Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. Отрывки
Парад был недолгим и оркестр заиграл песенные мелодии.
На крыльцо поднимались те, кто хотел петь и мог петь.
Часть публики осталась на площади перед Домом культуры, а другая часть двинулась на кладбище, по пути навещая цветочные киоски. Цветы продавали веселые приветливые девушки, предлагающие каждому покупателю гвардейскую ленточку и булавку.
– Берите булавочку, прикалывайте!
Цветы были свежие и дешевые, их раскупали быстро и так же быстро подвозили новые цветы, только что срезанные и влажные.
Свиридовы обзавелись большими букетами и влились в поток, направляющийся на кладбище.
По традиции первые цветы Свиридовы положили на могилу первого коменданта города Павла Тимуровича Большакова, ветерана и инвалида войны.
Его могила с пирамидкой, красной звездой и фотографией всегда была ухожена – за ней ухаживали не только его невенчанная вдова Таисия Архиповна, но и ее подопечные ребята, да и Свиридовы эту могилу не забывали.
Вот и сейчас около этой первой могилы на кладбище на скамеечке сидела Таисия Архиповна с девочками из общежития – из лесной школы-интерната.
Из плетенки Коленьки вылез белый котенок Максик, ознакомился с могилой, а потом догнал уходящих, подпрыгнул, уцепился за край плетенки и уселся в ногах Коленьки.
А вторую остановку Свиридовы сделали у могилы родителей Тони – Николая Тимофеевича Гнездилова и Анфисы Егоровны Карпухиной.
Эта могила была символической, точное место захоронения родных Веры Николаевны Гнездиловой – Антонины Ивановны Свиридовой – было неизвестно, да и погибли они в разных местах, но небольшой каменный памятник украшали не фотографии, а рисунки Гриши.
Могила была ухожена, внутри скромной ограды пестрели цветы.
Тоня положила свой букет к памятнику, постояла, поклонилась портретам родителей. Поклонились им Гриша с Улей, Свиридов и уже кое-что понимающая Верочка.
Коленька спокойно поглядывал кругом, а Максик ознакомился и с этой могилой.
Еще Свиридовы зашли на могилу Елизара Болеславовича Авдоконихина и встретили там Надю Новикову и сына Елизара Болеславовича Андрюшу.
Наде помогала ее верная помощница Капа Шерстнева, заканчивающая курсы операторов.
Когда Свиридовы уходили, положив цветы к памятнику доктора наук начальника отдела Авдоконихина, им навстречу пришли Лена Долгополова и Потап Потапович, сменивший Елизара Болеславовича на посту начальника отдела.
А у Дома культуры все пели и пели, иногда появлялись танцующие пары.
Ветераны заходили в открытый зал ресторана и получали стопку водки и картонную тарелку со скромной закуской – черный хлеб, селедка, соленый огурчик, моченое яблоко
Свиридов договорился с Полиной Федченко и Валерием Масловым об угощении ветеранов, и те получали свою порцию бесплатно (то есть за них платил Свиридов) – и надо сказать, вторично подходящих не было.
Но довольно скоро «любители попеть» у Дома культуры отсеялись и стали выступать «профессионалы» – Валентина Суковицина, Ангелина Кочура и Александра Беляева.
Им помогали два хора – школьный и взрослый. Помогали те, кто помогал выступать Свиридову с бек-вокалом – офицеры отряда Воложанина и их жены.
И зазвучали песни военных лет.
А у Свиридова непонятным образом появилась голубая лента через плечо с приколотой крупной звездой, и когда он поднялся на площадку лестницы, то вся публика в ожидании затихла.
© ©
Здравствуй, мама –
возвратились мы не все …
Босиком бы
пробежаться по росе …
Пол-Европы
прошагали,
полземли -
Этот день мы приближали,
как могли.
Этот день Победы
порохом
пропах,
Это праздник
с сединою на висках,
Эта радость
со слезами на глазах,
День Победы,
день Победы,
день Победы …
Свиридов пел негромко, но его слышала вся площадь перед Домом культуры.
