Майя Кладова
Я слежу за тобой
Глава 12
В понедельник в школьной раздевалке я увидела Лерку и радостно направилась к ней, поняв, как я соскучилась. Подруга поздоровалась со мной довольно сухо.
Весь день на переменах я заговаривала с Леркой, пытаясь вызвать ее на привычную дружескую болтовню. Но у меня было ощущение, что подруга вовсе не настроена со мной общаться.
Уже после уроков я поняла, в чем дело. Мы вышли из школы, прошли через калитку, и Лера попросила меня остановиться. Она поставила рюкзак на лавочку, достала телефон и протянула его мне.
– Майя, что это? – спросила она, подняв одну бровь.
Я взяла ее смартфон и увидела фото: на белом снегу были выведены большие красные буквы.
«Я слежу за тобой», – прочитала я и непонимающе посмотрела на Лерку.
– Это возле фитнес-клуба? – догадалась я.
– Да, именно там, – кивнула Лера.
Я снова посмотрела на экран, увеличила фото. Красные буквы смотрелись жутко. Снова в памяти возникли неприятные воспоминания.
– Как будто кровью, – передернуло меня.
– Да, кто-то очень постарался, – сказала Лера с каким-то вызовом.
– Ты знаешь, кто это написал?
– А ты знаешь? – спросила подруга.
– Я – нет.
– Утром в воскресенье в клубе было мало людей. Я пришла на йогу, Алекс пришел со мной, чтобы позаниматься на тренажерах. Когда мы выходили вместе из клуба, то увидели это.
– То есть ты думаешь, что это написали для вас? Чтобы вас испугать?
– Я не знаю, не понимаю мотивы этого человека. То у Алекса в сумке обнаруживаются какие-то испачканные куклы, то кто-то портит ему футболку, а потом дарит новую, похожую, на день рождения…
– Что? Ты думаешь, что это сделала я? – я чуть не задохнулась от возмущения, – ты серьезно?
Я смотрела на Лерку и искала слова, но у меня больше не получалось ничего сказать.
– Майя, ты попыталась испортить день рождения Алексу, ты как-то предвзято к нему относишься, все время пытаешься его очернить. Это что, такая ревность? Или зависть? Твой парень учится в Петергофе, ты не можешь проводить с ним время, и поэтому ты злишься на меня и Алекса?
– Да с чего ты взяла? – возмутилась я. – Я что, похожа на злобную завистливую подругу? Когда ты встречалась с Андреем, я вообще не вмешивалась, хоть и понимала, что тебе будет плохо, когда он уедет. Но он не вызывал у меня таких странных ощущений, как Алекс.
– Это жестоко, напоминать мне сейчас об Андрее, – как-то дернула губами Лера.
– Извини, Лера. Но это был совсем другой случай. Когда он уехал, я забросила все свои дела, забросила Даню, который хотел со мной общаться, чтобы быть рядом с тобой. А ты нашла себе еще хуже увлечение. Где твоя голова?
– Вот видишь, ты просто невзлюбила Алекса. А он меня спас от мыслей об Андрее, и я его теперь не предам.
Лера развернулась и пошла к перекрестку. А я осталась стоять с колотящимся сердцем.
«Ну и пусть, и все, мне нет никакого дела», – говорила я себе, идя к дому.
Петербургская погода продолжала шутить над горожанами: мороз вновь спал. Выпавший в выходные снег превратился в серую кашу. Мои ноги промокли и отяжелели в зимних сапогах. Хотелось сесть на скамейку и просто сидеть, пока меня кто-нибудь не заберет домой, в тепло. А еще хотелось заплакать.
Вдруг что-то заставило меня остановиться. Мелькнуло лицо, или даже его часть. Я не разглядела. Но было стойкое ощущение, что мгновение назад смотрели на меня. В упор. Я часто заморгала.
«Нельзя плакать, а то я ничего не увижу, – сказала я себе и стала напряженно смотреть по сторонам, пытаясь понять, что меня так взволновало.
«Я слежу за тобой», – было написано на фото в Леркином телефоне.
«За мной кто-то следит», – поняла я, оборачиваясь и чувствуя на своей спине взгляд.
Я достала телефон и набрала номер брата. Димка сейчас не ездил каждый день в университет: у всех студентов шла зимняя сессия.
– Дим, а можешь меня встретить? Я ногу подвернула, – на ходу придумала я и тут же села на скамейку.
– Хорошо, ты где? Я как раз из магазина иду.
– Возле школы, с той стороны, где елки.
Через пару минут я увидела Димку с пакетом из местного магазина. Димка помог мне встать, заботливо обхватил и повел домой.
