Коллектив авторов
Лубянские чтения – 2020. Актуальные проблемы истории отечественных органов государственной безопасности

А. В. Соколенко
г. Хабаровск
Организация Временным правительством, властями РСФСР и Дальневосточной Республики порядка пересечения государственной границы в Забайкалье и на Дальнем Востоке в 1917–1922 гг

Для России 1917–1922 гг. были богаты судьбоносными событиями. В этот период любая власть, заявляющая о себе, не в последнюю очередь принимала исключительные меры по контролю за пересечением границ российского государства. Представленный материал знакомит читателя с некоторыми мероприятиями, которые предпринимались Временным правительством, в дальнейшем – советской властью и руководством Дальневосточной республики (ДВР), по установлению порядка пропуска российских и иностранных граждан через государственную границу России в Забайкалье и на Дальнем Востоке в преддверии и в ходе Гражданской войны в 1917–1922 гг.

Февральская революция 1917 г. внесла коррективы в деятельность государственных органов и их учреждений на местах. В первую очередь это затронуло те министерства, ведомства и органы, которые, по мнению новой власти, являлись орудием самодержавия против своего народа, т. е. политическую полицию Министерства внутренних дел и Отдельный Корпус жандармов. Однако, упразднив эти органы и выгнав их сотрудников на улицу, Временное правительство разрушило системную работу по выполнению ими иных важнейших функций, которые были возложены на них для обеспечения государственной безопасности страны. В частности, с 17 июня 1871 г. (здесь и далее все даты даны по старому стилю. – А.С.) по личному повелению императора Александра ΙΙ на наиболее важных путях международного сообщения чины ОКЖ в пограничных пунктах стали осуществлять проверку документов у въезжающих в страну и выезжающих из страны граждан. В Забайкалье и на Дальнем Востоке жандармские пограничные пункты функционировали с марта 1904 г., на ст. Маньчжурия Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), с 1 декабря 1912 г. – на ст. Пограничная КВЖД, с конца 1907 г. – в порту г. Владивостока, с июля 1916 г. – в Петропавловском порту Камчатской области. Установление указанных пограничных пунктов пропуска означало, что в Забайкалье и на Дальнем Востоке, по мнению государственной власти царской России, проходят важные пути международного сообщения, где должны выполнять обязанности чины ОКЖ^[71]. В марте 1917 г. после отстранения жандармов от исполнения обязанностей в российских пограничных пунктах в Сибири и на Дальнем Востоке, где ранее они осуществляли паспортно-визовый контроль (паспортный досмотр), эта функция была возложена на военных чинов штабов Иркутского и Приамурского военных округов, в других местах пропуска через границу эту обязанность продолжали выполнять чины таможенных органов^[72].

С течением времени система пропуска через государственную границу на Дальнем Востоке стала приходить в упадок. В июне 1917 г. комиссар Временного правительства на Дальнем Востоке А.Н. Русанов докладывал военному министру, министру внутренних дел и в Главное управление Генерального штаба о том, что пункты пропуска в Маньчжурии не функционируют, граница практически открыта, не ведётся регистрация проезжающих, контроль пересечения границы и проверка документов ведётся военными, которые не обладают для это необходимыми знаниями, владеющих иностранными языками были единицы. Но центральная власть ничем помочь окраине страны в решении этих вопросов не могла. В связи с этим российские власти Дальнего Востока вынуждены были самостоятельно решать вопросы и проблемы по налаживанию и организации контроля за порядком пересечения государственной границы^[73].

Понимая, что вопрос чёткой организации системы пропуска через границу являлся важнейшим в системе обеспечения государственной безопасности, контрразведка штаба Приамурского военного округа предпринимала в этом направлении определённые шаги. Так, вопросы по порядку пропуска через государственную границу контролировались лично начальником контрразведывательного отделения (КРО) и начальниками контрразведывательных пунктов (КРП), которые для этого организовали взаимодействие с военным руководством пограничных пропускных пунктов. Нужно отметить, что в июне 1917 г. во Владивостоке состоялось специальное совещание по вопросу организации пропуска лиц через границу^[74]. Уже в конце июня 1917 г. на станциях Куаньчэнцзы, Маньчжурия и Пограничная были устроены пропускные паспортные пункты^[75]. К этому времени такой же пункт уже функционировал в г. Владивостоке^[76].

