Лилла Сомн
Опасные игры с тенями. Том 0. Пустота наступает

Подобная литература, найденная в кантинских Архивах, была практически совершенно бестолковой… А этот пригодится. Очень пригодится. Сколько ни учи язык, всё равно в ступор впадёшь при необходимости что‑то объяснить. И не один раз. Написанное тут всегда приходит на помощь.

Любимые верхние драпировки. Удобные, практичные, хоть и затёртые до дыр и многократно зашитые и склеенные где только можно было…

Старый, бывалый, не менее любимый плед. Всегда и везде пригождается. В том числе и как подстилка для сидения на привалах.

Привалы…. Едаааа… Еда! Самая приятная часть любого мероприятия!

Поход тут не исключение. Надо подумать, чего сытного сушёного утащить из кладовой… И взять мешочки для пищевых продуктов. Незаменимая вещь в Омилле. Точно. Заворачивать еду и даже напитки в листы так же ловко, как это делают сэльвы кантинка так и не научилась.

Ами достала из ящика принесённые ею из прошлого омилльского похода прекрасные расшитые мешочки, в которые в кофейнях складывали лепёшки и плющики на вынос.

Мгм. Что ещё? Водяные сумки! Кофе‑кофе‑кофе… Любимую чашку-скорлупку из ивлии.

Ох ты! Возможно, она осталась на работе? Нет. Здесь! И уже пару светов как. Ждёт чего-то. И как будто тоже готовится.

Идём, красотка. Мы собираемся прогуляться. И скоро будем с тобой наполняться экзотическими ранее не пробованными напитками…

Что ещё?

Мешки для одежды… Тоже будут нелишними. Обязательно. Лёгкое и простое удобство для любого похода…

А вообще, это всё уже когда‑то обдумывалось. Когда командированная служака собиралась в Прайм, составляла перечень вещей. Надо просто найти табличку… Лень искать.

…Так. Писчие ткани, палочка и сок. На амину память надежды не было, и обычно она полагалась на эту весёлую компанию письменных приборов и материалов.

Она быстро подошла к столу и выдернула несколько кусочков из стопки нарезанной письменной ткани. О. Резалку надо взять обязательно. Хм.

То, что лежало на тех листах, разумеется, незамедлительно рассыпалось по полу.

…А то как же…

Куски уникальной карты Материка.

…порванные и растоптанные матерью её собственные труды…

…Ами сеймомент не хотелось вспоминать тот эпизод, поэтому она, быстро подавив чувство вины, сунула их в походную сумку. Может, с этим получится что‑то сделать…

За пределами зацикленного на растительстве и плодородии и обладающим соответствующим набором источников информации Кантина, она наверняка сможет найти материалы для восстановления этой красоты и объединения этих разрозненных кусков бывшей материной личности. А может, с чем болотники не шутят, удастся и их чем‑то дополнить…

Должен быть способ получения допуска в омилльские архивы.

Он, по идее, не столь сложен к получению как, скажем, доступ в Центральные Архивы Прайма. И, возможно, получение разрешения для неё, как для будущей, хоть и временной, сотрудницы омилльских храмов, будет проходить по упрощённой схеме.

…Возможно. Если она в Омилле будет принята на работу, а не отправлена обратно. Если она вообще и в Омилл будет отправлена…

Мы снова там же.

Пффф. Что у нас дальше?

Не время для этих крамольных мыслей. Неактуально. Мы сеймомент заняты сборами просто для удовольствия. От самого ощущения побега. Без надежд и планов. Они вышли все. В тот самый последний раз. Умерли вместе с Ами.

Ну. Всё готово. Осталось только сложить в большую походную сумку и аккуратно прибрать всё остальное, чтобы с ним ничего не случилось до её возвращения.

Не так уж много у Ами вещей. Ей много и не надо. Только самое удобное.

…И всё так же, как и тогда. При последних сборах в Прайм… развороши его копало…

Ами досадливо цокнула языком, вспомнив старую «обиду» на прекрасный и недоступный город, не принявший её ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза…

Куда уж ей, вымазанной в земле замарашке‑растительнице подступаться к такой сияющей персоне.

