полная версия

Лев Ефимович Фейгин
Возрастное. Книга 3. Часть 5

– Ой! Не скоро. – Ответил бригадир, и начал считать вслух, загибая пальцы на руке. – Сегодня у нас десятое Августа, через 5-6 дней закончим кладку стен. Еще столько же дней уйдет на установку стропильных ног и досчатого наката по потолочным балкам со смазкой его глиной и засыпкой утеплителем.

– По стропильным ногам устроим обрешетку под кровлю, затем можно покрыть это железом и покрасить. – Продолжил он.

– Вот, пожалуй, и всё, для того, чтобы мы все были под крышей ко дню Первого Сентября²⁰⁹. – Этими словами бригадир Мосин ответил на вопрос Льва Марковича.

– Сколько времени у Вас уйдет на отделочные работы второго этажа? – Поинтересовался директор.

Бригадир, подумав немного, ответил.

– Всей бригаде впору справиться с работами за весь Сентябрь. Столярка, штукатурка внутри и снаружи. Главное – это паркет. Не без причины тов. Мосин не уложился в свое «гаданье» по пальцам, говоря о сроках. Острожка паркета вручную, а не машиной, задержала нас на 12 дней. Просто эту редкостную электромашину мы так и не достали.

Могло быть еще хуже, но тов. Ханин отказался от «колерной» покраски кабинетов. Задержалась мы также с установкой телефонов и звонков. Много времени заняла «установка» люстр.

Директор, партийный комитет, профорганизация и комсомол собирались «пораньше» отметить НОВОСЕЛЬЕ «корпуса», в котором находятся столовая и кабинеты дирекции.

Но капризы электроплиты в столовой продолжались только пять дней, пока тов. Карл Карлович Тыров, начальник мастерских, сам не взялся за нее. И, вот, наконец-то, после тщательной проверки всех контактов, электроплита покорилась ЗНАТОКУ, и впредь работала нормально.

Таким образом, первый ПРОБНЫЙ ОБЕД в нашей НОВОЙ СТОЛОВОЙ был подан официантками ровно в 12 часов дня 25-го Августа 1937 года. Обедали – сотрудники техникума и мастерских.

Студенты только что начали приезжать, и я переключился на размещение и обеспечение вновь прибывших студентов первого курса жильем и всем тем, что им положено.

Столовая начала работать ритмично под руководством Ноя Львовича Поволоцкого и на его подотчете.

Бригада Мосина приступила к кладке забора между техникумом и гостиницей, вдоль проспекта Карла Маркса.

Возводят стену из ракушечника на цементном растворе. Длина – 20 метров, высота – 2 метра, толщина стены – полблока.

Через каждые три метра забора – пилястр²¹⁰, из двух блоков 40 на 40 сантиметров, пилястр выложен на 40 см выше стены. По центру верха забора будет установлен металлический штакетник на высоту пилястра, на каждом пилястре электролампочка в стеклянном абажуре молочного цвета. Забор нужно будет штукатурить, затем покрасить.

Я рассказал о кладке «забора». Это название существовало до начала работ. В то время директор преследовал цель – отгородиться «забором» от случайных, да и злоумышленных «любителей» чужого добра.

В любое время они могли безнаказанно проникнуть в наши мастерские, чтобы взять, вернее, уворовать любое изделие, из числа выпускаемых учебными мастерскими. Это могли быть молотки – большие и малые, слесарные и сапожные, и/или клещи, плоскогубцы, отвертки, кронциркули²¹¹, дрели ручные, и так далее.

Конечно, были у нас сторожа, но такие, как в сказке «Конёк-Горбунок²¹²»… «но не только, что косить, а с собою уносить».

Прежнее руководство техникума на это «озорство» смотрело сквозь пальцы. Все «уворованное добро» они механически списывали на студентов, как брак. Их уволили, они испугались. Ведь могли бы и «посадить». Всерьез и надолго. Но, к счастью для них, они отделались лишь «медвежьей хворью²¹³».

Поэтому, мы на совещании решили закрыть лазейки перед НОСОМ ВОРОВ. В конечном итоге, мы построили красивую стену без дверей и ворот.

В пятнадцати метрах от стены, в глубине двора, «мосинцы» построили большую РАКОВИНУ-АРКУ, обшитую – внутри вагонкой, а снаружи – кровельным железом. Внутри покрашено белилами²¹⁴, снаружи – медянкой. Полы в арке положили из досок, на уровне одного метра от земли, с покраской половой краской – золотой охрой.

