Леонид Резников
Хрустальный замок
Глава 11
Саша вышагнула из перехода и поспешно оглянулась. Вуаль истаяла – Мишка не успел. И чего он к ней привязался? Вчера ночью пришел, сегодня ни свет ни заря заявился, словно чувствует. Неужели он не понимает, что ей здесь будет лучше, гораздо лучше, чем дома. Дом… Разве у нее есть дом? После развода родителей она мотается меж двух огней, туда-сюда, туда-сюда. Отец вечно занят исключительно своими женщинами, а мама только и знает, что бранить ее за каждый пустяк да пенять на папино воспитание, а потом дуться весь день, будто Саша ее обидела. Нет, с нее хватит! Пусть они сами на себя теперь обижаются, она больше не будет им мешать жить.
Саша закусила губу. Хотелось разреветься, но девочка сдержала слезы. Может, вернуться, пока не поздно? Здесь тоже жизнь не подарок, но лучше ли, чем дома, вот в чем вопрос.
Нет, глупости! Здесь Саша наконец станет сама собой, дадут ей какой-нибудь клочок земли, и будет она сидеть на нем сычом и фантазировать, фантазировать. А как надоест, тогда что? И почему, собственно, нельзя потом вернуться назад, ведь хрустальный замок остается при ней? К тому же времени у нее, чтобы хорошенько осмотреться, вагон и маленькая тележка – здесь несколько дней, дома какие-то часы, – а там видно будет.
Саша кивнула собственным мыслям и медленно зашагала меж деревьев. Деревья, кстати сказать, были удивительными – стеклянные, они не стояли стоймя, а жили. В то время как одни, достигнув своего жизненного апогея, оплывали ощетинившимися тончайшими иглами буграми, другие прорастали из разноцветной стеклянной мозаики «почвы», тянулись ввысь, все утолщаясь, отращивали ветки, на которых в свою очередь появлялись другие, меньшей толщины, и так до бесконечности, пока дерево не начинало походить на пушистые комки на ножках. Деревья были разных цветов. Как заметила Саша, все зависело от того, какой из элементов мозаики давал побег: из малинового стекла прорастало малиново-огненное дерево, из зеленого – изумрудно-нежное, с переливами, а если дерево прорастало сразу из двух или трех цветных стеклышек, то в нем самым причудливым образом переплетались все эти цвета. За деревьями можно было наблюдать бесконечно, но Саше не хотелось попусту терять время, и она заспешила, петляя меж деревьев и попутно размышляя, какому чудотворцу мог принадлежать подобный сад. Саша даже немножко позавидовала его фантазии.
Нет, Саше, безусловно, нравились и цветы Чумазули, и огненный замок Рыжика, был свой шарм и в страшных деревьях-статуях Буки, но стеклянный сад затмевал все ранее виденное девочкой.
За размышлениями Саша случайно опустила голову и замерла, скованная невольно накатившим страхом: стеклянная мозаика становилась прозрачной, если смотреть на нее не под углом, а отвесно. Сквозь разноцветную, кажущуюся тонкой и непрочной пленку далеко-далеко внизу виднелись большие шестиугольники угодий Творцов, как их здесь называли – пестрый мир с точно обозначенными границами. В одном из шестиугольников Саша признала землю Рыжика – красная, с высоко вздымающимся шпилем замка, объятого неистовым сиянием светового вихря. А рядом с ним располагался совершенно черный и невзрачный мир, должно быть, принадлежащий Бальби (интересно, удалось ли кентавру вновь стать кентавром, или так и бегает в шкуре козла?). С другого бока к красному шестиугольнику примыкал серый мир, – скорее всего, территория Буки. Сразу за ним, теряющийся в туманной дали, пестро-яркий шестиугольник Чумазули.
Шестиугольников было так много, что не хватало взгляда охватить их все. Казалось, они стройным орнаментом разбегались в бесконечность. Саша невольно зажмурилась и ощутила легкое головокружение, представив себе, насколько громаден мир, в который она попала, и сколько здесь должно находиться людей. Страх перед непрочной стеклянной опорой, парящей на огромной высоте, сменился немым восхищением.
