Карина Вальц
Множественные сны Эльфины Рейн

ГЛАВА 4

И вот опять перед девушкой улицы солнечного Монако, мигающие вывески, ревущие болиды и зловещие грид-герлс. Но рядом двигался Гай, поэтому Эльфина не боялась раскаленного асфальта и враждебности подсознания Шарля де Крюссоля. Можно расслабиться и получать удовольствие.

– Стоило сразу позвать меня, – пробормотал Гай, с опаской поглядывая по сторонам. – Де Крюссоль, конечно, придурковат, но он прошел отбор в Комиссию с первого раза, его cogitatio на высочайшем уровне.

– Де Кроссоль будет в Комиссии? – удивилась Эль.

– Он отказался от предложения, а отбор прошел на спор.

– А некоторые наизнанку готовы вывернуться ради похожего предложения…

А кому-то и выворачиваться бесполезно. Эль не собиралась даже пытаться, потому что близость Комиссии для нее и хорошо и плохо одновременно. Эль пока не решила, но склонялась к варианту «плохо», жизнь приучила рассматривать прежде всего варианты пессимистичные. А вот Гай прошел отбор и после Глетчерхорна собирается строить карьеру в мире виаторов. Зачем? Ответ один: свободы ради. И ради Эль.

– Значит, профессор Сага Хенриксен? – шутливо спросила Эль, поглядывая на Гая. Симпатичную блондинку из его сна она узнала сразу, с этого семестра Сага преподавала в Глетчерхорне латынь. Латынь давно уже не в обиходе, но каждый виатор обязан изъясняться свободно. Это скорее дань прошлому, но на прошлом стоит будущее. Так говорят.

– Могла сделать вид, что ничего не видела, – буркнул Гай.

– Не могла. Она ведь профессор, заметная фигура…

– Помню я! Ситуация под контролем.

– Просто будь осторожен, – вздохнула Эль.

Гай часто увлекался девушками постарше. Лет на десять постарше. Ровесниц он считал детьми, с которыми не о чем разговаривать, и только для Эль делал исключение, потому что не замечал в ней ровесницу или девушку, а, подобно самой Эль, видел родного человека, с которым и в огонь, и в воду, и в раскаленный Сомнус Шарля де Крюссоля среди ночи без лишних объяснений. Но вот в одну постель… нет уж.

Эль часто задавалась вопросом, отчего так случилось, почему Гай полностью игнорировал ровесниц. И ответ был один: парень повзрослел слишком рано, с двенадцати лет он вел совсем не детскую жизнь, а выживал. Заботился о себе и Эль, о безопасности. О пропитании и крыше над головой. Эль тогда тоже было двенадцать, они были равны, но именно Гай взял на себя роль ответственного старшего, рядом с которым ничего не страшно. За это Эль была ему безмерно благодарна. Она не голодала, не испытывала недостатка в одежде и ни разу не спала на улице.

Гаю только формально двадцать один год, в душе он поседел в те же двенадцать.

А профессор Хенриксен выглядела женщиной неприступной, холодной. Ради таких мужчины часто сворачивают горы, а раз Гай всерьез увлекся… можно сказать, профессора Хенриксен ждет незабываемый семестр. Не родилась еще женщина, способная устоять перед таким серьезным и таким красивым Гаем. И красив он не только для обожающей его Эль, парень во всем Глетчерхорне выделялся. Высокий, почти два метра, поджарый и гибкий на вид, с широким разворотом плеч и узкой талией, когда он двигался между корпусов замка, на него оборачивались девушки, а иногда не только девушки, а, например, профессора. Волосы Гая, медные, переливались на ярком солнце и темнели в ночи. Не совсем рыжий, но и не брюнет. А глаза зеленые, кошачьи. Добавить сюда улыбку с ямочками, которую он демонстрировал так редко, что каждая его поклонница мечтала из Гая эту самую улыбку вытянуть… ореол недоступности и загадочности довершали и без того богатую картину.

– Что мы ищем? – деловито спросил Гай, когда они преодолели гоночную часть сна и подобрались к казино. Это центр подсознания Шарля де Крюссоля, там живет большинство его кошмаров и радостей. А еще секретов.