Дома брат осмотрел мою ногу, налил мне борщ, в общем, оставшийся вечер я чувствовала себя принцессой, окруженной теплой заботой.
В школу я решила ходить в компании с девочкой на год младше, которая жила на пятом этаже. Познакомились мы недавно: ее семья попросила у папы что-то для ремонта, а потом в благодарность она, Женя, принесла испеченный ее мамой пирог. Мы иногда сталкивались в местном магазине и перекидывались парой слов.
Женя моей компании для походов в школу обрадовалась, и мне было не так страшно ходить по улице после того, как я отчетливо почувствовала за собой слежку.
Глава 13
На финтес я решила больше не ходить, чтобы пореже сталкиваться с Леркой и Алексом.
После того обидного ложного обвинения хотелось вообще не вспоминать, что когда-то мы с Лерой были подругами.
В школе я только здоровалась с Лерой, а на переменах общалась с другими одноклассниками. Иногда я ловила на себе грустный Леркин взгляд. Возможно, она сама сомневалась в том, что сказала мне тогда. А может, эти выводы про меня ей озвучил Алекс: я давно признала за ним невероятный дар убеждения.
«Как бы там ни было, пусть будет в нашей дружбе перерыв, – думала я, – а потом разберемся. Может, когда у Лериной мамы родится второй ребенок, они вновь переедут жить в поселок, Лера снова пойдет в прежнюю школу. Даже хорошо, что я наконец-то стала общаться с другими одноклассниками».
В общем-то, в каждом человеке можно найти хорошее. Я вполне допускала, что кто-то из одноклассниц когда-нибудь станет для меня близкой подругой, почему нет…
На одной из перемен я однажды увидела, как Лерка сбегает с уроков и не стала ее окликать.
«Она взрослая, пусть делает, как хочет», – подумала я, глядя как подруга спешно идет по школьному коридору к выходу.
Я подошла к окну в школьной рекреации и увидела на улице Алекса, стоящего возле калитки. Он посмотрел в направлении двери, потом сел в такси. Через минуту к такси подошла Лера и села с другой стороны.
«Мог бы дверь ей открыть», – с неприязнью подумала я.
Такси отъехало, а я, все еще пребывая в каком-то подавленном настроении, мысленно сказала вслед парню моей подруги ругательство.
Тут случилось неожиданное: это же самое ругательство произнесли вслух.
Я пораженно повернула голову, потом заглянула за колонну: там тоже было окно. Возле него стояла учительница.
Я попыталась вспомнить, какой предмет она ведет.
Всплыли воспоминания, как мы группой из школы в ее сопровождении ездили на районную олимпиаду по географии. Видимо, она преподает у средних классов.
– Что вы сказали? – переспросила я, глядя на нее во все глаза.
– Что? – сказала учительница, подняв брови.
– Вы сейчас что-то сказали?
– Нет, вам послышалось, – коротко ответила учительница, развернулась и поцокала каблуками к классу.
«Светлана Юрьевна», – вспомнила я ее имя и отчество. На вид ей было где-то чуть меньше сорока, свою стройную фигуру она облачала в строгий костюм, а черные гладкие волосы убирала в аккуратный пучок. Оттого еще невероятнее было сказанное ею вслух ругательство. Или все-таки мне послышалось?..
Последний урок я еле досидела.
Как только прозвенел звонок, поспешила туда, где я встретилась со Светланой Юрьевной, но класс географии был уже закрыт.
Я подергала дверь для верности.
«Она знает Алекса? – размышляла я, идя вместе с Женей к дому, – про кого еще она могла это сказать, глядя в окно? Не про Лерку же… вроде Лера всегда отличалась прилежным поведением, была со всеми вежливой. Про водителя такси? Он не выходил из машины…»
Я попыталась вспомнить, кого еще видела в окно. Еще на улице был старенький завхоз, добродушный полный мужчина, который всегда услужливо помогал снимать пальто оказавшимся рядом учительницам, придерживал им двери. Вряд ли Светлана Юрьевна сказала это про него.
Следующим утром я пришла к школе в половину восьмого и стала ждать. Через десять минут я увидела Светлану Юрьевну, а она заметила меня.
Я пошла к ней навстречу, громко поздоровалась. Она тихо ответила «доброе утро», кивнула, обогнула меня и почти побежала к школе. Я последовала за ней. В дверях мне пришлось отойти назад: группка первоклашек, смеясь и толкаясь портфелями, спешила на уроки. Светлана Юрьевну я потеряла из вида.
