Людмила Ивановна Гордеева
Русь-варяги – не викинги. Русь и Орда

Где же жили наши предки – русы-варяги?

Чтобы найти ответ на этот вопрос, сначала обратимся к русским летописцам, которые наверняка слышали о происхождении своих предков, пользовались более древними русскими («Зри на подлинник о Рюрике») и европейскими (в частности, византийской «Хроникой Георгия Арматола») источниками. Описывая происхождение и расселение народов, автор ПВЛ традиционно, в соответствии с Библией, определяет происхождение всех европейцев, включая славян, русов, прусов и варягов, как «потомство Иафета». В то же время он подробно перечисляет десятки местных племён и народов, которые не мог знать никакой древний греческий или византийский историк, таких как «чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы». И это лишь подчёркивает, что летописец знал предмет описания, старался быть точным:

«В Иафетовой же части сидят русь, чудь и всякие народы <…>. Ляхи же и прусы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку – до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу – до земли Английской и Волошской»⁶.

Как видим, варяги «сидят близ моря Варяжского», там же, где обитают поляки, прусы и чудь (предки нынешних эстонцев), то есть по юго-восточному берегу Балтийского моря. И занимают столь обширное пространство, что западную его границу он доводит «до земли Английской». Если учесть, что англами тогда называли датчан, то получается, что земли варягов простирались по территории Южной Балтики до самой нынешней Дании. Тот факт, что славяне заселяли южный берег Балтики – до реки Эльбы (по-славянски – Лабы), которая была границей между саксами и славянами, подтверждают и все средневековые франкские и прочие европейские хроники, которые сообщают о балтийских славянах.

А на востоке владения варягов простирались «до пределов Симовых», то есть практически до Волги, где обитали восточные народы. Этот факт подтверждают и мусульманские источники, в частности проповедник ислама из Багдада в своих записках «Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу», где он побывал в 922 году. Рядом с древними болгарами он застал и описал русов, которые, в отличие от болгар, живших в шатрах, уже строили на берегах Волги дома и путешествовали на кораблях. Очевидно, они контролировали не только водные пути «из варяг в греки» по рекам Днепру и Двине, но и на восток по реке Волге.

Два пути «из варяг в греки»

Ещё более определённо автор ПВЛ указывает место обитания варягов при описании этого знаменитого «пути». Тут мы видим перечень сохранившихся до сих пор (почти тысячу лет!) названий озёр и морей, рек и их притоков, стран и народов. Летописец точен в своих описаниях, и это лишь подтверждает, что ему можно верить и в том, что относится к варягам. И самое главное – у него нет никакой причины тут что-то выдумывать, прибавлять от себя, приукрашивать:

«Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское⁷. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова»⁸.

В этом описании есть только один уже исчезнувший из употребления топоним – Оковский лес, в котором берут своё начало сразу три великих европейских реки – Волга, Днепр, Двина (ныне Западная Двина), и ещё небольшая, четвёртая – Ловать. Нетрудно отыскать на карте, что ныне это место называется Валдайской возвышенностью. Тут мы сталкиваемся с природным чудом: в одном и том же месте берут начало сразу четыре судоходных реки, которые текут в четыре противоположные стороны света: Ловать – на север к Волхову, а через него к Новгороду, к реке Неве и к Балтийскому морю. В это же море, но уже на северо-запад, течёт Двина. Волга движется на восток – «в Хвалисы», то есть в Каспийское море, Днепр – на юг к Чёрному морю.

В те далёкие времена, когда на Русской равнине не существовало никаких дорог, водные пути становились основным связующим звеном между многими народами. Волоком можно было перетащить корабли или струги с товарами с одного истока реки к другому и в итоге попасть в нужные части света. Заметим, что уже тогда, с древних времён, русы умели подставлять под свои корабли колёса и перемещать их почти как телегу. Этот факт упоминается в ПВЛ в эпизоде покорения в 907 году киевским князем Олегом столицы Византии Константинополя: «И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И когда подул попутный ветер, подняли они в поле паруса и пошли к городу». Выходит, что подходящие колёса либо припасались заранее и хранились на самих кораблях, либо изготовлялись по мере надобности на месте. Такой «волок» кораблей облегчал задачи.

Но вернусь к описанию пути «из варяг в греки». Прочтя его внимательно, мы можем сделать открытие, на которое не обращают внимания сторонники норманнской теории о том, что существовал не один путь «в греки», а целых два. Один, более сложный, через Ловать, Волхов и Неву в Варяжское море. Заметим – «в море», а не «в землю варягов». Летописец вовсе не считает этот путь «из варяг в греки» основным и не говорит, что он ведёт в Рим. Он лишь сообщает о возможности из Оковского леса через реку Ловать выйти в море. И вовсе не упоминает о путях в Швецию или на какое-то ещё скандинавское побережье. А ведь до него – значительное расстояние, которым не мог пренебречь рассказчик.