Площадку ЭСТРАДЫ, площадью порядка 120 кв. м., засыпали боем кирпича, завезённым из местного кирпичного завода, и залили цементным раствором и такой же стяжкой.

В нашей кузне, из металлического уголка, изготовили ножки со спинками, и с отверстиями для мелких болтиков. Сделали их в количестве 60 штук, из расчета – 20 пятиместных скамеек. Мосинцы, из строганных черепных брусков, привезенных с мебельного комбината, сделали скамейки. Затем покрасили их.

Электрики техникума выполнили электропроводку.

Для проведения культурных мероприятий на этой эстраде в текущем 1936-м году мы опоздали, хотя у наших студентов не занимать желании посидеть внутри, на скамейке с учебником, предварительно сметя чем-нибудь снежок. Даже появилась парочка, желающая «испытать» эстраду в танцах под девичий напев, но не больше. Причина тому – Декабрь «на дворе». Такие танцы с напевами повторялись неоднократно, всё той же парой.

– Слышите, как она поёт? – Спросил меня Лев Маркович вскоре после окончания строительства АРКИ. – Вот уже год прошел с тех пор, как мы с Вами работаем здесь. Жалобы от студентов слышим часто, А ПЕСНИ – НЕТ.

– Эту песню она поет нам, в знак благодарности за наш ТРУД. – Ответил я. – Фамилия этой ПЕВУНЬИ – Гуревич²¹⁵ Фаня²¹⁶. Она из колхоза имени Сталина Днепропетровской области. Студентка второго курса.

Позже Фаня рассказала мне, что она очень много поёт дома, у дяди, где она «квартирует». Она призналась, что, окончив техникум, они всей семьей уедут из колхоза в Ленинград, где она будет пытаться поступить в музыкальное училище.

– Здесь, с этой эстрады, когда я запела, сразу показалось, будто все сидящие в зале смотрят на меня, – смущенно говорила Фаня, – а я пою, мне так легко, легко… – В заключение Фаня сказала: – Весной буду петь здесь!

Весной нашлись и другие таланты из студентов, а руководители – из преподавателей. Составляли программу, пели, танцевали, декламировали, заполняли часы отдыха, и, причём, всё это – без ущерба для занятий.

Привожу слова заведующего педагогической частью техникума тов. Ортенберга.

– «Нам песня строить и жить помогает». – Из кинофильма «Весёлые ребята²¹⁷».

– Я держу себя вечным должником перед своим коллективом. – Сказал Лев Маркович на торжественном открытии СТОЛОВОЙ. – И вот теперь эта ЭСТРАДА – наш КУЛЬТУРНЫЙ ОЧАГ! И все равно я остаюсь ВЕЧНЫМ ДОЛЖНИКОМ КОЛЛЕКТИВА!!!

Территория техникума представляет собой квадрат. Скажем так: на Востоке здание техникума граничит с проспектом имени Карла Маркса; механические мастерские расположены на Западе; а деревянные сараи, впритык один к другому, проходят по центру территории с Севера на Юг и называются «кладовыми», или складами готовой продукции. Поэтому они, эти «сараюшки», довольно таки часто подвергаются «НАБЕГАМ ВОЛЬГОТНЫМ, БЕЗНАКАЗАННЫМ».

Дирекция техникума решила использовать остатка ракушечника и кирпича на строительство «полноценного» складского хозяйства. А по окончании строительства, материальные ценности можно будет «переложить» со старых полок на новые, и, ОБЯЗАТЕЛЬНО, в присутствии комиссии по переучету.

– Сколько «зайцев убьем»??? И без выстрелов.

Забор с пилястрами, Раковину-Арку, Складское хозяйство – все эти объекты Мосин со своей бригадой построил, начиная с Октября 1936-го года и до Апреля 1937-го года. Всего их – 9 человек.

А сколько мелких работ выполнили они? В техникуме, общежитиях, мастерских, по подготовке к зиме, к учебному году.

Всюду и везде им помогали наши студенты.

Всем, всем, всем: «мосинцам», студентам, приглашенным сантехникам, электрикам, отопленцам, шоферам; всем им Дирекция техникума оплатила за их труд, да с БЛАГОДАРНОСТЬЮ.

