Михаил Спартакович Беглов
Две неравные половины одной жизни. Книга 2. После
Но Александр возразил, что никакого обмана здесь нет, а если все грамотно делать, то даже, наоборот, дает возможность людям заработать деньги.
– К тому же «пирамиды», как ты их называешь, хотя я предпочитаю называть это «инвестиционным фондом», не запрещены законом, – Александра словно подменили. – Главное, чтобы первые обещанные выплаты были произведены в полном объеме и в срок.
– А, с другой стороны, – вспылил он, – мне глубоко наплевать, даже если кто-то и пострадает из-за собственной глупости и жадности.
– Так у людей сейчас нет денег, – Петр попытался подойти к проблеме с другой стороны. В принципе ему нравилась идея делать деньги из воздуха, но он опасался, что она в данный «исторический момент» мало осуществима.
–Деньги у людей есть всегда, – возразил ему Александр. – Запрятаны дома в подушках, в банках с мукой, в холодильниках. На черный день. Тем более в нашей стране и именно сейчас. Если бы у людей не было припрятано денег, то все бы уже давно передохли от голода. К тому же, чем меньше у человека денег, тем сильнее он хочет получить побольше. А чем больше у кого-то денег, тем меньше он хочет рисковать, потому что боится потерять их. Такова человеческая психология. Так что совсем наоборот – именно сейчас самое время.
Для Петра – идея создания, как он его называл «инвестиционного фонда», чисто математическое уравнение, которое можно решить. Но Андрей категорически отказался участвовать в этой авантюре, потому что не хотел, по его словам, «обирать людей». Аргументы Александра, что, напротив, он дает возможность людям заработать, его не убедили. Он не может это объяснить, но интуитивно чувствует, что рано или поздно эта затея обязательно закончится крахом и люди потеряют свои деньги.
Петр призадумался – мысль получать деньги, ничего не делая, ему нравилась. Это было бы в его стиле. Но то ли аргументы Андрея оказались сильнее, то ли он за многие годы уже привык прислушиваться к его советам, которые всегда оказывались верными, но в конце концов и он сообщил Александру, что не готов к такому повороту дела.
– К тому же, – признался он, – мне вчера звонил мой бывший шеф. Он теперь в мэрии и зовет в свою команду. Так что, если мы разбегаемся, и каждый теперь будет сам за себя, то я, пожалуй, соглашусь на его предложение.
– Ну, как хотите, – подвел итог разговору Александр. – Как говорится, наше дело предложить – ваше дело отказаться. А мы, цитируя слова любимого вождя, пойдем другим путем.
Эта встреча ребят, хотя они об этом и не подозревали, стала последней. Они разошлись в разные стороны – отныне каждый будет заниматься своим делом. У Петра работа уже есть, Александр по крайней мере понимал, что он собирается делать. И только Андрей, как та старуха из сказки, вновь оказался у разбитого корыта. Опять придется все начинать с нуля.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
И СНОВА В БОЙ
Андрей лежал на диване, тупо созерцая потолок. За эти дни он досконально изучил его и знал каждую трещинку и пятнышко, на которые раньше просто не обращал внимания. После расставания с друзьями он впал, – нет, не в депрессию, – а в какое-то странное состояние полного безразличия и уныния. Сказавшись больным, он улегся на диван, не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг него. Даже дочки, будто почувствовав неладное, вели себя на удивление тихо, старались не выходить из своей комнаты, чтобы не потревожить отца.
Алена с тревогой наблюдала за мужем. Полное бездействие было совершенно не свойственно Андрею. Она понимала причину его хандры – Андрей, естественно, подробно пересказал ей последний разговор с Петром и Александром.
– Ничего страшного не произошло, – явно бравировал он. – Говорят, что из окружения надо выходить по одиночке.
Но Алена чувствовала, что Андрей с его максимализмом воспринял поведение друзей как предательство. К тому же провалившаяся сделка отняла у него очень много сил и нервов, так что такая потеря энергии была вполне естественной.