Впрочем, Кантин праймских тоже не жаловал. Присылали для одного из местных суперсерьёзных дел как‑то раз ни много ни мало, а ведьма‑агента ОСД. Расследование, однако, успехом не увенчалось. Что, впрочем, ничего не говорит о профессиональных качествах самого агента или уровне компетентности ОСД в целом. Можно было только представить себе, сколько «содействия» в Кантине было оказано «столичному выскочке», которых здесь «любят» с удвоенной силой. И что делает любое и без того сложное расследование сложным для пришлых вдвойне. Если не втройне.

Ведь к досаде кантинских неведей, начавшие жизнь с нуля на горном плато не обладающие «практичными базовыми кантинскими добродетелями» изгнанные ведьмы, продемонстрировав принципиально новый способ не только выживать, но и преуспевать, подняли престиж и мощь города, ставшего главным на Материке до достойных уважения и восхищения высот.

…До недосягаемых Амелией высот…

Опять обидка.

Речь сеймомент не об этом… Да, кантинские тоже со злорадным нетерпением ждут падения ведьмовского Прайма с его горных высот, охотно обсуждая все реальные и выдуманные сплетни об этом.

Но Прайм, к общей досаде, что‑то совсем не собирается падать. Лишь растёт и хорошеет.

А жаль, что расследование того агента было не во время службы Ами – она пришла позже. Не было возможности сунуть и в это дело любопытный нос. А, может быть, и чем‑то помочь осдшнику…

Она заочно сочувствовала чужаку, прекрасно понимая и в какой‑то мере каждый свет ощущая на собственном опыте то, с чем он столкнулся. Она тоже была чужачкой, хоть и среди своих.

Презрение, обесценивание, местячковая недалёкая гордость и заносчивость.

Всё это работало и на самой Ами. Даже то, что она была немного образованнее и любопытнее в иной, чем средняя кантинка, области знаний, было лишь поводом для дополнительных насмешек.

Передразнивание, саркастические замечания, молчаливое игнорирование или ухмылки… За всю свою навозную жизнь она хлебнула этого достаточно. Дома, среди прочих недорослей, на работе… Большими глотками.

…И об этом сеймомент лучше не думать. Это просто история. Нелепая история одной глупой жизни. Наверняка есть в её голове мысли и поинтереснее…

Ами плюхнулась на лежанку с ворохом вещей в руках.

Конечно, есть. Всегда есть. Вот, например.

…В один занятный свет при дурацких обстоятельствах благодаря её любопытству, на глаза ей случайно попалась пара… неизвестно куда потом запропастившихся списков и отчётов… возможно, они ещё и есть где‑то в недрах архива. Но совсем глубоко.

Беглый осмотр содержимого полок ничего не дал. Основательный ей самой делать никто не даст. В этом месте правит их секретарь и он не терпит вторжений в свой тканевый город. Даже со стороны начальства. Даже на время своих отгулов.

Если бы тогда новенькая служивая Ами, которую просто попросили прибраться в участке и протереть полки в служебных архивах в отсутствии секретаря, знала, какова реальная ценность этих временно лежащих чуть в стороне от остальных документов… Она осмотрела бы их повнимательнее…

…Такая интересная загадочная загадка прямо посреди ровного поля скучных кантинских будней Управления Порядком…

…Можно было бы и сеймомент как‑то пробраться в хранилище данных под благим предлогом и попытаться… если быстро сообразить, какой из тяжёлых пыльных шкафов содержит нужную информацию… Если ещё содержит.

Да и как быстро скопировать документ? Вынести, а потом принести обратно? Точно заметят. И уж, конечно, ни секретарь, ни начальник этого, мягко говоря, не одобрят. А вылететь с практически единственной на Кантин нерастительского характера работы, позволявшей хоть иногда путешествовать по Материку, Ами совсем не хотелось.

Это был бы окончательнейший крах. Или повод уже взять и уйти жить в лес? Хм.

В любом случае, после поступления на службу сюда к ней наконец‑то стали относиться не то, чтобы уважительнее, но осторожнее точно. Посмеиваться по её поводу, по крайней мере в её присутствии, стали пореже. И поосторожнее…

Профессия подходила пытливому уму активной Амелии, Ами любила свою профессию. Однако, несмотря на специфику работы, любопытство и инициатива в их рядах, прямо скажем, никогда особо не поощрялись. Что верно и для Кантина в целом.

