Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. 6. Выполнение обещаний
Но и полусонная она протянула руки и Толя взял ее.
Верочка улыбнулась деду, устроилась поудобнее и заснула прямо у него на руках.
– Дед, я ревную! – улыбаясь негромко сказала Тоня, а Уля обняла ее.
– Мама Тоня, не ревнуй. Верочка и меня проигнорировала …
КАТЯ и ОЛЕГ
Катя смущенно подошла к Полине Олеговне, когда рядом не было Олега.
– Полина Олеговна, я … я хочу вам сказать …
– И что ты так нервничаешь, Катенька? Говори и не бойся.
– Я не боюсь, я стесняюсь … Можно, я не буду ночевать в комнате у Олега? Я переночую у Таисии Архиповны, хорошо?
– Хорошо. Если ты считаешь, что нужно поступить так – значит, так и сделай.
И Полина не спросила – а знает ли Олег об этом? И даже не попыталась узнать это в его информационном поле – ей было достаточно того, что она прочла в информационном поле Кати.
– Олежка, я сегодня заночую у Таисии Архиповны, ладно?
– Как скажешь.
– И тебя это … Тебя это не волнует?
– Волнует. Но ты приняла такое решение …
– Прости, я с тобой не посоветовалась … Просто я боюсь, что не удержусь … Ну, ты понял?
– Понял. Наверное, ты права.
– Ты не обиделся?
Но ответить сразу Олегу не удалось – его и ее рот были заняты, и надолго.
Катя приезжала к Олегу часто и Вера Николаевна смирилась с этим, хотя и не одобряла такого поведения дочери.
Но сегодня «дети», как называла их Вера Николаевна, отправились в консерваторию.
Нельзя сказать, что Катя очень любила классическую музыку, но раз Олег ее пригласил – то она безропотно согласилась. И даже испытывала удовольствие от той музыки, которую никогда раньше не слышала, и которую в принципе … скажем не очень одобряла.
Но Олег слушал музыку с удовольствием и даже иногда забывал о сидящей рядом девушке.
Катя за последнее время вытянулась, округлилась и вполне могла сойти за первокурсницу, а не за девятиклассницу. Они возвращались по бульвару, Катя держала Олега под руку, а он рассказывал ей об истории только что слышанной ими музыки.
– Если бы ты рассказал все это до концерта … Может, мне было бы интереснее?
– Навряд ли. Ты бы все время искала бы прямой связи с историей. А прямой связи нет …
Они вошли в подъезд.
– Подожди …
И они стали целоваться. Катя обнимала Олега за шею, а он гладил ее руки, спину и ниже. И Катя ничуть не возражала, и только старалась не сдвинуться из-за угла – там дальше все пространство просматривалось видеокамерой наружного наблюдения.
– Пойдем, – еще не отдышавшись сказала Катя, – Да и мама уже на посту …
Вера Николаевна встретила их приветливо, позвала к столу, угостила чаем.
– Может быть что-нибудь существенное? Хотя на ночь …
Было уже поздно и Вера Николаевна проводила Олега в кабинет Николая Владимировича, где она постелила ему на диване.
Но Катя и тут умудрилась нарушить все приличия – она забежала в кабинет в ночной рубашке, расцеловала расположившегося на ночь Олега и пожелала ему спокойной ночи.
– Только не вздумай заявиться сюда ночью!
– И ты – тоже!
Вера Николаевна всю ночь ворочалась и поднялась очень рано.
А дети проснулись позже и вели себя очень прилично …
МИНЕРАЛЬНАЯ ВОДА
Пуск завода по выпуску столовой минеральной воды прошел тихо и буднично.
Свиридов и Лена Долгополова перерезали красную ленточку и выпили по стакану свежей минеральной воды. А из автомата линии розлива шеренгой полезли бутылки с водой, на этикетке которых красовался свернувшийся колечком енот – правда, он больше был похож на небольшую собачку, но это не обращало на себя внимания.
Ящики с бутылками сразу поступили во все торговые точки. Везде красовались плакаты – «Это наша собственная минеральная вода. Пейте – вреда не будет».
И у Дементьева, и в колхозе все пробовали новую марку минеральной воды «Спящий енот» и одобряли – вода была приятной на вкус и не дорогой.
