Мария-Виктория Купер
Судмедэксперт
– Тебя как зовут-то?
Девушка уставилась на меня, несколько секунд побыла в ступоре и ответила, чуть дыша:
– Анастасия…
– Настя, меня зовут Носков Николай Петрович. Я врач-судмедэксперт. Меня перевели сюда из гистологии.
Я зашёл в соседний кабинет, где стоял рабочий стол, компьютер и старое кожаное кресло, которое перепало мне из кабинета начальника. Рукой поманил Настю. Девушка последовала за мной.
– Знаешь, мне тоже надо вспомнить все тонкости работы в секционном зале. Последний раз серьёзно работал с телами три года назад. А вчерашнее вскрытие я и считать за вскрытие не хочу: даже зашить нормально не смог.
Вдруг девушка ответила мне:
– Приятно познакомиться, Николай Петрович. Я Настя, только что получила диплом медсестры. Опыта нет вообще. Но я буду стараться. Хочу быть хорошим ассистентом.
Её голос был плавным, но чётким, с низким бархатно-грудным тембром. Голос никак не вязался с ее внешностью.
Я таких ещё не встречал: белые-белые волосы, прозрачные брови и ресницы, светлая кожа, а почти бесцветные глаза сливались с бледно-голубым хирургическим костюмом. Но было в ней что-то фундаментальное. Я ощущал, что она надёжный человек, верный. Девушка мне даже понравилась, но я сразу же пресек эти странные мысли. Хватит с меня интрижек на работе!
– Настя, а у тебя есть семья? Муж, дети? – аккуратно спросил я.
– Нет, Николай Петрович. Я одна, а вся родня на другом конце страны. Мне нужна работа и стабильный заработок, – честно сказала девушка.
– Что ты знаешь про работу судебно-медицинского бюро?
– Ничего. Я сюда пришла по совету знакомой.
– Тогда тебе задание: выучить маршрутизацию, все инструменты и порядок проведения вскрытия. По документам я тебе во время работы всё расскажу.
Девушка уверенно кивнула, а я вытащил из тумбочки несколько студенческих методичек и торжественно передал их своей новой ассистентке.
– Вот. Чтобы от зубов отскакивало уже завтра! Это основа работы. И я в тебя верю.
Настя широко улыбнулась, и на моей душе стало спокойно.
***
Зингера хоронил весь город. Но я не смог попращаться с коллегой, потому что надо было работать. Мне было интересно узнать, как всё прошло, но почему-то никто из коллег не захотел рассказать подробностей, а Бахтияр после смерти Зингера вообще отдалился. У меня даже были мысли, что я каким-то образом причастен к тому, чего не знаю сам. Но работа быстро вытрясла дурные размышления из головы.
Начались дневные и ночные смены. Мы работали очень много – нагрузка бешеная. Времени на тренировки не осталось,а Боров переживал, что я пашу как лошадь.
А ещё я насквозь провонял секционкой и уже не обращал на это внимания. Окружающие, конечно, частенько улавливали «тонкие» нотки. Но я легко решил и эту проблему – коротко остриг волосы, оставив от силы три миллиметра длины. Настя тоже подстригла волосы, что невероятно её преобразило. Она сказала, что причёска называется «пикси», что переводится «фея». Да, было что-то волшебное и притягательное в её внешности.
Моя ассистентка мне очень нравилась и как девушка, и как работник. Она быстро всему выучилась и уже через месяц стала полноценным помощником. Немного погодя, Бахтияр устроил двух новых санитаров – студентов медицинского колледжа. Парни оказались крепкие, толковые, порядочные, и с ними было легко работать.
***
Ранним утром первого осеннего дня мы с Настей сидели в ординаторской и пили крепкий ароматный кофе, который ассистентка только что сварила в медной турке. Приятно пахло. Из открытого окна в комнату заходил свежий, холодный воздух. Мы завершили ночное дежурство, и оставалось подождать минут двадцать, чтобы закрыть смену и уйти домой спать. Но не тут-то было. Зазвонил телефон в ординаторской.
– Ну что такое! – выругался я и поднял трубку.
– Принимайте, новенького привезли. Скоряки передали, что просто упал, – сонно сказала регистратор Галя и бросила трубку.
Мы спустились с Настей в приёмник. На каталке лежал асоциальный мужчина лет шестидесяти. На окаменевшем теле была грязная футболка и рваные спортивные штаны, на ногах красовались чёрные носки, покрытые грязью, и порванные кроссовки. С телом привезли полиэтиленовый пакет, из которого выглядывала алюминиевая банка пива. Я быстро описал одежду, пакет и пустые карманы, а Настя вбила информацию в планшет.
– Николай Петрович, можно я кофе допью? Он сейчас остынет, и вкус испортится.
– Сейчас?!
– Пожа-а-алуйста! – взмолила девушка.
– Только быстро!
– Я мигом! – ответила Настя и убежала в ординаторскую.