Напротив, на фронтоне ресторана была укреплена видеокамера, и те, кто обратил бы на нее внимание, увидел бы, что камерой кто-то управляет. Камера поворачивалась, у нее двигался объектив. А среди слушателей неприметно перемещалась Анна Кутенкова с небольшой видеокамерой и ассистентом – выпускником лесной школы, а микрофоны, установленные в разных местах, дисциплинированно фиксировали звуки.
Свиридов опустил гитару.
За его спиной вспыхнул экран.
© ©
Здесь птицы не поют.
Деревья не растут.
Знакомое лицо, знакомый голос – только вчера опять показывали этот фильм.
© ©
Лишь только мы к плечу плечо
Врастаем в землю тут.
Горит и кружится планета.
Над нашей Родиною дым.
Оркестр потихоньку стал вторить гитаре с экрана.
© ©
И значит нам нужна
одна победа,
Одна на всех –
Мы ценой не постоим.
Одна на всех –
Мы за ценой
не постоим.
Хор, стоящий позади оркестров, тоже стал вторить голосу с экрана.
© ©
Нас ждет
огонь
смертельный,
И все ж бессилен он.
Сомненья прочь -
Уходит в ночь
отдельный
Десятый наш
десантный
батальон,
Десятый наш
десантный
батальон.
Последний куплет, который на экране пели все вместе со своей медсестрой, пела вся площадь.
© ©
Взлетает
красная
ракета.
Бьет пулемет
неутомим.
И значит
нам
нужна
Одна победа,
Одна на всех -
Мы
за ценой
не постоим,
Одна на всех -
Мы
за ценой
не постоим!
К Вечному огню у кремлевской стены автобусы привозили ребят до праздника – в праздники туда было не пробиться.
Но там появились Свиридовы, и помешать зайти за ограду парка генералу с таким «иконостасом» никто из охраны не посмел.
И эта пара с белоснежными седыми головами положили цветы к вечному огню.
И вспомнили свое первое посещение – вдвоем! – этого места много лет назад …
– Толенька, за всех наших родителей – пусть земля им будет пухом!
И они отпили по глотку из плоской карманной фляги.
А Тоня с удивлением отметила, что некоторые подтянутые мужчины не только в форме, но и в штатском приветствовали Свиридова!
Одни неприметно кивали, другие также неприметно сдвигали каблуки, третьи поднимали руку.
– Кто это? Кто с тобой здоровается, милый?
– У меня столько знакомых … в разных структурах …
На праздники Кате сшили белое платье – такое, как шьют невестам.
Казалось, что никто не заказывал именно такое платье, но Тоня и Уля сшили Кате именно такое, свадебное, красивое, с оголенными плечами и почти до пола.
И когда Олег пришел «принимать» обновку, то он только ласково поцеловал Катю, обнял Улю и поцеловал руку Тоне. Катя засмущалась, но пошла показаться Полине Ерлыкиной и Семену Черномырдину – это было так естественно, она уже чувствовала себя настоящим членом семьи.
И Полина, которую Катя иногда – по ошибке? – называла мамой, на что Полина, казалось, никак не реагировала, и Семен Гаврилович, прячущий свою ласку и заботу о Кате за внешней суровостью, переглянулись и дружно одобрили Катину обновку.
Весь суматошный праздничный день Катя провела в новом платье, все поздравляли ее – с обновкой!? – и желали счастья.
Когда вечером все вместе, вчетвером, усталые вернулись домой, то почему-то Семен Гаврилович вытащил из укромного уголка пузатую бутылку не нашего профиля с надписью «MONDORO» и они распили эту бутылку за здоровье друг друга.
Катя ушла в комнату Олега и в халатике нырнула в душ …
Утром с бешеными сияющими глазами она вышла к завтраку, а Олег еще бережнее – если это возможно? – поддержал ее и подвинул ей стул, и очень серьезно устроился рядом.
Семен Гаврилович вопросительно взглянул на Полину, а потом они оба обняли и расцеловали Катю – молча, очень ласково. А Катя совершенно естественно стала называть их «мама» и «папа» …
Первой, кто что-то понял и поздравил – на ушко! – Катю с радостным событием была Уля.
Она увидела Катины сияющие глаза и все поняла, и радостно обняла ее, а потом сдержанно поздравила Олега.