«Так жили до нас, так будем жить и мы».

Шаг в любую сторону сулит катастрофу.

«А пустоголовые ведьмы точно ещё доиграются».

А Ами бы им охотно подыграла.

У неё не было знакомых ведьм, но почему‑то складывалось ощущение, что появись они, жить стало бы интереснее… Тем не менее, она не попыталась ни с кем познакомиться во время ни одного из походов в соседние города. Каждый раз стеснительность брала верх и она предпочитала отправиться знакомиться с местной пищей и архитектурой…

…Бродяжка невесело ухмыльнулась и критически осмотрела свои более чем пухлые собранные за размышлениями сумки, в общем объёме сравнимые с ней самой по габаритам. Почти всё влезло. Но можно ли будет всё это поднять? И если даже удастся поднять, то как долго получится пройти с ней на плечах? Ведь вес перетаскиваемого имеет препротивную тенденцию возрастать практически с каждым шагом. В ближайшее время всё станет ясно. Всё‑всё станет ясно, как в жаркий сезон при трёх светилах в зените сразу. А пока – она не намерена выкладывать из сумок ни вещички.

Даже ещё добавила бы.

…Собирается так, как будто намерена покинуть это место навсегда, а не на полцикла. Ай‑яй. Мечты‑мечты…

Неважно. Главное – идти.

Тогда, хоть и не надолго, но куда‑нибудь отсюда точно уйдёшь.

Всё равно куда, если нет каких‑то конкретных планов.

Те, что были, разбило вдребезги, новых пока не появилось.

Где угодно в её случае всё равно лучше, чем здесь.

Ами вскинула на плечи сумку и попробовала пошагать и слегка поподпрыгивать с ней.

Ну, что ж. Не тяжелее, чем ежесветные мысли в её голове.

Одно досадно… Нормально поспать опять не удалось. Скоро восход. И очередной муторный свет. Посмотрим, насколько муторный на этот раз.

Пусть попробует удивить её.

Свет 2. Выпускайте монстра!

Всё… всё получилось. Так… странно.

Часто удача обескураживает куда больше, чем привычная неудача.

Когда всё складывалось хорошо, это вызывало у Ами огромный дискомфорт.

«Да что не так‑то?!»

Тем не менее…

Начальник велел отправляться как можно скорее, тут их с Ами устремления в кои‑то веки совпадали. Прямо в сей свет, потому что этот болотный гнус, оказывается, о старой договорённости с соседними городами в своё время благополучно позабыл, «вспомнил» только недавно, после появления депеш из Омилла.

И они теперь, конечно же, продувают все сроки, ещё не начав ничего исполнять. Стандартная для их неспешно действующего Управления ситуация, к которой, впрочем, уже все привыкли.

Дел ведь много. Особенно, в сезон урожая и к праздникам все «оживляются».

Хорошо, хоть вообще вспомнил. И хорошо, что так внезапно, что никто из заботливого аминого семейства не успел отговорить ту или по славному обыкновению начать шантажировать, давя на совесть. «Урожай не собран», «строительство не окончено», «скоро праздник». Никому не нужная Ами вдруг резко оказывалась нужна всем.

А так… Всё. Дело сделано.

Даже сумка уже собрана. Начальник не передумал пытаться участвовать в этой «дурацкой ведьминой ахинее», и кого отправить – всем понятно. А что курьерствующих на одну меньше остаётся – так и ладно. Реже депеши с отчётами в соседние города писать и пришедшие из них читать придётся. Не страшно. Чего без конца доставляющих гонять. Пусть там подкопят немножко.

Короче, всё решено. Пора.

И тут уже не думать, тут уже уходить надо. На пол большого цикла.

Слишком мало, чтобы скрасить в целом безнадёжно бесцветную и безрадостно бесперспективную амину жизнь, но достаточно, чтобы получить некоторое количество впечатлений. Даже если не очень приятных, даже если чтобы просто опять посмотреть, что в этот раз пойдёт не так.