«Пусть немного отдохнет», – решила для себя Алена и тоже, как и дети, старалась поменьше беспокоить мужа. Но пауза что-то уж слишком затягивалась, и она с беспокойством все чаще стала заглядывать в гостиную, где возлегал на диване муж, чтобы найти удобный момент для разговора с ним. К тому же у нее были новости, которыми она хотела с ним поделиться. С ее точки зрения, это были хорошие новости, но она опасалась, что Андрею они могли не очень понравиться и вызвать новый приступ уныния.
Вот и теперь Алена заглянула в комнату. Услышав ее шаги, Андрей закрыл глаза, прикинувшись спящим.
– Вот только не надо изображать из себя дохлого кролика, – Алена аккуратно присела на диван рядом с мужем. – Я же вижу, что ты не спишь.
– Не сплю, – чистосердечно признался Андрей.
– А что же глаза закрыл?
– Зрение экономлю.
Алена рассмеялась:
– Какие мы остроумные! Я смотрю к нам начинает возвращаться чувство юмора.
– Вряд ли. Я теперь уже никогда не буду прежним, – пробурчал Андрей.
– Свежо придание, да верится с трудом, – Алена нежно провела рукой по волосам мужа. – Ты еще долго собираешься тут валяться? Смотри, как бы пролежни не образовались!
– Не бойся, не образуются. Я переворачиваюсь с бока на бок, – тут же нашелся Андрей.
– Кушать не хочешь? – поинтересовалась Алена.
– Не заслужил, – вполне серьезно ответил Андрей. – Кто не работает, тот не ест.
– Ой, да ладно. Тебе еще не надоело изображать из себя страдальца? Как ты сам говоришь в таких случаях, тебе это не идет. Я привыкла видеть своего мужа сильным, мужественным, решительным, а не какой-то размазней, – Алена решила все же перевести разговор на более серьезный лад.
– Никого из себя не изображаю, – обиженно ответил Андрей. – Просто лежу, думаю. В конце концов может быть у человека плохое настроение. Как сказал поэт, тот, который постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп.
– В глупости тебя уж точно никто не подозревает, – улыбнулась Алена. – Ты у меня самый умный, самый мудрый, самый деятельный…
– Самый большой придурок, – перебил ее Андрей. – Ты как-то подозрительно ласкова нынче. Говори уже прямо, чего надо!?
Андрей подозревал, что Алена сейчас начнет его уговаривать выйти на работу в какую-нибудь газету и уже приготовился в очередной раз высказать ей все, что думает по этому поводу. Но, как ни странно, Алена ничего не стала об этом говорить:
– Лежит он, думает. И много надумал? Where, where?
– Где, где! В Караганде. Я долго думал и понял, что нельзя продавать то, чего у тебя самого нет…
– Это, пожалуй, величайшее открытие столетия. Достойно как минимум Ленинской, а, может быть, даже и Нобелевской премии, – перебила мужа Алена. Но Андрей сделал вид, что не заметил ее иронии.
– Нельзя продавать то, чего нет, а надо продавать то, чего нет, но оно есть или может быть.
– Сам-то понял, что сказал? – уже не скрывая иронии в голосе, поинтересовалась Алена. – Что, опять в торговлю?
– Я-то понял, а твоя ирония неуместна, потому что ты, как, впрочем, и всегда, не дослушала, – Андрей говорил спокойно и уверенно. – Каждый должен заниматься тем, что он умеет и что у него хорошо получается. И продавать надо себя…
– Ты что публичный дом для женщин хочешь открыть? – опять перебила мужа Алена. – Интересная мысль. Но, боюсь, тебя надолго не хватит. Да и мне как-то не очень хочется тебя с кем-то делить, даже ради денег.
– Спасибо, конечно, за комплимент, но я не об этом, – Андрей говорил так, будто был в каком-то трансе. – Продавать надо свои возможности, умения, знания, опыт, наконец. Я по первой жизни кто? Журналист, то есть человек творческий, инициативный или, как сейчас говорят, креативный. Знаю все про типографии. Говорят, что я – неплохой организатор, хотя сам, если честно, не очень в это верю. Вот это и нужно продавать, а не какую-то там селедку с тушенкой. Страна не стоит на месте, пусть потихоньку, но движется, а, значит, появляются новые структуры, которые умеют делать то, что я не умею, но зато не знают, как делать что-то из того, что я знаю. Так понятнее?
