она расскажет. Не выдержав напряжения, Ульяна вскочила и понеслась прочь. Хотелось спрятаться от посторонних взглядов, скрыть безутешную скорбь.

Показалась граница, что отделяла туристическую базу от дикой природы. Вспомнив о страшной смерти отца, Ульяна замерла. Она никогда не боялась леса и верила – духи-покровители на её стороне. Мама научила брать с собой кусочек хлеба или другое лакомство для лесного духа Мис. Едва ступив в чащобу, Уля положила на пенёк припасённую заранее корку пирога.

Тайга шептала призрачными голосами предков. Цепким взглядом, Ульяна обвела поляну, что пригрезилась в лагере. Искала знаки, которые получила в видении. В памяти мелькнула размытая картинка с остроконечной головой идола Мис-Хума. Когда-то давно они вместе с братом повязали у его изножья разноцветные ленточки и загадали сокровенные желания.

Далёкое уханье совы всколыхнуло в душе суеверный страх. Ночь стояла холодная и звёздная. От волнения Ульяна вспотела. Восточный ветер хлестнул по щекам, словно говоря: «Одумайся!». Но Ульяна упрямо шла вперёд, опасаясь, что малодушие победит и погубит благородный порыв. Чащу окутало удивительное безмолвие, которое нарушало лишь учащённое Ульянино дыхание. Усилившийся от напряжения слух уловил лёгкий шелест, раздавшийся за спиной. Между деревьев скользили таинственные тени, едва различимые в сумраке. Почак или утчи? Ульяна оглянулась, готовая встретить опасность.

– Вася, что ты здесь делаешь? – с облегчением выдохнула она.

– Ты ведь не думала, что я брошу тебя? – спросил Василий. Лицо его выражало твёрдую решимость.

Он повесил на плечо лук и колчан со стрелами. Хотя Ульяна и не подавала виду, что рада присутствию друга, но всё же его компания была приятной.

– Лук и стрелы, а почему не арбалет? Как в Средние века, – хмыкнул Денис, увязавшийся за ними. Происходящее казалось ему забавным приключением, которое разнообразит, невыносимо скучное путешествие.