Минеральную воду одобрили и ребятишки в лесной школе.
На стройку – и на строительство зданий для гарнизона, и на строительство ресторана, и на строительство завода несъемной опалубки – вода доставлялась в больших количествах и бесплатно.
Пользуясь общепринятым приемом – демпинговыми ценами – вода стала поставляться и в другие населенные пункты, и вскоре на складе перестали расти штабели готовой продукции, а на заводе запустили линию розлива в литровые бутылки.
Там, где к старому бассейну пристраивали новый, висел плакат, популярно объясняющий пользу купания в минеральной воде, с припиской – пуск бассейна с минеральной водой состоится через четыре месяца. И рядом столбик из квадратиков – постепенно квадратики зачеркивали, наглядно показывая приближение открытия нового бассейна.
Если же подходить более строго, то в этом комплексе был не только бассейн с подогретой водой, а еще несколько лечебных кабинетов для различных физиотерапевтических процедур – это кроме раздевалок и душевых кабин.
И все это закрывал полупрозрачный полукруглый ангар …
ВИКТОР, ВИТЕНЬКА и ВИОЛА
– Милая, как ты там? Как себя чувствуешь, как малыш?
– Мы сосуществуем довольно мирно. Он не дерется. А что ты звонишь?
– Я хочу убежать с работы и погулять с тобой. А потом зайдем за Витенькой.
– Я уже переодеваюсь!
Виолетта ждала Виктора на скамеечке около подъезда. Раньше, в старом корпусе, скамеечек у подъезда не было – против подъезда стояли две беседки. А тут, у «трилистника», у каждого подъезда по бокам дорожки стояли скамейки, и на них устраивались самые любопытные кумушки.
Конечно, любопытных всегда хватало, но как это ни парадоксально – к Виолетте с расспросами не приставали. Но и в общении не отказывали – при всем сжигающем кумушек любопытстве с ней с удовольствием разговаривали о всех и всяческих домашних делах.
А еще кумушки пытались расспрашивать Виолетту о Ульяне, девушке Костика, и о Даниле – кавалере Маши. А уж когда она выходила с сыном, то просто не было удержу от восторгов по поводу Витеньки.
Сегодня Виолетта сидела на скамейке совсем недолго – увидев издали Виктора она извинилась перед сидящими рядом женщинами и пошла ему навстречу.
А потом вместе с Виктором они прошли мимо скамейки и Виктор поздоровался с сидящими женщинами.
– Какой вежливый мужчина! Ни разу не прошел, не поздоровавшись!
Виктор бережно вел Виолетту под руку и она смеялась.
– Ну что ты ведешь меня как тяжелобольную!
– Но вас ведь двое. Вот я и стараюсь. Искупаю свою вину – с Витенькой я так не гулял.
– Прекрати. С Витенькой ты так тоже гулял, только там на мне было много надето и ты не мог коснуться … Не щекочи!
Они погуляли по опушке леса, немного посидели на лавочке.
– Да, Маша, – взяла телефон Виолетта. – Нет, спасибо, мы с Витей заберем его.
– Это Маша предлагала взять Витеньку из садика. Они с Даном часто забирают его, и он к ним так привык. Даже иногда спрашивает – «де ан»?
– Что-то долго он не выговаривает слова …
– Не волнуйся – начнет болтать, так и не остановишь.
Витенька встретил родителей радостным криком «апа ама»!
Потом, пока Виктор помогал ему переодеваться, он все время норовил положить свою маленькую ручку на живот Виолетты. Наконец отец отпустил его и Витенька приложил ухо к животу Виолетты и очень осторожно пошлепал ее по животу.
– Й, де оя ренка?
Виолетта рассмеялась.
– Витенька, говори правильно, а то твоя сестренка так и научится говорить неполными словами!
– Авай, езай!
– Подожди, сын, ей еще рано. Ей надо подрасти там, в животике у мамы.
– Всего хорошего! – попрощалась с ними Даша …
ПЛЕНКИ – ДИАПАЗОН ЭКРАНИРОВНИЯ
В хозяйстве Авдоконихина занимались многими проблемами, связанными с волновыми процессами, поэтому исследование фотопленок, привезенных Свиридовым с юга, принципиальных вопросов не вызывало.