– Не очень, но уже лучше. Примерно, как ежику в тумане, – уже вполне серьезно ответила Алена. – А еще яснее можешь?
– Нет, не могу, – честно ответил Андрей. – Пока есть только общее ощущение, куда нужно двигаться. А тропинки смогу нащупать только, когда начну движение. Так что придется еще немного потерпеть. Потерпишь?
– А у меня есть выбор?! – засмеялась Алена. – Потерплю, конечно. И когда ты собираешься начать это движение?
– Как с дивана слезу, так и начну. Только ты так меня зажала, что я и встать-то не могу, – Андрей зашевелился так, будто хотел опустить ноги.
– Все-так ты редкостный нахал, – возмутилась Алена. – Я же ему оказывается и мешаю.
– Отнюдь, – Андрей взял Алену за руку и поднес ее к своим губам. – Ты меня только вдохновляешь. Ты об этом хотела со мной поговорить или еще о чем-то?
– Ладно, – примирительно сказала Алена, – можешь звать меня просто – моя Муза. Но на самом деле я хотела поговорить с тобой совсем о другом.
Алена рассказала мужу, что на днях встретила около метро свою бывшую институтскую подругу, которая, как оказалось, уже дослужилась до должности завуча в школе.
– Она меня зовет поработать преподавателем английского языка, – поведала Алена. – Зарплаты небольшие, но зато платят более-менее регулярно. Задержки иногда бывают, но не смертельные. К тому же школа находится в соседнем дворе. Как ты к этому относишься? Дети уже подросли. Утром я буду провожать их, а заканчивать мы будем практически одновременно. Так что они не окажутся брошенными.
– Я не сомневаюсь, что твои новые идеи – конгениальны, но, чтобы раскрутиться, нужно время. А эти деньги совсем даже нам не помешают, – добавила Алена, выжидательно посмотрев на мужа. – Я сегодня детям по карманам старых курток с трудом набрала мелочь на метро и завтрак.
– Ну, что делать, – задумчиво произнес Андрей. – Зато тебе будет что написать в книге воспоминаний, когда мы станем миллионерами. «В тот день, чтобы накормить детей я собрала по карман последнюю мелочь….»
Что касается работы Алены в школе, в другой ситуации он был бы категорически не согласен. Но сейчас вынужден смириться. Андрей никогда не был тираном, но он действительно искренне считал, что муж должен зарабатывать достаточно много, чтобы полностью хватало на все нужды семьи, и жене не приходилось работать. Раньше ему это удавалось, но теперь он был поставлен в такие условия, когда нужно было смирить гордыню и посмотреть правде в глаза. Впрочем, решение Алены выйти на работу лишь стало еще одним дополнительным стимулом для того, чтобы как можно скорее перейти от теории к практике и постараться добиться успеха в своих новых начинаниях.
– Спасибо, милый, за понимание, – Алена наклонилась к лицу Андрея и нежно поцеловала его в губы. – Дети вернуться из школы через час-полтора. Не хочешь, как бы это сказать, немного размяться?
Андрей намек понял. Он поднял Алену на руки и понес ее в спальню. По крайней мере попытался перенести…
На следующее утро Андрей сразу после завтрака уселся за стол и задумался о том, а что, собственно, он может предложить. Написание любых текстов – это, пожалуйста. Хоть рекламных, хоть пиар, который стал входить в моду. Подготовка каких-то информационных материалов, буклетов, аналитика. К тому же он хорошо знает типографский процесс и есть хорошие знакомые в нескольких типографиях, так что может обеспечить и полиграфию. Уже немало.
Страна постепенно приходила в себя после потрясений перестройки, понемногу стали появляться ростки частного бизнеса. Наверняка, кому-то рано или поздно его опыт и знания должны были пригодиться.