– Не бойся, оно крепкое, – вывел Сашу из задумчиво состояния голос.
Девочка распахнула глаза.
Напротив, прислонившись плечом к небесно-голубому дереву, стоял хорошо знакомый ей мальчишка.
– Шестерка! – обрадовалась Саша.
– Сама ты… – огрызнулся мальчик, сделав злые глаза. – Я Великий Творец, – он подчеркнул оба слова, произнеся каждое их них с большой буквы.
– Ну уж и великий, – криво усмехнулась Саша.
– Дура, это мой титул.
– Сам дурак. – Саша решила игнорировать Шестерку. – Дай пройти, – грубо сказала она и толкнула плечом мальчишку. Тот посторонился.
– Ты чего?
– Терпеть не могу зазнаек.
– А чего я сказал? – Спесь разом слетела с мальчишки, и он поплелся следом за Сашей.
– О Великий Хвастун!
– Я не хвастун, я много чего могу! – сделал неудачную попытку выкрутиться Шестерка. – Видишь, какой у меня сад.
– Во-во, якалка: я, мой!
– И что? Он и вправду мой. Разве некрасивый?
Шестерка нагнал Сашу и пристроился сбоку, чуть сгорбившись, но Саша резко остановилась.
– Красивый, – сказала она – отрицать очевидное было глупо. – Но хвастуны не бывают великими творцами.
– Это почему еще? – нахмурил брови мальчишка.
– Да потому что они уверены, что достигли совершенства, и им вроде как уже не к чему стремиться.
– Да кто ты такая, чтобы учить?.. – возмущенно начал Шестерка, но осекся, заметив в Сашиных руках хрустальный замок. – Извини, – пробормотал он и отступил.
Саша не сразу уловила суть перемены в мальчишке, но, проследив за его взглядом, до нее начало доходить. Судя по всему, высокомерный мальчишка счел ее положение выше своего и решил не связываться.
– Тебя давно ожидают. Я провожу, если ты не против, – с фальшивой любезностью в голосе предложил Шестерка.
Саша подумала, что, если уж он предпочитает средневековый костюмчик пажа, то обязательно должен отвесить поклон и помахать шапочкой – девочка полагала, что именно так и должны были поступать благовоспитанные пажи. Но Шестерка ограничился скупым, выдавленным из себя полупоклоном.
– Ты можешь проводить меня, паж, – в тон Шестерке ответила Саша, не упустив возможности позубоскалить, на что мальчишка лишь скрипнул зубами.
Паж пошел впереди, показывая дорогу, Саша следовала за ним, принципиально игнорируя красоты сада – после общение с напыщенным мальчишкой сад ей стал противен. Проходя мимо одного из деревьев, Саша коснулась его. Дерево искривилось, втянуло ветви, верхушка его загнулась книзу, и ствол с хрустом завязался в тугой узел. Шестерка не мог не заметить происшедшей с деревом метаморфозы, но, возможно, решил не связываться.
– Меня зовут Вениамин, – сказал он.
– Я помню, – кивнула Саша.
– А тебя?
– Неважно, – отрезала девочка.
– Да я и так знаю.
– А чего тогда спрашиваешь?
Мальчишка лишь плечами пожал.
За деревьями замелькали стены замка. Фасад его сильно смахивал на какой-нибудь католический костел – громоздкое здание с готическими арками, множеством маленьких башенок, увенчанных сильно вытянутыми конусными крышами и шпилями. Красиво, но ничего необычного. Похоже, здесь фантазия Великого Творца дала сбой. Саша поймала себя на том, что специально придирается к творениям Шестерки, выискивает недостатки и недочеты, и одернула себя – это никуда не годилось. Характер у Вениамина, конечно, препротивнейший, но талант все же налицо.