За оказанную помощь в изготовлении и монтаже лестницы, анкеров к балкам и скамейкам, и за многие другие мелкие работы, директор техникума Лев Маркович Ханин распорядился, чтобы начальник мастерских тов. К. К. Тыров выписал наряды и оплатил рабочим за их труд.

Итак, забор построили, с «НАБЕГАМИ» покончили.

Всю «мелочь» с производства сняли. Оставили только РУЧНЫЕ ДРЕЛИ. Переключилась на выпуск двухсотмиллиметрового трехкулачкового самоцентрирующегося токарного патрона.

«Выдали» в производство заготовки на СТО штук патронов. На склад готовой продукции поступило ОКОЛО СЕМИДЕСЯТИ патронов. БРАК – ДВА ДЕСЯТКА штук. Брак предъявлен не полностью. Где брак? Никто не знает. Работали все, рабочие и студенты. Спросить не с кого…

Спустя какое-то время, начали вилами грузить металлические стружки… а в стружках «КЛАД»: детали – «недостающий» брак. Успокоились. Поймали ВОРА. Кто он, бракодел? НЕИЗВЕСТНО. НЕ ИСКАЛИ И НЕ НАШЛИ. «Студенты учатся. Научатся, уедут. Приедут другие, третьи, и так далее.»

– Так было. Но… так больше не будет! – Сказали в дирекции техникума, парткоме, профкоме и комсомоле. Решили так, и послали «ходоков» на соседний станкостроительный завод. Кого? Да тов. Тырова и меня. Вот и вся «комиссия» …

А там никаких секретов нет, просто, диспетчерская служба, начальник смены и его помощники, контролеры ОТК, все они постоянно следят за качеством выпускаемой продукции.

Станки в цехе стоят согласно технологии производства. На любую заготовку, перед тем, как подать ее к станку, выписывается подробнейшая «путевка». Диспетчер, получив «болванку», везет ее к станку токаря, фрезеровщика. Потом, после операции, сотрудник ОТК проверяет деталь, делает отметку о качестве и количестве, и передает эту деталь на следующую операцию. И так далее. За брак с виновного удерживают полную стоимость изготавливаемой детали.

Дирекция техникума заседала, разбирала, решала. Что делать? Как быть? И одобрила меры наказания! Издали приказ. Вывесили на доске ПРИКАЗОВ и ОБЪЯВЛЕНИЙ. Слова «УДЕРЖАНИЯ ЗА БРАК» написаны крупным шрифтом. У доски приказов стало «людно». Особенно много было студентов. А как же иначе-то?

Интересно, как на приказ отреагировали студенты?

По-разному. К примеру…

Студенты третьего курса шли смело… Мол, пройденный этап.

Студенты второго – робко, особенно те, кто не в ладах с резцами.

Рекордисты по браку, студенты первого курса – вовсе отказывались работать на станках. С некоторыми доходило до абсурда. Они мотивировали свой отказ тем, что он де не собирается быть токарем. Его уговаривали, подчас, даже вызывали родителей. В результате все согласились, но работали настороженно. Конечно, даже теперь, у «первачков» бывали случаи брака. Но, таких случаев было теперь гораздо меньше, чем у «первачков» прошлых лет, работавших без острастки.

На бракованные детали завели учет. На стену цеха повесили доску с названием «ГЕРОЙ БРАКА». На неё вывешивали результаты. Постановили обсуждать, разбирать, изучать, как правило, каждый случай брака и, конечно же, указать пути сокращения БРАКА до минимума.

Что касается УДЕРЖАНИЙ ЗА БРАК, то даже сами ЭТИ СЛОВА возымели воздействие на БРАКОДЕЛОВ. По крайней мере, за 1937-1938 учебный год, насколько я знаю, ни с одного человека ни одной копейки штрафа не взяли.

Глава 36

Июль 1937 – Сентябрь 1938

Дети, Школа

Жизнь стала лучше, жить – веселей.

Родители растили хороших детей.

Дети в школах учились и в прочих местах,

Приносили «пятёрки» домой в дневниках.

Евсей Кругликов

«Пятьдесят лет совместной жизни»

Пришло время поговорить о себе.

В 1937-м году отец мой ушел на пенсию, и уехал на нашу «малую» родину, на ж/д станцию Клетня Брянской области. Получил он там участок земли рядом с «усадьбой» своего младшего брата Исаака, построил хатенку, и жили они там вдвоем с моей матерью, пенсионеры.