Сформулировав для себя свой новый вид деятельности, Андрей снова уселся за телефон. Он решил обзвонить знакомых и малознакомых людей, которым, как он надеялся, могут пригодиться его услуги. Со стороны его разговоры могли показаться досужей болтовней старых приятелей, но на самом деле ему было важно понять, кто и чем сейчас занимается и кому он может пригодиться. Некоторые из его собеседников приходили в шок, когда узнавали, что он ушел из журналистики, да еще пытается замутить какое-то свое собственное дело.
– Старик, да ты просто с ума сошел, – сказал ему один из бывших однокурсников. – Да тебе с твое именем и репутацией даже в нынешние времена стоит только свистнуть, как выстроится очередь желающих взять тебя на работу. А вот так, в омут с головой. Таких сумасшедших в стране еще поискать надо. Хотя это в твоем стиле. Ты всегда у нас был, скажем так, непредсказуемым.
– Сам в шоке, – пошутил в ответ Андрей. Из этих разговоров он сделал несколько выводов, и в том числе самый главный: проще всего устраиваются самые беспринципные и бесталанные. Им все-равно что делать и на кого работать – лишь бы деньги платили. Но, правда, и бегают в «шестерках». Некоторые из ребят, что посильнее, места заняли повыше, но чувствовалось, что это дается потом и кровью и что им тоже приходилось ломать себя через колено. Но никто, с кем говорил Андрей, даже и не пытался попробовать начать свое собственное дело. Все правдами и неправдами стремились залезть под теплый бочок кого-нибудь из тех, кто был «при деньгах», будь то во власти или в промышленности. А многим так и не удалось найти себя в новой системе координат, и они просто плыли по течению, надеясь, что рано или поздно их прибьет к какому-нибудь берегу. И этих ребят Андрею было безумно жалко, ведь среди них было немало талантливых, достойных людей. Андрей был просто в ужасе, когда узнал, как много из его одногодков спились и сколько умерло от пьянки за те пару последних лет, что он не общался с ними.
Вслед за звонками последовали и встречи с теми, кого Андрей внес в список «перспективных». Конечно, можно было бы пойти и по-другому пути – дать рекламу в газетах, но на это нужны деньги, которых нет, а к тому же Андрей не очень верил в успех такого варианта.
– Весь мир, – объяснил он Алене свои действия. – работает по системе, которую в Америке называют «old boys club», то есть некий клуб старых друзей. Люди предпочитают работать с теми, кого они знают и кому могут доверять. Особенно в такие смутные времена как сейчас. Может быть, когда-нибудь партнеров будут отбирать и по другому принципу, но сейчас никто не хочет рисковать деньгами и отдавать их каким-то неизвестно откуда взявшимся самозванцам. А так – ты знаешь меня, я знаю тебя. И соответственно возникает некая персональная моральная ответственность. Бизнес может строиться только на доверии. А если его нет, то нет и бизнеса.
Какие-то мелкие заказы типа печати рекламных листовок ему удалось получить достаточно быстро. Суеты от них много, приносят они копейки, но, с другой стороны, добавили ему оптимизма, подтверждая, что он на верном пути. К тому же каждый новый заказ – это еще одна страничка в так называемом «портфолио». И теперь Андрей может не просто тупо рекламировать свои «безграничные возможности», но и демонстрировать конкретные работы. Он уже начал подумывать о том, чтобы найти себе помощника и, быть может, даже снять небольшой офис. Но пока все же приходилось делать все самому – «и чтец, и жнец, и в дуду игрец».
Наступило лето, Андрей перевез Алену с детьми на дачу.
– Зиму пережили и слава богу, – пошутил он, когда они, наконец, разгрузились. – Теперь я понимаю наших предков, почему они так радовались приходу весны. К тому же скоро должны пойти грибы, а у соседей на грядках зреет урожай, так что с голода не помрем.
– Ты еще скажи: давайте сварим щи из крапивы или из одуванчика, – остудила его пыл Алена.