Отдел Потаповича формально входил в хозяйство Авдоконихина, а на самом деле был вполне самостоятельной единицей. Но формальная связь лишь подчеркивала неформальную близость многих работ и оборудования.
Отдел Потаповича славился тем, что там умели разрешить самую невероятную проблему, причем настолько простыми и понятными приемами, что всем окружающим потом становилось стыдно.
Но никто в отделе не кичился своими способностями, поэтому к члену-корреспонденту АН Потаповичу шли с любыми неразрешимыми – с точки зрения пришедшего – задачами, и не стеснялись спрашивать.
Вот сюда и принес Свиридов оригиналы пленок фоторегистраторов с вертолета, снимавшего все три колонны террористов на юге.
– Ну, и что тебя интересует? – спросил Потап, разглядывая фотопленку.
– Меня интересует, можно ли по этим пленкам увидеть то, что не видели окружающие – меня в виртуальности.
– Так это ты там устроил это побоище? В виртуальности? Давай тогда проверим эту пленку во всем доступном диапазоне.
После того, как с пленкой были проделаны всевозможные процедуры, на экране монитора стали видны не только машины и взрывы, но и изображение неясной тени человека на фоне одной из машин.
– Это ты?
– Скорее всего. Как ты это вытянул?
– Это в инфракрасном диапазоне, тепловое излучение. Но в чрезвычайно узкой полосе, и специальная программа для визуализации.
– Но в любом случае таким образом можно кое-что разглядеть?
– Нам удалось, но вряд ли кто еще сможет выполнить такое. Но в любом случае экранирование виртуальности требует изучения, а возможно, и вмешательства. Ты не пробовал управлять экранированием?
– Не особенно. Но не исключено, что это возможно.
– Тогда давай попробуем, поэкспериментируем …
В результате разнообразных экспериментов Свиридов выяснил много нового о свойствах границ виртуальности, а именно о различных вариантах и приемах экранирования своего виртуального пространства …
И при этом нашлись варианты, которые позволяли исключить опасность сканирования в инфракрасном диапазоне …
АВДОКОНИХИН и НАДЯ
Свиридов часто бывал в корпусе, который занимало хозяйство Авдоконихина.
Сегодня его остановил седой пожилой кладовщик, который работал здесь с самого начала – еще когда и корпуса-то не было.
– Анатолий Иванович, простите, можно на пару слов?
– Можно, Афанасий Кириллович.
Они отошли за угол коридора.
– Я слушаю вас. Да вы не волнуйтесь. Раз надо поговорить – значит, приспичило.
– Точно что приспичило, Анатолий Иванович! Но вы не подумайте … Вот Елизар Болеславович у нас на что старше меня, но сам еще ого-го! И вот Надюшка к нему стала ходить – он же жену схоронил уж семь лет как … Надюшка – девочка правильная, честная … А про нее стали такое говорить … Прямо стыдно, Анатолий Иванович, как бы это … Нет там никакого разврата …
– Так вы считаете, Афанасий Кириллович, что все там правильно?
– Да конечно!
– А я что должен с делать, по вашему?
– Не знаю я, Анатолий Иванович, только ваше слово – много весит … Я же это не для сплетни …
– Хорошо, Афанасий Кириллович, я подумаю. А вы сами тоже болтунов окорачивайте, ежели что …
#Ребята, кто был у Авдоконихина дома? И когда?
#Мы с Владиком были у него недели две назад.
#Что знаете про Надю Новикову?
#Я думаю, Толя, что им вместе хорошо.
#Леночка, это важно. Но ведь разговоры идут – подцепила старика-лауреата и прочее.
#А ты сам зайди, поговори с ними. Надя – девочка тихая, но с характером.
Предварительно позвонив Свиридов направился к Авдоконихину.
Дверь ему открыла молодая женщина в домашнем платье и в переднике.
– Здравствуйте, Надя. Можно мне называть вас так, без отчества?
– Добрый вечер, Анатолий Иванович, Разумеется, можно. Проходите.
