Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. 6. Выполнение обещаний
Следующее судебное заседание Свиридов записал на диктофон и передал кассету с присутствующим на заседании сотрудникам шефа.
– Я прослушал запись, – приветствовал его Генри Маркович. – Мне показалось, что вы выступали очень неплохо. И что же вы хотели обсудить?
– Вы помните вот то место, где я парирую выпад юриста ответчика?..
Они проговорили два часа. В дверь заглядывали сотрудники, но Генри Маркович махал рукой.
– Знаете, Анатолий Иванович, мне было так интересно обсуждать с вами ход этого дела! Я несколько удивлен следующим. Вы прекрасно помните все письма Верховного суда и так блестяще ориентируетесь в процессуальном Кодексе, что спорить с вами нелегко. Тем более тем рядовым юристам, с которыми вам приходится соревноваться. Но возможны и более серьезные соперники, имейте это в виду.
– Да, конечно. И в следующем деле, как я понимаю, будет именно такой случай …
ПРОИГРАННОЕ ДЕЛО
С серьезным соперником Свиридов столкнулся в своем пятом деле.
Не то, чтобы случай был особенно сложным – просто юрист ответчика действительно был опытным и, скорее всего, он был уже предупрежден о том, как работает юрист Свиридов.
Кроме того, со стороны ответчика выступали несколько подготовленных и хорошо оплаченных свидетелей.
Прения сторон получились длительными и многоречивыми.
Юрист ответчика при всем своем опыте уже начинал горячиться, когда Свиридов пригласил неизвестного той стороне свидетеля со стороны истца. Этот свидетель не только камня на камне не оставил от аргументации юриста ответчика, но и мимоходом дезавуировал несколько свидетелей с той стороны.
Запись этого процесса Генри Маркович дал прослушать все своим сотрудникам, а потом еще и разбирал выступление Свиридова, поясняя те или иные особенности построения его аргументации.
– Обратите внимание, насколько глубоко наш новый коллега вник в дело. Знать дело дословно мало, нужно еще суметь этим воспользоваться. Вы заметили, как мастерски он парирует демагогические пассажи соперника? Не вступая в дискуссию, внешне не обращая на них внимания. А затем так припечатает, что возражать просто невозможно – и по существу, и процессуально. В нескольких случаях Свиридов лишил соперника возможности использовать аргументацию чисто ораторским приемом – судья пресек бы попытку его соперника выступить из-за видимости повтора уже сказанного. Прием очень сильный, но требует очень высокой квалификации.
– А как он знает правоустанавливающую документацию! Вы не видите, а только слышите – а он не заглядывает ни в какие бумажки!
– Интересно, а будет процесс, где он не выиграет дело?
– Обязательно будет, и будет интересно, как он это воспримет …
Такой случай скоро представился.
Шеф пригласил Свиридова к себе, и, предавая дело, сказал ему.
– Дело проплаченное. Выиграть его практически невозможно, но потрепать нервы и суду, и юристам вы сумеете. Именно поэтому я прошу вас провести это дело.
Генри Маркович был прав.
Аргументация Свиридова не действовала, суд его не слышал, и решение было принято скандальное – «за отсутствием состава преступления».
В коридоре к Свиридову с двух сторон подошли юрист ответчика и старушка – истец.
– Как же так, Анатолий Иванович? Что же это такое?
– Будете подавать жалобу?
– Вряд ли. Спорить с такими деньгами … Просто кроме этого суда, – Свиридов показал в сторону зала заседаний. – Существует высший суд. Там кассации не нужны и приговор приводят в исполнение без размышлений.
Свиридов как в воду глядел – оправданный ответчик был убит этим же вечером прямо за столом с собутыльниками выстрелом в затылок. Выстрела никто не слышал, а за спиной убитого была глухая кирпичная стена.
Через несколько дней Свиридов встретил того самого юриста.
– Кажется вы что-то говорили насчет высшего суда, господин Свиридов?
– А вы сомневаетесь, что там могут пользоваться сорок пятым калибром? – ответил Свиридов, чем весьма расстроил юриста.
О том, что его подзащитный был убит пулей именно сорок пятого калибра, юрист узнал еще нескоро, и только тогда почему-то испугался.