«А что, если она сказала совсем не то, что мне послышалось? – подумала я, краснея. А я теперь ее преследую. Она, наверное, меня уже боится».
Уроки сегодня тянулись для меня очень медленно. Я твердо решила все же спросить у Светланы Юрьевны, знает ли она Алекса.
«Не знает, и ладно, и хорошо, что я потеряю? – размышляла я. – Зато не буду мучаться и предполагать».
После шестого урока я осталась сидеть в школьной рекреации.
Светлана Юрьевна все не появлялась.
«Может, она уже ушла, я ее пропустила, а теперь просижу здесь до ночи», – вздохнула я, оглядевшись по сторонам.
И тут я ее все же увидела: она шла в сопровождении других учителей. Так же, в их компании, она оделась и вышла из школы.
Я поспешила за ними. При учителях я, конечно, не была готова задавать ей вопросы, но не живет же она с ними вместе…
Возле перекрестка группа учителей распалась. Светлана Юрьевна стала переходить дорогу, я тоже поспешила на «зеленый». На остановке стоял троллейбус. Светлана Юрьевна побежала к нему. Я поспешила запрыгнуть следом.
«Я слежу за тобой», – вспомнились мне слова на снегу.
Мне вдруг стало смешно. Теперь я слежу за Светланой Юрьевной, и мне совершенно все равно, кто может видеть меня в этой нелицеприятной роли преследователя.
Мне казалось, что терять мне уже было нечего: я потеряла подругу и ее доверие ко мне. Что еще может такого случиться? Ничего плохого я никому не сделала…
В троллейбусе было шумно: ехали дети и обсуждали какой-то смешной случай из школьной жизни.
Я старалась держаться поближе к двери, чтобы не пропустить момент, когда Светлана Юрьевна будет выходить. Она вышла через десять остановок в другую дверь, и я чуть не пропустила этот момент.
На остановке я поскользнулась, упала, мне кто-то помог подняться. Я чуть не упустила предмет своей слежки.
Добежав до угла одного из стоящих в ряд одинаковых домов, я крикнула в удаляющуюся спину:
– Светлана Юрьевна!
Учительница обернулась, как-то растерянно посмотрела по сторонам, мне показалось, что она меня увидела. Но она поправила очки, покрутила головой и быстро зашла в подъезд.
Я осталась на улице.
«Ну и что делать? Ехать домой?» – подумала я.
Рядом играли дети, возя снежки в кузовах пластмассовых грузовиков. На лавочке сидела старушка, подставив лицо неожиданно выглянувшему перед ранним закатом солнцу. Я села на другой край, засунув руки в карманы.
«Долго я так не просижу, – подумала я, – скоро солнце опустится, и я замерзну».
Старушка стала бросать на снег хлебные крошки, налетели голуби. Я задумчиво смотрела, как птицы жадно поедают угощение, толкаясь и иногда ругаясь между собой.
– Майя, – вдруг услышала я.
Я подняла голову и увидела Светлану Юрьевну. Она стояла в спортивной куртке, накинутой на розовый халат. Голые ноги были засунуты в сапоги. Волосы она распустила, и без привычного строгого пучка она выглядела лет на тридцать. А может, ей и было не больше тридцати.
Я встала.
– Тебя ведь так зовут? Я не ошиблась? – спросила, щурясь без очков, учительница.
– Да, – кивнула я, – вы… извините меня, может, я зря вас преследую… просто мне показалось, что вы знаете что-то про парня моей подруги…
Светлана Юрьевна внимательно посмотрела на меня.
– Пойдем пить чай, – вдруг сказала она, поежившись.
– Спасибо, – кивнула я и пошла за ней.
Глава 14
Учительница жила в небольшой однокомнатной квартире. С кухни пахло куриным супом.
– Мой руки, сейчас я в комнате накрою. Кухня у меня очень маленькая, – сказала Светлана Юрьевна, – я тебя все-таки супом покормлю.
– Ой, нет, не надо, я бы просто чаю выпила, – отказалась я.
– Хорошо.
Я помыла руки, прошла в комнату. Было очень чисто и достаточно уютно, несмотря на старенькую мебель.
На комоде стоял большой глобус. Он был необычный: вместо океанов и материков на нем разместились фото. С них смотрели дети и подростки: на фоне класса, на природе, в музее, на каком-то празднике. Кое-где попадалось и лицо Светланы Юрьевны.
«Светлане Юрьевне от любящего 11 «Б», – гласила надпись на глобусе.
Я осторожно покрутила его. За этим занятием меня и застала Светлана Юрьевна, вошедшая в комнату с подносом.