Болеслав Елизарович встретил Свиридова в гостиной и шел ему навстречу, с трудом переставляя ноги.
– Добрый вечер, Болеслав Елизарович. Давно не виделись!
Оба засмеялись – виделись они сегодня утром, когда Свиридов по своему обыкновению посетил корпус электронщиков.
– Наденька, пожалуйста, собери нам чайку.
– Сейчас, у меня все готово.
Женщина споро, но без спешки собрала на стол, и хотела уйти, но Свиридов остановил ее.
– Посидите с нами, Наденька.
Женщина сняла передник и присела к столу.
Свиридов положил свою руку на ее руку, а другую свою руку – на руку Авдоконихина.
Ему хватило секунды для того, чтобы узнать все о взаимоотношениях пожилого Болеслава Елизаровича и молодой Наденьки.
– Итак, поскольку я в той или иной степени в курсе ваших взаимоотношений, – начал Свиридов, – то позвольте мне сделать два заявления.
– Даже два! – улыбнулась Надя.
– Первое мое заявление звучит очень просто – совет вам да любовь. И не слушайте никого, слушайте свое сердце.
– Но Анатолий Иванович! Я человек старый, а Наденька так молода …
– Вы ее любите, Болеслав Елизарович?
– Люблю, Анатолий Иванович, как только может любить старый человек последней своей любовью! Она – изумительная …
– Наденька, а вы как относитесь к Болеславу Елизаровичу?
– Как человека я люблю его, люблю несмотря на разницу в возрасте, а как ученого … я преклоняюсь перед ним. И еще больше люблю.
– А почему же вы не оформите ваши отношения? Ведь столько пересудов …
– А зачем это нужно? А пересуды …
– Тогда послушайтесь меня и поверьте мне. Доберитесь за нашего ЗАГС’а и зарегистрируйте ваши отношения. Это может понадобиться … со временем.
– Вы так думаете, Анатолий Иванович?
– Уж поверьте моему опыту.
– Наденька, ты не возражаешь? Тогда в ближайший день мы зарегистрируемся с тобой, хорошо?
– Если так нужно.
Свиридов просидел у Авдоконихина до позднего вечера.
И в беседе на равных принимала участие Наденька.
Свиридов смог убедиться, что она не только красива, не только умна, но еще и очень хорошо разбирается в работах отдела Авдоконихина …
СВИРИДОВ и ТОНЯ
Иногда Свиридов удивлял Тоню. То, что он часто приносил цветы, Тоне было привычным, и с годами эта привычка у Свиридова не проходила. Но то, что не изменялась привычка Свиридова нежно обнимать ее при встрече и так же нежно целовать, Тоню немного удивляло – все-таки прошло очень много лет …
Но нежность Свиридова со временем не уменьшалась, и не уменьшалась его страстность по ночам …
Иногда он приходил настолько усталым, что Тоня отмачивала его в горячей ванне, поила горячим грогом и укладывала под теплое одеяло, сделав массаж. Умаров объяснял Тоне, как способствовать восстановлению организма Свиридова после его виртуальных путешествий – расход энергии во время его путешествий был весьма значительным.
Чаще всего Тоня использовала теплое виноградное вино или раствор глюкозы, а для компенсации охлаждения использовала тепло своего тела.
И удивлялась, когда после ночи Свиридов энергично разминался на тренажере – теперь универсальный тренажер стоял у них в спальне, и днем прятался под кроватью.
Хотя Свиридов очень много времени уделял внучке, Тоня все равно не испытывала недостатка в его внимании – они часто гуляли вместе, по-прежнему ходили на танцы, иногда выбирались в Москву – на выставку, на спектакль или в ресторан. Тоня прекрасно знала, насколько Свиридов загружен своими многочисленными и разнообразными делами, но ни разу не почувствовала малейшего невнимания с его стороны – он был внимателен к ней, заботлив и нежен, он всецело был с ней.
Даже когда он мысленно общался с кем-нибудь из своих коллег, он извинялся перед Тоней за то, что на мгновение отвлекается от нее, хотя продолжал так же надежно поддерживать ее под руку или обнимать в танце …
Тоня прекрасно знала, что если Свиридов захотел бы скрыть это короткое мгновение общения, то это не составило бы для него никакого труда – но он всегда извинялся.