Лес оборвался, словно по линейке отрезанный ножом. За ним начиналась дорожка, усыпанная красным песком, по краям которой росли невиданные цветы, приветственно сгибающие головки при приближении людей. Кланяясь, они издавали переливчатый колокольный звон, складывающийся в причудливую мелодию. За цветами, по обе стороны от дорожки, от стен здания к самому лесу, тянулись каскадные фонтаны с мраморными статуями прекрасных потамид, глядящихся в воду или полощущих ноги, дриад в обрамлении цветочных орнаментов, козлоподобных насмешников-сатиров, мускулистых атлантов, поддерживающих мостики, перекинутые через фонтан, и двух Гераклов, немилосердно раздирающих пасти огромным рыбинам. Из широких глоток несчастных рыбин возмущенно били струи воды. Одна из рыбин вдруг ударила хвостом, и сатиры, а за ними и все остальные статуи сменил позы.
– Пошли, пошли, – сказал Шестерка, заметив, что Саша остановилась.
– Они двигаются? – спросила Саша.
– Двигаются, – лаконично бросил через плечо мальчишка, будто ему вовсе не польстило Сашино внимание к его творению.
– Сами или ты их двигаешь?
– Вот еще, делать мне больше нечего! За ними следят Младшие Творцы, – со всем возможным презрением ответил Шестерка. – Такие мелочи мне не по рангу.
– Поду-умаешь, – фыркнула Саша. – Тоже мне, великий Микеланджело выискался! – но вдруг задохнулась от пришедшей в голову догадки: – Погоди, а это не живые люди?
– Я тебе не какой-нибудь кустарь Бальби, – скривил губы Шестерка. – Идем же! – Мальчишка напыщенно вскинул острый подбородок.
– Послушай, о Великий Творец.
– Да? – живо обернулся Шестерка.
– У тебя левый чулок сполз, подтяни, – поддела Саша Шестерку. – И сорочка вылезла из штанов, висит, как хвост у пингвина. Смотрится не очень эстетично для такого великого человека.
Саша тряхнула рыжими волосами и прошла мимо покрасневшего от бессильной злобы Шестерки. Он быстро оправил одежду и побежал за Сашей, как раз входившей в высокие, наполовину распахнутые двери.
– Следуй за мной, – грубо бросил Шестерка.
– Веди, Сусанин, – ответила Саша.
Водилась за ней такая неприятная особенность: если она начинала язвить, то уже не могла остановиться. Саша боролась с этим недостатком как могла, но не всегда получалось сдержаться, особенно, если человек ей очень не нравился.
Шестерка еще выше задрал подбородок, из чего Саша заключила, что мальчишка никогда не слышал о Сусанине, но объяснять ничего не стала. Пусть думает, что хочет.
– Далеко еще? – спросила она, лениво озирая стены бесконечных коридоров, разбегающихся вправо и влево. Не в пример фасаду и фонтану, смотреть здесь было решительно не на что – замок внутри выглядел уныло и заброшено.
– Скоро, – коротко отозвался Шестерка.
От долгого блуждания по коридорам Саша потеряла счет времени. Ей уже начинало казаться, что Шестерка назло специально водит ее кругами, и она решила примечать ориентиры, но путь ребят вдруг закончился у богато украшенных золотым орнаментом дверей.
– Главная зала, – сообщил Шестерка и посторонился, указав рукой на дверь.
Правая створка подалась сама собой и медленно отворилась. Саша ожидала увидеть роскошно украшенный зал, массивный королевский трон на возвышении, хрустальную люстру на сотню свечей и парчовые полотнища на стенах. А вдоль стен, конечно же, стоят стражники в сверкающих латах…
Ничего этого в зале не было. Саша, сделав пару шагов, вступила в сильно вытянутое, пустое помещение со сводчатым потолком. Потолок поддерживали простенькие круглые колонны, а белые стены не имели никаких украшений, кроме лепнины под самым потолком. Даже картин или гобеленов не было. Высокие и узкие мозаичные окна с плотными разноцветными стеклами давали слишком мало света, и в комнате царил таинственный полумрак.
У второго справа окна стоял мужчина в строгом черном костюме. Его неподвижное, застывшее лицо казалось доброжелательным, даже ласковым до слащавости, и, вероятно, должно было располагать к себе, как представлялось мужчине, но Саше оно показалось полным скрытой угрозы и неясного напряжения.