Всё лучше, чем ударно участвовать в бессмысленном строительстве с перерывом на гуляния в честь ненавистного Праздника Плодородия. В циклически повторяющейся нелепой мини‑катастрофе. Оглянешься – вздрогнешь. А то и застынешь в ужасе… Бррр.

Ладно. Для кого‑то это действительно праздник. Многие ждут его с нетерпением, украшают дома и столы букетами из красивых листьев и резными фруктами. Готовят специальные блюда и напитки. Достают красивые скатерти и драпировки. Прихорашиваются сами.

Да почти всем здесь нравится этот шумный семейный праздник, часто даже из соседних городов люди приезжают на всё это посмотреть.

…На то, от чего сама Ами бежит, как от упырей на болотах.

Почему так? Что за аллергия на всё, связанное с продолжением и возникновением новой жизни на Материке? Что в этом такого ужасного? Чего она сеймомент‑то к этому прицепилась, к чему всё это в голове прокручивает?

Где‑то в глубине души за подобным самозабвенным отвращением всегда прячется извращённое удовольствие. Какое?

Радость от того, что можно себя всему этому противопоставить. Зачем? Сил избыток? Почему просто равнодушно не пройти мимо, если тебе действительно это не интересно? Потому как, если не проходишь и реагируешь так эмоционально, значит всё же «интересно». И очень даже. По тем или иным причинам. По каким?

С чем она борется? Зачем?..

С дурацкими ограничениями за право быть собой.

Зачем бороться, если можно просто тихо и спокойно не следовать этому всему, как она делала всегда, так же, как она сеймомент практически не участвует в перестройке дома и отлынивает от сбора урожая?

Это делается потихонечку, без громких акций протеста. Она же мастерица «притворяться мёртвой».

А если систематически что‑то навязывают?

Систематически же и уклоняться.

Легко сказать. Вот, почему‑то, да не получается тут совсем без шума.

Но сеймомент это не важно. Но определённо, к вопросу стоит вернуться позже.

А пока…

Долой размышления! Вперёд, в Омилл! Уииии!

К новым синякам и шрамам на душе, за это время, может, хоть старые подзаживут.

Махом взлететь на второй уровень, схватить свою практически неподъёмную сумку, и, не чуя от радости её веса, быстро вылететь из родового гнезда, пока это возможно. Даже если всё это бессмысленно и приведёт к новому разочарованию, к себе у неё претензий в этот раз не будет. Это назначение она не выбирала. Этот фэйл не ею был инициирован.

Ами вскинула сумки, поправила одежду, чтобы не собиралась складками под лямками и критически оглядела свою комнату. Всё, что решено взять с собой, взято. Остальное – хорошо прибрано и упаковано. Её вещам ничего не грозит.

Только если усердные строящие и ремонтирующие не развалят дом. Ну, через половину большого цикла будут видны результаты их активности. А пока… ей хотя бы не придётся в этом участвовать!

…Вот и пришло время прощаться со всеми.

Как спрятать довольную улыбку с лица? Как изобразить печаль расставания?

Да никак. Всем давно всё известно без лишних слов и знаков.

Но слишком довольный вид при этом иметь тоже не стоит – через полцикла, а, может, и гораздо раньше, ей сюда возвращаться. Иначе такой же зловредно довольный вид по её прибытии обратно будут потом иметь уже другие, и придётся наблюдать многократно умноженное на весь дом и Управление эхо своей широкой счастливой улыбки.

«Недалеко уползла.»

Ами поспешно преувеличенно нахмурилась и поспешила откланяться.

Впрочем, почему преувеличенно. Кто знает, что ждёт её в Омилле. Может, начальник вспомнил о договорённости слишком поздно, программу уже закрыли и ей с сумками придётся тут же выдвигаться обратно…

Прощальные напутствия, поручения и документы для передачи в омилльский Участок в качестве дополнительного веса.

Да, да, да.

Ну, хоть по обратной дороге сумки будут легче на вес документов. И тяжелее на вес сувениров, которые Ами, разумеется, обязательно прихватит в Омилле. На мешочек кофе тяжелее точно. Нельзя появиться в Омилле и не разжиться кофе…

Ами невольно улыбнулась.

«Кофе. Я уже иду.»