– Воспоминание, – ответила Эль. – Миранда Боклер наняла меня для кражи воспоминания. А еще просила удалить фотографии из облака, но это я сделала еще на прошлой неделе. Просто наняла кое-кого.

– Что за воспоминание?

– Интимного характера.

– Он ее шантажирует?

– Не думаю. Скорее припоминает, – девушка вспомнила бестолковые приколы де Крюссоля и воочию представила, как он подкалывает Миранду, имитируя оральный секс. Казалось бы, сейчас это уже не в моде, но отчего-то до парней вроде Шарля такое доходит долго, они искренне считают себя смешными и остроумными, шутя о пятых точках и выставляя грязное белье на всеобщее обозрение. А де Крюссоль, быть может, и засечки на кровати ставит. Эль бы не удивилась.

С другой стороны, благодаря личностям вроде Шарля де Крюссоля у Эль всегда будет работа. Воспоминание она воровала далеко не первый раз. За три года в Глетчерхорне количество похожих заказов перевалило за сотню, а личный банковский счет Эль пестрил количеством нулей.

– Разделимся? – предложила Эль.

– Нет уж, поищем вместе.

– Но…

– Шарль де Крюссоль тебе не по зубам, – отрезал Гай. – Я ведь тысячу раз просил тебя не рисковать, а сразу обращаться ко мне, не брать заказы без моего ведома и тщательной проверки, но ты… – он мотнул головой, останавливая себя. Потому что знал: Эльфине подобные разговоры не по душе. Они давно уже договорились, что свобода стоит любого риска.

Гай взглянул на Эль уже мягче и сказал:

– Ты лучше всех, но сильные мыслители опасны даже для тебя, даже с паразитами сознания. Мыслители могут преподнести сюрприз, их подсознание враждебно и трудноуправляемо. Я боюсь, что однажды… что однажды ты застрянешь в чьем-нибудь Сомнусе и не проснешься, а я сойду с ума, пытаясь отыскать тебя.

– Я всегда сообщаю о пункте назначения, сумасшествие тебе не грозит.

– Эль…

– Я не застряну, – глядя в глаза другу, сказала девушка. – Ни один кошмар не увлечет меня, ты знаешь. Ни один кошмар и не пытался, если на то пошло… а подсознание мыслителя… сегодня я выбралась и пришла за тобой, так же сделаю и в следующий раз. Я не рискую понапрасну, а все, что делаю… понятно, зачем это.

– Да, только… – Гай покачал головой и отвернулся.

– Только что?

– Кажется, этот разговор не стоит вести у казино. Мы пришли сюда не прогулки ради, займемся делом, – и он первым толкнул золотистую дверь.

Внутри все светилось золотом, бешено мигали уже привычные вывески, плакаты, указатели… Гипнос Шарля де Крюссоля выглядел упорядоченным, очень ярким и даже немного цирковым хаосом. Казино с тысячью этажей, скоростными лифтами и гоночными болидами. Кажется, Шарль был фанатом Формулы-1.

– Лифт или гонки? – спросил Гай.

– Шутишь? Конечно, мы будем гонять!

Они запрыгнули в болид, который растянулся на два места. Паразит сознания, а еще влияние сильного мыслителя Гая, и вот подсознание считает вторженцев хозяевами сна. Это не продлится долго, если Шарль силен настолько, что прошел тесты Комиссии шутки ради, рано или поздно произойдет очередной бунт, но пока Гай с восторгом схватился за руль, наугад нажимая кнопки. Болид сорвался с места, тело Эль вдавило в кресло, скорость на спидометре прыгала от трехсот километров в час до сотни на поворотах. Они летели по коридорам светящегося казино, по спирали поднимаясь наверх.

Привыкнув к прижимной силе, Эль засмеялась и с восторгом выкрикнула:

– Такое никогда не надоест, скажи?

Гай в ответ мимолетно улыбнулся. Та самая редкая, невидимая для других людей улыбка. Хотя какой парень не улыбнется за рулем гоночной Феррари? Ответ простой: мертвый.

– Я вижу указатель с именем Миранды! – выкрикнула Эль на повороте.