Во второй половине дня продолжился концерт, прерванный вчера из-за позднего времени, снова звучали разные песни и выступали разные исполнители.
Не обошлось без сенсаций – среди выступающих на площадке парадной лестницы Дома культуры вдруг появились две девушки в длинных белых платьях. И запели …
© ©
Дождинка малая
на землю
капнула.
А мы не встретимся -
что было
кануло.
Что было –
не было,
Что было –
сгинуло.
Прошу за все
простить
меня.
Дуэт Шурочки Беляевой и Кати Бганцевой был неожиданным, но звучал очень красиво – высокий голос Шурочки и низкий, грудной Кати прекрасно слились, а «сопровождение» пения со стороны Олега, Свиридова и Полины придали выразительность и изысканность исполнению.
Слушатели наградили девушке бурными аплодисментами, и девушки переглянулись и продолжили свое выступление.
© ©
Как много лет
во мне
любовь спала.
Мне это слово
ни о чем
не говорило.
Любовь
таилась
в глубине -
Она ждала,
И вот
Проснулась,
И глаза
свои
открыла …
Голоса девушек звучали то слитно, перекрывая друг друга, то расходились и звучали пополнением друг другу. Одни фразы оба голоса выводили слитно, а вдруг начало перекрывал низкий голос Кати, а завершал высокий голос Шурочки. Они были очень похожи – обе беленькие, обе стройные, обе в длинных белых платьях, и почти одного роста и возраста, и такие разные …
Аплодисменты вынудили девушек продолжить выступление, хотя Олег мысленно посоветовался со Свиридовым – Катя может не выдержать нагрузки.
© ©
Живет
моя отрада
в высоком терему,
А в терем
тот высокий
нет хода
никому,
А в терем
тот высокий
нет хода
никому.
Вряд ли эту особенность предопределяла музыкальная основа, но голоса девушек как будто плескались и переливались, они неуловимо менялись и звенели, он уносились вдаль и вновь возвращались.
© ©
Я знаю
у красотки
Есть сторож
у крыльца -
Никто
не загородит
дорогу
молодца,
Никто
не загородит
дорогу
молодца.
А потом благодарные слушатели несли девушкам букеты, их поздравляли с успешным дебютом такого прекрасного дуэта, их обнимал Свиридов, Олег, Полина Ерлыкина и Семен Черномырдин …
Вечером Катя в домашнем халатике вышла на кухню и стала помогать Полине по хозяйству.
– Как думаешь, стоит попросить у Свиридова квартиру побольше?
– Я не знаю … мама. Нам хорошо … вместе с вами.
– Олежке негде даже инструмент поставить …
– Да, мама. Но пусть вместе с вами, хорошо? Мне без вас будет …
– Ты сказала своим? Как это примет твоя мама?
– Это вопрос … Но ей придется это принять.
≠ Дядя Толя, спишь?
≠ Почти.
≠ Мы Были в Большом. Это восторг! Светлана Захарова – это …
≠ Хороша?
≠ Не то слово! Мы шли пешком, а Катенька плакала!
≠ Рад за вас. Целуй Катеньку.
≠ Ты бы видел, как они шмыгают носами вместе с мамой!
≠ И маму тоже … Спи!
Через заднюю калитку на участок вошла целая делегация …
Издавна дачные участки, соприкасающиеся заборами, в точке стыка хозяева четырех участков рыли общий колодец, и это был канал для общения всех обитателей этих участков минуя улицу.
И появление таких мест для общения в дачном поселке НИПЦ было вполне естественным, но участки были разного размера и четыре забора в одной точке сходились очень редко. Поэтому между заборами позади участков появились сквозные проходы – тропинки, немедленно получившие название транспортных коридоров.
По этим тропинкам обитатели квартала могли навестить соседей не выходя на улицу.
Теперь через калитку из транспортного коридора на участок шли трое огненно рыжих молодых человека – впереди девушка, а за ей трое парней.
Девушка несла какой-то предмет, завернутый в старую ковбойку, но оказалось, что процессию возглавляла не она – впереди гордо и величественно спокойно шел белый кот, а вокруг ног девушки нервно кружила худая жалобно мяукающая кошка.