Если помнить о нём всю дорогу, то дойдётся наверняка быстрее. Где‑то в одном из карманов ежесветной сумки у Ами есть несколько высохших зёрнышек и пара безделушек из походов, которые она носит с собой как приятное напоминание о том, что способ, которым Ами проживает свою жизнь в этом месте – не единственно возможный.

Что есть и другие возможности существования. Более интересные, более радостные и осмысленные. Всё не ограничивается «вот этим». Где‑то, хоть сеймомент её и трудно достать, всё‑таки есть свобода. И главное – это не переставать прыгать. Когда‑нибудь до неё можно достать, прокачав мышцы. Или дорасти. Или смириться, но до этого сделав всё возможное от тебя зависящее.

И вот уже получено немного свободы… Аж на полцикла. Не верится.

Она уже выходит из дома с сумкой вещей. Заходит за угол и тайком оборачивается посмотреть на часть своего привычного существования на прощание. Родительский дом смотрел на неё в ответ пустыми глазами окон.

У Ами на мгновение сжалось сердце.

Как она оставляет каждый раз его так легко и радостно? Без тени благодарности?

Тут хотя бы всё было понятно.

Откуда ожидать тумаков и за что. Что делать, что не делать. Кем надо быть, а кем – не стоит. Всё это на родном и понятном языке. Гарантированная вкусная и сытная еда в изобилии в этой продовольственной столице Материка и спокойные закаты с прогулками по лесу и цветущим улицам города.

А там.

Всё чуждое, всё неясное. Возможно, в итоге, практически то же самое. Немного на иной лад, но то же. Проблем не избежать нигде, как от них не бегай. Их можно решить лишь встав, и лоб в лоб рассмотрев их. Там количество проблем только увеличится. По крайней мере, первое время точно. Это уже опыт подсказывает.

Депрессию с тоской Ами несёт туда свои, не забыв помимо тяжёлой сумки прихватить свой тяжёлый характер. На момент её осенило прозрение. Ей нигде не будет хорошо с таким грузом.

Нигде. Никогда. Зачем стараться больше?

У любого места и ситуации есть свои преимущества, которые стоит ценить, пока ты там остаёшься. Но ты их не ценишь, пока не понимаешь, что можешь их потерять.

Снова‑здорово. Эта ситуация повторялась

И. Что делать? Бросить всё? Вернуться? Соврать, что заболела?

Да фигу.

Она заболела, если хочет здесь задержаться хоть на момент. Ни за что и ни на чих. Столько лет мечтать вырваться отсюда, чтобы сеймомент струсить? Каждый раз одно и то же, вздохнула она. Один и тот же страх при покидании дома.

По дороге она опять залюбуется пейзажами и всё пройдёт. А к тому моменту, как начнёт позориться в Омилле, уже будет слишком поздно что‑то менять и нужно будет начинать подстраиваться.

Вперёд.

Она приставным шагом осторожно развернулась, стараясь по минимуму шевелить тяжёлые сумки, и побрела прочь из города, пыля и шаркая ногами по привычной части большого тракта.

Что ни говори, а кантинская бродяжка любила эту шоковую терапию странствиями. Так хоть она могла понять, что вообще жива и что‑то чувствует.

Крамольная мысль закралась.

Вот она уходит, а кто‑то вместо неё припрётся сюда… Ами охватило озорное настроение. Хорошо бы посмотреть на город как бы свежим не привыкшим взглядом её сменщицы! Лучший способ осмотреть Кантин – это взобраться на холм на выходе из него. Ради такого Ами скинула вещи на землю и проворно взлетела на пригорок.

С холма поселение выглядело вполне безобидно. Даже… прекрасно.

Справедливости ради надо сказать, что несмотря на неизящные приземистые нелепые строения, это был по‑своему очень красивый и очаровательный городок.

Поля. Желтые, зелёные, по цветам посадок. Ами так и не смогла выучить все их названия, что было основанием для того, что непосредственное окружение смотрело на неё с некоторой жалостью. Ароматы плодов и цветов из садов.

Буйный рост везде. Даже на крышах. Самый подходящий город для празднования «плодородия». Мирные домики. Спокойная, размеренная, вкусная и сытная жизнь. Труд, приносящий приятный, радующий глаз и желудок, урожай. Покой, стабильность и порядок.