– А почему бы и нет, – засмеялся Андрей, – Говорят, что это очень даже вкусно. Вы поначалу тоже сопротивлялись, когда я вам предложил сварить «фронтовой супчик». А потом от тарелки за уши нельзя было оттащить.
Пару раз Андрею из безысходности действительно пришлось сварганить «суп из топора», как он это называл. Как его варить, ему когда-то показал отец, утверждавший, что именно этим они спасались от голода на фронте, когда куда-то пропадал обоз с полевой кухней и им приходилось самим готовить себе еду. Рецепт был очень простой: вали в котелок все, что есть – пару картофелин, морковку, а можно и перловку или другую крупу. А если в загашнике или в НЗ, как они называли это на фронте, оказывалась банка тушенки, то получалось вообще сказочно вкусно. Вываливаешь ее в кипяток, посолил, поперчил и супчик готов.
– Конечно, с голодухи и суп из сапога съешь, – грустно усмехнулась Алена. Действительно зиму и весну они пережили с большим трудом. Иногда в доме реально не было ни денег, ни продуктов. Спасала только зарплата Алены, хотя, впрочем, и ее хватало лишь на полмесяца.
Этот разговор с Аленой очень расстроил Андрея. Он старался никогда это не показывать, но очень сильно переживал, что по его вине семья вынуждена перебиваться, как раньше говорили, с хлеба на воду. По крайней мере в его представлении их жизнь в последние месяцы выглядела именно так.
– Ты куда? – окликнула Алена Андрея, когда он понуро поплелся к калитке.
– Пойду, на обед крапивы соберу, – мрачно ответил он.
– Вот дурачок-то, – напутствовала его Алена, но Андрей ее слова уже не услышал.
Она встревоженным взглядом проводила Андрея. Алена счастлива, что Андрею удается зарабатывать хоть что-то, но не потому, что в доме появилось чуть больше денег. Ее не отпускала тревога за его состояние. Чтобы получить заказы, а потом и выполнить их, ему приходится вертеться как белке в колесе. И хотя то нервное напряжение, в котором он пребывал первые месяцы, уже прошло, но появились новые заботы, нервотрепка иного рода.
ГЛАВА ПЯТАЯ
С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ РОДИНА
Скорый поезд Москва-Киев, как всегда, прибыл на перрон вокзала украинской столицы рано утром. Город еще только просыпался. У Андрея вырисовывался один очень интересный, крупный проект с одной из киевских типографий, и за последние пару месяцев он уже несколько раз приезжал сюда на переговоры.
Андрей с первого взгляда влюбился в Киев. Широкие проспекты, красивые площади, аллеи каштанов, какая-то вроде своя, но все же особенная архитектура, благожелательные люди. А поскольку все вокруг говорили по-русски, то невольно чувствуешь себя как дома.
Когда Андрей первый раз поднялся на Старокиевскую гору, то почувствовал, как его сердце забилось сильнее обычного. И дело было не только в изумительном виде, открывавшемся с высокого берега Днепра. На краю обрыва он увидел длинный старый камень, на котором древнеславянской вязью были высечены слова: «Отсюда есть пошла русская земля». Именно с этих слов начиналась «Повесть временных лет» Нестора Летописца. Казалось, что этот камень здесь лежит уже много столетий. Андрей был немало удивлен, когда услышал рассказ экскурсовода о том, что на самом деле он был установлен относительно недавно в память об основании Киевской Руси. Но, впрочем, эта новость особо его не разочаровала и не испортила то восторженное чувство, которое его охватило, когда он оказался в Верхнем Городе, историческом центре Киева. В этом месте все дышало историей.
В этот раз Андрей приехал в Киев в довольно дурном расположении духа. Перед приездом он поговорил по телефону со своими украинскими партнерами и интуитивно почувствовал, что их настроение почему-то стало как-то странным образом меняться. Это были молодые ребята, еще недавно работавшие в ЦК комсомола республики. В их голосе появился какой-то холодок, отстраненность, отчужденность и формальная вежливость. Хотя еще недавно они общались как лучшие друзья и не скрывали своей заинтересованности в сотрудничестве с московским гостем. В свою речь они стали как-то очень неуклюже вставлять все больше слов из украинской мовы, которые, хоть и звучали очень похоже на русские, но, надо признаться, не всегда были понятны Андрею.
