Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается
МАМА ВЕРА
Когда Вера Грачева с сумкой, полной соков и фруктов, вошла в квартиру молодых, то …
Около коляски, в которой сидел Иван, на полу сидел Владик и маленький сын Ивана и Алевтины Слава. Вокруг их на полу были разложены инструменты и они что-то делали с коляской Ивана. И весело хохотали.
– Как у вас тут весело! Здравствуйте, мальчики!
Смех оборвался и все уставились на Веру.
– Здравствуйте, Вера Кирилловна … – растерянно поздоровался Владик.
– Я вам помешала?
– Нет, что вы. Мы тут ремонтируем кое-что. Проходите …
– Я только отнесу сумку, – и Вера пошла на кухню, стискивая зубы.
Она убрала продукты в холодильник, заодно хозяйским глазом осмотрев его содержимое, вытерла отсыревшие глаза и вернулась в комнату.
– Ну, и как вы тут живете? А где Ника?
– Ника сейчас придет. А живем мы нормально, хорошо живем.
Маленький Слава собирал инструменты в небольшую коробку с ручкой – оказалось, что на полу разложены и его, детские инструменты. И помогал Владику собирать другие, взрослые инструменты, и при этом не путал их.
Вера прошла и села на диванчик, стараясь расцепить что-то внутри, что мешало ей.
Владик перевалился на колени и подтягиваясь руками поднялся на ноги – это были обычные ходунки, только большие, взрослые.
– Ого, ты делаешь большие успехи!
У Веры это вырвалось совершенно искренне.
Маленький Слава поволок большую коробку с инструментами к столу и с трудом поставил ее на стол. А затем он ушел вслед за коляской Ивана, унося свой инструмент.
– Я вам, все-таки, помешала? А, Владик?
– Нет, Вера Кирилловна. Просто они вас побаиваются, вы очень строгая … дама.
– Ты тоже меня побаиваешься?
– Нельзя сказать, что я вас побаиваюсь, но … Вы слишком строги с Никой, к нам заходите очень редко …
Вера помолчала, сглатывая комок в горле.
– Ты знаешь, для меня все было так неожиданно … Ты, Ника … Возможно, я несправедлива к ней … и к тебе. Но если я постараюсь … если мы постараемся?
– Вот только плакать не надо. А то Ника придет и подумает, что это я вас обидел. Не плачьте!
– Я не буду … Расскажи мне, как вы живете? Она тебя не обижает?
– Что!? Ника – меня? Ну, вы скажете! Да она … Она резкая до грубости бывает, но на самом деле она такая добрая, нежная … Прекрасная!
– Значит, вы любите друг друга? По настоящему?
– А как это – по настоящему? А как – не по настоящему?
– Это… Я тебе потом расскажу, ладно? Лучше расскажи, как вы живете?
– Ну, как … Утром она готовит завтрак и убегает на работу. Потом я занимаюсь упражнениями, работаю, а потом мы втроем идем гулять.
– Втроем?
– Ну, да. Я, Ваня и Милослав Иванович.
– А кто это – Милослав Иванович?
– Так Слава, их сын! На самом деле он Милослав Иванович. Алевтина до сих пор ругается, что Иван сыну такое имя придумал. Потом обед, отдых, выезжаю почитать на балкон. Потом приходит медсестра и начинает меня … истязать. Всякие электропроцедуры. Разогреваю ужин и жду Нику. Часто мы с ней после ужина идем гулять, или смотрим телевизор. На ночь она делает мне массаж, а часто приходит дядя Толя – тогда я ору во всю глотку.
– Почему?
– Дядя Толя делает массаж так, что это никто выдержать не сможет! Но зато здорово помогает, хотя после его массажа я до утра отдыхаю.
– А как Ника?
– Нормально. Уже видно.
– Что – видно? Стой! То есть сиди! Что, правда?
– Правда. Не за горами – и вы станете бабушкой.
– Владик! – Вера не удержалась и схватила его, обняла, затормошила. – Кого ждем?