Кофе был единственной слабостью моей ассистентки, и я частенько отпускал её выпить маленькую чашечку. Но у меня были свои причины разрешать ей это: после кофе Настя работала особенно точно и энергично.
Санитары укатили мужчину на вскрытие, и я последовал за ними.
Стены секционного зала, выложенные от пола до потолка белым кафелем, ярко блестели в синтетическом свете. Санитары раздели мужчину и скинули одежду в пакет «отходы класса Б». На только что вымытый металлический стол переместили тело пациента: небритый, грязные волосы, сбившиеся в колтуны, отросшие ногти, покрытые жёлтым грибком, глубокие трещины на ороговевших стопах и ладонях, забитые чёрной грязью.
Я надел пластиковый зелёный халат поверх своей белоснежной хирургички, завязал одноразовую шапку и натянул плотные нитриловые перчатки. Щёлкнул выключателем – тело осветил яркий хирургический светильник. Я начал проводить детальный внешний осмотр и заметил, что в волосах пациента копошились вши (невольно у меня самого зачесалась голова). Но никаких трупных пятен и патологий я не нашёл.
Взял секционный нож и провёл разрез через голову от одного плечевого сустава до другого, освободив череп от кожи. Забежала бодрая Настя, уже готовая к работе.
– Всё, Николай Петрович, я откофеилась!
– Молодец. Давай, работать надо.
Ассистентка легко откинула кожный лоскут на лицо пациента и начала отделять крышу черепа, крепко схватившись за маятниковую электрическую пилу, но её руки дрожали от напряжения. Пила неуклюже пошла в сторону, и я перехватил инструмент.
– Давай я сам, а то что-то ты косеть начала. Ещё не хватало, чтобы ты мозг распилила там, где не надо!
– Мышцы устали…
– Нормально всё. Мы же команда. Иди сядь на стул, отдохни пока.
Настя послушно уселась у окна, немного расслабилась и включила радио. Я продолжил работу без особого напряжения: снял крышку черепа, аккуратно отсепарировал твердую мозговою оболочку ножнецами и извлек мозг.
– Хорошо, что последний пациент нормальный приехал, а то бы сейчас мучились… – начала говорить Настя, смотря на тело, но её прервал звонок телефона.
– Настя, ответь, – попросил я, взвешивая мозг.
– Ага, сейчас.
Девушка скинула перчатки и рванула к телефону.
– Секционная. Да ты что! Сейчас спущусь. Ага, поняла, – загадочно проговорила Настя и положила трубку.
– Николай Петрович, я выйду в приёмник? Галя с санитаром что-то нашли у пациента в пакете.
– Давай только скорее, – ответил я, увлечённо нарезая мозг книжкой.
Длинный секционный нож прекрасно слушался меня: получалось делать идеально ровные срезы.
Настя убежала и пропала надолго.
Я вскрыл грудную и брюшную полости, провёл осмотры и замеры органов и нашёл причину смерти: обширный инфаркт миокарда. Ассистентки всё не было. Это меня начало бесить, но я самостоятельно неплохо справлялся.
Поместил органы обратно в полости тела и начал приводить пациента в порядок. Даже тот факт, что человек, вероятнее всего, без определённого места жительства, не был для меня определяющим – я шил шовчик к шовчику, стараясь делать всё аккуратно. Принцип и перфекционизм не позволяли мне делать работу халтурно.
Последний шов. И тут я выдохнул. Наконец-то! Ну и смена сегодня… Ещё и Настя куда-то делась. Первый раз такое, чтобы она ушла надолго.
По радио заиграла моя любимая песня, и я начал подвывать слова, обмывая пациента водой из шланга.
Шланг выскользнул из руки, упал на пол. Я наклонился, чтобы поднять его, опершись левой рукой на секционный стол, и меня схватили за руку. Я сначала не понял, что произошло, и машинально дёрнулся. Но труп крепко держал меня за запястье холодной бледной рукой.
Ледяной ужас окатил меня от макушки до пят. Я застыл, покрытый обжигающими мурашками. Волосы встали дыбом везде, где только можно. Радио заткнулось. Я слышал только бешеный стук сердца и шум пульсирующей крови.
– Передаю тебе всё, а сам ухожу, – едва слышно процедил мужчина и разжал руку.
Его конечность плюхнулась на металлический стол и больше не шевелилась.
В парализующем состоянии я попятился к выходу, сорвал с себя перчатки и халат и выбежал в коридор. Я просто мчался, не понимая, куда бегу, пока не врезался в кого-то, и мы оба упали.
– Николай Петрович, что такое? Что случилось? – обеспокоенно затараторила девушка, пытаясь поднять меня на ноги. Но я не мог встать: все мои мышцы стали ватными и тягучими, как кисель. Я даже не сразу понял, что сбил с ног Настю.
– Тебя ищу, документы надо заполнять, – кое-как выдавил я из себя. – Ты где была?
– Я как раз с документами разбиралась. Тут такое случилось! У него в пакете были деньги, большие деньги. В пивной банке спрятал. А ещё там была справка о смерти… Месячной давности!