И лишь далее летописец сообщает о подлинном пути «в греки» – более лёгком и доступном – по полноводной реке Двине: «А Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское». Следом автор уточняет: «А по Двине – в землю варягов, от варягов до Рима». Именно этот путь – по Двине – по мнению автора, ведёт в Рим.

И опять – ни слова о том, что надо переплыть огромное море, чтобы достичь той же Швеции. Летописец чётко указывает, что Двина и её устье – это конечная точка балтийского побережья по пути к варягам и, стало быть, однозначно земля русов-варягов.

Легко выяснить, что летописная река Двина теперь в России называется Западной Двиной, отсюда через Белоруссию она уходит в Латвию и там переименовывается в Даугаву. А неподалёку от её устья стоит город Рига, основанный в 1201 году латинскими пилигримами и крестоносцами, в основном немцами. Этот город, как и сам народ латышский, возникает лишь в XIII веке – после жестокого разгрома и почти поголовного уничтожения крестоносцами местного населения – ливов. Мои попытки выяснить, что же находилось в низовьях Двины-Даугавы до возникновения Риги, показали, что латинские проповедники христианства в конце XII – начале XIII века застали здесь кроме ливонских племён, не имевших в ту пору ни городов, ни крепостей, богатые русские города-государства во главе с королями. Об этом подробно рассказывает очевидец и отчасти участник тех событий Генрих Латвийский в «Хронике Ливонии». Автор с некоторой гордостью описывает, как собранные со всей Европы пилигримы и крестоносцы с редкой жестокостью уничтожают и грабят местные народы и племена, сжигают их сёла и города.

Именно здесь, в устье реки, по-видимому, и велась основная торговля римлян с русами и прочими северянами, стояли древние русские города-крепости. И нет в источниках никаких намёков на то, что путь «из варяг в греки» вынуждал корабли забираться на север Балтийского моря к норманнам. Неудивительно, что при раскопках в Швеции, в том числе и в древнем городе Бирке, где в те времена находился шведский порт, византийские монеты – великая редкость. О русах же, живущих в нижнем течении Двины, не раз сообщают именно европейские источники.

В частности, в «Хронике Ливонии» многократно упоминается имя короля (rex) «Вячко (Vesceka)» – Вячеслава из «русского замка Кукенойса», расположенного на правом берегу Двины «в трех милях» от места основания города Риги. Говорится и о сражениях с воинами «короля Всеволода (rex Wissewaldum) из Герцикэ» – русской военной крепости на Двине, центре одноименного княжества, также расположенного в нижнем течении реки Двины.

О том, что русские здесь – давние коренные жители, рассказывает один из эпизодов «Хроники Ливонии» – разгром крестоносцами русского замка Герцикэ. Это произошло в начале XIII века, вскоре после основания крестоносцами Риги. Автор пишет об этом с гордостью за победы своих сторонников-латинян:

«<…> тевтоны ворвались за ними в ворота <…>. Тот день все войско оставалось в городе, собрало по всем его углам большую добычу, захватило одежду, серебро и пурпур, много скота; а из церквей колокола, иконы (yconias), прочее убранство, деньги и много добра и все это увезли с собой, благословляя Бога за то, что так внезапно Он дал им победу над врагами и позволил без урона проникнуть в город. На следующий день, растащив все, приготовились к возвращению, а город подожгли. Увидев пожар с другой стороны Двины, король был в великой тоске и восклицал со стонами, рыдая: «О Герцикэ, милый город! О наследие отцов моих! О нежданная гибель моего народа! Горе мне! Зачем я родился, чтобы видеть пожар моего города и уничтожение моего народа!»⁹

Мы видим, что король Всеволод, увидевший, как погибает его родной город, восклицает, что это «наследие отцов моих», то есть место, где жили многие его предки, и, стало быть, нижнее течение и устье Западной Двины было древней родиной части русского народа.

Славяне и русы в европейских источниках

Впервые упоминание о наших предках – русах – встречается в латинской рукописи IX века – «Бертинских анналах», подлинник которой ныне хранится во Франции. Там рассказывается о жизни и деятельности франкских королей и императоров в период от 830 до 882 года. В 839 году в город Ингельгейм на реке Рейне, ко двору франкского императора Людвига Благочестивого, для заключения договора о мире прибыли послы из Константинополя (ныне Стамбул) от византийского императора Феофила. Вместе с посольскими людьми к франкам прибыли чужеземцы из народа «rhos», которых надо было переправить на их родину.