А после того, как суд оправдал педофила, и этот педофил скончался прямо в коридоре суда – у него вдруг оказалось перерезанным горло – испугались многие.
– Анатолий Иванович, там произошли несколько странные случаи с гибелью фигурантов дел, в которых вы участвовали как юрист со стороны потерпевших …
– Современная молодежь говорит в таких случаях «не берите в голову». Мало ли какие происшествия случаются!
– Вы думаете – случайность?
– Случайность – одна из форм закономерности. Это тоже наша современная молодежь так выражается.
– А по существу?
– По существу я могу сообщить вам следующее, Генри Маркович. Я могу вам дать посмотреть сводки о происшествиях подобного типа – есть убитый, но нет убийцы, нет следов, нет свидетелей, хотя людей кругом было достаточно. Таких происшествий довольно много, и упоминаемые вами случаи – ничтожная доля.
– Даже так … А откуда у вас такие сведения, Анатолий Иванович?
– А мне их присылают регулярно, Генри Маркович.
И Свиридов показал шефу служебное удостоверение генерала ФСБ.
– Но эти сведения только для вашего собственного пользования. Договорились?
– Договорились. Но … – обескуражено ответил Генри Маркович.
– Нет, Генри Маркович, я не преследую каких-либо особых целей. Мне просто нужна практика, нужно пройти квалификационную комиссию и получить право на легальную юридическую практику. Право не липовое, а настоящее, и поэтому нужна публичная практика. Я постараюсь ни в чем не подвести вас.
– Мне хочется вам верить … А насчет аналогичных случаев …
– Я привезу вам последнюю сводку. Тогда и поговорим, если не возражаете.
КОЛЛЕГИЯ ПРИСЯЖНЫХ
Вскоре Свиридову пришлось столкнуться с коллегией присяжных.
– Ваше следующее дело будет рассматривать суд с коллегией присяжных. Как вы к этому относитесь?
– У меня пока нет соответствующего опыта. Что вы мне посоветуете?
– Видите ли … Присяжные – люди случайные, специальным образованием не отягощенные и никакой ответственности не несущие … Максимум, что можно с ними сделать – это больше не использовать в качестве присяжных. Поэтому их не столь трудно разжалобить, а иногда нетрудно купить. Убедить всех присяжных трудно, а свой вердикт они должны вынести единогласно …
Дело, в котором Свиридову пришлось выступать в роли адвоката матери убитого парня, слушали с присяжными. Адвокат подсудимого был красноречив, расписывая трудную жизнь своего подзащитного и невыносимые условия его жизни, чем вызвал естественное сочувствие присяжных – наличие неопровержимых улик против подсудимого их не волновало.
Пытаясь проникнуть в информационные поля сидящих за барьером Свиридов понял, что подбор состава присяжных произведен не случайно. Это были формально люди очень разные, а по существу малообразованные и низкоквалифицированные, и явно настроенные против интеллигентной матери убитого.
Поэтому свое последнее выступление Свиридов построил необычно.
– Я постараюсь быть краток. – он подошел к барьеру, отделяющему присяжных от зала.
– Вот сидит женщина, сына которого убил вот этот гражданин. У меня все.
Судья ударом молотка посадил на место вскочившего адвоката подсудимого.
– Прошу присяжных пройти в совещательную комнату. Напоминаю, что ваше решение должно быть единогласным.
Свиридов опустился на свое место. Он устал от того эмоционального посыла присяжным, которым он сопроводил свои последние слова.
Присяжные совещались около часа и вышли очень серьезные и грустные.
– Ваш вердикт?
– Наш вердикт – виновен.
– Итак, на основании рассмотренных фактов, результатов прения сторон и решения коллегии присяжных гражданин …
После оглашения решения адвокат осужденного активно общался с осужденным, пока того не увели.
– Пойдемте, Ксения Николаевна.
– Спасибо вам, Анатолий Иванович …
– Не стоит. Наказание этого подонка вашего сына вернуть не сможет …
ДРУГАЯ КОЛЛЕГИЯ ПРИСЯЖНЫХ
– Анатолий Иванович, я вас еще раз поздравляю. Таким способом уговорить присяжных – дорогого стоит. Вспоминаются исторические прецеденты …
– Не стоит, Генри Маркович. Нестандартное выступление позволило расшатать устойчивые установки в сознании присяжных и они стали размышлять. Видимо, такое бывает не часто.