После захвата власти большевиками в октябре 1917 г. в Петербурге 3‐й краевой съезд Советов, прошедший с 12 по 20 декабря 1917 г. в Хабаровске, избрал руководящий орган – Дальневосточный краевой комитет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и провозгласил переход власти к Советам. Однако установление советской власти на Дальнем Востоке затянулось до марта 1918 г.^[77] (здесь и далее все даты даны по новому стилю. – А.С.). В условиях борьбы за власть между сторонниками монархии, казачьей атаманщины и советской власти местные таможенные органы, корчемная и пограничная стража, действующие на старых основаниях, из-за отсутствия финансирования к марту 1918 г. прекратили существование. В период с марта по сентябрь 1918 г. советская власть стала выстраивать таможенно-пограничную службу на новых началах. Однако в связи с массовым наступлением белых войск и интервентов уже к октябрю 1918 г. Советы были вынуждены свернуть всю деятельность в этом направлении^[78].

В период с октября 1918 г. по конец 1919 г. советская власть в Забайкалье и на Дальнем Востоке находилась в тяжёлом положении и, занятая борьбой с белогвардейцами и интервентами, практически не помышляла о ведении какой-либо работы по организации установления контроля за пересечением государственной границы в данном регионе. Происходящие в Забайкалье и на Дальнем Востоке события не остались без внимания руководства большевиков. Центральная советская власть вынужденно отказалась от советизации этих территорий, создав на данной территории подконтрольное ей временное государство – своеобразный «буфер» между Японией и остальной частью России. 6 апреля 1920 г. была учреждена ДВР, признанная 14 мая 1920 г. Правительством РСФСР. Это решение, в том числе, тоже способствовало ускорению процесса отказа японцев продолжать вести агрессивную политику на российском Дальнем Востоке^[79].

После учреждения ДВР положение на границе в Забайкалье и дальневосточной границе стало меняться. В декабре 1920 г. был составлен договор о границах РСФСР и ДВР. Граница между РСФСР и ДВР проходила по р. Селенге – от её выхода из Монголии до впадения в оз. Байкал, через центр озера и старую границу Якутской области к востоку и северу до Ледовитого океана. Также в состав ДВР вошла северная часть острова Сахалин. Камчатская область в интересах РСФСР была, наоборот, исключена из территории ДВР. Границей ДВР с Монголией и Китаем являлась ранее действовавшая граница Российской империи. Договор о границах между ДВР и РСФСР 24 января 1921 г. был утверждён правительством ДВР, а в марте 1921 г. ратифицирован Учредительным собранием ДВР. Однако введение в действие Договора о границах между ДВР и РСФСР одномоментно не решало всех проблем, связанных с установлением контроля за границей ДВР. Шло военное противостояние, и единая государственная граница устанавливалась по мере объединения областей Дальнего Востока и освобождения территории региона от интервентов и белогвардейцев^[80].

В 1920 г. старой корчемной стражи и пограничной службы на Дальнем Востоке уже не существовало. Охрану государственной границы несли партизаны, части Народно-революционной армии (НРА) и заградительные отряды. При этом эти силы обеспечивали неприкосновенность границы лишь в военном отношении, но, не имея специальных знаний и опыта службы, в полной мере обеспечить контроль на границе в пропускном, политическом и экономическом отношении не могли^[81].

Постепенно освобождая Забайкалье и дальневосточную территорию, правительство ДВР стало принимать меры по охране границ. Вскоре начали формироваться первые пограничные подразделения. Приказом главнокомандующего (главкома) всеми вооруженными силами ДВР от 19 декабря 1920 г. для охраны пограничной полосы, защиты местного населения от нападения различных банд и борьбы с контрабандой на читинском участке границы были образованы Троицкосавский, Акшинский и Мензо-Акшинский (в марте 1921 г. расформирован, а его силы и средства переданы в Акшинский) пограничные районы. К середине марта 1921 г. от сторонников белого движения и интервентов была освобождена уже довольно обширная территория Дальнего Востока. 17 марта 1921 г. приказом главкома всеми вооруженными силами ДВР были образованы еще три пограничных района: Нерчинскозаводской, Благовещенский и Хабаровский^[82].