– Боря говорит, что девочка будет. Но пока это …
Вера закрыла лицо руками.
– Прости, я сделала тебе больно … Просто я так обрадовалась … Я же не знала …
– Вы правда рады?
– Смеешься? Внучка – это же прелесть что такое!
Вера вытирала глаза.
– Я же не ведьма … Еще как рада … Ты оберегай ее, не давай поднимать тяжести … Что я говорю! Ну, ты меня понимаешь?!
Они еще долго разговаривали и Вера не сдерживала себя.
Прощаясь, она попросила у Владика прощения.
– За что, Вера Кирилловна?
– Так. За все … Не длинно тебе выговаривать – Кирилловна?
– Я попробую … мама Вера.
Пришла Ника и Владик проехал за ней на кухню.
– Знаешь, а тут мама Вера заходила …
– Кто!? – Ника не сразу поняла, о ком говорит Владик и, поняв, чуть не села мимо табуретки.
– Мама заходила? И что?
ВЕРУ ОТПАИВАЛИ ВАЛЕРЬЯНКОЙ
А у Грачевых Костя отпаивал валерьянкой Веру – у той была истерика.
– Ника, я не пойму, что с мамой! Иди скорей! – позвонил Грачев.
Прибежавшую Нику встретил настоящий водопад слез.
– Пошли … Пошли к ним … – сквозь слезы говорила Вера.
Так, в слезах, поддерживаемая мужем и дочерью, она снова появилась в квартире молодых.
– Владик, не обращай внимания … Это от радости …
– Слушай, Влад, у тебя выпить найдется?
– Сейчас, папа!
Ника быстро собрала на стол.
Вера умылась, и сидела, изредка всхлипывая.
– Беременным не наливать! – остановил свою собственную руку Костя. – Ей теперь только сок.
– Доченька … Я так рада … – больше Вера ничего сказать не могла от слез, и старательно мочила слезами то Нику, то Костю, то Владика.
Прощаясь, она нагнулась и поцеловала Владика.
– Мама Вера, приходи почаще! – шепнул ей Владик, вызвав новый водопад слез …
ШКОЛА
ОДЕТЬ МАЛЬЧИКОВ
– Гриша, а мальчики … ну, те мальчики пойдут в школу? – спросила Уля.
– А как же! Мама, а нам придется еще одеть в форму тех семерых мальчиков, которые прилетели с нами!
– Хорошо, что ты вспомнил, Гриша!
– Это не я, это Уля вспомнила.
– Значит, она молодец. Я сейчас позвоню Лере Дзюбановской – по моему она у них вроде бригадира. Чтобы пришли мерку снять.
Мальчики прибежали очень быстро.
– Здравствуйте, тетя Тоня! Привет, Уля! Привет, Гриша!
– Снимайте с нас мерки!
– Ты же знаешь, чтобы быстро связаться с нами достаточно кому-то из наших … ну, ты понимаешь, сообщить ему об этом. И мы – тут как тут!
Они охотно подставляли себя, а Уля измеряла их и записывала размеры.
А Гриша набросал эскиз формы – не совсем школьной, но достаточно строгой и удобной.
– Мы учится будем экстерном, как ты. Но на первое сентября придем обязательно!
И они умчались гурьбой так же быстро, как и появились.
– Какие хорошие мальчики! – вздохнула Тоня.
– А я что, плохой у тебя? – шутливо обиделся Гриша.
– Ну, что ты! Ты у нас хороший! Правда, мама Тоня?
– Правда, Уля. Гриша – просто изумительный. Даже не верится …
ИЗ СТАРОГО ПЛАТЬЯ
Вечером Уля достала из шкафа свою старую школьную форму и примерила ее.
Влезла она в форменное коричневое платье с большим трудом – оно было и тесно, и коротко.
– Что делать, Гриша? Оно мне мало!
– Хочешь, сошьем новое?
– На пару раз? Может, можно его расставить и надставить?
– Сейчас Тоню спросим.