– Может, вы тогда уж совсем на украинский перейдете? И будем общаться через переводчика, – невесело пошутил Андрей. Уже потом он понял, что его шутка была ударом по больному месту – украинский язык так, чтобы свободно говорить на нем, они не знали. Особенно сильно такой негативизм исходил от одного из местных ребят, который всем своим тоном давал понять, что делает очень большое одолжение Андрею тем, что вообще с ним разговаривает. Еще пару месяцев назад он прекрасно говорил по-русски, а теперь делал вид, будто с трудом подбирает нужные русские слова. Андрей разозлился не на шутку и в конце разговора даже вспылил:
– По-русски вы, как я чувствую, почему-то не хотите нормально разговаривать. На мове, судя по всему, не можете. Так, может, поговорим на английском?
И тут же сам перешел на английский, – слава Богу, – он его еще не забыл. Но английский они тоже не знали, а резкость тона Андрея их немного отрезвила. Так что дальнейшие беседы шли все же на русском языке, который все сразу резко «вспомнили».
Андрей никак не мог понять, чем вызвана такая резкая перемена в отношении. Еще недавно все были милы и вежливы, а теперь цедят слова сквозь зубы. «Скорее всего у них появились другие предложения, и я впустую потратил время и деньги на эти переговоры», – размышлял Андрей, но решил все же еще раз съездить в Киев, чтобы окончательно расставить все точки над i.
Прямо с вокзала Андрей отправился в гостиницу. Судя по всему, он был первым постояльцем в этот день. Заполняя карточку гостя, заспанная девушка перевернула листок настольного перекидного календаря, чтобы посмотреть дату. Это было 18 августа 1991 года.
Андрей поднялся в номер. Первым делом включил телевизор. Еще со времен работы в редакции он не любил тишины – привык, чтобы вокруг чего-то происходило, кто-то разговаривал, куда-то бежал. А когда рядом никого не было, то всегда включал телевизор или радио. Что бы он ни делал, его это не отвлекало, а, напротив, создавало нужный для работы фон.
Когда телевизор прогрелся, то неожиданно выдал знакомую практически любому русскому человеку музыку из балета «Лебединое озеро». И действительно, по первому каналу шла трансляция этого бессмертного произведения Чайковского. Это было совсем не то, что ожидал Андрей. Он повернул ручку переключения программ телевизора – по втором каналу тоже показывали балет, по третьему – московскому – та же самая трансляция.
Андрей не зря проработал почти 20 лет в газете, а к тому же хорошо знал советские реалии, поэтому сразу понял, что в Москве что-то произошло. «Неужели Горбачев умер», – мелькнула в его голове первая мысль. Эпоха «пышных похорон» начала 80-х была еще свежа в памяти, и именно тогда после кончины генсеков все каналы и начинали трансляцию «Лебединого озера». Такая вот установилась странная традиция. Так что было вполне естественно, что прежде всего Андрей подумал именно об этом.
Последние годы Андрей с головой ушел в работу – борьба за выживание, поиск заказов, семейные проблемы не оставляли особо времени на то, чтобы следить за тонкостями перипетий в верхах. Никаких слухов о плохом состоянии здоровья Горбачева вроде не ходило.