– Мы были уверены, что ты вернешься, и не ошиблись, – приятным контральто сказал Мужчина. Голос его волнами разлился по зале.
– Вы меня ждали? – спросила Саша, потому что немного струхнула.
– Конечно! Такой талантливый ребенок, как ты, – подарок нашему миру.
– Ну уж, скажете тоже, – зарделась Саша от похвалы.
– Не скромничай, девочка. Ты и вправду талантлива, мы приглядывали за тобой и лично были свидетелями твоих успехов.
– Мы? Кто это мы.
– Нас много. Не настолько, как хотелось бы, но все же много. Мы давно ждали столь одаренного Творца.
– Но зачем я вам нужна? – Сашу не покидало ощущение фальшивой лести, которой обычно приманивают глупышек, как мышей в мышеловку кусочком сыра.
– Ты не поймешь, – ушел от ответа мужчина.
– Потому что я глупая, да?
– Нет, нет, ты неправильно поняла, все это очень сложно. Достаточно сказать, что ты уникальна по своей природе! Но тебе нужно еще многому научиться.
– Учиться? – наморщила нос Саша. – И здесь учиться?
– Ты должна узнать очень многое, должна развиваться, открывать новые грани своего таланта, и только тогда он проявится в полной мере. В тебе есть зачатки Инженера. Мальчик, конечно, тоже силен…
– Постойте! – встрепенулась Саша. – Какой еще мальчик?
– Неважно, – взмахнул рукой мужчина. – Не будем отвлекаться на пустяки.
– Нет, будем! – сердито топнула ногой Саша. – Кто он?
– Из него выйдет хороший Творец, не более, но ты!..
– Мишка здесь? – вскричала Саша в большом волнении.
– Александра, прежде всего ты должна научиться абстрагироваться от того, что не имеет отношения к высшей цели Инженера.
– Не хочу я абстрагироваться! Скажите прямо: Мишка здесь или нет?
– Он здесь, – с некоторой заминкой сказал мужчина, будто размышлял, солгать или сказать правду.
– Но как? Я же одна прошла, а он остался дома.
– Он вошел за тобой, только туннель почти схлопнулся, и его энергии не хватило на окончание переброски. В общем, мальчик находится в другом месте.
– Где? Да не тяните вы!
– Ты отвлекаешься, Александра. – Маска-лицо дрогнуло, в его выражении появились жесткие черточки. – Тебе нужно приступать к занятиям.
– Не хочу я никаких занятий, – выкрикнула Саша. – Где Мишка? Его нужно отправить обратно, понимаете? Срочно отправить назад. Он ведь за мной пошел, хотел меня остановить.
– Невозможно, никто из вас не вернется назад, – отрезал мужчина.
– П-почему? – Саше вдруг стало очень страшно, она невольно сделала шаг назад, инстинктивно прижав к груди замок, словно его кто-то собирался отнять у нее.
– Таков Закон! Вы пришли сюда по собственной воле и должны остаться.
– Я не понимаю, – сглотнула Саша, во рту у нее пересохло.
– В первый раз в наш мир попадают, как правило, случайно, и Закон предписывает нам не препятствовать новоприбывшему в желании вернуться в свой мир. Нечто вроде экскурсии – ходи, смотри, пробуй себя. Второй раз к нам попадают уже намеренно, по доброй воле. Разве тебя кто-нибудь заставлял?
– Н-нет, – качнула головой Саша и отступила еще на шажок.
– Вот видишь. А твой друг – разве он не по собственному желанию ступил в переход?
– Он хотел меня задержать.
– Вы пришли добровольно, и Закон предписывает вам остаться.
– Но я же не знала!
– Милый ребенок, – мужчина сделал попытку казаться мягким, но вкупе с суровым, неподвижным лицом вышло напротив пугающе, – даже в вашем мире есть правило: незнание закона не освобождает от ответственности.
– Никогда не слыхала.