Моя семья поселилась в родительской квартире. «Жить стало лучше, жить стало веселее²¹⁸». Моя жена по-прежнему работала в Спецторге продавцом овощей, в ларьке, в тени. Дети наши по-прежнему учились в школах. Старшие – дочь и сын – в еврейской школе, младший сын – в русской.

И вот, весной 1938 года, в нашем же Кировском районе построили десятилетнюю школу с преподаванием на русском языке. По их собственной воле, старшие дети подали туда документы. Их приняли.

После этого дети познакомились с директором школы, классным руководителем, преподавателями, получили учебники и тетради, неоднократно «попробовали» свои места, посидели на них.

И вдруг… За несколько дней до начала занятий, директор этой школы заявила им.

– Директор вашей еврейской школы Б. Я. Славина возражает против вашего перевода в нашу русскую школу. Говорит, что, дескать, «много учеников ушло».

Моя жена МАНЯ и мать соседней девочки Кати Шевелевой пошли вместе к директору школы тов. Славиной с протестом.

А она им ответила так.

– Еврейские дети должны учиться в еврейской школе.

С тем матери и ушли.

Тотчас же дети прибежали ко мне на работу. Стоят со слезами на глазах.

– Папа, папа! Нас тянут обратно в еврейскую школу!

Что делать? Идти в Горисполком²¹⁹? Так ведь и там на прием к начальству не сразу попадешь.

На моем столе стоит служебный телефон. Звоню Председателю Горисполкома.

– Слушаю! – Сказал он. – Кто это? – Я назвался. – В чем дело?

Отвечаю ему вопросом.

– Скажите, пожалуйста, кому, умирая, Скрипник²²⁰ поручил здесь, на Украине, проводить создание СВУ²²¹???

– Не понял, – сказал председатель горисполкома, – прошу Вас, повторите вопрос.

Я дословно повторил вопрос, заодно рассказал ему о детях, о школе.

А значение трех букв СВУ. тогда, в стране, особенно в Украине, многие знали.

– У председателя Кировского Райисполкома тов. Маслова были Вы?

– Нет, не был, – ответил я.

– Так я ему позвоню сейчас. Ваш телефон?

Я дал.

Прошло минут 15-20. Ждем вчетвером, я и дети.

Звонок.

– Слушаю.

– Лев Ефимович, – сказал председатель горисполкома, – я поручил тов. Маслову, лично, разобраться в этом «вопросе». И немедленно. Посылайте детей в школу. Извините, пожалуйста.

Дети пришли в русскую школу. Отношение к ним – как ни в чем не бывало. Как же, всё отлично…

Глава 37

Июль 1938 – Декабрь 1940

Военторг, Тарная База

Договорился на базе ремонтировать тару,

Ящики и бочки для упаковки товару.

Евсей Кругликов

«Пятьдесят лет совместной жизни»

Лев Маркович Ханин, как вам известно, учился во Всесоюзном Заочном Институте Народного Образования (ВЗИНО). Этот институт находился в ведении МинМестПрома²²² УССР²²³.

И вот, в конце 1937-1938 учебного года, он закончил учебу и сдал экзамены. В Июне этого же 1938 года Лев Маркович получил направление на работу в город Киев, куда он вскорости и уехал со всей своей семьей.

Примерно в Мае 1938-го года мой лучший друг Исаак Ефимович Халамез уволился из Спецторга ГПУ и перешел на работу в Военторг²²⁴.

Мне здесь, в техникуме²²⁵, другой работы, кроме комендантской, не предвиделось, поэтому, посоветовавшись со Львом Марковичем, я написал заявление об увольнении, а он, Ханин, подписал.

Таким образом, первого Июля 1938-го года я поступил на работу в Днепропетровский Военторг в качестве заведующего хозяйством (завхоза), с окладом пятьсот²²⁶ рублей в месяц, плюс доплата за реализацию тары, не подлежащей обязательному возврату поставщику. За каждую проданную (реализованную) бочку я получу 50 копеек, за ящик – 10 копеек, а вот за пару упаковок из-под фруктов – всего-то 5 копеек. Такая добавка к основному окладу завхоза существовала в то время во всех торгах города Днепропетровска.