– Но теперь таким нестандартным приемом вам вряд ли удастся воспользоваться …
– Поживем – увидим.
Другое судебное заседание с участием присяжных состоялось довольно скоро, но состав коллегии присяжных был совершенно другим. Люди разных профессий, различных характеров и социальных групп, люди по разному относящиеся к своей обязанности – судить человека.
Существо процесса состояло в некой финансовой афере, совершенной одним физическим лицом по отношению другого физического лица. А особенность состояла в том, что истец был компаньоном ответчика, находился в больнице в тяжелом состоянии и ожидать его скорейшего выздоровления не приходилось.
И еще – жена истца, выступающая в качестве пострадавшей стороны, поручила вести дело от ее имени Свиридову.
Последнее обстоятельство не особо удивило судей и юристов, участвующих в процессе – Свиридова все уже воспринимали весьма и весьма серьезно, но вот что было главным в таком решении жены больного – расценивали различно.
Одни считали, что это поручение просто освобождает женщину от необходимости выступать в судебном заседании, а другие видели в этом тонкий расчет на способности Свиридова добиваться нужного ему решения.
Но тем не менее, Свиридову пришлось в этом процессе несладко.
Ответчик обзавелся опытными юристами, защищавшими его, и запутывавшими присяжных.
Кроме этого, в ходе обсуждений рассматривались некоторые сугубо специфические финансовые вопросы, и одной терминологии хватало, чтобы оглушить несведущего человека.
Процесс шел трудно, выступали различные свидетели, многие из которых имели весьма косвенное отношение к сути процесса, объявлялись многочисленные перерывы. Казалось, что Свиридов ведет себя достаточно спокойно, свидетелей не допрашивает с пристрастием, и как-бы смирился с позицией юристов истца.
На третий день после пространной речи юриста ответчика судья предоставил слово Свиридову.
– Досточтимый суд, уважаемые господа присяжные. Когда в судебном заседании разбирается дело профессионального характера, всегда есть опасность гипноза профессиональными терминами. Поэтому я постараюсь кратко изложить суть настоящего процесса простыми человеческими словами. Мы установили в ходе заседаний, что …
И Свиридов простыми понятными словами в нескольких простых выражениях изложил существо финансового спора, чем поверг в состояние шока ответчика и его юристов – никто не ожидал от него такого глубокого познания в финансовой сфере.
И присяжные признали вину ответчика …
– Как твои судебные дела?
– Знаешь, Тонечка, приходится сталкиваться с такими глубинами человеческого горя … А в принципе моя практика проходит успешно. Много дел чисто бытовых, которые мог бы разрешить мировой судья. Много дел с отвратительной работой следствия – приходится их как следует стыдить. Попадаются дела, происходящие из людской подлости или алчности, но такие дела решаются довольно легко, хотя часто затягиваются с помощью адвокатов …
– А как тебя воспринимают адвокаты?
– Очень различно. В адвокатуре много сутяжников, готовых за деньги оправдывать кого угодно. Вот такие меня не любят, побаиваются, ненавидят. Квалифицированные адвокаты воспринимают, как правило, нормально, знакомятся и даже иногда обсуждают со мной некоторые судебные случаи.
– А как к тебе относятся коллеги?
– Молодые просят подробно комментировать мои выступления, а Генри Маркович спрашивает, как я это делаю …
– Что именно, Генри Маркович?
– Да все.
– Я стараюсь поставить себя на место потерпевшего, следователя, судьи, присяжных. К сожалению, я не могу сделать то же самое с противоположной стороной. Думаю, тогда многих судебных дел просто не было бы …
ЮБИЛЕЙ
ЗАГОВОРЩИКИ
Заговорщики собрались на квартире Скворцовых.
Свиридов с утра уехал в Москву, и поэтому заговорщики обсуждали проблему, как отпраздновать его, Свиридова, день рождения.
Проблема была не в том, что день рождения у него был не сейчас, а в том, что Свиридов к празднованию относился весьма отрицательно.