А скорость машины начала падать, маневренность на поворотах исчезла.

– Подсознание? – догадалась девушка.

– Нам нужен пит-стоп, – важно заявил Гай, сворачивая в коридор.

Их окружили люди, колеса болида полетели по сторонам, и через пару секунд Гай вновь жал на газ, выруливая на свежей резине. Коридор был узким для «двойного» болида, но расступался, все еще принимая вторженцев. Хотя Эль уже чувствовала жару, и она нарастала. Пахло горелой резиной, а значит, и внутри казино обстановка накалялась в самом прямом смысле слова. Они с Гаем мчали по спирали, но теперь вместо мигающих указателей на них смотрели пустые глаза грид-герлс, они выглядывали прямо из стен. Кошмары Шарля де Крюссоля оживали, поднимался бунт.

Гай смахнул пот со лба и вцепился в руль:

– Сколько еще этажей?

Они летели быстро, но Эль видела заветную вывеску с именем Миранды Боклер. Спиральной коридор, по которому они поднимались, то расширялся, то сужался, с неба падали игральные кости и фишки, попадая под колеса и мешая езде.

– Этажей двадцать, – ответила девушка. Проехали они уже сотню.

– Нужен еще один пит-стоп, резины не хватит, – сказал Гай.

Кто бы мог подумать, что во сне де Крюссоль придерживается законов реальности! Нет, чтобы усовершенствовать болид и гонять на нем без остановок! Пока они ползли по узкому коридору, Эль озвучила свое недовольство.

– Женщины! Ничего вы в гонках не смыслите… пит-стопы – это лучшая часть, – в этот раз улыбка Гая была неприлично широкой, Эль даже пожалела, что в Сомнусе нельзя наделать фотографий. В реальности Гай и Эль не общались, не здоровались и даже не смотрели друг на друга.

Последние двадцать этажей дались болиду нелегко. От запаха жженой резины слезились глаза, Эль почти не видела яркую вывеску, а Гай держал болид из последних сил. Он, сильный мыслитель, боролся с чужим подсознанием и проигрывал, даже с паразитом Эль в кармане. Из-под колес пошел едкий дым, Гай сцепил зубы, сосредоточенно толкая болид вперед.

Они добрались до вывески и снесли дверь с именем Миранды Боклер. Машина врезалась в стеклянный бокс с воспоминаниями, а Эль заторопилась на выход, ведь под ногами загорелось днище. С ужасом девушка оглянулась и поняла, что Гай не в состоянии выбраться, его ноги смялись вместе с горящим автомобилем. Воспоминания о Миранде Боклер сгорали, очень грубо и неаккуратно расползаясь по сторонам.

Гай посмотрел на Эль, в его глазах застыл животный страх.

Огненная стена разделила Эль и Гая, что для последнего – страшный исход. Не тратя ни секунды на размышления, Эль бросилась в огонь, чувствуя, как волосы вспыхнули, а легкие зажглись изнутри. Но ей нужна только рука, только его рука… наконец, пальцы Эль и Гая соприкоснулись, они схватились друг за друга крепче и сгорели в этом огне.

Проснулись вместе, обнимаясь как в последний раз.

Гай тяжело сглотнул:

– Ты как?

– Отлично, – Эль привыкла к страшным смертям, и неважно, насколько реально они проживались в мире Сомнус. Человек вообще ко всему может привыкнуть. – А ты?

– Пропущу завтра первую лекцию.

– Хотелось бы мне пропустить неделю.

– Де Крюссоль настолько плох?

– Увидишь, – пообещала девушка.

ГЛАВА 5

Эль всегда расплачивалась за визиты в чужой Сомнус.

Это ее уникальная особенность, ее дар и ее проклятье. Для других мыслителей все проще, навестить Сомнус другого человека – почти как сходить в гости. Открыл дверь, рассмотрел детали обстановки, а после вернулся к себе, счастливый и довольный. А если нет, неудачный поход всегда можно выкинуть из головы, забыть, как страшный сон.

Эльфина так не умела.