После обсуждения, в котором активное участие принял Свиридов – а он настаивал на новой форме – было решено исправить старое платье, вставив и удлинив его. Причина была одна и с ней согласился даже Толя – уже к новому году платье все равно станет снова мало и понадобиться что-то новое.
– Тебе жаль форму?
– Нет, мне жаль то платье, длинное, которое ты мне соорудил. Оно мне так нравится!
– Не жалей. Я тебе сооружу столько платьев, сколько ты захочешь!
– Ну, ребята, не целуйтесь так часто! Губы распухнут!
– Ничего, мама. Зато как приятно!
Исправление платья было выполнено настолько мастерски – непосвященный ни за что бы не догадался, что оно сшито на основе старого школьного платья. Все вставки выглядели совершенно естественно и казались хорошо продуманными элементами платья, остававшегося школьной формой и при этом выглядевшей новой элегантной моделью.
Уля в нем была очень хороша …
ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ
Перед первым сентября было много волнений.
Не первый раз случилось первое сентября, и не первый раз собирали Улю в школу, но чтобы отправлять в школу Гришину жену – это было в первый раз.
И все волновались и старались, чтобы Уля была завтра самая красивая.
– А как мне вести себя? – в постели спрашивала Уля у Гриши. – Я первый раз иду в школу замужней женщиной. Смешно, правда? Замужняя женщина!
– А никак. Веди себя, как всегда. В школе – ты школьница, а не замужняя женщина.
А утром ревниво наблюдал, как Уля одевается, как натягивает колготки, как надевает платье …
К школе шли все вместе. Рядом с Улей теперь не было деда Вася, но были Гриша, Тоня и Свиридов. Гриша шел рядом с Улей и держал ее за руку, а Тоня и Свиридов шли сзади.
Свиридов сказал небольшую речь, после него что-то сказала Грачева, потом зазвонил колокольчик, все пошли в здание. И Свиридовы любовались рослой и красивой девушкой Ульяной, которая на самом деле была уже и не девушкой, а замужней женщиной.
Наверное, поэтому она на пороге обернулась и улыбнулась.
А рядом так же торжественно провожали в школу молодую маму Лену – ей вслед махал такой же молодой муж и две семьи взрослых.
А на другой день почти все сняли форму и поток ребят окрасился во все цвета, но больше всего было разных оттенков джинсовых брюк – их надели и мальчики, и девочки.
Уля в джинсовом костюме стала еще изящнее и привлекательнее.
– Ну, и как тебе в новом состоянии замужней женщины?
– Да я там в школе об этом забываю. Но любопытные бывают – то кто-нибудь из девчонок что-нибудь спросит, то кто-нибудь из мальчишек что-нибудь ляпнет. Но особо не пристают. Правда, Анжелка тут подкатилась – а как ты предохраняешься?
– Ну, а ты?
– А я сделал вид, что не поняла, и спрашиваю – от кого? Она быстро отстала …
РОДИТЕЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ
Как всегда в начале учебного года устроили родительское собрание.
Уля сказал об этом вечером за ужином.
За Улиной партой на собрании оказался Гриша.
– Свиридов! А ты что тут делаешь? Разве у тебя уже есть в нашем классе дети?
– Нет, Мария Ивановна, у меня в этом классе есть жена. И я хочу знать, как она учится и в какой помощи нуждается.
Веселый смех покрыл его слова.
– Так, посмеялись и хватит. Давайте работать.
И на все следующие родительские собрания Гриша ходил регулярно и все привыкли к этому, и хотя поначалу к Уле пытались приставать с расспросами, но одноклассники тоже смирились с этим.
Тем более, что на родительское собрание в класс, где училась молодая мама Лена пришел ее молодой муж Никита …
ДЕТИ ЕСТЬ ДЕТИ
– Анатолий Иванович, добрый вечер!
– Здравствуйте, Ксения Александровна! Как жизнь? Как себя чувствуете? Как Федор Васильевич? Дети звонят?
