Майкл Дискейн
Я вернусь
Наши эмоции и чувства – такая странная вещь. Химический парадокс. Интересно, как бы мы всё это переживали, если бы наш мозг хоть чуточку был по-другому устроен? Как, например, у каких-нибудь других животных?.. Бессмысленная демагогия. К сожалению или к счастью, нам, возможно, никогда не ощутить то, что чувствует нечеловек. Чего уж там – мне никогда не ощутить в полной мере даже то, то чувствует другой человек… например, она. А мне бы очень хотелось понять её полностью.
Надо будет поговорить с ней и об этом. Хотя… наверняка мы уже с ней разговаривали о чём-то подобном, и наверняка не один раз; что практически вся наша жизнь, которая соткана из чувств, эмоций и субъективного видения, происходит в наших головах. Впрочем, я всё равно с ней этим поделюсь. Это же она. Она особенная девушка. И она придёт.
2
– Вы уверены, что хотите это прочесть? – поинтересовался высокий мужчина лет тридцати, одетый в бежевый пиджак и чёрные брюки.
– Да, доктор, – ответила светловолосая женщина лет сорока пяти. Её лицо выглядело устало и тоскливо. – Мне это нужно… как и моему мужу.
– Как скажете, – доктор вытащил свой чемоданчик с заднего кресла автомобиля. – Если он покинет дом хотя бы на пару минут, я буду вам признателен.
– Хорошо, – коротко отозвалась женщина. Я что-нибудь придумаю.
Они постучали в дверь. Доктор и двое супругов.
Дверь открылась и перед ними предстал молодой человек двадцати двух лет, худой, с бледным лицом, но горящими от радости глазами, словно ожидающими чего-то замечательного, что обязательно должно сегодня произойти. Он был в белой футболке и синих домашних шортах, босой.
– Мама? Папа? Вот так сюрприз! А что вы здесь делаете? Не ждал! А это… что за господин?
– Привет, сынок, – женщина улыбнулась, ступила за порог и обняла сына. – Помнишь, я тебе где-то с неделю назад говорила, что нашла знакомого доктора, который бы осмотрел тебя? Ну, насчёт твоих гланд и хронического ринита. Разве не помнишь? – она старалась, но ей очень тяжело было врать собственному сыну. Отец, высокий мужчина с аккуратной бородой и поседевшими короткими волосами, отвёл взгляд в сторону, чтобы не смотреть в глаза юноше.
– Не особо… не припомню… сегодня прямо? Сейчас? Но ко мне же Аня сейчас придёт! Мы с ней договорились – я ведь тебе вчера звонил и сказал об этом. Правда, что-то телефон куда-то подевался, найти не могу… но не важно: я не могу сейчас.
– Я помню, помню, дорогой, – спокойно ответила мама. – Это очень быстро, не больше получаса, обещаю. Аня не придёт… не успеет прийти за это время… – она взглянула на супруга, тот секунду выдержал её взгляд, затем закрыл глаза и отвернулся, боявшись, что навернутся слёзы.
– Ладно, ладно, – недовольно сморщившись, сказал сын, – если так, то хорошо. Чем быстрее, тем лучше.
– Здравствуй, Сергей! – наконец зашедший доктор улыбнулся ему.
– Здравствуйте, – без особого энтузиазма ответил тот.
– Серёжа, пока доктор располагается, помоги отцу, пожалуйста, – проговорила мама.
– Это на пару минут – там с машиной кое-что у меня. Покажу, – отец улыбнулся ему, стараясь стереть со своих глаз печать тоски.
Серёжа кивнул и вышел на улицу. Отец – за ним, на ходу обдумывая, чем лучше всего заболтать сына.
Женщина печально посмотрела на доктора.
– Работайте.
Тот кивнул и рывком оказался у стола Серёжи. Открыл его ноутбук и принялся что-то шаманить над ним.
– Две минуты?
– Угу. Сегодня он ничего не писал. Но вообще записей много – они зашифрованы на жёстком диске, и он их не может просмотреть, как я и говорил. Сейчас я их перенесу.
– Он точно ничего не замечает?
– Точно. Да даже если бы и замечал, то забывал бы на следующий день. Очень редкий тип ретроградной амнезии, только без воздействия алкоголя или других веществ. Впрочем, я вам это уже говорил много раз: он помнит только сегодняшний день и точку возврата, которая для него – вчера, день, который остался последним в активной памяти. Несчастный случай с той девушкой и всё последующее либо бесследно исчезло, либо хранится где-то в подсознании… так это назвать проще всего.
– Знаю… – она достала платок и вытерла слёзы с лица. – Но к этому не привыкнуть, всякий раз тяжело.
– Очень вам сочувствую. Но пока мы ничего не можем сделать… Но вот здесь у меня всё готово, – он закрыл ноутбук и встал из-за стола. – Я вам перешлю всё вечером… если вы не передумали, конечно.
– Нет. Присылайте… доктор, а зеркало точно нельзя поменять?
– Точно. Вы поймите, для него каждая деталь, которая может намекнуть на настоящее положение дел, сведёт с толку… может даже причинить страдание. Даже простые изменения в окружающем мире… они всякий раз его… озадачивают, мягко говоря. Смена времени года, например.
Женщина лишь вздохнула.
Через минуту вернулись отец с сыном. Они улыбались. Мать тоже улыбнулась при виде их. Когда показательный осмотр был окончен, родители ещё десять минут побыли с сыном и оставили его одного, пожелав хорошего вечера и попросив передавать привет Ане от них. Серёжа засиял и сказал, что непременно передаст.