И часто потом рассказывал Тоне, о чем именно произошел обмен информацией – пусть без подробностей, но хотя бы с кем он общался …
КАБИНЕТЫ
Свиридов редко работал в своем домашнем кабинете, но когда он там работал, то вход для всех в кабинет был закрыт – хотя он никогда не запирал дверь.
Даже Верочка каким-то особым чутьем поняла, что когда деда уходит в книжный шкаф, то его беспокоить нельзя.
Но часто Свиридов работал не один – в кабинете нередко бывали Потапович, Скворцов, Владик Медяков. А еще в кабинете стояли два шкафа. В книжном шкафу Свиридова целая полка была занята научными трудами на различных языках, на соседней полке выстроились разнокалиберные справочники по разнообразным специальностям, и тоже на разных языках.
В платяном шкафу висели его мундиры, в том числе парадный мундир со всеми регалиями, а рядом на полочке – целая стопка орденских книжек.
А еще в кабинете был мощный компьютер и прибор, совмещающий сразу телефон, сканер, принтер и факс, и он иногда по собственному желанию автоматически начинал печатать. Предназначен факс был в том числе и для биржевых новостей и другой биржевой информации, и Свиридов получив такой факс задумывался и по телефону коротко распоряжался «купить» или «продать».
А где-то там, далеко, уполномоченный брокер производил финансовые операции.
Иногда они встречались наяву, а не в телефонном виде, и тогда за чашечкой кофе в скромном кафе велись интереснейшие разговоры о тенденциях в поведении рынка акций, о взлетах и падениях, о том, что называется биржевыми спекуляциями.
Брокер, немолодой мужчина с военной выправкой, с большим уважением прислушивался к мнению Свиридова, и он имел для этого очень серьезные основания – операции Свиридова неизменно приносили весьма приличный доход. Иногда высказывая сомнение в планируемых операциях брокер с удивлением и в полной растерянности выслушивал такое простое, логичное, а главное – всегда оправдывающееся объяснение, что начинал уважать своего клиента еще больше.
Тем более, что этот клиент давал ему достаточно стабильный и ощутимый доход …
Кабинет Свиридов-старший делил со Свиридовым-младшим.
И у них установился такой порядок – если в кабинете работал Гриша, то он продолжал свою работу даже если отец приходил в кабинет по своим делам.
Но если Свиридов уходил туда поработать, то Гриша туда не входил.
Но иногда Свиридов звал с собой Тоню и они работали в кабинете вместе – только Тоня никогда и никому не рассказывала, чем они там занимались.
А звал он с собой Тоню для того, чтобы обсудить с ней детали контрразведывательных операций, проводимых им совместно с подчиненными ему американскими агентами – Левушкой Худобиным и Дианой Уайттеккер, то есть Диной Утечкиной …
ВИКТОР и ЛЕНА
А «дамский кабинет» – комнату, которой безраздельно владели Тоня и Уля – функционировал по своим законам.
Тоня использовала эту мастерскую для создания одежды для себя, для Ули, для Верочки и для знакомых женщин. Мужчин там обслуживали в исключительных случаях, как говорится «по большому блату».
Кухню переоборудовали под миникафе, и дамы могли побаловать себя кофейком из блестящей кофемашины, а в холодильнике всегда находилось что-нибудь вкусненькое.
Как правило в своей домашней мастерской Тоня и Уля принимали только самых близких друзей, а всех остальных желающих обслуживали в Комбинате бытового обслуживания, в ателье под вывеской «Модельер Антонина Свиридова».
Конечно, работала там не только Тоня. Половину рабочего дня там обычно проводила Уля – если Гриша в этот день был дома и оставался с Верочкой. Нередко модели одежды разрабатывались при активном участии Гриши – он продолжал рисовать одежду для конкретных заказчиц, и у него уже была своя постоянная клиентура. Конечно, в число постоянных клиенток Гриши входила Уля, Елка и Ника. Но кроме того постоянными клиентками Гриши были Маша Скворцова, Оля Петрова, Люба Докукина, Лена Долгополова, Лена Карцева, все названные «сестры» Свиридова, Полина Ерлыкина, Виолетта Ерцкая …
Иногда Гриша рисовал модель для Тони, и тогда вместе с ними с радостью в этом творческом процессе участвовала Уля. Для Ули у Гриши был специальный альбом, в котором накапливались модели – реализованные и нереализованные.