Но у них были старые, добротно организованные тарные базы, а у нашего Военторга ничего такого нет. Вместо этого имеется конный двор. Коневозчики, привозя товар магазину, забирают от них порожнюю тару. На обратном пути они завозят её во двор нашего торга и оставляют там. Накладную они сдают завхозу, а он, в свою очередь, передает её потом в бухгалтерию. Казалось бы, все в порядке, ведь кое-какую тару Военторг возвращает поставщику, а остальную – продает своим же сотрудникам как дрова.

Однако, из-за невозможности правильно организовать реставрацию и реализацию тары, убытки нашего торга ежегодно исчисляются ТЫСЯЧАМИ рублей.

Для достойного заработка завхоза нужно иметь подобное ХОЗЯЙСТВО. А наша нынешняя контора – старый, довоенный²²⁷, одноэтажный дом на пять комнат с кухней. В двух комнатах, большой и малой, расположились Начальник и Секретарша. В оставшихся трех комнатах разместились Главный Бухгалтер и две Бухгалтерии – торговли и общепита. На кухне «поселилась» «касса». Мебель – времен Наполеона. Главное, и самое ценное, это – архивы обеих бухгалтерий. «Книги» их должны храниться в специальных шкафах. А на самом деле, они лежат, где и как попало. Надо добавить, что нигде НЕТ ни ковров, ни люстр.

Во дворе дома-конторы расположилась большая снабженческая бакалейно-гастрономическая и промтоварная база Военторга. Там – заведующий, его помощник, бухгалтерия, рабочие. Есть ОХРАНА.

Двор – просторный. Жильцы соседних домов, особенно наши сотрудники, издавна дрова не покупают, а используют для этого нашу тару. Забирают домой да жгут её, причем бесплатно.

Наша база продает «хранящуюся» тару на дрова, причем, «кому – за пятак, кому – за так»²²⁸. Да еще и с бесплатной доставкой нашим же гужевым²²⁹ транспортом на дом.

Приказ от 5-го Июля 1938-го года.

Зав. хозяйством тов. Фейгину Л. Х.

1. С сего числа, в течение двух дней, а именно – 6 и 7 июля сего года, все наличие тары со двора торга перевезти нашим конным транспортом на наш конный двор.

2. Тов. Михайловскому – впредь, до устройства тарной базы, всю тару из магазинов нашего торга завозить на наш конный двор.

Начальник торгового отдела Р. А. Кондратьев. Подпись.

Секретарь Ольга Ивановна напечатала, Кондратьев подписал.

Всего лишь два месяца спустя, наша тарная база была уже полностью готова.

Как? А вот как…

Сперва я договорился с жителем прибрежного участка, что расположен всего в ста метрах от берега реки Днепр, о том, что мы построим, на его личном участке, навес размером 5 на 10 метров. Что мы и сделали. Причем, быстро.

Навес этот – очень простой конструкции: досчатые стенки, простейшая крыша, да пара окон и дверей. Внутри него мы оборудовали места для рабочих по ремонту тары, да небольшую «конторку» для меня.

Ему, Шубину, за охрану данного «помещения» с тарой, Военторг платит по 200 рублей в месяц.

С первого Августа 1938-го года мы начали возить сюда всевозможную тару изо всех наших магазинов, а четверо нанятых постоянных рабочих стали эту ТАРУ ремонтировать.

Вот ТАК и ПОЯВИЛАСЬ у нас СВОЯ тарная база.

Уже находясь на этой базе, я принял на «подотчет» остаток тары прошлого времени. Первые две недели Августа я со своим коллективом на план не работал, обустраивался да «разгребал» «старое». Хоть эта причина и уважительная, но ведь за неё в магазине ничего не купишь. Для меня это не было случайностью, я об этом знал заранее. И был к этому готов.

Нужна была база, она у нас теперь имеется. Хорошая, просторная, на пять-шесть рабочих мест. Базу эту мы потом утеплим. Изнутри, войлоком и фанерой. Пока лето, пока тепло, можно работать и так. А к зиме мы поставим 50-литровый тепловой котел в моей конторке, и по водопроводным трубам будем обогревать помещение базы. В тепле, раздевшись, работать легче.

Работа – пошла. За первый месяц работы здесь, на базе, я получил порядка восьмисот²³⁰ рублей.

Как по количеству, так и по обороту тары, было ясно, судя из практики прошлых лет, а также из плана торговли Военторга, что для «выработки» мне «двойной» зарплаты, тары мне не хватит. Речь, конечно же, идет о таре, свободной от возврата поставщику товаров.

