Кира Тигрис
Дневники Джинна
Не исполненной осталась только последняя строчка – самая страшная и неизбежная. Рыжая воровка – это я! Ведь украла не только пару кроссовок из лавки гоблина! Ник, что же теперь с тобой делать?
Звон от оплеухи потихоньку стихал, вместо него в моей рыжей голове крепло твердое решение: Ник не должен погибнуть из-за меня. Значит, мы должны перестать видеться и общаться, как бы тяжело это не звучало. Я украдкой взглянула на Макса, он, как обычно, слегка кивнул.
– Ник, пожалуйста, уходи, – мой дрожащий голос было невозможно узнать, я старалась не смотреть в его глаза, понимая, что чем больнее ему будет сейчас, тем сильнее надежда, что он останется жив, – уходи и не возвращайся! Я больше не хочу тебя видеть и знать!
Лицо мальчишки исказил такой ужас, что… Нет, лучше бы я его просто ударила. Он застыл на месте, стеклянный взгляд был полон обиды и отчаяния. Я закрыла глаза, мокрые от слез, и когда открыла их снова, Ник уже стоял на подоконнике напротив огромной серебряной луны.
– Что ж, будь здорова, Санек, – прошептал он, и, подхватив на руки Чироку, спрыгнул вниз.
Тут же раздалось пронзительное «Мя-ау! Пущу всех на собачий корм!» в исполнении Тихонтия. Шипение, звук удаляющихся шагов, затем все стихло.
– Ник! Никита, прости!– кинулась я к окну, Макс крепко схватил меня за плечи, разворачивая к себе лицом, – я не хотела! Я же не смогу без него!
– Знаю, Алиса, знаю, – ответил он, синий взгляд прожигал меня насквозь, – ты не виновата. Слишком сложно объяснять любви, что она должна быть дружбой.
– Ага, – многозначительно добавил Локи, – любовь она такая – кому-то облака, кому-то пропасть! Мне вот вообще одни шишки!
– Значит, его не будет завтра в школе? – с ужасом спросила я.
– Ты не знаешь Ника, – ответил Макс, глядя за горизонт, – влюбленные живут надеждой. Он не только придет в школу, но и успеет до завтра все простить. Если ты, конечно, этого хочешь?
– Хочу! Но обещай мне, что сделаешь все, чтобы он жил? – всхлипывала я, у соседей отчего-то сработала автомобильная сигнализация, – Макс! Обещай! Я хочу, чтобы он просто был жив и счастлив!
– Гоблинские пророчества иногда врут, – тихо ответил он, тяжело вздыхая, – но никогда, если написаны ко дню рождения. С судьбой нельзя договориться…
– Обещай! – требовала я.
– … но судьбу можно обмануть. Обещаю.
Как только последнее слово сорвалось с его губ, мое сердце сбавило темп, а дыхание стало ровнее. Услышав странный шорох, я выглянула из окна. Напротив калитки соседей маячила пара темных силуэтов. Один, худой и стройный, с огромными кожаными крыльями, посеребренными мягким светом луны. Другой – высокий и плечистый здоровяк с блестящей лысиной. Они разглядывали клумбу с черной выжженной надписью, ту самую, которую Макс этим утром передвинул к нашим «распрекрасным» соседям.
– Гости приперлись! – сообщил Локи, кивая в сторону незнакомцев, я вздрогнула, тут же узнав силуэты хранителей Гладимора, – Павловна, тебе нечего бояться! Мы с Максом очертили все твои владения вот этим волшебным мелком, – он продемонстрировал мне свой хвост, – всю ночь вокруг твоих угодий будет невидимая крепкая стена. Главное, чтобы ваш кот не сбежал.
– Что им тут нужно? – выдохнула я, видя как ночные гости друг за другом влезают в соседское раскрытое окно, до нас донесся возмущенный лай Жопульчика и звук битой посуды, – нужно вызвать полицию!
– Никаких полиций! – послышался возмущенный голос Всеготы, она только что вышла из шкафа с огромной крепкой веревкой, – быстро спать! А вы, молодой человек, беспардонный наглец и отменный хам! Вон отсюда! Вместе со своим попугаем!
Макс быстро извинился и вышел в окно. Не знаю, откуда у Всеготы взялось столько силы и наглости, но через пару минут она запеленала меня в собственное одеяло и уложила бревном на кровать. Не в силах пошевелиться, я прекратила бесполезное сопротивление и обреченно закрыла глаза, пытаясь не слышать возню у соседей и не думать о несчастном Никитке.
Глава 24. Бесцеремонно вырванная и потому без названия
Данная глава отсутствует в дневнике Алисы по самым непонятным и загадочным обстоятельствам!
***
Я подняла голову вверх: тусклый свет электрички едва освещал пустой вагон, мы медленно уезжали в тупик.
О, Горгулья! Пара школьных дней этой пятнадцатилетней девочки оказались интереснее, чем все мои двадцать пять лет жизни. Пожалуй, интереснее всех моих рукописей.
– Что прочесть следующим? – думала я, выбегая из вагона, – «Коралловое сердце» – дневник мальчика-русалки, или «Бархатный мир» о мальчике-призраке?
Конечно, джинн не просто так выбрал меня! Он хотел, чтобы все дневники были опубликованы и превратились в отличные интересные книжки. Да будет так!