В коробке оказались шевелящееся и попискивающие комочки – темные и один светлый.
Коробку пристроили в укромном уголке под лестницей, кошка залезла под рубашку и писк прекратился. Гордый белый кот сел рядом с коробкой и призывно мяукнул.
Ему принесли две мисочки – с водой и едой.
– Они еще слепые!
– Говорят, что если котят взять в руки, то мать съест их!
– Сколько дней новорожденным?
– Она окотилась вчера утром. Мама сказала, что ваш Максик захотел, чтобы его семью перенесли к вам …
– Неужели ты не ревнуешь Толю?
– Еще как! Только не так, как все бабы! Я ревную его за то внимание, которое он уделяет другим женщинам. А их немало.
– А он?
– А он рассказывает мне о них, о своих встречах, о разговорах …
– А ты?
– А я слушаю, переживаю вместе с ним, волнуюсь и радуюсь!
– И чему ты радуешься?
– Глупая! У меня наилучший мужчина в мире! А у тебя, Марго?
– У меня Каренчик тоже лучший – мне повезло … Нам с Ванечкой повезло!
– Привет, Никуля! Как дела? Как поживает потомство?
– Привет, Толя. Все путем. Что не заходишь?
– Зайду обязательно. Твой мудрец далеко?
– Вот он. Весь в делах. Отрывается только для прогулки с Егоркой.
– Дай ему трубку.
– Здравствуй, дядя Толя. Когда зайдешь? Я тут покопался в твоих программах с завода Дерендяева – кое-что нашел. Приходи, посмотришь.
– Зайду обязательно. Просто вирус или троян?
– Ты не поверишь – я нашел очень древнего трояна! Кто бы мог подумать, но он старше меня!
– Сергей Кожугетович? Добрый день, Сережа. Анатолий Свиридов.
– Добрый день, Толя.
– Внимание! Через несколько минут на полосу Симферопольского аэропорта будет садиться неопознанный неизвестный самолет. Он безопасен, но требует надежной охраны. Из него нужно быстро выгрузить ящики и сохранить их под надежной охраной. Через тридцать минут после посадки самолет … самолет исчезнет. Объяснения – потом. Президент будет в курсе.
– Я вас понял, генерал Свиридов! Отдаю приказ!
– Владимир Владимирович, желаю здравствовать! В Симферополе садится самолет с золотом самого толстого олигарха соседей. Шойгу разгрузит ящики и поставит охрану. Представителей ФСБ Москвы и местных органов я предупрежу – содержимое для спецсчета конторы.
– Я вас услышал, Анатолий Иванович. Жду подробности.
– Анатолий Иванович, на ваше имя шифровка из конторы. Принести?
– Да, Мари, пожалуйста.
Свиридов прочел две строчки машинописного текста и для себя перевел: «От вас получено и оприходовано триста пятьдесят килограмм золотых слитков. Председатель».
– Генерал Свиридов? Будет говорить Министр обороны.
– Привет, Анатолий Иванович.
– Привет, Сергей Кожугетович. – Свиридов скорее почувствовал, а не услышал, что у Шойгу включена громкая связь.
– Анатолий Иванович, груз передан представителям из Москвы. А самолет … самолет исчез. Ты обещал пояснить произошедшее.
– Я прилечу завтра и поработаю со всеми очевидцами. Возможно, ты тоже прилетишь?
– Договорились. Сложность в том, что самолет исчез, а остальное … остальное особого интереса не вызвало.
– До встречи, Сергей Кожугетович!
– До встречи, Анатолий Иванович.
– Вить, ты задвижку закрыл?
– … закрыл …
Дальше слов слышно не было, но звуки – завораживающие, упоительные, интимные – продолжались …
В комнате было три двери.
Одна выходила на лоджию, вторая в коридор и ручка этой двери блокировалась изнутри кнопкой. Третья дверь вела в детскую и блокировки не имела, из-за чего Виктор пристроил там простенькую задвижечку – для детей.
Дело в том, что младшая их дочка Риточка утром иногда приходила к маме и устраивалась «под бочок» – говоря «мне стало так грустно!».
Поэтому, когда они были вдвоем задвижечку запирали.