Однако важно подчеркнуть, что в указанный период времени пограничные войска ДВР государственную границу республики охраняли в войсковом и экономическом отношении (совместно с таможенными органами), а организация пропуска через пограничный рубеж была возложена на орган государственной безопасности республики – Государственную политическую охрану (ГПО), начавшую деятельность с июня 1920 г. с последующими реорганизациями и структурными изменениями^[83]. Особенностью ГПО ДВР являлось то, что она не имела самостоятельности. Так, через Дальневосточное бюро (Дальбюро) ЦК компартии (г. Омск) ВЧК фактически, хотя и нелегально, осуществляла руководство детальностью ГПО. Последняя повторяла структуру, штаты и выполняла задачи, аналогичные ВЧК. Этот факт был закреплён в декабре 1920 г. решением Дальбюро ЦК РКП(б) «О положении Государственной политической охраны как особого отдела ВЧК». Такой политический ход большевиков позволял сохранять де-юре суверенность ДВР^[84].

В «Положении о Государственной политической охране», принятом 23 августа 1920 г., указывалось: «Государственная политическая охрана является центральным органом по борьбе с политическими преступлениями и шпионажем на всей территории ДВР». Структура ГПО включала, в том числе и контрольные пограничные пункты^[85]. В частности, осенью 1921 г. в селах Черняево, Рейново, Игнашино и Покровка на российско-китайской границе имелись контрольно-пропускные пункты ГПО ДВР. Система пропуска через государственную границу, которую налаживали власти ДВР, находилась в тяжелейших условиях. На границе практически повсеместно велась борьба с бандитизмом, контрабандистами, а также проходили крупные боевые операции.

Формирование погранохраны в ДВР завершилось в июне 1921 г., и 23 июня этого же года военный министр подписал указ, который вводил в действие «Положение о пограничных войсках Дальневосточной Республики». Согласно Положению, пограничные войска ДВР совмещали обязанности по охране границы с функциями военными и таможенными. Но при этом не была закреплена связь между погранвойсками и органами ГПО ДВР, что являлось существенным недостатком в постановке дела охраны государственной границы ДВР. Однако ход Гражданской войны диктовал новые условия охраны и защиты государственной границы. В связи с чем, согласно приказу главкома НРА ДВР от 24 июля 1921 г., вся государственная граница разделялась на шесть пограничных районов, а уже в конце августа 1921 г. были рассмотрены новые «Положение о пограничных войсках ДВР» и «Инструкция действия войск по охране границы», которые существенно изменили правовой статус пограничных войск ДВР. Охрана границы возлагалась на Военный отдел (ВО) ГПО при Военном совете (ВС) Народно-революционной армии и флота^[86].

Как отмечал начальник Управления пограничных районов ДВР А.А. Ушаков, Положение и Инструкция детально распределяли все обязанности и права пограничных войск, а также определяли «взаимоотношения пограничных войск к соприкасающимся с ними таможенными учреждениями и отделениями Госполитохраны». Ушаков отмечал, что «установив контакт с Главным управлением таможенных сборов, Минпродторгом, Главным управлением ГПО, штаб Начпограйонглава почти прекратил провоз контрабанды по железной дороге из Маньчжурии и установил единообразие и согласованность в работе пограничных войск с таможенными учреждениями и отделениями Госполитохраны на границе». В июле-августе 1921 г. отделения ВО Главного управления (ГУ) ГПО при ВС всех вооруженных сил ДВР были созданы в Троицкосавском, Акшинском, Нерчинско-Заводском (Аргунском), Хабаровском и Благовещенском штабах пограничных районов ДВР. С 11 октября 1921 г. на военные отделения по охране границ, в соответствии с приказом ГУГПО № 83, была возложена обязанность по выдаче пропусков гражданам для перехода границы^[87].