Нас не должно смущать написание русской нации в форме «rhos». Очевидно, что образцом для этого перевода стало послание византийского императора, написанное, как было принято в то время, на греческом языке, который с IV века был в Византии государственным. У греков в алфавите и в речи нет букв «у» и «ь». Они и заменили «у» единственной возможной для них закрытой буквой «ω» – омега (заметим, что не буквой «о»), отбросив совсем мягкий знак. Вот у них и получилось слово «ρως», которое франкский переводчик изобразил побуквенно.

Последующие франкские и немецкие авторы, ближе знакомые с нашим народом, единодушно называли его ближе к оригиналу – «Rusci» или «Ruzzi» и даже «Rugi». Различие в названиях нации получилось по той же причине, что и у греков – в алфавите европейцев нет мягкого знака, приходилось слово «Русь» интерпретировать на свой лад. А то, что некоторые историки именуют древний русский народ «росами», – явное заблуждение, основанное на вышеприведённом примере, а также на упоминании народа русов византийским императором Константином Багрянородным, писавшим, как известно, также на греческом языке.

Византийские послы прибыли ко двору Людовика в тревожное время. Его земли то и дело подвергались набегам грабителей и погромам со стороны скандинавов – «норманнов», среди которых были датчане и шведы. Понятно, что появление среди послов незваных гостей насторожило императора, ибо он опасался засылки шпионов противника. Ведь они могли бы разведать о делах в его стране, которые из-за междоусобиц обстояли далеко не блестяще. Потому к гостям император отнёсся с большой подозрительностью. В результате проверки выяснилось, что его гости – вовсе не «русы», с которыми франки в это время, очевидно, находились в мирных отношениях, а как раз те самые шведы «из народа свеонов», с которыми он воевал:

«Расследуя более тщательно причину их прибытия, император узнал, что они из народа свеонов¹⁰, и решил, что они являются скорее разведчиками в той стране и в нашей, чем просителями дружбы; он счел нужным задержать их у себя до тех пор, пока не сможет истинно узнать, пришли ли они честно туда или нет»¹¹.

Как видим, этот документ не только чётко различает шведов и «россов», но и противопоставляет их, как противников и союзников. А путь к русам мимо Рейна подсказывает, что они в то время жили где-то в близком регионе, и это тоже косвенно указывает на южные берега Балтики.

Напомню, «Повесть временных лет» подробно рассказывает, что варяги-славяне проживали на огромном пространстве южного берега Прибалтики до самой «до земли Английской». Знаменитый саксонский автор первой половины IX века Эйнхард, автор популярного и ныне труда «Жизнь Карла Великого», созданного между 829 и 836 годами, подтверждает, что славяне в IX веке, до начала завоевательных походов Каролингов, занимали южное побережье Балтийского моря до реки Эльбы (Лабы), которая являлась границей между Саксонией и славянскими племенами:

«От западного океана на Восток протянулся некий залив, длина которого неизвестна, а ширина не превышает сто тысяч шагов, хотя во многих местах он и более узок. Вокруг него живет множество народов: даны, так же как и свеоны, которых мы называем норманнами, владеют северным побережьем и всеми его островами. На восточном берегу живут славяне, эсты и различные другие народы»¹².

Автор XI века Адам Бременский в книге «Деяния Гамбургских архиепископов», написанной в 1070-х годах, также подтверждает факт проживания славян, в том числе и русов, на южном побережье Балтики, а шведов – на северном.

«За рекой Одером живут сперва поморяне (Pomerani), потом поляки, соседями которых с одной стороны являются прусы (Pruzzi), с другой – чехи (Behemi), а на востоке – Русь (Ruzzi) <…>. Итак, берега этого моря с юга находятся во власти славян, а с севера – шведов (Suedi)»¹³.

Авторитетным немецким источником по истории русов и славян является «Славянская хроника» Гельмольда из Босау, которая охватывает период от VIII века и до 1171 года. Он был современником и участником событий последней части Хроники. Гельмгольд частично повторяет выводы Адама Бременского, но и добавляет многое из того, что видел и слышал сам. Вот что он говорит о народах Балтики, которых называет варварскими:

«Много славянских племен живет на берегу Балтийского моря. <…> Это же море называется Варварским, или Скифским, морем по варварским народам, страны которых омывает. Вокруг этого моря сидят многие народы. Ибо северное его побережье и все острова возле него держат даны и свеоны¹⁴, которых мы зовем нортманнами, южный берег населяют племена славян, из которых первыми от востока идут русы, затем полоны¹⁵, имеющие соседями с севера прусов, с юга – богемцев¹⁶»¹⁷.