Кто-то мог бы назвать девушку уникальной, не такой как все, а кто-то наречь уродом, от которого следует держаться подальше. Более радикальные виаторы предпочли бы сжечь Эль на костре. И это даже не шутка: история виаторов полна мрачных страниц. Когда-то материалистов сжигали на кострах. Охота на ведьм, гремевшая по всей Европе, началась с виаторов и их внутренних конфликтов. Их страха перед материалистами, способными извлекать из подсознания сами кошмары, страха перед очередным концом света. Знаменитый «Молот ведьм»² был написан виатором, а только после Генрих Крамер создал свою страшную версию. История людей и виаторов всегда переплеталась тесно, а люди знают много ярких виаторов, не представляя, кто они такие. А они совсем рядом, снимают фильмы, участвуют в политических дебатах, совершают научные открытия или даже в гонках участвуют.

Помня о мрачных главах истории, Эль о своей особенности всегда молчала. Ни к чему другим знать. Есть Гай, который в курсе и понимает, отчего Эль порой ведет себя странно, а остальные… плевать. Эль научилась не волноваться о чужом мнении, а еще научилась жить с чужими снами в голове. Ничего такого, с чем нельзя справиться, Шарль де Крюссоль в этом плане не станет исключением.

Визит в Сомнус Шарля ударил по Эль уже через день.

Девушка долго не могла заснуть, жажда деятельности буквально подбрасывала ее с кровати вверх. Не кровать, а трамплин… Эль надоело ворочаться и вести бессмысленную борьбу с внутренними демонами, она спешно оделась и вышла на балкон. Девушки Глетчерхорна жили в отдельной башне имени Риты Кастильо, первой главы Комиссии женского пола. Вершина башни – седьмой этаж – отдан материалистам, на шестом жили астралы, а остальное занимали мыслители. Эль с соседкой расположились на третьем этаже в просторной комнате с окнами в пол и каменным балконом, на котором легко можно расположить еще человек пять. А еще через этот балкон легко попасть к соседям с обеих сторон, их окна так же были частью балкона.

Стараясь не шуметь, Эль влезла к соседям справа, Приянке и Антонелле. Долго прислушивалась к дыханию девушек и, убедившись, что они крепко спят, достала из кармана лак для ногтей страшного болотного цвета. Эль давилась от смеха, представляя, как соседки проснутся завтра и посмотрят на свои руки. Хотя… нет, пожалуй, будет смешнее, если одна лишь Приянка увидит маникюр из болота и логично подумает на соседку. И начнется у них война. По лицу Эль текли слезы, когда она делала маникюр спящей индианке. Вспомнит ли она про буддизм, когда будет рвать волосы на голове Антонеллы?

На улице Эль смогла отпустить себя и рассмеяться в голос. Девушка хохотала, как сумасшедшая, представляя завтрашний день и двух соседок, их пробуждение. Наконец-то в башне Риты Кастильо произойдет что-то интересное, а то одна лишь скука, все чинно и чопорно. А ведь Глетчерхорн даже не в Англии!

На этом Эль не остановилась, нет! После удачной вылазки жажда деятельности затопила ее полностью, потому Эль вломилась к девушкам слева и позаимствовала их телефоны. На айфоне англичанки Саши стоял пароль, а вот испанка Джорджиана оказалась не такой, как все. Эль вошла во все мессенджеры и сделала массовую рассылку. Кому-то отправляла фотографии (к сожалению, неприличных у Джорджианы не нашлось, пришлось обойтись банальными сэлфи на фоне горного заката), кому-то писала дурацкие сообщения или признавалась в любви. Кому-то предлагала обратить внимание на Сашу. А почему нет? Еще она добрососедская схватка не повредит.

На улице начало светать, с чувством выполненного долга Эль вернула телефон, забралась к себе и уснула крепким сном, каким спят только после плодотворной работы. А Эль как раз поработала на славу!

Завтраки в Глетчерхорне проходили в любом заведении на выбор студентов. Хочешь перекусить по-английски? Добро пожаловать в «Doyle Cafe», говорят, здесь любил проводить время сам сэр Артур³ во времена студенчества. Хочешь круассаны? На территории замка есть французская булочная, правда, там не протолкнуться по утрам. И похожих заведений на любой вкус в замке было немало. Еда всегда бесплатная, потому что деньги никогда не были ценностью в мире виаторов.