Люди его не любили. Одни за то, что он разрушил все то, что им было дорого, уничтожил привычный им порядок и образ жизни, поставил на грань голодной смерти, а другие за то, что он никак не мог решиться, каким же путем пойдет теперь страна. К тому же Горбачев слишком медленно, но верно сдавал «вражескому Западу» все те позиции, которые считались величайшими завоеваниями СССР. Распущены Организация стран Варшавского договора и Совет Экономической взаимопомощи, что уже де-юре означало конец социалистического лагеря. Казалось, что и сам СССР находится на грани развала. После отмены 6-ой статьи Конституции о руководящей роли партии «Меченный» фактически короновал себя на очередном съезде народных депутатов и превратился из Генсеков в Президенты СССР. По количеству анекдотов о нем Горбачев уже обогнал Брежнева и даже Чапаева. В этом ему немало помогла супруга – Раиса Максимовна, которая, вопреки давним традициям советской политической системы, не захотела оставаться в тени мужа и оказалась на политической авансцене. Самый известный анекдот тех времен:
«Ночью после избрания Горбачева президентом Раиса Максимовна будит его словами – «Думал ли ты когда-нибудь, что будешь спать с одной кровати с супругой президента Советского Союза».
Ходили разговоры о его конфликте с бывшим секретарем московского горкома КПСС партии Ельциным, который явно вел какую-то свою игру. Сначала на съезде народных депутатов тот добился принятия декларации о государственном суверенитете РСФСР, а затем и своего избрания на пост президента республики. Впервые за всю историю страны в республике были проведены президентские выборы, которые многие считали свободными и предвестником нового политического строя. Андрей прекрасно помнил, как они с Аленой радостно пошли на избирательный участок и проголосовали за Ельцина. Он казался решительным человеком в противовес аморфному, будто вечно в чем-то сомневающемуся, но при этом самодовольному Горбачеву. У него, с точки зрения Андрея, который люто ненавидел алкоголиков, был один большой недостаток – Ельцин явно часто злоупотреблял «этим делом» и не раз появлялся на публике «под шафе». Но лучшей альтернативы Андрей пока не видел, так что с этой слабостью Ельцина пришлось смириться. К тому же Андрей прекрасно помнил, как на ставшем последним XXVIII съезде КПСС Ельцин выступил с крайне резкой критикой партии и её руководителя Горбачёва, а затем и объявил о своём выходе из КПСС. Бросив на стол президиума партбилет, демонстративно ушел из зала. Для Андрея – это был поступок мужчины. За это Ельцина можно было уважать. Так что в результате в стране явно обозначились два центра власти, а откровенная грызня между двумя лидерами периодически выплескивалась из кабинетов на публику.
Реформы внутри страны буксовали, она как бы зависла между социализмом и капитализмом. Для Андрея как для частного предпринимателя, – а такая деятельность была уже разрешена законом, – все эти игры в верхах были интересны только с одной точки зрения: чтобы в очередной раз кто-там там в Кремле не решил, что дал людям слишком много свободы и не пора ли закручивать гайки и возвращаться к порядкам прежних времен. Хотя возвращаться пришлось бы уже на обломки, поскольку в лучших традициях большевиков новая власть начала с разрушения прежней системы. Разрушать мы умеем, а вот созидать у нас получается с очень большим трудом.
Андрей набрал свой московский домашний номер.
Трубку взяла Алена.
– Как у вас там дела? – поинтересовался он у жены.
– Дома все в порядке, а если ты про «Лебединое озеро», то даже не знаю, что тебе и сказать, – ответила она. – Я провожала детей в школу. Видела на улице много военных грузовиков. Кто-то сказал, что даже видел танки около Белого дома. Пыталась послушать «голоса», но там тоже толком ничего пока сказать не могут, но считают, что в Москве ночью произошел государственный переворот. А вот кто и как пока непонятно. Еще рано, может попозже станет что-нибудь прояснится.
Андрей понял, что Алена сидела на кухне и он слышал, как за ее спиной в громкоговорители играет музыка. Как и у всех, у них там была установлена так называемая радиоточка, к которой они подключили трехпрограмный приемник. Неожиданно музыка прервалась, и Андрей услышал явно слегка растерянный голос диктора, сообщившего, что сейчас зачитает «Заявление советского руководства».
– Поднеси трубку поближе к динамику, – попросил Андрей Алену, что она и сделала.