– Извините, – смущенно сказала я, – очень красиво.
– Да, это мне ученики подарили. Из прошлой школы.
Последняя фраза получилась какой-то грустной.
Учительница поставила поднос на маленький столик.
– Угощайся, Майя.
– Спасибо, – сказала я, отпивая глоток вкусно пахнущего чая.
Светлана Юрьевна отошла к окну и задумчиво посмотрела вдаль.
– Вы ведь про него тогда сказали в школьной рекреации? Про Алекса? – спросила я, поставив чашку.
– Это, конечно, очень непедагогично с моей стороны, – улыбнулась Светлана Юрьевна, – я думала, что я там была одна. И еще я была уверена, что больше никогда его не увижу. И тут он появляется там, где, я думала, я навсегда забуду и выкину из головы.
– Алекс встречается с моей подругой, Лерой. Она учится в моем классе.
– Я уже поняла, – кивнула учительница. – На твоем месте я бы рекомендовала подруге с ним не общаться.
– У меня не получилось, – улыбнулась я и развела руками. – И теперь у меня нет подруги.
– Да… – задумчиво посмотрела куда-то в сторону Светлана Юрьевна.
Потом она подошла к глобусу, включила его в розетку, от чего он стал светиться, и фото стали ярче. Она немного покрутила его.
– Это Аня Углова, – ее рука погладила щеку полной, но достаточно милой девушки с голубыми глазами.
Я посмотрела на фото, потом – вопросительно – на учительницу.
– А это, – Светлана Юрьевна убрала руку, – ее сестра Настя. Они близняшки.
На меня весело смотрели две одинаковые девушки с румяными щеками и улыбающимися пухлыми губами. В руках они держали дипломы, наверное, в честь победы в какой-то олимпиаде.
– Это ваши ученицы?
– Я была их классным руководителем. Он тоже учился в том классе.
Я поняла, что она говорит про Алекса.
– Его фото нет на глобусе, – горько усмехнулась учительница, – мои ребята очень понимающие и тактичные. Я их не довела, и на выпускном их не была. А они все равно принесли мне этот подарок после выпуска.
– А… что с этими девушками? Они тоже к вам пришли после выпуска?
– Нет, – Светлана Юрьевна выключила глобус. – Ани нет в живых.
Меня словно окатило кипятком.
– Саша… Алекс, – скривилась Светлана Юрьевна, – его фамилия Астахов. Он всегда был таким… заводилой… в плохом смысле этого слова. Я вела этот класс пять лет. И каждую неделю классный час был посвящен ему. Его величеству. Я пыталась объяснять детям, какие у них должны быть ценности, к чему им нужно стремиться. Я не знала, как уберечь их от него. Наверное, я плохой классный руководитель. Поэтому в новой школе я только преподаю географию, я не стала брать класс.
– А что именно он делал? И что случилось с той девушкой?
– Что именно он делал… – повторила эхом за мной Светлана Юрьевна, – он все время подначивал ребят что-нибудь такое совершить. Например, съесть пуговицу за двести рублей. Или поставить стулья на парту до потолка и залезть на самый верх. Тоже за деньги. Причем он это снимал на камеру, куда-то выкладывал. Подсказал мальчишкам, чтобы они делали ставки: съест или нет, упадет или продержится, и так далее.
Я вспомнила он-лайн голосование во время видео с Алексом.
Родители мальчишек приходили, жаловались на него. А потом их сыновья вновь попадались на его уговоры сделать что-то такое. А прошлой зимой в класс пришли новенькие: Аня и Настя Угловы. Они переехали из Новгородской области.
Аня сразу влюбилась в Астахова. Не знаю, когда это произошло. Ты знаешь… при всем его… неприятии я не могу не признать, что учился он неплохо. У него приличные актерские данные, он отлично читал стихи. Может, этим он ее зацепил…
Я, честно говоря, втайне надеялась: вдруг такое вот чистое чувство хорошей девушки как-то заставит его задуматься о том, что он делает. Наивная я была. Он над ней глумился. Иногда делал вид, что она ему нравится. А потом смеялся на углу, обсуждая ее фигуру: я однажды это услышала. Аня и Настя полненькие девочки. Насколько я знаю, их мама умерла от диабета, и им тоже передалось это заболевание. После смерти мамы их забрала к себе бабушка, которая живет в Петербурге.
Все случилось в день ЕГО рождения. Он отмечал в местном кафе недалеко от школы. Аня пришла туда без приглашения. Просто потому, что узнала, что он там празднует. Других девочек там не было, и она об этом знала. Принесла подарок. Нарядилась.