– Он умер не больше двух часов назад. Не было даже трупных пятен на момент осмотра, – механически проговорил я.
– Вот и я сказала, что быть такого не может. Бред! Ну, там люди в погонах разберутся и без нас, – легко сказала Настя. – Пойдёмте дальше поработаем?
Я кивнул и с опаской побрёл за девушкой в секционный зал. Но там всё было неизменно: мужчина лежал всё так же, инструменты были на месте, тихо играло радио.
«Во дурак. Переработал. Померещилось», – сказал я сам себе. Настя заполнила отчёты, мы официально закрыли смену и разбрелись по домам.
Дома не было покоя: слишком устал даже для того, чтобы спать. Мешало яркое солнце, пробивающееся через ярко-жёлтые листья берёзы, даже шторы не помогали. Только закрою глаза, и сразу пятна света, а сквозь них выплывает белое лицо мужчины… Я перебесился, перетрясся от страха. С моей психикой что-то происходит, и это что-то явно нехорошее. Надо зайти в гости к Борову! Валька!
Переоделся, помылся, быстро съел вчерашний рис и вызвал такси.
– До психиатрической, – сказал я водителю, садясь вперёд.
Таксист кивнул и повёз меня, изредка ругаясь в окно на других водителей, но я на это внимания не обращал. Главное, что машина двигалась быстро.
Уже через десять минут я постучался в кабинет к Борову.
– О! Колян, ты чего ко мне на работу пришёл? – весело спросил Боров. Мне непривычно было видеть его в белом халате.
– Валентин Юрьевич, выручай. У меня нет шизы или нервного срыва? Посмотри меня своим “психиатрическим” глазом, – сказал я и сел на кушетку.
– Ты чего, Коль? Что случилось-то? – по-дружески спросил Боров. Но я заметил, что его глаза прищурились: он начал активно меня изучать.
– Мне привиделось, что пациент после вскрытия меня за руку схватил. Или не привиделось… Не понимаю. Но лицо этого мужика из головы не выходит. Неужели шизофрения? – протараторил я без капли опасения и стеснения.
– Опиши день и сам инцидент, – строго сказал Боров.
Я рассказал ему всё в мельчайших подробностях от начала смены и до конца. Боров помолчал пару минут, подумал, а потом ответил:
– Успокойся, нет у тебя никакой шизы. Психически ты здоров. А вот к неврологу сходи и сделай МРТ мозга. Мало ли что… – Валька написал на бумажке фамилию и адрес врача. – Вот к этому иди. Самая толковая невролог из всех, кого знаю.
В дверь заглянула худая женщина и нагло спросила:
– Валентин Юрьевич, к вам можно? У меня запись уже как пять минут!
– Коля, едь к ней сейчас. Точно знаю, что она сегодня на смене. А сейчас извини, работа.
– Спасибо, дружище, – сказал я и вышел из кабинета. В дверях меня специально толкнула пациентка Борова.
Я сел на скамью ожидания и сразу же заказал такси до нужной клиники, чтобы попасть к неврологу.
Было смешно, но ко мне приехал тот же таксист. Он криво улыбнулся и так же быстро домчал меня до нужного адреса.
Я зашёл в клинику. Приятная темноволосая женщина за стойкой регистрации проводила меня в кабинет к неврологу.
– Здравствуйте. Вам повезло, у меня осталось десять минут до конца смены. Меня зовут Нина Романовна, я невролог, – сказала молодая врач в ярко-розовом медицинском костюме. На её шее блестел интересный кулон: золотой мозг с кристаллами.
– Я рад. Меня к вам психиатр Боров Валентин Юрьевич отправил. Он насторожился, что у меня по неврологии могут быть проблемы. У меня галлюцинация случилась, а теперь успокоиться не могу.
– Не переживайте. Я вас не брошу. Сейчас на МРТ сходите, я подожду результат, а потом и выводы сделаем. Раздевайтесь до нижнего белья.
Я зашёл за ширму и быстро скинул одежду. Меня ужасно смущали мои трусы с ананасами. Врач проверила мои рефлексы и отправила на МРТ мозга. Я оделся.
За мной зашла регистратор и проводила на обследование. Без очередей меня провели в кабинет и уложили в аппарат. Он ужасно гудел, даже наушники не спасали от этого гула.
После я снова вернулся к неврологу. Она открыла исследование, покрутила на экране ноутбука модель моего мозга во всех плоскостях и сказала очень приятные вещи:
– Неврологически вы здоровы. Лечение никакое не требуется. До свидания!
– Ага… Вот оно как? Ну хорошо, спасибо вам за чуткое отношение… – сказал я, немного сбитый с толку.
– Оплатите в кассе приём, будьте добры, – улыбнулась врач и отвернулась от меня в компьютер.
С меня содрали треть моей месячной зарплаты, но я всё равно был рад, что здоровье в порядке. Только факт, что произошедшее было реальным, вводил меня в ступор. Но, как бы то ни было, я взял в себя в руки и хорошенько отдохнул вечером с сериалом и пиццей.