Он выслушал текст, который в этот момент, наверное, прильнув к динамикам, слушали миллионы людей в стране, а первую строчку многие запомнили навсегда:
«В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем обязанностей Президента СССР и переходом в соответствии со статьёй 127/7 Конституции СССР полномочий Президента Союза ССР к вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу». В заявлении сообщили, что «для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения» в стране образован Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР)
– Ясно, что ничего не ясно, – задумчиво ответил Андрей, когда диктор закончил читать текст заявления. – Вообще было бы лучше, чтобы ты забрала детей и пока поехала с ними дачу, там поспокойнее. А я сейчас поеду обратно на вокзал и вернусь первым же поездом.
– Я без тебя боюсь одна с детьми куда-то ехать, – Алена говорила спокойно, но в ее голосе чувствовалось волнение. – Как-то это стремно, когда на улицах, да и на шоссе столько военной техники. Мало ли что…
– Наверное, ты права, приеду решим, только детей забери сама из школы, – Закончив разговор, Андрей схватил сумку, которую даже не успел разобрать, под недоуменные взгляды портье выписался из гостиницы и помчался обратно на вокзал. Он как раз успевал вернуться в Москву тем же самым поездом, на котором совсем недавно приехал в Киев.
Чтобы скоротать время в пути, Андрей купил на вокзале местных газет. В Москве об этом практически никто ничего не писал. Оказалось, что на Украине шло острое обсуждение предстоящего через пару месяцев референдума по вопросу о провозглашении ее независимости. Так что все стало на свои места. «Теперь понятно, – подумал Андрей, – почему так резко изменился тон общения с местными ребятами. Пытаются держать нос по ветру». Впрочем, для него, как, наверное, и для большинства россиян, было очень странно слышать, кому и зачем вообще надо говорить о какой-то независимости Украины, поскольку в его сознании Россия и Украина всегда были одной страной, единым народом. Он опять вспомнил камень в центре Киева с надписью: «Отсюда есть пошла русская земля». «Перебесятся, а потом успокоятся. Уж с кем кем, а с хохлами нас никак нельзя разделить», – успокоил Андрей самого себя.
Но в истории, особенно когда в ней рулят бездарные политики, к глубочайшему сожалению, возможным становится даже то, что не могло присниться и в самых страшных снах и казалось совершенно невозможным.
Впрочем, в данный исторический момент его больше волновало то, что происходит в Москве. В версию о болезни Горбачева Андрей сразу не поверил. Если бы с ним было что-то не так, то об этом давно бы уже поползли слухи. Но ничего подобного он ни от кого не слышал. Москва – такой город, как, наверное, и любая другая столица, в которой секреты долго не держатся.
Не верилось ему и в то, что Горбачев не знал о готовящемся перевороте – уж слишком обширным был список «заговорщиков» и слишком высокие должности они занимали. Из «прошлой жизни» главного редактора, допущенного в достаточно высокие эшелоны власти, он прекрасно знал, как функционирует система. Подобные дворцовые перевороты не происходят в один день – их готовят достаточно долго. Так что в какой-то момент кто-то из «доброжелателей», наверняка, донес бы Горбачеву о готовящемся заговоре, а даже такой слабый лидер как он не мог не предпринять ответные меры, если только он не собирался совершить политическое самоубийство. «Получается, – размышлял Андрей, – что Горби тоже участвует в этом ГКЧП, только пока ему отведена временная роль некоей жертвы. Но он, наверняка, в какой-то момент всплывет обратно. Так что самое интересное еще впереди. А главный вопрос в том, зачем все это устроили. То ли для того, чтобы разделаться с Ельциным, с которым шла беспрерывная грызня, то ли для того, чтобы развернуть страну назад и вернуться к прежним порядкам или хотя бы замедлить темп реформ». Андрей прекрасно знал, что «старая гвардия» в ЦК КПСС, которая по-прежнему занимала ключевые посты, оказывала сильнейшее давление на Горбачева, требуя, чтобы тот притормозил со своими преобразованиями и призвал к порядку руководителей «братских» республик, уже открыто требовавших суверенитета. Но Горбачев был очень опытным партийным функционерам, умеющим хорошо вести закулисные баталии. Другие просто-напросто в той системе не выживали.