Часто Виктор уходил к себе на рассвете, и тогда задвижечку отпирали.
Был случай, когда Виолетта заработалась в квартире у Виктора и осталась там ночевать, и Риточка обнаружила в маминой кровати отца – но она с неменьшим удовольствием пристроилась к ему под бочок.
А как-то запереть задвижечку забыли и Риточка обнаружила в маминой постели маму с папой – она пристроилась между ними и уютно засопела под рукой Виктора. Рано утром Виктор-младший в поисках пропавшей сестренки обнаружил их и устроился около отца.
Так они и проснулись – вчетвером …
– Я сегодня навестила знаменитый винзавод. Территория богатая, используется далеко не все, но такие жулики там сидят! Боюсь, там без Толи нам не справится.
– Мама, а подходящие помещения там есть?
– Как мне показалось есть. Но эти жулики заламывают такую арендную плату!
– Ничего, Тонечка, я поеду с вами и поговорю. Все подберем! Гриша, ты электронные демонстраторы проверил? Старых мало, нужны новые …
– Папа, а какие книги зарядим в демонстраторы? А Гришины рекламные рисунки?
– А сама подбери те, которые считаешь нужными. Наиболее выразительные. И собачек – тоже.
– Толя, когда у тебя будет время с нами туда съездить?
– Надеюсь, завтра. Поедем все вместе. Уля, захвати фотоаппарат – фото пригодится для планировки помещения.
В колхозе умерли старики Аникеевы.
– Иваныч, у нас беда! – рано утром позвонил бессменный председатель колхоза Трофимов. – Умерли в одночасье старики Аникеевы! И ведь не старые еще были …
– Так им за шестьдесят было – верно? От чего умерли?
– Сердце или тромбы – вроде так. Остались двое приемных – Валентина и Сергей, а старший сын Аникеевых давно уехал из деревни. Адрес есть – это где-то под Красноярском. Пробовали позвонить на номер почты – не получается, эта почта далеко от разреза … Не сможешь помочь вызвонить их на похороны?
– Я попробую, Иван Степанович. Это Иван Пахомович и Зинаида Карповна – я не путаю? Адрес давай!
Что там делал Свиридов, чтобы установить реальное место молодых Аникеевых, но он узнал место, где они проживали в городке у разреза в трехстах километрах от Красноярска, и даже добился телефонного разговора, а колхозе тем временем появились деятельные женщины из женсовета и молодые девушки.
Девушки, появившиеся в свое время в городе около фирмы из лесной школы, сразу направились в избу к Аникеевым, где рядом с заплаканными Сергеем и Валентиной сидела матушка Павла Евменовна, утешая их.
А деятельные женщины сразу активно включились в организацию похорон …
А женсоветов на фирме было сразу целых три.
Так не бывает?
У Свиридова бывает и не такое!
Первый женсовет появился очень давно, когда еще шло строительство – строились корпуса самой фирмы и строился первый жилой корпус.
Как же без женсовета – воинская часть!
Второй женсовет практически в полном составе прилетел из Сибири, откуда Свиридов вывез забытый гарнизон – часть офицеров этого гарнизона (опять-таки не без участия Свиридова) образовали строительно-монтажную бригаду, обслуживающую стройки в колхозе.
Третий женсовет (а может быт второй?) был создан в воинской части, охраняющей периметр ЗАТО – из-за некоторой оторванности от фирмы (семнадцать километров по прямой) самостоятельны женсовет там оказался при делах.
И все три женсовета дружно сотрудничали и работали как единое целое – и это опять было заслугой генерала Свиридова.
А трое офицеров, одетых по местной погоде, вдруг появились в квартире Ивана Аникеева – был выходной и все семейство было в сборе – Иван Пахомович, супруга его Зинаида Карповна и их сынишка Сидор.
Привет от Ивана Степановича Трофимова и мастерство Свиридова сделали свое дело – скромное застолье, рюмочка за родителей.
Десять минут на сборы и семейство Аникеевых, плотно обнятое тремя гостями – закройте глаза! – оказалось в избе в колхозе под Москвой, в родной избе Ивана.