– Ах, Анатолий Иванович. Старость – не радость. Федя прихварывает. Леночка звонит часто, а Миша – редко. Девушка у него завелась …
– Не надо так говорить, Ксения Александровна. Девушки – не плесень, они не заводятся … И если она вам не по душе, что это еще не значит, что она недостойна вашего сына.
– Наверное вы правы, но все равно… У нас с Федей просьба есть. Мы одни, так хочется живую душу в дом… Помогите щеночка получить. Говорят, у Михеича есть щенки, а его пес слушается только вас…
– Помогу. Вы с Федором Васильевичем подойдите к этому псу, зовут его Сандал. И ему расскажите все. И почему вам так нужно сейчас живую душу, и про детей. Думаю, он вас поймет.
– Рассказать – псу?!.. Он понимает слова?!
– Если вы уважительно и спокойно будете говорить с ним, то он все поймет … И ответит…
– Это же невероятно … Хотя я слышала, что вы с ним разговариваете …
– С ним разговариваю не только я. Недавно он так хорошо пообщался с Виолеттой и ее сыном, и с сыном Воложанина Федей. Витенька и Федя так играли со щенками!
Наутро пожилая пара отправилась к усадьбе Михеича.
Они шли медленно, под ручку, и нерешительно остановились перед распахнутыми воротами.
– Здравствуйте. Вы ищете кого-то? – им навстречу вышел рослый парнишка.
– Здравствуйте … Нам бы с Сандалом поговорить …
– Проходите. Сандал! Сандал, к тебе пришли!
Из ворот сарая неторопливо вышел крупный пес, подошел к пришедшим и что-то прорычал.
– Здравствуй, Сандал. Мы пришли поговорить с тобой …
Пес повернулся и пошел во двор, и Федор Васильевич с Ксенией Александровной пошли за ним. Пес привел их к скамейке у стены и показал, что им нужно сесть. И сам устроился перед ними.
– Ты понимаешь, Сандал, мы с моей женой Ксенией прожили всю жизнь… У нас взрослые дети – дочка замужем, у нее двое детишек, а сын никак не женится, все выбирает … А мы теперь живем одни, дети приезжают редко …
Сандал внимательно слушал, глядя им в глаза. А где-то рядом образовался мальчик Дима, и устроился у стенки.
– Мы живем одни, дети приезжают редко. А нам так нужно, чтобы в доме кто-то был, живой, о котором нужно заботиться, с которым можно разговаривать, гулять с ним…
– Мы просим подарить нам твоего щеночка, Сандал. Если ты считаешь это возможным …
Пес внимательно посмотрел на стариков, потом посмотрел на Диму.
И по своему, по собачьи позвал.
Из ворот сарая выкатились щенки и вышла их мама.
Щенки сгрудились перед Сандалом и он подтолкнул одного к старикам.
– Можно его взять на руки?
Сандал мягко рыкнул. Ксения Александровна наклонилась и взяла щенка на руки. Тот сразу облизал ее, прижался к ней. Потом так же дружелюбно облизал Федора Васильевича.
– А как его зовут?
– Назовите его Теймур, а сокращенно – Тема, – подал голос Дима. – Сандалу это имя нравится.
Сандал утвердительно зарычал.
– Тема, Темочка!
Щенок взвизгнул и снова облизал хозяйку.
– А еще Сандал говорит, что будет приходить к вам в гости.
– Обязательно приходи! И мы будем приходить к вам сюда! Спасибо тебе, Сандал!
Сандал проводил стариков.
Весь день теперь у них был занят – нужно было приучить Тему к правилам проживания в квартире, а на другой день они все втроем пошли в гости в усадьбу Кузьмича…
Город притих…
КОСТЯ и ЛИПА
– Костя, я ничего не понимаю!
Это была самая распространенная реплика Олимпиады, которую она произносила во время занятий с Костей. Почти каждый день после занятий Олимпиада приходила к нему заниматься – она многое пропустила, да и вообще учение давалось ей с трудом.