В каждом погранрайоне ДВР был установлен пропускной пограничный пункт, который руководствовался «Инструкцией о порядке перехода границы между ДВР, Монголией и Китаем». Постоянное население погранрайона имело право с хозяйственной целью переходить границу через пропускной пограничный пункт, имея документы местных властей. На основе заграничного паспорта, выданного МИД ДВР, начальник погранрайона вручал гражданину пропуск на право перехода границы. В мае 1922 г. был опубликован «Устав о паспортах». Граждане ДВР, выезжавшие за границу, должны были подать заявление в МВД или областное управление МВД. Областное управление связывалось с ГПО и при отсутствии с их стороны препятствий к выезду выдавало заграничные паспорта. Лица, состоявшие на службе в приграничных городах и селениях (не далее 30 верст от границы), могли получить для перехода границы легитимационные билеты^[88].

Однако, если на территории Забайкалья и Амурской области ДВР постепенно пропуск через государственную границу обретал системные черты, то в Хабаровске и Приморье такого не наблюдалось. Здесь шла ожесточённая борьба между противоборствующими сторонами. Действующий с января 1921 г. Приамурский отдел ГПО (Хабаровск) после декабря 1921 г. прекратил деятельность, так как в боях с белогвардейцами личный состав его подразделений почти полностью погиб. Оставшиеся его сотрудники далее действовали в составе военного отдела ГПО Восточного фронта. Войскам НРА ДВР удалось освободить Хабаровск лишь к середине февраля 1922 г.

В Приморье с августа 1920 г. отдел ГПО находился на полулегальном положении, так как японское военное командование, присутствующее здесь, вообще требовало его упразднения. После контрреволюционного переворота в Приморье в мае 1921 г. и ликвидации власти ДВР местный отдел ГПО полностью перешёл на нелегальные позиции. В таких условиях Приморскому отделу ГПО было крайне сложно наладить контроль за пересечением государственной границы. Приморье было очищено от белых войск и интервентов в октябре 1922 г. с освобождением Владивостока. 27 октября 1922 г. состоялось первое заседание Приморского военно-революционного комитета, на котором был образован отдел ГПО, которому поручалось заниматься вопросами охраны государственной границы. Это было первое решение о закрытии и охране границы в Приморье после изгнания интервентов и разгрома белогвардейцев^[89].

С окончанием Гражданской войны в Забайкалье и на Дальнем Востоке, после включения 15 ноября 1922 г. ДВР в состав РСФСР, и образования 30 декабря 1922 г. СССР, началось строительство единой системы охраны сухопутных и морских границ советского государства. Дальнейшее развитие системы пропуска через государственную границу на путях международного сообщения в Забайкалье и на Дальнем Востоке следовало в русле нормативно-правовой регламентации, директив и указаний Советского правительства, но при этом с учётом местных особенностей^[90].

Таким образом, несмотря на происходящие в 1917–1922 гг. события в Забайкалье и на Дальнем Востоке России, контроль пересечения границ государства в преддверии Гражданской войны и в ходе неё был актуален. Особенность хода Гражданской войны на данной территории наложила отпечаток и на этот процесс. Временное правительство, уничтожив действующую ранее на Дальнем Востоке России систему пропуска на государственной границе, новую наладить, не смогло. Власти РСФСР, а после создания ДВР – и её руководство, понимая серьёзность проблемы, возложили эту задачу на ГПО – орган, который обеспечивал государственную безопасность «буфера». Подразделения ГПО выполняли возложенные на них обязанности по организации пропуска через государственную границу в условиях военного противостояния, постепенного объединения и освобождения территории, входящей в состав ДВР, от интервентов и белогвардейцев. С окончанием Гражданской войны в ДВР и вхождением этой территории в состав советского государства начался новый этап в организации процесса пропуска через государственную границу в данном регионе.

Л.В. Лукьянчикова
г. Москва
Создание ВЧК в современной оценке революционных событий 1917 г

1917 г. в истории России является предметом постоянного научного интереса. Цепь ярчайших событий – свержение монархии в результате Февральской революции, установление двоевластия, Октябрьская революция и становление советской государственной системы – все это является уникальным отечественным опытом трансформации властеотношений, не исчерпавшим к настоящему времени свой исследовательский ресурс.