Варварами европейцы называли варягов – так они именовали всех поморян, – людей, живущих у моря. Эти слова имеют одно общее значение, в них – единый корень «вар», море. Стало быть, Балтийское, или Варварское, море у немецкого летописца – то же самое, что в русских летописях и других источниках – Варяжское море. Гельмольд, как и прочие средневековые авторы, прекрасно различают русов и скандинавов, подчёркивая, что это разные народы, что русы – это славяне, живущие на южном побережье Балтийского моря.

Гельмольд, как и древний русский летописец, снова и снова повторяет, что весь южный берег Балтики, включая побережье реки Одер, занимают славяне, уточняет их племена, места проживания:

«Там, где кончается Полония, мы приходим к обширнейшей стране тех славян, которые в древности вандалами, теперь же винитами, или винулами называются. Из них первыми являются поморяне, поселения которых простираются вплоть до Одры¹⁸. Одра же – это самая богатая река в славянской стране, <…>. Одр, направляется к северу, пересекает землю винулов, отделяя поморян от вильцев». «В устье Одры», где она впадает в Балтийское море, «некогда «находился знаменитейший город Юмнета¹⁹ <…>. Это действительно был самый большой город из всех имевшихся в Европе городов, населенный славянами <…>. Впрочем, по нравам и гостеприимству – нельзя было найти ни одного народа, более достойного уважения и более радушного [чем они]»²⁰.

Тут мы сталкиваемся с тем фактом, что за два века – от начала колонизации славянских земель Каролингами в IX веке – славяне уже потеряли немалую часть своих территорий – от реки Эльбы до Одера. Уже уничтожены и разрушены многие славянские города, но всё ещё сохраняется память о древнем городе Юмнете, носившем прежде славянское имя Волин, о котором немецкий автор сообщает, что это был «самый большой город из всех имевшихся в Европе городов». Гельмольд в своём труде не только подробно и обстоятельно перечисляет племена славян, заселяющих южную часть Балтийского моря, среди которых прусы и русы, но и их знаменитые города Ретру, Микилинбург, Рацисбург (возможно, что славянское название этого города было Ратибор, ныне – Ратцебург), Альденбург (славянский Старгард, ныне Ольденбург) и другие.

Проповедникам норманнской теории, которые нам рассказывают о том, что большинство древнейших русских, славянских городов основали скандинавы, неплохо бы ознакомиться с этими старинными европейскими документами. Почитать, что именно славяне в Средние века создали множество городов, в том числе крупнейший в Европе город Волин – Юмнету, который славился своими торговыми связями, зданиями, богатствами, кораблями. Самый большой город в Европе! Так что не скандинавам учить славян строить города, в Средние века норманнские викинги их в основном разрушали, а не строили.

К сожалению, некоторые наши учёные, сторонники норманнской теории, поразительно стараются умалить роль наших предков в истории своей страны. Например, почти все русские летописи, рассказывающие о приглашении Рюрика на княжение, сообщают, что он был приглашён в уже существующий Новгород, что к тому времени на Руси уже имелось много городов. И лишь единственная, Ипатьевская летопись, составленная в XIV веке в Западной Руси, принадлежавшей в ту пору Литве, и сохранившаяся в рукописях начиная с первой четверти XV века, повествует, что это Рюрик пришёл и построил славянам их города. И почему-то именно эта исправленная древними «иностранными» переписчиками версия настойчиво внедряется в наше сознание нашими же историками. А на сайте санкт-петербургского Пушкинского Дома вывешена именно эта – норманнская – версия ПВЛ с переводом. Других вариантов на их сайте нет. В то время, когда существует перевод авторитетнейшего академика Д. С. Лихачёва с более древнего источника:

«И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске»²¹.

О том, что русы обитали именно на южном, славянском побережье Балтики, а не на северном, указывают и другие европейские документы. Например, в булле папы Климента III (1188–1191) бременскому архиепископу «Руссией» называлась территория Ливонии. Автор XIII века Рожер Бэкон в «Великом сочинении» пишет о Левковии (Литве), вокруг которой «с обеих сторон» Балтийского моря «расположена великая Руссия». Русские продолжали жить на Балтике и позже – почти до XIV века. Так, в 1304 году папа Бенедикт IX обращается в письме к рюгенским князьям как к «возлюбленным сынам, знаменитым мужам, князьям русских». Русы проживали на территории не только нынешней Латвии, но и Эстонии. Они вместе с эстами оборонялись от полчищ крестоносцев в начале XIII века, в 1343–1345 годах русские возглавили восстание в Эстонии (в Роталии и Вике) против господства Тевтонского ордена. И даже в XIV веке, после многолетнего господства немцев и шведов в Эстонии, в ряде документов упоминаются русские сёла, например Руссен Дорп близ Вендена.

Заметим, что прекрасно осведомлённый о расположении славянских земель Гельмольд, так же, как и русские летописцы, подтверждает соседство славянских племён с Данией: «Имел соседями народы данов и саксов».