Эль выбрала не самое популярное кафе и заняла угловой столик. Сомнус Шарля де Крюссоля на время отпустил девушку, и она тоскливо вспоминала о ночной вылазке. Пожалуй, такой чушью она еще не занималась. Хорошо еще, что у нее с собой тюбика зубной пасты не нашлось, хотя и без нее все плачевно… кстати, зубной пастой следует запастись! Отличная же идея! Пострадавших слишком мало, можно пробраться на этаж выше и там уже разгуляться. Вымазать всех! И начнется в Глетчерхорне война между целыми этажами!

Ух, какой план!

Возможно, стоит прогулять дневные лекции, чтобы как следует выспаться… хотя учебные баллы Эль оставляли желать лучшего, шестерку она вообще ни разу не получала. Даже пятерки были редкостью. И четверки. Из-за повышенной занятости на «внеуниверситетских занятиях» Эль училась из рук вон плохо, вечно отставала и едва набирала необходимые для зачета баллы. Учебе стоит уделить время, без сомнений. Но тогда ночью ничего не выйдет с зубной пастой…

Вот так и скакали мысли Эль, пока она неожиданно не поймала на себе чей-то взгляд. Смотревшего узнала сразу: Фаустино де Веласко, друг Шарля. По какой-то неведомой причине Фаустино сидел в одиночестве, уныло ковыряясь в кусочках бекона. И при этом поглядывал на Эль. Ему казалось, что незаметно, но Эль всегда остро ощущала чужое любопытство, вот и сейчас напряглась. Мысли о зубной пасте и шалостях выветрились из головы девушки, она сосредоточилась на этом взгляде, от которого чесалась правая щека, ведь Фаустино смотрел так часто и внимательно.

Эль вышла на улицу, точно зная, что Фаустино последовал за ней.

Что ему нужно?

Пока она раздумывала над этим, парень вдруг поравнялся с ней, привлекая к себе внимание. Фаустино де Веласко улыбался так зазывно и располагающе, что в душе Эль поселилось нехорошее предчувствие. Этот парень что-то задумал, без сомнений. Но это ничего, Эльфина Рейн готова обломать его и опустить физиономией в лужу, благо погода позволяла: в горах осень выдалась сырой и щедрой на дожди. А о цели Фаустино девушка догадалась сразу, она ведь подслушивала разговор развеселой компании из подъемника. Видимо, когда Эль устала и прибавила шаг, Шарль-таки успел подбить остальных на дурацкий спор.

– Привет, – Фаустино улыбнулся еще шире, демонстрируя злополучные ямочки на щеках и белые зубы на фоне чуть смуглой кожи. В целом он выглядел типичным испанцем с этой белозубой улыбкой, карими глазами и чуть вьющимися волосами цвета горького шоколада. А еще он был каким-то даже слишком высоким, Эль пришлось задрать голову, чтобы парня разглядеть.

– И тебе привет, – буркнула девушка в ответ.

– Ты ведь Эльфина?

– Допустим.

– А я Фауст. Рад знакомству. Может, выпьем кофе, пообщаемся, пока до первых пар есть время? Знаешь, как говорят: утром много кофе не бывает.

– Кто так говорит? – строго спросила Эль.

– Да все!

– Я не люблю кофе. И у меня скоро практика по управлению финансами и банковской системой мира Сомнус, а я не подготовилась, так что найди другую жертву и пей кофе с ней. Со мной у тебя ничего не выйдет.

Фаустино перестал улыбаться, распознав враждебный настрой девушки. А еще он растерялся, явно полагая, что с его белозубой улыбкой и ямочками можно не напрягаться, спорить с дружками и выигрывать, банально зазвав жертву на кофе.

– Думаю, мы закончили, – улыбнулась Эль, наслаждаясь его замешательством.

– А я так не думаю.

Настойчивый какой! Эль покачала головой и ушла, думая о том, что трюк с зубной пастой можно припасти на другую ночь. А пока заняться кое-чем поинтереснее. Например, показать Фаустино де Веласко, что не все девушки любят настойчивость, а спорить на людей вообще нехорошо.