И узнай он о замыслах заговорщиков – им бы не поздоровилось.
– Во-первых, никаких приглашений.
– Как же так? Никого не пригласим на праздник?
– Да, никого. И никаких сведений о праздновании – а то возьмет и сбежит.
– Надо постараться, чтобы не произошла утечка информации.
– Стол, угощение поручим Полине – она и ее Валерий люди надежные.
– Но все равно придется привлекать еще людей …
– Надо будет привлечь его офицеров и его сестренок …
– Тогда уж и мальчиков включая Олега. Его и Черномырдина – музыка должна быть обязательно.
– Кто-то должен возглавить, курировать все это. Есть предложения?
– Виктора Скворцова. И Полину Ерлыкину …
ПРИ ВСЕМ ПАРАДЕ
Объявление на щите Дома культуры появилось к вечеру.
«О доблести, о подвигах, о славе. Сегодня в шесть часов состоится чествование юбиляра – Анатолия Ивановича Свиридова. Вход свободный»,
Публика, двинувшаяся к Дому культуры, была одета празднично, зрительный зал, оба малых зала и все радиофицированные аудитории заполнились очень быстро, но все равно все желающие попасть на праздник там не поместились.
Принаряженная публика в зрительном зале волновалась в ожидании, и наконец занавес приоткрылся.
На высоком табурете сидел Виктор Скворцов.
– Привет, друзья! Во-первых, сохранить в тайне то, что мы собираемся справить юбилей Анатолия Свиридова, уже невозможно.
Аплодисменты и смех покрыли его слова.
– А во-вторых, сам юбиляр мужественно сопротивлялся до последней минуты, но теперь предотвратить событие он уже не в силах. А поэтому начнем …
Переждав оживление в зале Виктор продолжал.
– Мы использовали лозунг «О доблести, о подвигах, о славе» и просим прощения у классика, но лучшего придумать невозможно. А поскольку я здесь один из самых старых друзей Анатолия, то вести сегодняшнее мероприятие выпало мне.
Он помолчал.
– Надо вам сказать, что сопротивление самого юбиляра было не единственным затруднением. Оказалось, что нет такого зала, который смог бы вместить всех желающих поздравить его, а если всем предоставить возможность для поздравления, то мы не уйдем отсюда почти месяц.
Скворцов переждал веселый гул.
– За базар отвечаю!
И снова взрыв хохота.
– Как вы видите, самого юбиляра на сцене нет. Для него приготовлен трон, где он должен был восседать и принимать поздравления. Но юбиляр пока за кулисами, и мы вытащим его сюда чуть-чуть позже. А вот детям мы отказать не смогли.
Прилетит к нам волшебник
В голубом вертолете
И бесплатно покажет кино.
С днем рождения поздравит
И, наверно, оставит
Нам на память пятьсот эскимо …
С такой песней на сцену выкатился малышовый ансамбль из лесной школы весь в белом и с шариками в руках.
Я играю на гармошке
У прохожих на виду.
К сожаленью
День рожденья
Только раз в году.
Ребятишки очень слаженно водили хоровод, а затем построились в шеренгу, хором прокричали: «Дядя Толя, поздравляем! Мы тебя любим! Будь здоров!» и раскланялись.
– Вы думаете, что нет больше желающих поздравить нашего юбиляра? Ничуть не бывало! Но мы решили отменить индивидуальные поздравления и ограничиться общим, от всех его друзей. Введите юбиляра!
Из-за кулис донеслась музыка и на сцену вышел Свиридов.
В генеральской форме, со всеми орденами.
И молча встал рядом со Скворцовым.
И зрители стали подниматься со своих мест, и стоя начали аплодировать.
А Свиридов протянул руку к ложе, где сидела Тоня.
Когда простым и нежным взором
Ласкаешь ты меня, мой друг,
Необычайным цветным узором
Земля и небо вспыхивают вдруг.
Веселья час и боль разлуки
Давай делить с тобой всегда.
Давай пожмем друг другу руки
И в дальний путь на долгие года.
Он подошел к ложе, где сидела Тоня, подхватил ее на руки и вынес на сцену.
Они танцевали, а зал не дыша любовался ими.
