Майкл Дискейн
Я вернусь
Хороший был день. И вчера был хороший день. И сегодня – день будет непременно прекрасным. Осталось только дождаться, пока она придёт…
Неожиданно ко мне пришла мама. Что-то было такое в её лице, как будто случилось нечто ужасное. У меня появилось плохое предчувствие. Я спросил у неё, всё ли в порядке с ней и с папой. Да, всё было хорошо, по её словам. Но выглядела она так, словно за пару дней минула пара лет. Она принесла мне продуктов – давно такого не бывало. Не понятно, зачем. Мама сказала, что хотела сделать мне приятное, принеся гостинцы. Мне и моей девушке. Я не стал возражать. Только улыбнулся и обнял маму. Она заплакала, сказав мне, что стареет, и через полчаса ушла. Мне стало грустно.
А девушка моя всё так и не шла. Что-то её задержало. Может, автобус? Эх, сейчас мне бы не помешал телефон, эта ненужная суетная требуха.
Сегодня мне приснился ужасный сон. До этого мне никогда не снились кошмары. Даже сейчас, пока я пишу эти строки, пальцы мои трясутся – приходится помногу раз переписывать одни и те же слова…
Был тяжёлый, мрачный, холодный ноябрьский день. Я… я был на похоронах. Вокруг меня стояло много людей в чёрном, почти все – безликие, равнодушные, полупрозрачные, будто призрачные манекены, притащенные кем-то для декорирования бесплодных, пустынных владений скорби и отчаяния. Я узнал своих родителей – они стояли неподалёку, лица их ничего не выражали.
И ещё я увидел её… она была в чёрной юбке и белой блузке, с красной лентой, повязанной через правое плечо… она была так красива… на этой фотографии. Могильная плита возвышалась над холмиком, в недрах которого лежала она. Та, чьё дыхание я больше никогда не почувствую, запах волос которой никогда не услышу.
Крикнул ворон: «Nevermore».
Но это всего лишь сон. Просто сон. А она сейчас придёт. Она придёт с минуты на минуту – мы ведь договорились, что побудем вместе перед её отъездом. Я приведу себя в порядок и ни о чём ей не расскажу. Ведь ничего на самом деле не случилось.
Она придёт.
Папа не раз говорил мне, что ждать лучшего времени, чтобы начать жить, – самое неблагодарное, бессмысленное и последнее дело. «Всё ждёшь свои лучшие годы, – говорил он, – ждёшь, а потом в какой-то момент внезапно понимаешь, что они уже позади». Он таких размышлений он неизменно становился грустен. Да и я вместе с ним. Так и сидели мы вдвоём, сын и отец, пока кто-то из нас не очнётся от анабиоза и не включит следующий кадр в долгой череде картин, что смертные зовут жизнью: например, начнёт новый разговор или запустит сериал по телевизору.
Иногда я слышу голос из будущего. Это может показаться странным, но я не могу описать это как-то по-другому. Я часто вспоминаю песню о прекрасном далёко, из красивого советского кино, и мне кажется, что она была написана мной. Однако иногда голос будущего приглушается в памяти о прошлом, так же как свет теряется, рассеиваясь в плотном тумане на тёмных болотах Древней Пармы, боясь разбудить старых и жестоких богов судьбы. И тогда мне кажется, будто прошлое тянет меня назад, будто я застреваю, тону в нём – время растягивается, и ожидание настоящего становится практически невыносимым.
Но голос всегда спасает меня, вытаскивает из пучины, и я снова начинаю чувствовать жизнь и надеяться на завтрашний день, на прекрасное далёко, в котором уже сейчас живёт моя душа, в котором кто-то вспоминает обо мне с тёплой улыбкой на лице.
Сегодня я обязательно поделюсь своими мыслями с ней. Я обниму её и, не отпуская, чувствуя тёплое дыхание её, расскажу всё. Она меня поймёт, только она.
Никогда прежде мне не снились такие кошмары… проснувшись, я обнаружил, что весь в слезах. Я сразу сел за компьютер, и на экране меня встретил чистый лист, как будто знал, что я собираюсь сделать, как будто чувствовал, что мне необходимо это написать. У меня трясутся пальцы.
Перевернувшаяся машина на обочине… дым… чернота ночи… из глубин автомобиля медленно, но настойчиво вылазят языки оранжевого огня, как щупальца чудовища, готового проглотить и переварить свою жертву. Асфальт, на котором серое смешалось с красным… грязь и кровь. Рядом, на дороге лежит красная ленточка, которую выдают на школьный выпускной. Я не увидел больше ничего, темнота всё окутала, но я понимал и чувствовал, что это была она… Это её ленточка… я видел её фотографии со школьного выпускного.
Это было ужасно. Думаю, ей не стоит рассказывать всё это, но… Нет, я ничего не буду ей говорить. Потому что это только сон, потому что на самом деле ничего не случилось.
Я буду в порядке уже через час. А потом придёт она, и мы побудем вместе, просто побудем вместе. Она уезжает всего недели на две, но я буду очень скучать. Что уж там, я и сейчас скучаю так, словно не видел её целую вечность.