– И тем не менее. Только благодаря Закону вы смогли в прошлый раз вернуться назад, а мы не препятствовали вам. Теперь вы должны остаться. Если бы мы допустили нарушение Закона хотя бы раз, то что мешало бы нам нарушать его вновь и вновь? Ответ очевиден: ничего. Возможно, нам не все нравится в Законе, но мы подчиняемся ему. В противном случае в нашем мире воцарились бы беззаконие и хаос – одним словом, анархия.
– Где Мишка? – крикнула Саша. Ей было решительно наплевать на все, о чем говорил мужчина. – Я прошу, отправьте его обратно, он хотел спасти меня, он не сам пошел, честное слово! Только его, а я останусь здесь.
– К сожалению, это невозможно. Закон…
– Тогда… – Саша сделала еще пару шагов назад, к двери. – Тогда я уйду от вас, отыщу его сама и заберу!
Девочка приказала хрустальному замку открыть переход, и когда засверкала вуаль, бросилась к ней, но тончайшее полотно двери между мирами внезапно сломалось и растаяло. Саша по инерции проскочила то место, где только что клубилось свечение, и остановилась, ошарашенно озираясь.
– Ты не поняла, – сказал мужчина, на лице которого не отразилось ни единой эмоции, – мы не можем позволить уйти тебе или кому бы то ни было еще. Закон – есть Закон.
– Вы! – выкрикнула Саша, набрав полные легкие воздуха. – Ненавижу вас всех! Я сейчас такое здесь устрою, такое!
Она взмахнула руками, и дворец дрогнул от фундамента до крыши. Оконные рамы сжало и перекосило, лопнули мозаичные стекла, колонны, поддерживающие тяжелый свод, пошли трещинами. С потолка посыпались куски штукатурки.
– Дура, ты что творишь! – в ужасе завопил Шестерка, стоявший в дверях. – Мой дворец!
– Вот твоему дворцу, вот! – неистовствовала Саша, размахивая руками.
Заскрежетали стены, зал заволокло пылью, рухнула дальняя из колонн, за ней – еще одна. Мужчина продолжал стоять навытяжку как ни в чем не бывало. Шестерка, пригибая голову, вынесся из залы.
– Ну, хватит, – сказал мужчина.
По обе стороны от Саши возникли еще двое мужчин и заломили Саше руки.
– Пустите! Пустите меня немедленно, вы, садисты! – извивалась Саша в их руках. – Слышите?
– Тебе нужно успокоиться, – сказал мужчина, приблизившись, и проворно выхватил из Сашиных пальцев замок. – А ключ, к сожалению, пока придется у тебя изъять.
– Отдайте, он мой! – рванулась Саша, но двое сильных мужчин легко удержали ее на месте, сдавив, будто тисками.
– Тебе его вернут, через некоторое время. Когда будет завершена адаптация.
Адаптация? Саша сначала не поняла, о чем говорил мужчина, но потом до нее дошло: пройдет некоторое время, что-то поменяется в ней, и она уже не сможет вернуться в свой мир, не сможет жить в нем, как десятки тех несчастный внизу, которых зовут Творцами. Они вечные пленники безжалостного мира, и Саша станет такой же пленницей. И тогда, конечно, можно будет спокойно вернуть ей хрустальный замок – все равно уже никуда не сбежит, не получится, если даже очень-очень захочет. И Мишка тоже останется здесь, хотя ни в чем не виноват.
Саша едва сдержала поток слез, рвавшийся наружу. Надо же так глупо попасться в сети каких-то проходимцев с восковыми лицами, неумелыми копиями человека, дешевой подделкой. Саша могла выдумать еще множество эпитетов, но разве это могло помочь ей освободиться?
Она должна была что-то придумать, обязательно. Нельзя сдаваться без боя, уступать и соглашаться, иначе станет обычной марионеткой в лапах нелюдей в черных костюмах. Но сейчас сопротивление бессмысленно, требовалось сделать передышку, взять себя в руки, успокоиться и хорошенько все обдумать. Не может быть, чтобы ситуация оказалась безвыходной. Нет, бывают, конечно, совершенно безвыходные ситуации, но Саша надеялась, и даже была уверена, что здесь еще можно побороться – за себя, за Мишку, за хороших людей, влачащих жалкое существование в нижнем мире, запертых, словно зверье в зоопарке, в своих шестиугольных клетушках без стен.
