Михаил Власов
Внезапная осень
Ни слова о том, что случилось, нигде в новостях не сказали. Ну разве что дикторы как-то глазами косили сильнее обычного, или, как в детстве любил говорить мой приятель, «косячили пущего прежне». «Ну ладно, живём мы на свете давно и, конечно, привыкли к фортуны крутым поворотам, посмотрим, что дальше случится!» – себе я сказал, съел свой ужин и спать завалился пораньше.
Наутро был вновь удивлён я. Будильника звон бесконечный меня доконал, и рукой я прихлопнул злодея спросонья, к несчастью, попав по стакану с водою, что рядом поставил, и залил свой новый мобильник. Пришлось мне вскочить поскорее с постели, смартфон свой спасая. А впрочем, уже на работу пора собираться мне было. Принюхался: запахи, вроде, по-прежнему не появились. А всё остальное, похоже, пока обстоит как обычно.
Но я, оказалось, ошибся. Случайно бросаю свой взгляд я на стену. Висит у меня там картина, что «Красным квадратом» зовётся. Давно репродукция эта подарена мне на работе, и страшно меня раздражает. Но снять её не удаётся, поскольку приятель с работы, что мне подарил её, в гости частенько заходит проведать меня или эту картину. И вот отчего-то сегодня творение это не вносит разлад в мою тонкую душу. Ужели привык я к ней часом?
И тут наконец я заметил, что серый квадрат, а не красный! Вокруг огляделся: и правда, всё стало вокруг чёрно-белым, как в старом классическом фильме. Я был удивлён, без сомнений, но, впрочем, не то, чтобы очень. Один мой приятель – дальтоник, он просто с рождения видит весь мир в серых красках, и это ему не мешает одеться почище столичного денди: он в галстуке розовом ходит, рубашку надев голубую, пиджак – цвета шалости детской. Жена это всё покупает ему, убеждая беднягу, что это его освежает. Наверное, втайне мечтает, что женщин отпугивать будет цветов таких сложная гамма. Но это, сказать вам по правде, нисколько ему не мешает с прекрасным любезничать полом.
Но снова к рассказу вернёмся. Позавтракав без аппетита, отправился я на работу. И правда, есть серое масло, намазав на серую булку, потом апельсиновым соком мышиного серого цвета запить эту странную гадость, к тому же не чувствуя вкуса и запаха – радости мало. Был кофе горячий, по счастью. А впрочем, обычное утро: порой, торопясь на работу, не чувствую вкуса еды я, и запахи мне безразличны. И если спросить меня позже, что ел я сегодня на завтрак, наверное, вряд ли отвечу.
Когда я на улицу вышел, то понял, что люди сегодня цвета́, как и я, потеряли, себя ощутив неуютно. Кто щурил глаза близоруко, пытаясь вернуть многоцветье, кто просто растерянно охал и силился факт сей осмыслить. И даже владельцы смартфонов, что глаз оторвать от экранов не могут, и те удивлялись! Внезапно их гаджеты разом все вмиг монохромными стали! Наверное, сбои в программе! Но бросить свои приложенья они не могли, продолжая глядеть на экраны упорно. «Навечно приложены эти несчастные зомби к смартфонам и света конца не заметят!» – подумалось мне отчего-то.
На станции «Площадь Восстанья» я сделать решил пересадку. Когда выходил из вагона, то Анну я сразу увидел. Она в вестибюле стояла весьма далеко, но заметить её было просто. Средь серой толпы лишь она выделялась: одну её видел я в цвете. То было как в сюрреализме: пейзаж чёрно-белый и только одна лишь фигура цветная на сером безжизненном фоне. Ещё не успев удивиться, я быстро приблизился к Анне, окликнув по имени громко. Узнав меня, та улыбнулась.
– Пожалуйста, дайте Ваш номер мобильника, мне это важно! – спросил я её торопливо, как будто почувствовав сердцем, что времени может быть мало.
«Ну, раз это важно…» – ответив, она назвала мне все цифры и что-то добавить хотела, но в это мгновение рядом какая-то рябь пробежала: бывает так, если картинка вдруг стала дрожать на экране. Тут паника быстро возникла, и в стороны нас разбросало. Я выбраться пробовал было, но это мне не удавалось. В итоге и Анна пропала, и я опоздал на работу, но это никто не заметил: все так же, как я, опоздали. Народ был не просто взволнован, бурлила конторская челядь! Особенно дамы страдали, одетые серо, как мышки, и серо-землистые лица пылали невиданным гневом. И дам валерьянкой поили, спасая от нервного срыва. Работа была позабыта, все тему одну обсуждали, но толку от этих дискуссий, признаться, совсем никакого.