В этой связи, создание Всероссийской чрезвычайной комиссии при Совете Народных Комиссаров 20 декабря 1917 г. заслуживает особенное внимание, при том, что теме организации и деятельности первых советских органов, в том числе, органов безопасности, посвящено внушительное число трудов и публикаций. Представителями ученой общественности нескольких поколений и разноплановых научных школ данный вопрос достаточно подробно изложен в фокусе истории Октября 1917 г. и последующей политики большевистского руководства.

Так, еще в период двоевластия, органом противодействия и пресечения проявлений контрреволюции по инициативе ЦК большевистской партии 12 октября 1917 г. при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов был создан Военно-революционный комитет (ВРК). ВРК обладал реальной силой, опираясь на отряды Красной гвардии, верные большевикам армейские части, матросов флота, на районные и Петроградский Советы рабочих и солдатских депутатов, на Советы и местные военно-революционные комитеты. Деятельность ВРК распространялась практически на всю территорию государства и на все наиболее важные ведомства. Комиссары от ВРК назначались в воинские части, в отдельные учреждения и предприятия; в провинцию выезжали агитаторы ВРК, проводившие большую работу на местах по установлению Советской власти. Важное значение для координации деятельности Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и ВРК имело делегирование ВЦИК 29 октября 1917 г. 13 своих представителей для работы в ВРК. После этого ВРК не только фактически, но и формально превратился во всероссийский орган, приняв наименование Военно-революционного комитета при ВЦИК^[91].

В то же время, неоспоримым фактом является существенное обострение общественно-политического противостояния и ухудшение экономической ситуации к концу осени 1917 г. (в первую очередь в Петрограде и Москве), сопряженное ростом спекуляции, массовых грабежей, разного рода бесчинств, а также саботажа государственных служащих^[92]. При этом, как известно, деятельность ВРК завершилась его самоликвидацией 5 декабря 1917 г., что объяснялось, в том числе, постепенным созданием аппарата ВЦИК и Совета народных комиссаров (СНК), размыванием полномочий и компетенции ВРК, ставшим к декабрю 1917 г. «неповоротливым наследием прежних представлений о диктатуре пролетариата»^[93].

Тогда же, 5 декабря 1917 г. была перехвачена телеграмма Малого совета министров подпольного Временного правительства, призывавшая к забастовке во всероссийском масштабе, и именно в этот острейший момент, 5 декабря, ВРК, который играл решающую роль в борьбе с контрреволюцией (и рассматривал это как приоритетное направление своей деятельности), по справедливому замечанию С.В. Леонова, объявил о самороспуске. ВЧК, заключал ученый, будет создана только 7 декабря. В отличие от ВРК, ВЧК создавалась без аппарата, представителей и воинских частей, состав самой комиссии непрерывно менялся и 7 декабря насчитывал не более 8 человек, 8 декабря – 10, а ядро ВЧК составляли бывшие работники ВРК^[94].

Действительно, весьма странным, на первый взгляд, представляется данный маневр советского правительства, учитывая то, что борьба с контрреволюцией принимала более сложные формы, а ВЧК на момент учреждения была самостоятельным, специализированным и очень малочисленным органом, формы и методы деятельности которого сводились только к предварительному расследованию с передачей материалов в Революционный трибунал, а в числе мер борьбы саботажниками и стачечниками допускались лишь конфискации, выдворения, опубликование списков врагов народа^[95].

Хронология событий февраля – декабря 1917 г. демонстрирует, в этой связи, следующее. Временное правительство, находясь в своей внутренней разобщенности, показало неспособность к претворению в жизнь своих либеральных проектов, к обеспечению должного функционирования аппарата власти в центре и на местах. Очень точная характеристика ситуации в России к октябрю была дана в кадетской газете «Речь»: «Формы в России по-прежнему нет. Есть временный порядок, не подводимый под какую-либо определенную категорию»^[96]. Это позволило более серьезным радикальным лидерам перехватить политическую инициативу.