Остальные клиентки очень внимательно прислушивались к мнению Гриши, и каждое платье или костюм превращались в произведение искусства. Но когда в «дамском кабинете» появлялась Ника, то начиналось настоящее безобразие – полуголая Ника бегала по комнате, Тоня, Уля и Владик пытались ее урезонить, а Гриша взирал на все это с невозмутимым спокойствием.
Когда этот бедлам всем надоедал, то Гришу просили угомонить заказчицу.
– Никанор, угомонись. Встань вот тут, – говорил Гриша, и Ника покорно прекращала буйство и вставала перед ним.
И покорно терпела все манипуляции с измерением, прикидками и примерками, и только когда Гриша разрешал ей двигаться, тогда …
Владик в первый раз просто остолбенел, а потом привык и только удивлялся власти Гриши над его неуемной женой.
Вначале были трудности с Елкой – она ужасно стеснялась Гришу. Тогда он выгнал всех из примерочной и скомандовал Елке «раздевайся!».
– Как? – робко спросила Елка.
– Совсем, догола!
И Елка разделась и стояла перед Гришей красная, как помидор, и пыталась закрыться руками.
– Как ты прекрасна … Ты изумительна!
И Елка опустила руки. Больше никогда она так не раздевалась перед Гришей, но перестала стесняться и покорно оставалась в трусиках и лифчике – если он просил.
А еще в помещениях КБО за швейные машинки садились сами заказчицы, владеющие этой техникой. И шили они не только для себя, но и для знакомых – раскрой производила Тоня или Уля, а процесс соединения деталей выполняли сами заказчицы.
А потом вместе с Тоней или с Улей, а иногда и с Гришей подгоняли новое изделие на заказчице …
Для мужчин было естественным делом забежать после работы и навестить друзей. Виктор мог забежать к Свиридовым, а Свиридов мог забежать к Скворцовым.
И иногда это вызывало такие телефонные разговоры:
– Слушай, ты где? А то мы тебя ждем!
– А ты где? Ах, ты сидишь рядом с моей женой!
– А ты с кем? С Виолой или с Леной? Ах ты, гад начальник!
– От гада слышу!
Но все-таки теперь чаще они встречались у Скворцовых.
У Виолетты животик уже приобретал вполне законные очертания, и она двигалась важно и неторопливо.
Скворцов при всех не только целовал свою любимую Виолу, но и гладил ее живот, и разговаривал с будущим ребенком. Боря после долгих раздумий сказал, что скорее всего должна родиться девочка, но он ничего не гарантирует.
А Лена … Лена оберегала Виолетту, не давала той поднимать что-либо тяжелое,
– Виола, родненькая, будь осторожна! Не повреди нашу девочку …
– Нашу?
– Конечно. Она будет твоя и наша. Я сама не понимаю, почему так волнуюсь за тебя …
– А тебе самой не хочется?
– Знаешь, иногда просыпаюсь и щупаю … Снится, что я уже …
– Становись в очередь. Извини, грубо получилось.
– Поздно мне уже об этом думать.
– А если еще не поздно? Тогда как?
– Ты сперва роди, поговорим потом … Дожили!
– Разве? Я бы твою дочку приняла как свою родную … Не веришь?
– Верю. Но сперва у меня появится моя родная твоя дочка. Это же надо!?
Обнимая Виктора Лена спросила под утро:
– Витя, а как ты думаешь, Виола не будет ревновать ко мне свою дочку?
– Это в честь чего? Или ты хочешь отобрать девочку?
– Ты сдурел? Как это – отобрать? Я буду ее нянчить …
– И боишься, что девочка привыкнет к тебе?
– Обязательно привыкнет, но Виола … Ты, кстати, побереги ее – ей уже скоро рожать.
– Как это – поберечь?