Обычно придя из школы Костя с Машей и Олимпиадой обедали и шли прогуляться. Но недолго.
После этого садились заниматься. Маша сердилась, потому что Костя все время разговаривал, объясняя Олимпиаде что-то из заданного.
Маша уходила заниматься в гостиную, и тогда Костя и Олимпиада могли поцеловаться. Но Олимпиада старалась высвободиться из объятий Кости и отворачивалась от его губ.
– Костя, так мы с тобой много назанимаемся!
И Костя садился напротив нее, чтобы руки его не дотягивались до Олимпиады и не мешали ей усваивать премудрости науки. Но даже при этом уроки давались ей с трудом и она постоянно отвлекалась даже без вмешательства Кости.
После новоселья Олимпиада стала приходить в комнату Кости и их занятия больше не мешали Маше – та занималась в своей комнате, хотя нередко прибегала к Косте выяснить непонятое.
Олимпиаде Костина комната понравилась – просторная, светлая.
Но целовать себя и тут она позволяла Косте не особенно, и поцелуи ее были довольно спокойны и безразличны.
Один раз собираясь провожать Олимпиаду домой Костя спросил.
– Может быть останешься? На ночь …
– Ты считаешь, что твои не будут возражать?
– Ты останешься у меня, а не у них. – он обнял Олимпиаду и прижал ее к себе, гладя под курткой.
– Я подумаю. Представляешь, что будет с моей мамой …
– Страшно подумать, если ты не придешь домой …
– Не пугайся – это я так. А как бы хорошо было бы вместе с вами в баньку!
– Ну, не знаю … Мне было бы неловко – вместе с тобой в бане …
– Почему?
– Не знаю, но неловко … Все-таки голые …
– Не пугайся. Во-первых, мне в бане париться пока еще нельзя, а во-вторых вместе парятся только члены семьи …
Они дошли до «своего» места в рощице и стали целоваться.
Олимпиада иногда расстегивала молнию на своей куртке и обнимала его руками за шею, а он обнимал ее под курткой, глади ее спину, нашаривал лифчик. Его руки перемещались со спины вперед и гладили ее грудь, он пальцами разыскивал соски. Олимпиада разрешала ему это, разрешала ласкать ягодицы, но останавливала, если ей казалось, что он собирается проникнуть под одежду.
– Только … не щипайся … у меня … только старые … синяки … на груди … прошли … Слава богу, мать … не заметила …
– На танцы … пойдем?
– Мне … столько … уроков … еще сделать … нужно …
Но чаще объятия и поцелуи были недолгими и она убегала, помахав рукой на прощанье.
И тогда Костя переживал – почему она так охладела к нему.
И однажды он расхрабрился и спросил Олимпиаду.
– Липа, а как ты думаешь … Я хочу тебя … – он гладил ее ягодицы и прижимал девушку к себе.
– Я тоже тебя хочу, – помолчав сказала Олимпиада. – Но не здесь же?
– А почему … – Костя хотел спросить, почему она отстраняется и уходит от его рук, но не знал, как лучше об этом спросить.
– Что – почему? Почему не пускаю тебя … поглубже? Так у тебя встанет, а через десять шагов все уляжется. А я вся мокрая домой прихожу …
КОНСУЛЬТАЦИЯ ГРИШИ
Костя пришел к Свиридовым, но Гриши дома не было. У Ули сидели ее подружки – Лена и Майя, обе из лесной школы. Костя поболтал с девочками, дожидаясь Гришу. А потом вызвал его на улицу.
– Слушай, проконсультируй меня. Я хочу оставить на ночь Липу … Но не знаю, как сделать, чтобы она … ну, ты понимаешь … не залетела … У тебя-то опыт есть.
– Это не совсем так. А с отцом почему ты не поговорил?
– Поговорил. Но он больше о чувствах говорил, а не о … технике.
– Ладно. Чтобы твоя Липа снова не забеременела используй презерватив. Его надевают на член …
Костя постеснялся купить презервативы здесь, в городе, и специально поехал на завод.