Танцуя и обнимая свою жену Свиридов продолжал:
Мы так близки, что слов не нужно,
Чтоб повторять друг другу вновь,
Что наша нежность и наша дружба
Сильнее страсти, больше чем любовь.
Веселья час придет к нам снова,
Вернешься ты, и вот тогда,
Тогда дадим друг другу слово,
Что будем вместе, вместе навсегда.
И он на руках отнес Тоню в ложу.
– Среди моих наград как минимум половина принадлежит моей любимой жене.
И вдруг – откуда у Свиридова взялся такой голос?
Среди миров в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя,
Не потому чтоб я ее любил,
А потому что мне темно с другими.
И если мне на сердце тяжело -
Я у нее одной ищу ответа,
Не потому, что от нее светло,
А потому, что с ней не надо света.
Голос заполнил весь зал, он несся и гремел.
Но мало кто удивлялся голосу и исполнению – все уже привыкли, что для Свиридова невозможного нет. По крайней мере в пении.
Скворцов переждал шквал аплодисментов.
– Толя, многие видят тебя впервые с орденами. Скажи пару слов?
– Я редко надеваю китель со всеми своими наградами. Но каждую награду я помню. Когда наша любимая дочка Улечка увидела мои награды, она очень удивилась – откуда столько? И я ей смог рассказать про каждую, потому что среди них нет ни одной, которую я получил просто по поводу – к празднику, к годовщине. Большинство наград – боевые, и это в наши мирные времена … Уленька у нас девочка умненькая, и я не скрывал от нее историю своих наград – я знаю, что эта девочка не проболтается …
В зале снова начали вставать – сперва молодые мужчины с наградами, затем более пожилые, а затем встал весь зал.
– Ура командиру!
– Ура-а!
НОВАЯ НАГРАДА
И тут из-за кулис вышел невысокий крепкий мужчина.
Зал замер. Те, кто уже начал садиться, снова встали.
Свиридов и Президент встретились в середине сцены.
– Здравия желаю, товарищ главнокомандующий!
– Здравствуйте, Анатолий Иванович! Здравствуйте, товарищи!
Короткое замешательство сменилось бурными аплодисментами.
Президент переждал их.
– Я приехал поздравить Анатолия Ивановича с юбилеем. Виктор Антонович очень хорошо говорил о Свиридове, но многих вещей он не мог сказать, а о некоторых … событиях он даже не подозревает … Некоторые из таких секретов я попробую сегодня раскрыть. Но сперва я выполняю приятную и почетную миссию и вручаю Анатолию Ивановичу высокую правительственную награду.
Сзади к президенту подошел помощник с большим футляром.
– Анатолий Иванович за выполнение специальных заданий правительства награждается высшим российским орденом – орденом Святого апостола Андрея Первозванного.
Президент взял из рук помощника и помог надеть Свиридову ленту с орденом.
– Поздравляю вас, Анатолий Иванович!
– Служу России!
Овация была продолжительной и дружной, зал аплодировал стоя.
– Заслуги генерала Свиридова – велики, и о многих его подвигах говорить пока рано. Говоря о подвигах, я ничуть не преувеличиваю заслуги Анатолия Ивановича, скрытые пока за завесой секретности. А раскрытие некоторых секретов … Если посмотреть в паспорт Анатолия Ивановича, то можно обнаружить там совсем иную дату рождения …
– Но и это не все, – переждав шум в зале проложил Президент, – У них с женой договоренность праздновать общий день рождения, и опять-таки в совершенно иной день …
– Но на этом раскрытие секретов прекращается. Я от души поздравляю вас, Анатолий Иванович, с юбилеем и высокой наградой. И Антонину Ивановну – тоже.
Когда Президент под аплодисменты неприметно исчез со сцены, Свиридов встал молча перед рампой, и стал расстегивать китель. Китель увешанный наградами бережно принял Скворцов и передал Тоне.
– Я редко надеваю китель со всеми своими наградами, обычно я пользуюсь колодками. Но каждую награду я не могу забыть даже если бы захотел, тем более, что некоторые из них связаны с кровью …
В зале снова начали вставать.
– Ура командиру!
– Ура! – и слитный залп из автоматов за кулисами.
– Ура! – и снова залп.