Светлана Юрьевна вновь посмотрела на фото на глобусе и часто поморгала, чтобы убрать набегающие слезы.
– Со слов ребят я примерно узнала, что произошло. Он попросил ее съесть за его здоровье восемнадцать пончиков. Ему исполнялось восемнадцать лет. Все это снималось на камеру.
Он сказал, что ему всегда нравились такие пышные девушки, что он счастлив, ведь теперь у него такая есть.
Аня сначала отказывалась, стеснялась. Он сказал, что это означает, что она его не любит, показал, как он расстроен.
Она стала есть. Сначала она улыбалась. Потом ей стало трудно дышать. Он все подначивал ее. Говорил, что еще немного, и он будет самым счастливым человеком: его любимая так вкусно и сладко поздравит его с днем рождения.
После съеденных семнадцати пончиков Аня впала в кому. И больше не очнулась.
– Но… разве она не знала, что такое может быть? – я посмотрела на Светлану Юрьевну.
– Наверное, знала, – она пожала плечами. – Но ей было восемнадцать, и она была влюблена. А он был очень убедителен, когда ему это нужно.
А потом это видео появилось в Интернете.
У меня расширились глаза.
– Как? Он тогда уже знал, что она умерла? – поразилась я.
– Знал, – кивнула Светлана Юрьевна. – Знал. Видео разлетелось по сети, над ним все смеялись. Он даже включил в него какую-то рекламу и получал доход.
Я сидела, открыв рот.
– У него не было ни капли раскаяния. Он не извинился перед родными девушки. Сестра Ани, Настя, пришла ко мне год назад после похорон, черная от горя. Сказала, что бабушка в больнице с инфарктом.
Настя какое-то время жила у меня, ей трудно было находиться в той квартире одной. Я, глядя на нее, пообещала себе, что добьюсь того, чтобы Астахова наказали.
Я изложила в заявлении, как Александр Астахов в течение пяти лет разлагающе действовал на детей, взялась собирать подписи родителей из класса, чтобы пойти в полицию.
– И что? Его не арестовали?
– Не арестовали. Его мама – директор школы, в которой я работала. Когда она обо всем узнала, то вызвала к себе родителей всего класса и намекнула, что класс выпускной, и неизвестно, как дети сдадут выпускные экзамены. Родители отказались подписывать заявление в полицию. А потом в школе мне сказали, что я должна уволиться. И что если я этого не сделаю, меня уволят по статье.
Я сидела в ступоре. Стало противно, что я когда-то просто разговаривала с человеком, о котором мне только что рассказали. Как Лерка может с ним встречаться?
«Я должна ей все рассказать, – твердо решила я. – Поверит ли она мне?..»
– И вы уволились?
– Да. Уволилась прошлой весной. Хотела вообще уйти из профессии, три месяца жила у мамы в деревне: доила корову, работала на огороде. А потом позвонила знакомая и позвала меня в новую, недавно построенную школу. Моя мама очень хотела, чтобы я вернулась: она гордилась тем, что ее дочь – учитель.
– Вас очень любят дети, я считаю, что вы правильно сделали, – сказала я, вспомнив, как Светлану Юрьевну в день учителя обнимали шестиклассницы с цветами.
Она молча встала и снова подошла к окну.
– А… вторая девушка, Настя, Анина сестра. Что с ней сейчас?
– Я слышала, что она поступила на вечерний факультет, днем работает кассиром в супермаркете. Бабушка у нее вроде бы поправилась. Поправилась… как такое возможно, когда теряешь одну из внучек… они ездили в школу на автобусе, поэтому сейчас я с ними не пересекаюсь.
Родители моих бывших учеников при встрече со мной прячут глаза. А дети вот принесли этот глобус, рассказали, кто куда поступил. Про Астахова ничего не сказали, и хорошо.
– Получается, все как бы забыли эту историю, – сказала я вслух.
– Такое не забывается, – помотала головой Светлана Юрьевна. – Я думаю, это осталось в памяти у детей. Просто об этом никто не говорит. Может, каждый чувствует какую-то свою вину: не за себя, так за родителей. Что не стали подписывать заявление. Бог им судья. Ну и я понимаю, что виновата. Наверное, я должна была найти способ открыть Ане глаза на этого человека. Поговорить с ней.
– Как вы думаете, он может что-то такое сделать с Лерой? – серьезно спросила я, глядя учительнице в глаза.
– Я не думаю, что он исправился. Может, и не сделает ничего такого. Но встречаться с ним, да даже просто общаться я бы своей дочери или подруге не позволила.