Иван узнавал и не узнавал родной дом, в котором он не был почти десять лет. Кажется, все привычно, все на месте …
Но окна стали просторными по-городскому …
Пол дощатый, но ровный и собранный в шпунт …
Двухэтажная кровать и коврик около нее …
Плоский телевизор около русской печки и завешенное черным зеркало…
А кухню пристроили, и там тоже все было по-городскому – и мебель, и электрическая плита с духовкой … Раковина с кранами …
Иван замер перед фотографиями в настенной раме и к нему пристроился Трофимов, Зинаида знакомилась с грустными Валентиной и Сережей и знакомила их с маленьким Сидором, впервые очутившемся в этой избе, а в избе начали появляться бывшие одноклассники Ивана и Зинаиды …
Зина и Валя дружно собирали на стол, Сережа показывал Сидору свой уголок с инструментами, Иван с бывшими одноклассниками украдкой разливал водку по маленьким стопочкам …
За столом как бы сам по себе оказался Свиридов … Трофимов … Матушка Павла Евменовна … Соседи Аникеевых …
Помянули.
Еще было не поздно, когда все вышли на улицу – на обычную деревенскую улицу: широкую, с зелеными шпалерами и протоптанными по заборам тропинками и плотно укатанным полотном.
Здороваясь со всеми встречными все тронулись в сторону церкви …
– Тетя Зина, на, покройся! – Валя накинула на голову платок и протянула платок Зинаиде Карповне.
После долгого разговора с отцом Исидором пошли на кладбище позади церкви, посмотрели место, договорились с землекопами …
Деревенская улица заполнилась людьми – от участка местной больницы и до церкви тележки с гробами сопровождали местные жители. Аникеевых было тоже много – родни у умерших хватало, как и близких друзей и соседей.
Дорога была недальняя и гробы не закрывали, и по дороге туда клали цветы.
Каталки катились на велосипедных колесах с широкими шинами, и эти колеса легко справлялись даже с крупным гравием деревенской улицы.
Отпевание в церкви было недолгим, и далее гробы повезли на кладбище что позади церкви …
Громадный стол соорудили во дворе из снятых дверей – соседи тоже поучаствовали.
Людей собралось много, и многие шли со своими тазиками с салатом и даже с бутылками – прозрачной беленькой или мутноватого самогона.
За столом собрались давно знакомые и близкие люди, и поэтому общение было неспешным и почти родственным. И поднимали небольшие стаканчики – «мерзавчики», а их целый ящик привез Свиридов, оказавшийся ничуть не менее близким и родным, чем председатель колхоза Трофимов, и говорили не по писанному – кто что думает и как чувствует …
Иван и Зинаида легли спать на громадном надувном матрасе посреди горницы, а пятилетний Сидор охотно пошел с Валентиной и улегся спать с ней, и они долго шептались.
Рано утром Иван по давней привычке пошел на двор к рукомойнику, налил в него воды – пока его не позвала Зина.
– Вань, не мудри! Глянь, тут не только умывальник есть, но даже душ! Иди сюда …
Сытный завтрак готовили вместе Зинаида и Валентина, забежали соседи, пошли разговоры, недоговоренные вчера.
Оба – Иван и Зинаида – дружно удивлялись: в их время молодежь стремилась уехать из колхоза в город, а тут.
Оказалось, что многие их школьные друзья вернулись в колхоз обратно, причем часто уже с полученным в городе образованием!
Целый день Аникеевы ходили и не узнавали родные места – столько нового появилось в их родном колхозе. И молокозавод, и птицеферма, и новые улицы …
– А вон тут живут крестники Президента!
– Какого еще президента? Скажешь тоже!
– Самого что ни на есть настоящего! Он к ним на свадьбу приезжал!
Удивлялись порядку на машинном дворе, громадным теплицам и холодильным машинам в цехе розлива молока, складу около мясобойни, где из дверей тянуло инеем, цехам завода и железнодорожной ветке с путями и высокой крышей корпуса депо …
Потом допоздна сидели в правлении колхоза.
Несмотря на новые времена колхоз остался, и даже название «Вперед» сохранилось, хотя на самом деле селскохозяйственное предприятие было структурным подразделением воинской части генерала Свиридова.