– Ура! – после третьего залпа Скворцов остановил стрелявших.
– Конечно, мы не достреляли до большого адмиральского салюта, но и этого достаточно. Ура командиру!
– Ура! – нестройно подхватил зал.
– На этом торжественную часть мероприятия считаю закрытой!
ТОЛЬКО с ЖЕНОЙ
Столы в просторном фойе были расставлены очень хитро.
Вдоль задней стороны, примыкавшей к зрительному залу, сплошными рядами стояли буфеты с напитками и закусками, а затем уже ряды столов.
В центре первой линии столов были места юбиляра и его жены.
Справа от Свиридова сидел Гриша, а слева от Тони – Ульяна с Верочкой на руках. Верочка пользуясь таким удобным положением путешествовала по рукам, но затем прочно обосновалась на руках Свиридова.
Чуть в стороне, не привлекая внимания, сидел Сторнас в штатском и еще несколько мужчин с неисправимой военной выправкой.
Перед столом было небольшое пустое пространство. По краям этого пространства за столами сидели самые близкие – Баранов с Карцевой, Полина с Черномырдиным, Виктор с Виолеттой и Леной, Ника и Владик, Антипова с Кареном и Антипов с Ольгой, Мари с Валдисом, Потапович с Долгополовой, Докукины, Дормидонтов, Лопаткин, Авдоконихин с Надей, названные сестры с мужьями и мальчиками …
– Прошу чуточку внимания! – поднялся Виктор Скворцов с бокалом в руке. – Я предлагаю тост за здоровье Анатолия Свиридова и его чудесной жены! Пожелаем им долгих лет счастливой жизни! Ура!
Зал ответил нестройными криками «ура» и звоном бокалов.
– На этом поздравительные речи кончаем, – поднялся Свиридов, – Спасибо всем вам, кто пришел поздравить нас. Всего вам наилучшего и будьте здоровы!
Между столами неслышно и плавно двигались молодые юноши и девушки в белом, разливая вино, подавая закуски. Где-то наверху негромко играл оркестр. Собравшиеся с удовольствием пили приятные грузинские вина, лакомились вкуснейшими закусками.
– Верочка, я хочу пойти потанцевать с Тонечкой. Полезай-ка к папе.
Верочка с некоторым недоверием посмотрела на деда, но послушно перебралась на руки к отцу.
– Тонечка, дорогая, я хочу сегодня танцевать только с тобой.
– Я согласна, милый …
Где-то циркулировал по залу Мальчик, но понадобилось всего несколько секунд и в конце зала заплакала скрипка.
А в таверне старой плачет скрипка,
Чуть грустный голос Свиридова последовал за мелодией.
Душу выворачивая мне.
Свиридов поднял бокал с коралловой «Хванчкарой» и чокнулся с Тоней.
И твоя прекрасная улыбка
В красном отражается вине.
И они закружились по залу – Свиридов в белой рубашке и форменных генеральских брюках с лампасами и Тоня в темно красном платье с открытыми плечами.
Свиридов после следующего куплета поднял микрофон вверх и все перестали слышать, что он поет – или говорит – Тоне.
А они все кружились и кружились.
В углу зала появилась ударная установка, подставка с электронным синтезатором, туда двинулся Черномырдин и направился Мальчик.
Кроме Свиридовых в зале танцевали еще несколько пар.
И когда «Живой звук» перехватил мелодию никто, пожалуй, не заметил.
– Нам так редко удавалось потанцевать …
– Разве это главное …
– Я так мало говорю тебе о любви … О своей любви к тебе …
– Я тоже …
– Тебе не нужно ничего говорить – я постоянно чувствую твою любовь …
– Как Тонечка хороша!
– Витька, поимей совесть! Да еще при двух женах сразу!
– Лена, я уже привыкла. Я его ревную к тебе значительно сильнее.
– Задираешься?!
– А как же!
И обе – одна слева, а другая справа – обняли и поцеловали Скворцова.
– Ты сегодня так прекрасна – в этом красном платье …
– Тебе понравилось? Мы волновались, понравится ли тебе …
– Главное – ты в нем чудесна … Самая красивая …
– Так уж и самая!