Кроме пары тех самых случаев амнезии и одного – пропажи, здесь никаких особых треволнений не было. Тихо, спокойно… слишком спокойно.

Потому и амнезию здесь нельзя считать трагедью. Чего тут помнить. Один свет похож на другой. Бескрайние поля, выходящие и уходящие светила, облака, бегущие над этим всем. Всё ровно и одинаково. Если не забыла, как поле обрабатывать да орехи‑ягоды собирать, что у кантинок, такое ощущение, что есть чуть ли не с рождения на уровне рефлексов, так чего ещё и помнить.

Этого достаточно.

Интересно. Как это? Потерять память о себе и своей истории.

Начать узнавать жизнь и себя заново. Прямо здесь. Прямо сеймомент. Вести нешуточно важное «расследование». Кто ты. Чего ты хочешь.

Впрочем, не этим ли Ами занята всю свою взрослую жизнь? Разница только в том, что она никогда и не знала. А эти люди – забыли.

«Вот и сравняй с ними счёт, скатившись с пригорочка кубарем.» – ехидно подсказал внутренний голос.

Ами хотела что‑то привычно ответить ему, завязав тем самым очередной долгий диалог, а то и полилог но…

Её внимание привлекли мрачные тёмные тучи, набегающие на небо над городом и пришедшие, видимо, откуда‑то с Северных Пустошей. Раньше она таких не замечала. Они выглядели как‑то… зловеще что ли. Не как обычные тучи. По крайней мере, при взгляде на них Ами стало крайне неуютно.

Тогда нечего на них и смотреть. Пора быстро убираться отсюда, мало ли что они в себе несут при такой наружности. Даже небольшой дождь сеймомент ни к чему.

Пора в путь.

К соседнему городу вёл широкий торговый тракт. Не заблудишься. Только ну если очень постараться.

Бродяжка спустилась с холма, вскинула на плечи свои вещи и поплелась в направлении Омилла. Спешить было некуда, да и с такой поклажей быстро дойти всё равно не получится… Можно было бы несколько светов подождать каравана. Но безотчётное желание уйти подальше как можно скорее было сильным. Как и возникшее сеймомент желание чего‑нибудь пожевать.

Кстати, а не достать ли чего из висящей на боку сумки перекусить?

Так и идти поприятнее будет. Она только вышла из дома, а аппетит уже разыгрался так, как если бы была пройдена внушительная часть дороги… Обжора Ами. В любом случае, надо выдать что‑то своему организму. Авансиком.

И не стоит останавливаться. Туча, всё‑таки подгоняет. Надо извлечь то, что лежит поближе и шагать дальше.

Кантинка сунула руку в маленькую сумку, висящую поверх драпировки на уровне бедра, и нащупав, вытянула большой ломоть своего любимого сушёного овоща. С удовольствием откусила и принялась жевать.

…Было на её родине и что‑то хорошее.

Связанное с вкусными и питательными продуктами. В этом Кантину не было равных. Кантинские на Материке считались обжорами, но кто бы не стали ими, при всём этом продовольственном великолепии? Определённо, она будет скучать по этой части своего существования. Каковы бы ни были отношения со всем остальным на родине, с едой они у Ами всегда были хорошими. С едой и с лесом.

В Омилле тоже есть лес. И гора. И еда. И эти сушёные овощи наверняка тоже привозят караваны. Сколько‑то у неё есть с собой. На приятную дорогу до места назначения, где есть кофе и плющики, вполне хватит.

А точно ведь, их возят! Да. Она больше чем уверена, что это так… Ами напрягла память, пытаясь вспомнить отчёты по инвентаризации до отправления грузов и перечни когда‑то сопровождаемых ею караванов. Да, точно, возят…

Такие важные вещи кажутся такими незначительными, пока они находятся в поле доступа. Но, когда вдруг понимаешь, что их никак нельзя достать…

Ами внимательно, новым взглядом, посмотрела на кусочек овоща в своей руке. Что бы она ему сказала сеймомент?

«Я правда очень люблю тебя! И мне эти полцикла будет очень тебя не хватать. Кто бы могли подумать.»