– Ну, понимаешь … Мы с тобой … Ты такой сильный … Я лежу и думаю, а каково ей, если ты и ее … как меня …
– Ну, дурдом …
– Я люблю тебя … Но Виола … Раз ты ее любишь, значит она мне не чужая … Дурдом?
– Дурдом!
– Ну и пусть! Как ты думаешь, а Костя с Елкой скоро нас обрадуют? Представляешь, ты станешь дедом, а я – бабкой!
– А потом еще Машка … Скорей бы – так хочется внучат …
– А меня ты уже сбросил со счетов?
– Ну?! Если решишься – так хоть сейчас! Представляешь, как будет здорово!
– Ладно, пусть Виола родит. А там посмотрим …
– Ты правда хочешь?! Правда?! Ты не представляешь, как это будет здорово! Можешь рассчитывать на мое участие в этом деле в любое время!
– Да я уже старая … Витька, не хулигань!
ЛЮБА и ТАНЦЫ
Пока было тепло танцы устраивали перед главным входом в дом культуры.
На площадке после первого марша лестницы располагался оркестр, на другой стороне площади расставляли скамейки для зрителей, а еще чуть дальше была открытая веранда кафе «У Полины», где можно было утолить жажду.
Свиридовы теперь посещали танцы по очереди – то Уля оставалась с Верочкой, то Тоня, а то и сам Свиридов нянчился с внучкой. Причем нередко Свиридов с внучкой приходили посмотреть на танцующих, и тогда обязательно кто-нибудь из названных сестер подменял Свиридова и его утаскивали потанцевать.
Но как-то так само получалось, что когда на танцы приходил Свиридов, то количество зрителей увеличивалось – все ждали танцев Свиридова с Любой Докукиной.
И они не обманывали ожидания всех присутствующих и танцевали, танцевали, танцевали.
– Ух, Толя, я дорвалась! Устала, сил нет – но как здорово!
А еще Люба рассказывала о том, что она видела на соревнованиях по различным видам танцев, и хотя стоящий рядом Костя все время ее подначивал, она на него не сердилась.
Обхватив его руку своими руками и прижавшись к мужу она взахлеб рассказывала Свиридову о виденном и о своих впечатлениях от увиденного.
Иногда они со Свиридовым даже устраивали показательные выступления – танцевали какой-нибудь конкурсный или национальный танец. При этом Люба почему-то не удивлялась, что ее партнер знал эти танцы, хотя на соревнованиях не был.
Женю Кульченкову давно уже никто не считал чужой, и только когда в местной газете появлялась ее статья о вчерашних танцах, то читатели вздыхали – как хорошо, что у этой корреспондентки свежий глаз, и она видит то, к чему мы привыкли …
КВАРТИРА БГАНЦЕВЫХ
Олег не в первый раз был в квартире Бганцевых.
На этот раз Катя еще не пришла из музыкальной школы и Вера Николаевна устроила Олегу экскурсию по квартире.
Когда-то в начале ХХ века это был обычный доходный дом, небольшой, четырехэтажный, с двумя квартирами на каждом этаже – кроме первого, сдававшегося под торговлю. Потом большие квартиры становились коммунальными, заселялись разными семьями, а со временем эти семьи разъезжались, получали новое жилье.
Одни квартиры перестраивали и делали из них меньшие, а эту Бганцевы выкупили и несколько перестроили. Получилась большая пятикомнатная квартира, в которой некоторые комнаты были переоборудованы – из одной сделали большую ванную комнату, а из другой – малую гостиную с домашним кинотеатром.
С парадной лестницы входящий попадал в просторную прихожую, из которой было три двери. Можно было попасть в кабинет Николая Владимировича (налево), в коридор (направо) или через большую двухстворчатую парадную дверь в большую парадную гостиную (прямо).
Из кабинета в гостиную вела такая же двухстворчатая дверь.
Парадная гостиная использовалась редко, только в особо торжественных случаях.
Из гостиной двухстворчатая дверь вела дальше в спальню.
Спальня размещалась в угловой комнате, откуда был выход в коридор, и в ней были размещены стенные шкафы.
Из коридора в гостиную вела обычная двер.
Прямо по коридору находилась уютная малая гостиная без передней стены с зелеными растениями, диваном и большим экраном домашнего кинотеатра.