– Для меня – самая … И единственная …
– Верочка, ты что? Смотри, дедушка с бабушкой танцуют!
– Верочка, иди ко мне!
– Нет, Уленька, она тоже хочет потанцевать! Пойдем, потанцуем?
– Как?
– Втроем.
И так втроем Гриша с Улей и Верочкой сделали несколько кругов.
– Ты знаешь, этот мальчик так здорово помог мне там … прожить там без тебя.
– Он ухаживал за тобой?
– Конечно. Он же настоящий мужчина. Но так деликатно …
– Когда он привез мне весточку от тебя … Мне стало легче ждать …
– Подожди, Маргарита хочет мне что-то сказать.
Оля Петрова и Маргарита Антипова отошли в сторону.
– Ольга, не давай ему пить много красного вина! От этого красного вина ему уже было плохо!
– Хорошо, Марго. Спасибо за предупрежденье!
И Ольга вернулась к Антипову, а Маргарита к Карену.
– Прости, я совсем не уделяю тебе внимания.
– Глупости. Я тут, я с тобой, мне хорошо. Правда, если ты пригласишь меня танцевать – будет еще лучше …
Катя следовала за Мальчиком как нитка за иголкой, и если бы он сам не обратился к ней, то она бы не напомнила о себе. Она видела, что Мальчик находится в творческом состоянии, хотя и не совсем понимала, в чем это выражается.
Но когда он наконец обернулся к ней.
– Мадемуазель, разрешите пригласить вас на тур вальса. – и тут музыка без всякого перерыва заиграла вальс, и она положила свою руку ему на плечо …
– Ты это хорошо придумала …
– Что, милый?
– Надела платье на голое тело … Это так волнует …
– И меня … Как первый раз купаешься без купальника …
– И мы с тобой как будто снова молодые …
– Любаша, пойдем с тобой потанцуем. Конечно, мне далеко до Толи …
– И нечего меряться! Ты – мой муж, отец наших детей … Я тебя люблю …
– Но танцует он лучше меня …
– Мало ли кто танцует лучше тебя …
– Саша, как ты думаешь, о чем Толя сейчас говорит Тоне?
– Я не думаю, я знаю.
– Так о чем?
– О любви.
– Ах, как я ей завидую!
– Чему же?
– Ты очень редко говоришь мне о любви … И то это было так давно …
– Ленка, не гневи бога! Я же так тебя люблю, я обожаю тебя!
– Ну да. Местами и временами. Не сердись, я тоже очень люблю тебя, мой Сашенька!
– Слушай, Дан, ты не видел там Олимпиаду? Мне показалось, что это она!
– Да не волнуйся так! Ничего она не сделает.
– Я волнуюсь за Елку – ей только Олимпиады не хватало. Она и так последние дни вся на нервах.
– Ты ее расстроил чем-нибудь?
– Да вроде нет, но на всякий случай уже извинялся.
– Молодец. Это правильно …
Каким образом устроителям юбилея удалось остановить всех желающих преподнести подарки – осталось тайной. Но на специальном столе при входе росла гора поздравительных открыток, писем и детских рисунков с поздравлениями дяде Толе.
И подходила девочка и аккуратно складывала все это в коробки.
– Ты последнее время стал задумчивым. Тебя что-то волнует?
– Меня жизнь волнует, Тонечка. А жизнь – она ведь всякая …
– Чем я могу помочь тебе, мой любимый?
– Тем, что ты со мною рядом.
– Я всегда и везде с тобою рядом. Была, есть и буду. Не сомневайся.
– Ты даже не представляешь, как это важно, моя милая …
Видимо, Тоня положила голову ему на плечо и сдвинула микрофон, потому что это услышали все в зале.
– Лена, ты так смотришь на них …
– Ты не представляешь, Потапчик, как он муштровал нас … И как мы все любим его … Ты посмотри, как Тоня положила голову ему на плечо …
– Пойдем потанцуем, и ты тоже сможешь положит голову мне на плечо …
– Дашенька, ты устала?
– Совсем чуточку … мы так волновались, так готовили все …
– Пойдем, посидим?
– Нет, потанцуем еще. А то скоро танцевать мне будет тяжеловато …
– Неужели? Правда?! Милая моя Дашута!