Начавшееся еще с лета 1917 г. противостояние в стране сторонников Временного правительства и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов после 25 октября 1917 г. продолжилось, однако власть теперь была в руках большевистского правительства, сохранившего преемство в осуществлении главной задачи, намеченной еще после Февраля 1917 г. – «честного созыва Учредительного собрания».

Также как и правительство, образованное после свержения в стране монархии, для управления страной впредь до созыва Учредительного собрания, рабочее и крестьянское правительство – СНК, называлось Временным. Созыв Учредительного собрания должен был состояться в намеченный еще Временным правительством срок – 12 ноября 1917 г., а все избирательные комиссии, учреждения местного самоуправления, советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и солдатские организации на фронте обязывались «напрячь все усилия для обеспечения свободного и правильного производства выборов»^[97].

На начальном этапе социалистический характер государственной перестройки, предполагающий установление диктатуры пролетариата, был не очень заметен: в стране продолжали действовать различные объединения, открыто выражавшие свою позицию относительно текущего момента. Так, собравшийся в ноябре 1917 г. Совет Всероссийских кооперативных съездов, обратился с воззванием «Ко всем кооператорам России», осуждавшим действия по развязыванию Гражданской войны и призывавшим к борьбе с большевиками «без компромиссов и соглашений», восстановлению власти Временного правительства, законов, суда и созыва Учредительного собрания^[98].

Была возобновлена деятельность Всероссийской комиссии по выборам в Учредительное собрание, созданной еще при Временном правительстве. По получении новостей о подготовке к выборам с мест, члены данной Комиссии заключили, что «ход подготовительных работ оказался более (выделено по тексту. – Л.Л.) благополучным, чем то можно было ожидать при составлении избирательного закона»^[99].

Однако не только своевременный созыв Учредительного собрания являлся необходимым условием сохранения политического преимущества большевиков. Реалии острого системного кризиса, сопряженные участием России в Первой мировой войне, требовали от советского руководства энергичных мер по наведению революционного правопорядка и законности. Учитывая то, что В.И. Ленин не занимался специальной разработкой концепции по организации и деятельности правоохранительных органов, руководство советской власти проявило не только политическую гибкость, но и максимальный практицизм в использовании имеющегося отечественного опыта в данной сфере.

Так, при формировании Народного комиссариата внутренних дел имело место прямое заимствование организационной структуры у дореволюционного Министерства внутренних дел. К лету 1918 г. наркомат внутренних дел сложился как многофункциональный орган, охватывающий своей деятельностью широкий круг предметов ведения, что видно из названия его подразделений: отделы местного управления и местного хозяйства, финансовый, иностранный, беженцев, ветеринарный, по управлению медицинской частью, а также бюро печати и контрольно‐ревизионная комиссия^[100].

Была продолжена дореволюционная практика подчинения губернской администрации, а затем и губернских комиссаров Временного правительства министерству внутренних дел. НКВД РСФСР наделялся правом издания правовых актов, определяющих конкретные основы построения и функционирования Советов, а также организацией практической работы Советов на местах^[101].

Также, по аналогии с дореволюционным законодательством, различные общества, союзы и объединения подлежали обязательной регистрации в установленные сроки в НКВД. Специально оговаривалось, что данные организации, входящие в советское строительство как полноправные юридические лица, в качестве таковых, могут выносить только постановления хозяйственного характера^[102].

Кроме того, деятельность советского народного комиссариата юстиции также опиралась на опыт министерства юстиции февраля-октября 1917 г. Это касалось не только общности в осуществлении значительной работы данных ведомств по созданию правовой базы нового государственного строя, систематизации судоустройственного и судопроизводственного законодательства, но и выработки схожих мер призванных «соединить революционное начало с законностью» в условиях острейшего политического противостояния^[103].