ГЛАВА 6

Фауст

Он пришел в себя и не сразу понял, где он, что произошло… только почувствовал пронизывающий все тело холод. На мгновение мелькнула мысль о леднике, который давно уже стал его личным кошмаром, но Фауст быстро понял, что ледника рядом нет, а сам он просто одет не по погоде. Мягко говоря.

А еще не может пошевелиться.

В голове царила каша, Фауст и соображал с трудом. Он так замерз, что не в состоянии пошевелиться? Парень наконец открыл глаза и поморщился от резкой головной боли, в его глаза словно не свет ударил, а чей-то кулак.

Фауст зажмурился. Он успел увидеть территорию Глетчерхорна, а значит, ледник и в самом деле далеко, уже хорошо. В этот раз кошмар не стал реальностью. А руки у него не замерзли настолько, чтобы одеревенеть, Фауст не мог шевелиться, потому что кто-то его связал. И примотал к дереву напротив корпуса имени Фридриха Ницше. Здесь жили парни, а еще всегда было очень шумно. А сейчас… сейчас разве что птицы чирикали. Но уже светло, стало быть, это раннее утро. Хотя бы с этим разобрались…

А вот с головой беда, ведь Фауст ничего не помнил. Как он здесь оказался, почему? Кто привязал его к дереву? Неужели Шарль? Очень в его духе, он горазд на подобные розыгрыши… кажется, он и похожий трюк с деревом уже проворачивал. Но с незнакомым первокурсником, по глупости ляпнувшем грубость, а не с близким другом! Неужели он бы посмел? Фауст дернулся, пытаясь растормошить удерживающие его путы, но ничего не вышло. Кто бы это ни сделал (скорее всего Шарль, почерк его), он постарался на славу.

Утро выдалось холодным, но Фаусту повезло: Глетчерхорн просыпается рано. Еще не перевелись энтузиасты, что любят записываться на видео-лекции в шесть и семь утра, потому вскоре парня освободил испуганный первокурсник. Процесс получился долгим и болезненным, затекшие части тела потихоньку возвращались к жизни и нещадно напоминали о пережитом. В конце концов Фауст свалился на землю и отмахнулся от беспокойного первокурсника. Дальше он сам.

Лежать на земле в одних трусах было холодно, парень быстро поднялся и отправился к себе. Комнату он делил с Гастоном де ла Серда, братом погибшей Бланки. Гастон не вернулся в этом семестре в Глетчерхорн, но обещал быть в следующем году, а пока Фауст жил в одиночестве.

Горячий душ вернул его к жизни. Он осмотрел себя в мутном зеркале на предмет каких-либо остроумных посланий (таким Шарль тоже промышлял), но ничего не нашел. Ладно, раз все в порядке, можно начинать рвать и метать. И выкидывать с балкона придурочного Шарля. Фауст всегда закрывал глаза на «приколы» друга, ведь чем бы дитя ни тешилось, но тут де Крюссоль перешел черту.

Фауст вернулся в комнату… и увидел сидящего на кровати Шарля.

– Уже наслышан, что произошло, – сказал тот, поглядывая на Фауста то ли с иронией, то ли с сочувствием. Скорее он пытался изобразить сочувствие, но смех так и рвался наружу. – Не волнуйся, мы вместе отомстим обидчику.

– Так это был не ты?

– Спятил?! Мы же друзья.

– А еще ты упоминал про скучные университетские будни и желание их разбавить. Почему бы не мной, таким «приунывшим» в последнее время? – по мнению Шарля, смерть Бланки – трагедия. Но трагедии принято оставлять позади, тем более, преступник наказан. Жизнь продолжается, она фактически только начинается! Нельзя тратить ее на уныние. В том числе за эту философию Фауст высоко ценил такого непохожего на него Шарля, но все же… проникнуться идеями друга не получалось.

– Признаться, была у меня такая мысль, но меня опередили.

– Какая досада.

– Ничего подобного, так даже интереснее: сначала мы найдем виновного, а после вывернем его подсознание наизнанку, вытрясем все грязные секреты и распространим их по кампусу.