Выход из положения был вскорости найден. Мы составили калькуляции (расчеты) на «реставрацию», то бишь, восстановление ящиков, а также и всякой другой тары, согласно заказам «сторонних» организаций.

К примеру.

Из ОДНОГО «среднего» яблочного ящика получалось ТРИ мелких – для сапожных гвоздей. Эти же «ящички» годились и для разных шайбочек, подковок, набоек для обуви, и всякой другой мелочевки.

Ящики из-под мыла, головок сыра, или рыбы копченой, а также из-под ряда других товаров приходили в негодность после трех «оборотов». Те же, у которых доска потолще, после четырех. А из ОДНОГО такого «полуразрушенного» ящика «выходит» полторы, а иной раз даже и две небольшие бочки (бочкотары), которые можно использовать для густотертой краски, купороса, или кусков каустической соды.

Из ОДНОГО фанерного ящика для папирос мы собираем 3-4 ящичка, вмещающие 100 штук железнодорожных бирок, или токарные патроны, изготавливаемые техникумом «ДЕМОТ».

Такие вот «реставрации» делали мы. Да не единожды, а многократно. Как вы, надеюсь, помните, я должен был получать «доплату» в размере 10 копеек за каждый реализованный ящик. А за «реставрированный» ящик я получал намного больше.

В первой «реставрации», за ящик я получал 30 копеек «доплаты», во второй – от 50 до 75 копеек, а то и 1 рубль, а в третьей – аж «цельный» рубль.

Что касается оплаты рабочим, то они – сдельщики. Материала – ящиков – всегда более чем достаточно. На ремонте тары месячная зарплата была от 650 до 700 рублей. Бондари²³¹, изготовляющие новые бочки из прежних ящиков (сухотарка) получали 750-800 рублей. Такая же зарплата – за изготовление бочек для засолки овощей или для хранения вина, да таких, чтобы не текли. Бочки эти делались из новой, сухой клепки твердых пород. На изготовлении таких бочек могут работать только высококвалифицированные бондари с большим стажем работы. А выработка человека, при производстве бочкотары, и ТОЛЬКО ВЫСОКОГО КАЧЕСТВА, зависит от его поворотливости.

У нас трудятся два «исконных» бондаря. Оба, Кайнер²³² Гриша²³³ и Левин²³⁴ Зяма²³⁵, – на одной и той же работе, а заработки²³⁶ у них – разные. У Гриши – 1100 рублей в месяц. У Зямы – 1300 рублей. У Левина слава по всему Днепропетровску, он – отличник, «ударник²³⁷», Стахановец²³⁸.

Два молодых, лет по 30, плотника, Дудко Павел и Захаров Семён²³⁹, перешли к нам из хозчасти²⁴⁰. С самого первого дня они работают на производстве тары. Они довольны заработком. Наши бондари научили их бондарной профессии, правда, не всем «тонкостям», а только изготовлению СУХОТАРКИ (ящико-тары).

Я придерживаюсь закона, что ВРЕМЯ – ДЕНЬГИ.

Прошло всего лишь полгода, а я уже привык к своей стабильной зарплате – порядка 1000 рублей. (И это при моем окладе в два раза меньше.) В прямой зависимости от этой суммы, у нас в семье, где почти все уже взрослые, изменились и расходы.

Для сбора тары у магазинов, близлежащих к нашей тарной базе, за нами, с нашего конного двора, закрепили коновозчика, Захарова Николая Андреевича. Ему – лет за полста, он – дядя нашего плотника Семена. Весь день, и каждый день – он работает у нас на базе. Лишь в конце дня уезжает он на конный двор.

Кроме того, все подводы везут к нам всевозможную тару.

Итак, у меня «хлопот полон рот²⁴¹».

Меня освободили от должности завхоза, оставив за мной ставку, плюс упомянутые надбавки по переработке тары.

Произошло это десятого Марта 1939-го года. (Смотрите запись № 4 от десятого Марта 1939-го года, на странице № 2 в моей трудовой книжке.)

В связи с чем это произошло? – Спросите вы.

А вот как…

В самом начале Марта 1939-го года состоялось собрание торга.

– Мы издавна знаем, – сказал начальник торгового отдела Военторга Роман Александрович Кондратьев, – что любая тара, стоит её только вскрыть, как она теряет цену – от 25% до 40% её стоимости.

