Михаил Власов
Внезапная осень
Рабочее кончилось время, и все разбежались. По счастью метро заработало снова, до дома добрался я быстро, но только с больной головою. Поужинал серым омлетом, съел серый салат помидорный. Запил это всё серым чаем, и сахар в стакан по привычке насыпал, но пил, словно воду, и вкуса не чувствовал вовсе. «Зато я теперь сэкономлю на сахаре!» – вслух я подумал и шутке своей усмехнулся. И новости вновь посмотрел я, и серые лица ведущих в моём чёрно-белом экране меня удручали безмерно. Скорее я лёг, чтоб не думать, и вот наконец я забылся тяжёлой прерывистой дрёмой.
Когда же наутро проснулся, глаза открывал я с опаской. Вокруг осмотрелся: всё серо по-прежнему, запахи тоже так и не вернулись, а в общем, весь мир наш остался на месте. Ну что ж, и на этом спасибо! «Маркиза, всё просто прекрасно!» – пропел нарочито я бодро, но взгляд мой упал на будильник, и бешено сердце забилось: давно я проспал на работу! И в панике быстро собравшись, я скорым размашистым шагом стремительно ринулся в офис!
Не видел вокруг ничего я, и, чуть не попав под колёса, по-прежнему нёсся стрелою, не слышал ни звуков сигналов, ни скрипа колёс, ни напутствий, которыми каждый водитель мне ласково в спину бросался. Я двигался на автомате, в себя же пришёл лишь в вагоне метро. Только здесь осознал я, какое нелепое чувство с утра меня не покидало. Я понял, что в поезде шумном стоит тишина гробовая. Как будто в наушниках был я, которые могут избавить от звука любого процентов на сто или двести.
Вы только представьте: несётся с огромною скоростью поезд, а грохота нет и в помине! Приятно, конечно, но жутко! Гляжу на других пассажиров: те тоже слегка растерялись, друг другу пытаются что-то сказать, только звуков не слышно: приходится им, бедолагам, теперь объясняться на пальцах. Но бóльшая часть – безразлична: по-прежнему смотрит в смартфоны и странностей не замечает!
Доехал до офиса быстро: там полная тишь воцарилась, все в панике без исключений! Хотят обсудить обстановку, но тщетно: друг друга не слышат! Решил я проверить и тут же, вскочив, заорал в полный голос: «любимого шефа – на свалку!», и тоже никто не услышал! Безмолвие мёртвое, вакуум! И ужас в глазах неподдельный! Страдалец наш офисный Вова в пространство глядит безучастно, на стол опираясь локтями, и ручкой неспешно выводит одно лишь единое слово «хана»! Исписал уже стопку бумаги, не зная покоя.
Но день завершился, и разом тут все разбежались в надежде, что завтра кошмар прекратится. Закрыли метро, встал и прочий общественный транспорт. Пришлось мне пешком добираться. В дороге я много картин необычных увидел, как будто попал я в придуманный мир виртуальный. На улицах – масса аварий, витрины разбиты, повсюду гуляют какие-то банды, и группы грабителей в масках крушат магазины, и ярко пылают ларьки и киоски, за чёрного дыма клубами не видно осеннего солнца. Мигалки полиции всюду сверкают, и скорые мчатся; куда-то пожарные едут. И, надо сказать, происходит всё это в полнейшей, безмолвной, глухой тишине и молчании!
Добравшись до дома, я запер замок свой на два оборота и дух перевёл с облегченьем. Включив телевизор, увидел одно лишь на чёрном экране: «Без паники, граждане!» Где же найти мне спокойствие это? И тут я вдруг вспомнил внезапно, что Анне звонить собирался. Набрав её номер, услышал «алло!» и был счастлив безмерно, но всё ж удивился, сказав ей:
– Как здорово, что дозвонился до Вас я! Но звуки пропали, и как же случилось, что слышу сейчас я Ваш голос?
– Не знаю, я тоже сегодня ни разу ни с кем не смогла пообщаться! Так рада, что Вы позвонили!
– Я тоже так счастлив, что можно теперь поболтать нам о многом!
– О чём?
– Обо всём! О печатях и о королях…
– И капусте? – спросила она, засмеявшись.
Потом говорили мы долго о книгах любимых и фильмах, спектаклях и музыке, странах далёких и тайнах природы. Казалось, давно мы знакомы. В душе появилась надежда, что всё будет просто прекрасно. Закончив беседу лишь в полночь, решили мы встретиться завтра. Мой сон был на редкость спокоен, и снился мне лес разноцветный.