– Правильное решение, – сказал мужчина, пристально наблюдавший за Сашей, но неверно истолковавший ее настрой, когда она вдруг расслабилась и повисла на сильных руках охраны. – Ты умный ребенок и все понимаешь, и мы дадим тебе время образумиться.
Двое мужчин с ледяными пальцами – Саша только сейчас обратила внимание, насколько холодны их прикосновения, нечеловечески холодны – повели девочку к выходу. Саша не сопротивлялась и не делала бесполезных попыток сбежать. Некуда, да и незачем. Сперва нужно вернуть замок, разузнать все о местонахождении Мишки, а уж потом она наверняка что-нибудь придумает. А пока она будет паинькой, и даже согласится учиться, если понадобится. Саша могла быть хитрой, как лиса, только бы ее не раскусили раньше времени.
Выйдя из залы, мужчины повели Сашу вдоль бокового коридора. Может, ей выделят покои? В полуразрушенном замке жить не очень-то хотелось – везде трещины, там и тут из стен повылезали кирпичи, того и гляди все рухнет.
– Куда вы меня ведете? – спросила Саша, но мужчины не ответили. – Ну и черт с вами, – фыркнула Саша. Остолопы какие-то, может, они даже разговаривать не умеют.
Приглядевшись к грубо отесанным, словно топором, лицам и узким покатым лбам мужчин, Саша решила, что интеллектом ее провожатые не блещут. Какие-нибудь стражники самого низкого ранга: сказали стоять – стоят, скажут вести пленника – поведут. А прикажут головы расшибить – без проблем, расшибут без лишних разговоров.
В середине коридора, отклеившись от стены, загородил дорогу Шестерка. Конвоиры остановились, не делая попыток отогнать или обойти мальчишку.
– Я тебе этого не прощу, – процедил Шестерка. Глаза у него были злые-презлые, а губы судорожно кривились. – Так и запомни.
– Ты про что? – Саше мальчишка вовсе не казался опасным, несмотря на грозный вид.
– Ты чуть не развалила мой дворец.
– Не велика потеря. Такое убожество давно нужно было сравнять с землей.
– Не шедевр, конечно, – внезапно остыл Шестерка и принял расслабленную позу, уперев руку в бок. – Но и стараться особо не стоило. Им нужна была удобная резиденция. А дворец я без проблем восстановлю, как пальцами щелкнуть.
– Ну и щелкни, чего тогда ко мне привязался?
– Щелкну, когда надо будет. А тебе не стоило со мной ссориться.
– Все сказал?
– Все.
– Тогда дай пройти.
Саша отстранила мальчишку рукой и двинулась дальше. Конвоиры следовали за ней шаг в шаг. Саша спиной ощущала жгучий, полный ненависти взгляд Шестерки, но оборачиваться не хотела.
– Еще сочтемся, – крикнул мальчишка. – За все.
Саша не ответила. Лучший отпор нахалу и забияке – игнорировать его.
Шагов через пятьдесят девочка остановилась у узких дверей, совершенно обычных, мышиного цвета и в рост человека. Сашины провожатые тоже остановились, ожидая непонятно чего.
– Ну? – спросила Саша, обернувшись через плечо.
Провожатые проигнорировали ее, но внезапно двери со вздохом распахнулись, даже не распахнулись, а резко разошлись в стороны, и Саша невольно отпрянула. Густая непроглядная тьма пахнула пугающим бесконечностью пространством. Иллюзия, неприятная и гипнотизирующая, манила погрузиться в себя, протягивала невидимые щупальца, сковывала разум.
Саша мотнула головой, избавляясь от наваждения, и уперлась спиной в прильнувших друг к другу плечами мужчин.
– Иди, – сказал один из них неприятным скрипучим, как старая пластинка, голосом.
– Не пойду! – Саша бросилась влево и поднырнула под вытянутую руку мужчины, но тот оказался на удивление довольно проворен. – Пусти, пусти меня сейчас же! – Девочка изворачивалась, брыкалась и размахивала руками, но мужчина цепко держал ее за шкирку.