Шарль еще что-то болтал, строил планы по отмщению, но Фауст его не слушал, он пытался восстановить картину случившегося. Как так вышло, что он ничего не помнит? Вообще ничего. Кажется, он ужинал, потом вернулся к себе… или не вернулся? Все как в тумане. А значит, его не просто опоили, было воздействие через подсознание. Только это объяснило бы все странности.

– Может, это месть обиженной девчонки? – продолжил накидывать варианты Шарль. – Девчонки бывают очень лютыми. И обидчивыми. И злопамятными.

– Не бывают, если не спорить на них, не забывать их имен и не хамить, – отмахнулся от этой версии Фауст, которого можно было обвинить разве что в холодном равнодушии ко всем, кто ему не интересен.

Учебное время Фауст потратил на прояснение обстоятельств: видел ли кто-нибудь его вчера вечером, и если да, то куда он направлялся, как выглядел. Установить удалось следующее: последний контакт с человеком состоялся около полуночи, когда к нему заглянул Джагдиш Шарма с просьбой посмотреть ноутбук. Неделя только началась, в Фише новую технику не купить, а ждать до выходных Джагдиш не мог, вот и кинулся за спасением к Фаусту. И он, по словам Джагдиша, уже лег спать.

А дальше все запуталось: пройти через пропускную систему на первом этаже Фауст никак не мог, но на случай, если все же смог, он достал записи с камер. Подозрение подтвердилось: Фауст не выходил из замка на своих двоих. В окно тоже не прыгал, все-таки шестой этаж… парень не поленился и проверил другие записи, и ни на одной из них его ночью не было. Вот так незадача! Либо кто-то подменил записи, и этот кто-то должен быть настоящим хакером, либо… либо Фауста извлекли.

За корпусом камер нет, проверить теорию Фауст не мог.

Но чем больше думал об этом, тем больше убеждался: произошло именно извлечение. Оно объяснило бы все. Стоило подумать об этом сразу, но в мире виаторов все привыкли держать материалистов в стороне, думать о них в последнюю очередь. И даже Фауст поддался этому веянию, хотя Паук давно интересовал его…

Паук!

Вчера Фауст говорил с Эльфиной Рейн.

А после этого разговора проснулся, привязанный к дереву, выдернутый из кровати в одних трусах. Повезло, что он не спит голым… Паук извлек его за один короткий разговор с Эльфиной Рейн? Что за бред! Она не какая-то неприкосновенная личность, к ней многие обращаются. А тут такая реакция… уж не потому ли, что Паук в курсе, что Фауст идет за ним? Тоже сомнительно, откуда?! Не мысли же он читает.

Но все равно стало неуютно.

Хотя отступать Фауст не собирался, глупая пугалка на нем не сработает.

Уже перед сном к нему опять ворвался Шарль с новыми теориями и планами расправы. Слушать все эти глупости не было сил, и Фауст равнодушно отмахнулся:

– Да знаю я, кто это был.

– И кто же?

– Эльфина Рейн.

– Эльфина… а, девица, которую ты нанял, чтобы проникнуть в мое подсознание? – Шарль был посвящен в детали плана, все-таки использовать друга втемную не в духе Фауста. – Она не смогла, поэтому отомстила тебе? Говорил же, девицы эти все как одна мстительные фурии… или постой! Может, она прознала о твоем обмане? Ведь… – и тут Шарль запнулся, его глаза расширились от понимания: он забыл. Забыл, что именно Эльфина Рейн должна была сделать в его подсознании. А значит, все у нее получилось.

– Я с ней поговорю, – решил Фауст, по опыту зная, что простая и короткая беседа порой может в корне перевернуть ситуацию. Это нападение не казалось логичным, пусть даже и Паук вдруг ополчился на него, поэтому… есть надежда, что разговор поможет восстановить утерянную логику.

А вот Шарль придерживался другого мнения:

– А я бы не стал.

– Попридержи свои планы мести, будь другом.

– Договорились.

Увлеченный своими мыслями Фауст не заметил многообещающей улыбки вечного проказника Шарля де Крюссоля.