Наконец, стоит отметить учрежденных в период двоевластия деятельность различных следственных комиссий, созданных Временным правительством в центре и на местах с целью расследования различных сторон политики царского правительства. Например, по инициативе Временного комитета Государственной Думы для контроля за арестами была создана комиссия по принятию задержанных военных и высших гражданских чинов, особая следственная комиссия, различные военные комиссии и др.^[104]

Особенное значение придавалось деятельности Чрезвычайной следственной комиссии (ЧСК) при Временном правительстве, созданной 4 марта 1917 г. для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц^[105]. Создание ЧСК должно было помочь стабилизировать общественно-государственную систему, и ввести в правовое русло народный гнев и самосуд против деятелей старого режима. Строгая приверженность законности и правопорядку была для Временного правительства основанием легитимации и укрепления его власти. При этом подчёркивалось ее принципиальное отличие от свергнутого режима^[106].

ЧСК учреждалась при министре юстиции, состояла из председателя комиссии, президиума и членов в общей совокупности 15 человек. Также при ЧСК должны были состоять лица, специально командируемые министром юстиции для производства следствия, а председатель ЧСК мог привлекать к работе в Комиссии должностных лиц всех ведомств, с сохранением за ними их постоянных должностей и окладов, и частных лиц. С целью выполнения возложенных на ЧСК задач, ее следователям предоставлялись все права и на них возлагались все обязанности, принадлежащие следователям по уставам уголовного судопроизводства. При этом следователи должны были строго следовать определенным правилам. Во-первых, возбуждение предварительного следствия, привлечение в качестве обвиняемых, а также производство осмотра и выемок почтовой и телеграфной корреспонденции должны были производиться с ведома и соглашения ЧСК, а, во-вторых, следователи имели право требовать личной явки для допроса всех лиц, означенных в примечании ст. 65 Устава уголовного судопроизводства. С мая 1917 г. ЧСК наделялась более широкими правами. Под эгидой ЧСК для способствования ее деятельности создавались различные следственные комиссии, в том числе, «Комиссия по разбору дел бывшего Департамента полиции» и многие другие^[107].

Допросы членами ЧСК производились в Зимнем дворце и Петропавловской крепости, также они могли проводить осмотры и обыски. Выделим при этом, что расследование велось и в отношении тех, кто не входил в предусмотренный актом перечень, но являющихся сторонниками самодержавия. Об этом убедительно свидетельствуют дела, помещенные в Государственном архиве Российской Федерации. Это, в первую очередь, активные общественно-политические деятели монархического крыла, правые депутаты Государственной Думы^[108].

Иногда аресты членами комиссии проводились хаотично и под стражу попадали случайные люди. Так, согласно А.Б. Николаеву, уже 27 февраля А.Ф. Керенский демонстрировал список тех, кого следовало немедленно задержать, с указанием их домашних адресов^[109]. Сами члены комиссии признавали, что в ее работе не удавалось избежать предвзятости. Например, С.А. Коренев указывал, что в составе президиума имелось два течения – одно более мягкое, старающееся каждое дело рассмотреть и сточки зрения закона и со стороны простой справедливости, и другое, не знающее ничего, кроме желания «оправдать доверие общества и расправиться со злодеями»^[110].

Примечательно, что Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов был не готов взять всю полноту власти в свои руки. Члены Исполкома Совета считали, что в связи с тем, что революция еще не прошла «буржуазную фазу», участие социалистов в новом правительстве может только дискредитировать революционное движение, будет безрезультатным^[111].

При этом совместное взаимодействие, в той или иной степени, Временным правительством и Петроградским Советом осуществлялось. В том числе, и по работе ЧСК. Так, 14 марта 1917 г., находим у И.В. Лукоянова, были арестованы 73-летний С.К. Глинка-Янчевский (многолетний редактор «Земщины») вместе с сыном по подозрению в связи редактора с «Союзом русского народа». При обыске ничего компрометирующего у С.К. Глинки-Янчевского не нашлось, несколько дней выясняли, кто дал распоряжение арестовать. Оказалось, что бумаги было две: одна – от А.Ф. Керенского, другая – от Петроградского Совета. Показательно, резюмировал И.В. Лукоянов, что Исполком Совета поспешил отречься от инициативы в этом деле, свалив всё на А.Ф. Керенского^[112].