А в правлении остался всего один старожил-колхозник – председатель правления Иван Степанович Трофимов. Один – потому что все остальные были молодые специалисты с образованием, пусть не всегда высшим …
Аникеевы задержались на неделю.
Сережа и Валентина называли их дядя Ваня и тетя Зина, Сидора они таскали с собой в ночное и на рыбалку и переименовали его в Малого.
И Сидор охотно отзывался: «Малой, ты где?»
В конце месяца в Доме культуры на общем собрании Ивана и Зинаиду Аникеевых принимали в колхоз, а на другой день Свиридов передал Трофимову трудовые книжки Аникеевых и тоненькую папочку со школьной выпиской Сидора Аникеева.
– Анатолий Иванович как вы оцениваете возможность физического изъятия конкретных личностей из других государств? С других территорий? Вы провели подобную операцию с нашим резидентом …
– Для проведения такой операции требуется решение на вашем уровне. Других препятствий не вижу.
– Вы считаете это возможным?
– Сложность может быть только с обнаружением данной личности. Дальше – дело техники … Место нашего человека искать не пришлось – поэтому это было проще. С другими необходимо выбрать место и время, а это может потребовать дополнительного времени. А все остальное дело техники и особых затруднений не вызывает.
– Сколько времени может занять вся операция?
– В зависимости от срочности – от нескольких часов до … в зависимости от личности, степени прикрытия. Можно это сделать явно, можно – незаметно и неизвестно как …
– И разовые диверсии вы тоже считаете возможными?
– Почему у вас возник такой вопрос? В небольшом масштабе такие операции уже выполнялись … Объект, адрес …
– А танкер с нефтью, вдруг загустевший до вязкости мыла?
– Это была не диверсия, а эксперимент. Кроме загустевания была сумасбродная идея снижения вязкости почти до вязкости воды или пива, но это было нерационально.
– Но возможно?
– Да, возможно. Но такая жидкость практически сохранит химический состав нефти и будет легко поддаваться переработке. Густая резалась ножом …
– Это было сложно?
– Сложность была в том, что вся нефть в танкере содержится не в одной емкости, а в нескольких изолированных отсеках. Поэтому загуститель вводился в момент закачивания сырья в емкости танкера и начинал работать не сразу …
– Толя, я сумасшедшая?
– Warum denn nicht?
– Я давно замечаю, что не старею … Я была в магазине, там было такое платье … тонкий трикотаж … я мерила на голое тело, без белья …
– Представляю, насколько это было сексуально!
– Я представить себе не могла, насколько это сексуально для меня! Неописуемые ощущения, как впервые купаться ночью голышом – по крайней мере, так писал какой-то классик …
– А почему ночью? Днем разве не так?
– Не так. Днем опасаешься зрителей, а ночью все чувства … обнажены …
– Тела или чувства?
– А я это платье купила …
– Покажешь?
– Если отпустишь – встану и покажу …
– Отец, у тебя будет время посмотреть то, что мы с Улей натворили? Нам твое мнение важно.
– А мамино? Маме показывали?
– Нет еще. Уля хотела, чтобы ты посмотрел первым.
– Раз надо – значит надо. Буду смотреть.
Вечером Свиридов долго и внимательно листал отпечатанный макет книги, рассматривал фотографии и рисунки.
Потом он тискал Улю и Гришу, но больше похвал и поцелуев досталось Уле – она была редактором и основным автором этой книги …
– Тонечка, не поверишь – снова находятся сумасшедшие, желающие проверить наши границы!
Тоня даже подняла голову с плеча мужа.
– Кто такие? Не местные?
– В том то и дело, что местные. Два дурака подготовились, набросили маты на колючку и полезли. Конечно, напоролись на следующую линию заграждений, но прошли. Их засек дежурный дрон, осветил, предложил сложить оружие и лечь. Но один из них с двух стволов крупной дробью сбил дрон.
– Совсем больной! Пьяный?
– Не сильно. Их взяли, допрашивают – кто научил, кто помог. Сядут оба, а одному еще компенсировать стоимость дрона, который зафиксировал момент выстрела перед своей гибелью …
– У них в деревне уже позабыли предыдущую попытку? У них, что, не висит на правлении памятка о границе зоны и последствиях нарушения ограды?