Там в аптеке, краснея, он купил пачку презервативов.
И вовремя – после занятий Олимпиада отошла к потемневшему окну.
– Хочешь, я останусь у тебя?
– Хочу.
И Костя вышел в коридор и повязал майку на дверную ручку.
Они стали целоваться и Олимпиада не останавливала его рук.
А потом разделась, стоя перед ним, и легла на кровать. И ждала, пока разденется он. Костя лег рядом с Олимпиадой, стал ласкать ее, а потом достал из пакетика презерватив и надел его.
Ему показалось, что Олимпиада не ожидала, что он знает и умеет, что и как надо делать.
Они сплелись в единый клубок, но почему-то это продолжалось не столь долго.
И Олимпиада пошла домой, просто чуть-чуть позже, чем обычно.
А майку на двери заметила только Виолетта …
ОНИ ДОЛГО ЛЕЖАЛ И МОЛЧА
В следующий раз они начали целоваться сразу, и Олимпиада стала просовывать руки к Косте под рубашку.
Они раздевались, стоя друг перед другом. Костя целовал лежащую Олимпиаду и ласкал ее тело, а она ловко натянула презерватив на его член…
Потом они долго лежали и молчали. Не поворачиваясь к нему Олимпиада сказала.
– Знаешь, Костик … Что-то у нас с тобой … не срастается. Ты хороший, добрый, ласковый, но все это меня не волнует … Да и ты ласкаешь меня как-будто по обязанности …
– Ну, что ты! – попытался возразить Костя, хотя он чувствовал правду в словах Олимпиады.
– Будь честным – я тебя тоже не особенно волную. Даже в постели … Давай не будем притворяться и мучить друг друга … Ты не виноват …
– Ты тоже не виновата …
– Это как сказать … Пусть каждый свою вину оценивает сам … Давай останемся друзьями … и разойдемся …
– Прямо так и разойдемся?!
– Так будет легче.
– Может быть, ты и права …
– Я сейчас уйду …
– Я провожу тебя …
Олимпиада встала с кровати и неспешно стала одеваться, не отворачиваясь и не стесняясь Костю.
Он тоже встал и стал одеваться.
И оба смотрели, как одевается другой и удивлялись своему спокойствию – все-таки молодая девушка и молодой юноша встали обнаженными и одеваются рядом, не прикрываясь.
На кухне сидела Виолетта.
– До свидания, тетя Виола.
– До свидания, Липа.
– Я скоро вернусь, Виола.
Костя проводил Олимпиаду почти до подъезда.
– До свидания?
– До свидания, Костик. Спасибо тебе и не сердись на меня!
Они поцеловались совершенно спокойно, как много пожившие супруги.
Виолетта не спала и ждала Костю.
– Выпьешь со мной чайку?
– Конечно, Виола.
– Ты не придумывай, что сказать. Можно молча …
– Вот именно тебе я могу все рассказать … Это удивительно, правда? Ведь мы с тобой знакомы меньше года, а кажется, что …
– Мне тоже кажется, что я знаю тебя очень-очень давно. И переживаю за тебя.
– Правда? А что ты переживаешь?
– Твою первую любовь.
– Да … Ты видишь ее конец, мы расстались с Липой … друзьями.
– Чтобы убедиться в этом пришлось пройти через постель? Извини, если …
– Да ты что! Уж если кому и можно, то это тебе! Я знаю, что ты все знала, что ты ни разу не сделала мне замечания, что ты … Я не знаю, как сказать, но ты … ты вела себя так, как должна была вести себя моя настоящая мама!
– Ну, Костик! Твоя мама очень строгая, она тебя любит … Я тебя тоже очень люблю, и ты и Маша стали мне родными. И я очень переживаю вместе с вами ваши разочарования … Но жизнь движется вперед и впереди все будет хорошо. Надо только верить в это и стараться, чтобы так и было.
– Спасибо тебе, Виола. Можно мне поцеловать тебя?