– Иди, – повторил он и легко подтащил Сашу к дверному проему.
Саша рванулась из последних сил, ткань платья затрещала, но выдержала.
– Не надо, я темноты боюсь, а-а! – заголосила она так, что у нормального человека полопались бы барабанные перепонки, но конвоиры даже не дрогнули, будто ударная волна истошного вопля прошла мимо их слуха.
– Иди, – в третий раз сказал мужчина и сильным толчком отправил Сашу во тьму.
Девочка споткнулась о невысокий порожек, оступилась и скатилась по ступенькам на гладкий холодный пол. Дверь с хлопком закрылась, наступила абсолютная глухая ночь – ни лучика света, ни звука.
– С-сволочи, – прошипела Саша, приподнимаясь на руках и вглядываясь во тьму. Бесполезно, здесь ни в жизнь ничего не разглядишь, темень такая, что даже кошка с ее зрением спасует перед ней.
Саша медленно выпрямилась, вытянула перед собой руки и пошла вперед, меряя комнату шагами: один, два, три… На десятом шаге руки ее уперлись в стену, такую же гладкую и холодную, как и пол. Саша поводила по ней ладонями и пошла влево, не отнимая рук. «пять, шесть, семь…» – считала она про себя шаги. Большая, однако, камера, только вот ни лежанки, ни половика…
– Осторожнее! – воскликнул кто-то.
– Ой! – Саша наткнулась левым коленом на что-то мягкое и податливое, и отшатнулась. – Кто здесь?
– Я здесь, – недовольно буркнул голос. – Ходят тут…
– Простите, я не специально, я вас не заметила, – извинилась Саша.
– Интересно, как бы ты это могла сделать, а? – напряженно хохотнул неизвестный.
– Что сделать?
– Заметить.
– Да, конечно, – пробормотала Саша.
– Ну, чего стоишь? Присаживайся, – предложил голос. – В ногах правды нет, так у вас, кажется, говорят?
– У кого, у нас? – Саша пригладила подол платья и опустилась рядом с незнакомцем.
– У русских. Ты ведь из России?
– Из СССР, – кивнула Саша, но могла бы и не кивать – все равно не видно. – А вы?
– Я из Великобритании, – вздохнул мужчина. – О, старая добрая Англия… Впрочем, там тоже все не так, как раньше. Один большой бардак.
– Почему?
– Почему, почему? Потому! – ворчливо произнес невидимый собеседник. – И вообще, отстань.
– Ну и ладно, – обиделась Саша и отодвинулась в сторонку. Обхватив руками колени, она положила на них подбородок и задумалась.
– Меня зовут Френсис, – первым нарушил молчание англичанин спустя некоторое время. Саша не отозвалась. – Это имя мне дал отец в честь знаменитого Френсиса Дрейка. Отец полагал, что с таким славным именем я многого добьюсь, но он, увы, ошибся. Дальше Хранителя в проклятом Господом мире я не смог продвинуться. Последнего Хранителя.
Саша, размышляющая о безвыходности положения, в которое угодила по собственной глупости, не сразу поняла, о чем говорит англичанин, а тот решил, что девочке неинтересно и вновь замолк.
– Постойте! – встрепенулась Саша. – Вы – тот самый англичанин-хранитель, который…
– Который, что? – настороженно переспросил англичанин.
– Ну, который спрятал Замок и дневник?
– Оу дэмн ит! – простонал англичанин.
– Что-что?
– Ответь мне, милое дитя, какого черта дети всегда суют нос куда их не просят.
– Может быть, потому, что им все интересно? – дрогнувшим голосом предположила Саша.
– Вот-вот! – поддакнул англичанин. – И чем все это закончилось?
Саша не ответила. На душе у нее и без того скребли кошки, а еще она сильно переживала за Мишку – как он там один, сможет ли вернуться назад? На себе Саша уже поставила крест – сама виноват, и тут уж ничего не попишешь. А англичанин все что-то говорил и говорил, вернее, невнятно бубнил себе под нос, но Саша не слушала.