– Все висит, все знают, но видимо им требуется постоянное подтверждение запрета …
Материалы «татарина» появлялись в популярной газете все реже, хотя по устным сведениям своей деятельности этот народный мститель не прекращал.
Корр. Не первый раз возникает тема незаконного варварского вывоза ценной древесины из Сибири при попустительстве местной власти. Вы слышали об этом?
Тат. Не только слышал, но и принимал активное участие в наказании виновных. Об этом не пишут и всячески замалчивают, а наказания совершаются довольно кровавые.
Корр. Кровавые?
Тат. Именно! Умирают те, кто пилит деревья в заповедных местах, и умирают мучительной смертью. И делается это так, чтобы знало об этом максимальное количество населения. Они погибают от потери крови – у них отрублены руки и ноги, и их находят затем приехавшие за стволами. В других местах гибнут трелевщики – они погибают прямо в кабинах тракторов. Крановщики, загружающие лесовозы, тоже гибнут в кабинах – они тоже умирают от потери крови от различных ран.
Корр. Но не эти исполнители получают гигантские прибыли? А организаторы пиратских вырубок?
Тат. До организаторов добраться бывает трудно, но я нахожу и наказываю их тоже. Простым отсечением головы, но публично. Сидит такой надутый от собственной важности господин на заседании и вдруг – нет головы и много крови.
Корр. И какова действенность ваших наказаний? Уменьшается число незаконных порубок ценных пород сосны?
Тат. Я не следил за уменьшением порубок, но денежные потоки от вывоза древесины существенно уменьшились. И куча «висяков» у следственных органов …
Корр. Тема педофилии возникает постоянно …
Тат. Это связано с тем, что наши судьи и заседатели часто очень милостиво относятся к этим преступлениям. Педофилы даже возвращаются обратно в школу. Мы уже обсуждали эту тему – я рассказывал, что наказываю педофилов смертью. Если бы СМИ не замалчивало такие случаи, то действенность была бы выше.
Корр. Мы много раз поднимали тему незаконной застройки – как в прибрежной зоне так и в сельской местности. Последние скандалы связаны с постройками на месте деревенских халуп и заселения их нелегальными мигрантами …
Тат. Тут целый вагон нарушений – и незаконные постройки, и пострадавшие приобретатели, и нарушения при строительстве, и коррупция властей на различных уровнях власти … И наказывать приходится многих, и опять нет гласности … А тут еще взялись достраивать деревенские халупы и заселять их незаконными мигрантами – приходится наказывать начиная с властных структур за коррупцию и попустительство …
Корр. Много жалоб на слабость властей на местах – нарушение законов есть, а привлечь за это не хотят …
Тат. А у нас руководство работает в режиме ручного управления – жалуйтесь президенту, авось подействует. Иногда наказываю виновников, но тогда это уже с величайшей жестокостью – начинаю с родственников, с детей.
Корр. Но это же жестоко!
Тат. Зато действенно – действует сразу и наверняка. Ставит машину в чужом дворе на газон – плакат на лобовое стекло: «завтра поставишь так – умрет твой сын». Сын умирает – машину больше во дворе не видели. И так далее …
Корр. Очень жестоко … и бесчеловечно!
Тат. Власть должна быть жестокой, иначе она не власть.
Корр. А как вы относитесь к случаям с представителями «золотой песочницы»?
Тат. Если вы имеете в виде недорослей наших олигархов, то сугубо отрицательно. И думаю, что в самое ближайшее время начну наказывать не недорослей, а их родителей. Но для этого нужна нормальная гласность! А сейчас у меня основное время занимают рядовые ограбления и убийства.
Корр. Что значит «рядовые»?
Тат. Это массовые правонарушения – их много, много «висяков», мало информации в прессе … А пострадавших много и они обычные рядовые девушки, пенсионеры без именитых родственников … Я нахожу таксистов, опаивающих пассажиров и грабящих их, выбрасывающих тела в пустынных местах, где чаще всего они умирают … Некоторых я сажаю на кол, некоторых вешаю вниз головой, а некоторых просто убиваю …