И бравый майор Воложанин поднял на руки свою жену и закружил ее.
– Почему не сказала раньше?
– Не уверена была …
А у входа происходила какая-то суматоха, а потом музыка заиграла что-то иное…
И раздался голос Лаймы Вайкуле:
У тебя сегодня день рожденья,
Соберутся все твои друзья.
Я несу цветы и поздравления.
И появилась сама Лайма в легком цветастом платьице. Пританцовывая, она двинулась к Свиридовым.
Я цветных открыток не люблю.
Только правил нет без исключенья -
Я с тобою праздник разделю.
Она стала кружится вокруг танцующих Свиридовых.
Станет невозможное возможным,
Если я перешагну порог.
Потяни за ленту осторожно,
Развяжи несложный узелок.
Она разняла руки Свиридова и Тони, и стала танцевать с ним.
Поясочек теребя, поясочек теребя
Я иду к тебе, и мне немного жарко.
Я дарю тебе себя, я дарю тебе себя
И дороже ты не знал подарка.
Танцевала Лайма очень красиво, прижимаясь к Свиридову, изображая то, что она пела.
– Спасибо тебе, Лаймочка, за поздравление, – по литовски сказал Свиридов, – Но сегодня я танцую только со своей женой.
И он подхватил Тоню, которую уже успел повести в танце капитан Петроченков.
– Откуда взялась эта Лайма? Ведь никого не приглашали …
– Услышала от кого-нибудь, что у нас тут что-то затевается …
– Уж очень она прилипчивая …
– Смотри, как она к командующему липла …
А Свиридов медленно кружился с Тоней по залу, и их примеру последовали многие.
Потом они возвратились на свои места, и Верочка сразу воспользовалась этим и перебралась на руки к деду. Получив от него виноградину она прожевала ее и как галчонок с открытым ртом повернулась к Тоне.
– Ах ты подлиза! – укоризненно сказала Уля.
А Верочка посмотрела на мать как-то укоризненно – я мол не подлизываюсь, а показываю, что люблю всех сразу …
Вечер катился дальше.
К столу Свиридова иногда подходили знакомые, чокались, говорили приятные слова, заговаривали с Гришей и Ульяной.
Свиридовы танцевали еще и один раз микрофон оказался опущенным и все услышали, как Свиридов негромко пел Тоне:
Я много лет провел в тумане сна,
Утратив ощущение весны.
Я ненавидел самого себя,
Однажды отказавшись от мечты.
Я забывал оплачивать долги,
Играя в подкидного дурака,
И уступал желаниям земным
Остаться льдом холодным навсегда …
Они медленно кружились по залу, огибая столы и танцующих.
Ты мой третий берег у реки,
Твои глаза твоя улыбка.
Ты, ты, и только ты
Мой третий берег у реки,
Твои глаза твоя улыбка.
Его голосу вторили скрипка и флейта, очень деликатно вторили тарелки и изредка вкраплял свой голос синтезатор …
Все пройдет, и печаль и радость,
Все пройдет – так устроен свет.
Только нам верить надо,
Что любовь – не проходит, нет.
Утром на одной из скамеечек кумушки судачили:
– И сколько же деньжищ угрохали на этот юбилей … Лучше бы пенсию прибавили …
– Все тебе мало! Пила, ела на юбилее … Говорят, за все сам Свиридов заплатил, все из своего кармана …
– Ну, если сам Анатолий Иванович …
ПЕДСОВЕТ
– Толя, это Грачева. Привет.
– Привет, Верочка. Слушаю тебя.
– Толя, у нас сегодня важный педсовет, и я приглашаю тебя. Боюсь, мы без тебя не справимся.
– Если ты считаешь, что вы без меня не справитесь, то это очень серьезно.
– Не смейся. Действительно, это сложно и важно. Придешь?
– Конечно.
Вера Грачева, которую шутливо называли «министром просвещения», в силу авторитарности характера очень не любила вмешательства в свою работу. Но Свиридова терпела и даже часто советовалась с ним – то ли по причине очень давнего знакомства, то ли по причине уважения к его мнению. Установить истинную причину такого положения не мог даже муж Веры, но он подозревал, что Вера попросту побаивается Свиридова.