– А я вот вижу баланс за 1938-й год, – сообщил главный бухгалтер Военторга Степан Авксентиевич Щербина, – и могу сообщить вам следующее… Только лишь за второе полугодие 1938-го года, то есть, с тех пор, как Лев Ефимович Фейгин работает завхозом на тарной базе, он вернул нашему торгу ВСЕ УБЫТКИ! Даже ЗАПЛАНИРОВАННЫЕ!! За ВЕСЬ 1938-й год!!!

– И далее… – произнес главбух. – Я уже сегодня вижу по балансу за Январь и Февраль текущего, 1939-го года, что наша тарная база работает с прибылью.

– Поэтому считаю, – закончил он свою речь, – что для пользы дела, торгу необходимо немедленно освободить Льва Ефимовича Фейгина от обязанности завхоза и назначить его ЗАВЕДУЮЩИМ тарной базой, с тем же окладом и такой же надбавкой по переработке тары.

Так всё и произошло…

В летние сезонные дни заготовители овощей и фруктов случайно закупят где-нибудь, в колхозе или совхозе, вагон, два, а то и больше, помидоров, винограда, или чего-либо еще.

Требуется срочно отгрузить поставщику тару железной дорогой. А где ты, заведующий тарной базой, её, эту тару, возьмешь? Тары на базе нет, еще весной она была вся отправлена потребителям, согласно договорам.

Но, надо исхитриться, «добыть». Вот тут и идешь по другим базам, отыскиваешь, и, в конце концов, «находишь». Только ведь взаймы тару никто не даст, вот и покупаешь.

На базах, тара – это ОБОРОТ, ДЕНЬГИ, ЗАРПЛАТА. К тому же еще она, эта тара, постоянно изнашивается.

Часто бывает, что на ж/д товарной станции, в бюро НЕВОСТРЕБОВАННЫХ ГРУЗОВ имеются бочки, ящики, клепка, ящикотара, обручное железо, и всякое другое добро. Всё это продается с торгов, причем, по низким ценам.

Мы это всё покупаем. Выгодно! Все эти материалы в руках наших «мастеров» превращаются в тару. А мы все эту НОВУЮ тару продаем. В первую очередь – торгу. Что остается – пускаем в реализацию.

Руководители Военторга довольно таки часто бывали у нас на тарной базе. Интересовались помещением, работой, санитарией, да ТЕХНИКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. Особо проверяли, снабжены ли мы АПТЕЧКОЙ, БАЧКОМ КИПЯЧЕНОЙ ВОДЫ, и КРУЖКОЙ «БЕЗ ЦЕПИ».

Кроме меня, снабжением базы тарой, дешевой и годной для реставрации, начал заниматься наш коновозчик тов. Н. А. Захаров. Особенно он искал тару для бондарей, годную на изготовление ящиков («сухотарки»).

К примеру, однажды он был в одном из наших «закрытых²⁴²» ларьков, с лошадью, запряженной в гарбу²⁴³, для вывозки порожней тары. Тут к нему подошел один из «посторонних» военных.

Он попросил тов. Захарова увезти к себе на базу попутно и их тару. Причем, тару он отдает бесплатно, а ему, коновозчику, «за труды», готов заплатить.

Нагрузив свою тару, Н. А. подъехал к ним. Солдаты навалили ему полную гарбу, благо, что везти гарбу с грузом надо с нагорного района вниз, к железнодорожному мосту. А вот, если бы надо было везти всё это в обратную сторону, то впору было бы – на двух подводах. На одной – ну никак не поднять такой груз.

– Прощаясь со мной, – сказал мне коновозчик, – он просил меня приехать завтра, с утра. Он так просил, что я не мог ему отказать. – Сказав эти последнее слова, Николай Андреевич пристально смотрел на меня и ждал моего ответа. Я был очень рад такому случаю. Пожалуй, всему нашему коллективу будет на неделю работы, и вся эта тара годится для изготовления бочек.

– Ну что ж. – Ответил я. – Это же выгодное дело! Даже очень! К тому еще, Николай Андреевич, коль Вы обещали, то завтра утром, с моего согласия, прошу подъехать к их воротам пораньше, пока он, этот военный, не ушел.

На следующий день тов. Захаров сделал два рейса. И не без помощи солдат.

– Попытался я сам всё загрузить. Да, куда там. – Говорил Н. А., приехавши первым рейсом. – Они меня даже не подпускали к ящикам. – Отдыхайте, отдыхайте, – кричали они. – Для нас это РАЗМИНКА, ФИЗКУЛЬТУРА.