Направо в конце коридора вместо угловой жилой комнаты устроили большой туалет и ванную комнату с душем и обширной ванной с джакузи.
По другую сторону коридора с окнами во двор находилась комната Кати (бывшая детская) и маленькая комната для прислуги.
Как раньше, так и теперь и просторная кухня использовалась в качестве столовой.
Здесь же в торце коридора, рядом с дверью в кухню находился еще один туалет, а из кухни был выход на черный ход – еще на одну лестницу, ведущую во двор.
В комнате прислуги жила постоянная домработница, а иногда ночевала воспитательница Кати.
Вера Николаевна провела Олега по всем комнатам, показывая их и рассказывая о всех подробностях обстановки.
Она относилась к Олегу неоднозначно – с одной стороны, он казался ей недостаточно хорош для ее дочери, да и своей автомашины у него не было …
Но с другой стороны Олег был хорошо воспитан и образован, да и родители у него были интеллигентные люди …
Катя обрадовалась Олегу, но при матери постеснялась его поцеловать.
Но зато у себя в комнате она крепко обняла Олега и расцеловала его.
– Я так рада, что ты пришел!
Потом они все вместе пили чай на кухне и дожидались Николая Владимировича …
В БАССЕЙНЕ
– Толя, ты очень занят? Я хочу пригласить тебя в бассейн.
– Тонечка, я буду готов через десять минут.
Из подъезда они вышли держась за руки.
Но все, кто встретился им по пути, здоровались и не удивлялись.
Чтобы Свиридовы просто шли рядом друг с другом – небывалое дело.
Или под руку, или за руки – хотя уже не молодые …
Несмотря на то, что рабочий день только что кончился, купающихся в бассейне было много.
Свиридовы вошли в кабинку и вышли оттуда в спортивной форме – Свиридов в темно-синих плавках, а Тоня в раздельном купальнике. Свиридов нес вешалки с одеждой в пластиковых пакетах с крючком – он сдал пакеты дежурной и получил два больших свернутых в рулоны купальных полотенца.
Дальше шеренгой стояли душевые пятачки – над площадками из темной резины висели полушария с сетками – каждый встающий на пятачок сразу получал пучок струй из сетки, и только после этого мог окунуться в чашу бассейна.
Слева, там, где обычно восседал судья во время спортивных соревнований, сидел дежурный спасатель и наблюдал за купающимися.
Сегодня это был Даниил Дубинин, он помахал Свиридовым рукой.
У него за спиной располагался «лягушатник» для самых маленьких – там барахтались дошкольники под присмотром своего дежурного.
А Свиридовы разложили свои полотенца на свободном месте на краю около воды и прыгнули в воду. Вода была прохладной – в самый раз, и они дружно поплыли к другому концу бассейна, а затем, в углу бассейна, затеяли игру. Тут было глубоко – над этим местом возвышалась вышка для прыжков, и они ныряли, и оттолкнувшись от дна бассейна пробкой вылетали на поверхность.
А потом мирно лежали рядом, чуть пошевеливая ногами.
Справа от бассейна, вдоль всей его длинной стороны, располагались ряды кресел для зрителей. Кресла заполнялись во время соревнований, но и сейчас там кое где сидели пожилые пары.
Сюда приходили просто так, подышать влажным воздухом, полюбоваться на купающихся, а иногда и проследить за непослушным потомством.
Вытеревшись Свиридовы расположились на влажных полотенцах рядом друг с другом, и то один, то другой перевертывался на живот и, касаясь руки лежащего рядом, принимался рассказывать новости – то ли о новых модах, то ли о проделках Верочки, то ли о новых работах Гриши.
Удивительно, но у них всегда находилось что-то, чем они хотели поделиться.
Но говорить было совсем не обязательно, и Свиридов мог просто любоваться лежащей рядом Тоней, а она улыбаясь говорила – ну что ты меня разглядываешь, неужели нашел что-то новое?
Уходя из бассейна, Свиридов еще раз хозяйским глазом окинул все помещение.
– Спасибо тебе, что вытащила меня. Так хорошо было поплавать с тобой!
ХУДОБИН и ПОТАПОВИЧ
– Потап Потапович, здравствуйте!