Еще пару дней ездил туда наш коновозчик, пока не вывез от них всю тару. Теперь уже Николай Андреевич «ПРОТОПТАЛ» дорогу не только в наши «закрытые» ларьки, но одновременно и к хозяевам ящиков.

Но и это не всё. К примеру.

Прибыла Днепропетровскому рыбокоптильному заводу ящикотара (сухотарка) из-под копченой рыбы в трех товарных вагонах из какого-то района нашей области. Вагоны стоят на ж/д путях вот уже двое суток. Температура наружного воздуха – плюс 25 градусов. Мухи всех видов облепили вагоны так плотно, что из-за отсутствия «места посадки» мухи, прилетевшие сюда с ОПОЗДАНИЕМ, вынуждены летать, или садиться куда попало.

Вызванный сюда представитель получателя, из-за «аромата», издаваемого тарой, «продержался» здесь ровно столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы написать отказ от получения груза – ящиков.

Спешно объявили НАИМЕНЬШУЮ стоимость груза – тары.

Представьте себе начало рабочего дня на ж/д товарной станции. В бюро невостребованных грузов уже идут торги.

Единственным из присутствующих участников торга был небезызвестный вам Начальник Фрукто-Овощных Баз Военторга ОДВО²⁴⁴ тов. Исаак Ефимович Халамез. Он, конечно же, «выиграл» торги и тотчас подписал документ о покупке тары по заявленной цене, со сроком вывоза всей этой тары сегодня же, начиная с 10-ти часов утра и до 20-ти часов.

Исаак Ефимович тут же позвонил в Военторг тов. Р. А. Кондратьеву и рассказал об этом.

Роман Александрович сразу позвонил на конный двор тов. Я. Е. Михайловскому.

– Направьте весь транспорт, и сам, лично, возглавьте вывоз тары из вагонов на ж/д товарной станции. Там вас ждет тов. Халамез. Тару везите на нашу тарную базу. Тов. Фейгин сейчас у меня, он идет к себе, и будет со своим коллективом укладывать, и размещать эту тару по местам. Вы до конца перевозки останьтесь на грузовой станции, а Халамеза освободите, пусть едет на работу, сюда, на базу.

– Да, вот еще что, Яков Евсеевич. – Продолжил начальник торгового отдела тов. Кондратьев. – Звоните туда, куда вы послали коневозчиков, чтобы они немедленно освободили людей и транспорт, и послали их всех на ж/д товарную станцию. Ясно?

– Так точно. – Ответил тов. Михайловский. – Будет ВЫПОЛНЕНО!

Слов на ветер у нас не бросают. Мухи от такого «внимания» к ним – разлетелись, а мы вывезли все ящики к концу дня.

Я привел вам только два примера, два случая отношения к делу Николая Андреевича Захарова и Исаака Ефимовича Халамеза.

А сколько их было впредь. Благодаря им, практически ежедневно изыскивается возможность занять людей, дать им «фронт» работ. Так что можно было не сомневаться, что заработки наших сотрудников останутся стабильными.

В предыдущих страницах, я рассказал о моей партийности, во время моей бытности в колхозе «Красный Пахарь» в Крыму.

Сперва, в партийной ячейке сельсовета, меня приняли в кандидаты в члены партии, потом проверяли на базовой партийной ячейке в МТС.

Пока мои документы дошли до Фрайдорфского райкома партии Крымской АССР, прошло время…

А в Январе 1934-го года собрался 17-й съезд партии…

На съезде был принят новый устав партии… В него были введены более строгие правила приема в партию и пункт о группах сочувствующих.

По причине болезни моей жены (сердце) и младшего сына (постоянно по больницам Крыма), а также рекомендацией консилиумов медицины «переменить климат», мы, всей семьей, 25-го Февраля 1934-го года уехали из колхоза в город Днепропетровск.

Сперва я работал в Спецторге ГПУ, потом в – ЖКО ГорЖилСоюза²⁴⁵, затем в техникуме «ДЕМОТ», а теперь вот – служу в Военторге ОДВО.

Здесь в Военторге, чтобы подать заявление о поступлении в партию, нужно иметь товарищей, рекомендующих меня партии, знающих меня по совместной работе НЕ МЕНЕЕ ОДНОГО ГОДА.