Карина Вальц
Множественные сны Эльфины Рейн
ЧАСТЬ 1. СНЫ ПРОКАЗНИКА ШАРЛЯ ДЕ КРЮССОЛЯ
ГЛАВА 1
Выходные пройдут весело – вот, что поняла Эльфина Рейн, наблюдая за Шарлем де Крюссолем, сыном знаменитого французского миллиардера. Тот самый случай, когда на миллиарды отца можно купить все, кроме самого важного. Шарль де Крюссоль уже несколько часов напивался в баре швейцарской деревушки Фиш, вел себя громко и развязно, мешая остальным гостям и создавая неудобства сотрудникам. Бармена он пытался развести на бестолковый спор (спорим, что официантка покажет грудь моим приятелям?), а самой официантке раз двадцать крикнул про испачканную мелом пятую точку. И нет, Шарлю де Крюссолю не пять лет, как могло показаться, парень уже в том возрасте, когда в баре можно находиться легально и так же легально бесить всех вокруг. Де Крюссоля окружали такие же умные лбы, как и он сам, не зря говорят, что подобное тянется к подобному.
И сама Эль ждала момента, когда можно будет дотянуться до Шарля, но все время что-то мешало. Сначала трезвость компании, затем исчезновение де Крюссоля (уходил в туалет с красоткой из бара), а после – попытка поспорить с барменом. Но Эль верила в скорый успех, компания де Крюссоля достаточно нализалась, чтобы упустить из вида ее маленькую, совсем маленькую и крайне незаконную шалость. Эль собиралась подкинуть Шарлю де Крюссолю паразита сознания.
Паразит – это продукт мира Сомнус, и этот малыш безобиден сам по себе. Но при наличии ушлого хозяина… не зря подобная шалость считается незаконной. Паразит способен подчинить зараженного полностью, медленно, но верно он овладевает частью мозга, отвечающую за сновидения. А сны отражают мысли, реальность и даже человеческую душу. Проникнуть в Сомнус человека – значит, узнать о нем все. Секреты, тайны, страхи и желания… все. На это требуется время. И паразит, ведь он способен лишить человека естественной защиты и оставить личность злоумышленника в тайне.
Компания Шарля отправилась в пляс, а Эль поспешила оказаться поблизости. В какой-то момент они с де Крюссолем столкнулись, он глянул на девушку пьяным взглядом, а она призывно улыбнулась. Большего не потребовалось, через пару секунд Шарль притянул Эльфину к себе и схватил за пятую точку. Эль потянулась к нему с поцелуем, проникая языком в рот и думая о том, что позже придется почистить зубы раз пятьдесят, пока десна не начнут кровоточить. А пока сладко постанывала, изображая живой интерес. Шарль де Крюссоль ничего не заметил, паразит сознания запустил в него свои крохотные лапки. Контакт состоялся. Эльфина кое-как оторвалась от парня и сообщила, что ей надо к бару, но она обаятельно вернется!
– Нам будет хорошо вместе, детка, – жарко прошептал Шарль и шлепнул девушку по пятой точке. Совсем скоро паразит в его мозгу подарит Эльфине практически неограниченную власть, которую можно использовать во благо, например, сделать из Шарля человека хотя бы на время.
Но Эль никогда так не поступала.
Одно дело – украсть информацию или восстановить справедливость за щедрую оплату, совсем другое – привлечь внимание к своей деятельности, меняя людей. Это нечестно, в конце концов. Даже придурки заслуживают право на свободу выбора. А именно свободу Эльфина Рейн ценила превыше всего, именно ради нее делала все, что делает.
Эль выскользнула из бара, стянула рыжий парик и упаковала его в рюкзак. Поверх топа накинула толстовку с капюшоном и пошагала к подъемнику Фишеральп, благо даже в час ночи он работал, пусть и с периодичностью раз в сорок пять минут. Но другого пути до университета Глетчерхорн не существовало. Сначала канатная дорога Фишеральп, после – пересадка на Глетчеральп, минут пятнадцать пешего пути до западной стены замка, подъем через окно в обход пропускной системы… домой раньше двух часов ночи не добраться. Но что поделать: заказ есть заказ, а бар в Фише для незаконных злодеяний удобнее университетских местечек, где страстную незнакомку проще запомнить. Да, Шарль де Крюссоль тоже из Глетчерхорна.
Поэтому Эль не слишком удивилась, когда в кабину подъемника к ней и кучке других припозднившихся студентов запрыгнула компания де Крюссоля в полном составе. Эль мысленно поморщилась, натянула капюшон толстовки на лоб и отошла в дальний угол, хотя можно было не стараться – вряд ли Шарль запомнил лицо незнакомки. В его памяти отложилась блестящая рыжина волос, а не бледные три волосинки в хвостике. Пепельный блонд бывает жесток, покраска дважды в месяц уничтожала волосы Эль, но она необходима так же, как и паразит сознания, подкинутый сыну французского миллиардера. Жизнь Эльфины Рейн полна сложностей.
Свобода. Все ради нее, родимой.
– Гляньте, это же все наши? – де Крюссоль понизил голос, но его шепот слышался острее, чем обычный говор.
– Нет, туристы, – хмыкнул его приятель Фаустино де Веласко, наследник… да, его отец тоже миллиардер. А еще он работает в Комиссии, возглавляет отдел cogitatio, или мыслителей, что намного круче завалящего миллиардерства, которым в Глетчерхорне может похвастать каждый первый.
– А ты как думаешь, де Крюссоль? – приятель номер три, Генри Кавендиш. Миллиардерство и отец-политик прилагаются. Добро пожаловать в мир виаторов, где бедных родственников не существует в природе. Зато древних семей, интриг и взаимной ненависти, передающейся из поколения в поколение, хоть отбавляй. – Это же канатка, ведущая в замок, кто еще сюда мог сесть?
– Предлагаю спор: каждый выберет себе по сонливой красотке, кто первый уболтает свою на экскурсию в комнату с продолжением, если понимаете, о чем я, тот победил. Остальные устроят голую пробежку во время завтрака, а то в последнее время Глетчерхорн совсем приуныл, ни одного инцидента. Траур трауром, но год назад было так весело…
– Не ты ли на прошлой неделе выпрыгнул в окно без трусов?
– Целая неделя прошла! Ужас какой…
Кабина подъемника не настолько велика, чтобы остальные парней не услышали. Хотя почти все пассажиры были в наушниках, и только Эль прислушивалась напряженно, опасаясь, что де Крюссоль ее признает. Но он не признал, зато задумал очередной спор на пустом месте. Прежние догадки подтвердились: у Эль впереди много веселых дней. И хорошо, если это будут дни, а не недели… случалось всякое. Однажды после визита в чужое подсознание Эль месяц практиковала голодание, ее вес опустился до критической отметки в сорок килограммов. Не самое приятное воспоминание.
– Если что, моя кудрявенькая, – продолжил Шарль, кивая на будущую жертву, горячую красавицу со смуглой кожей. Эль мысленно усмехнулась, ей даже стало интересно, а есть ли у де Крюссоля шанс попасть в комнату девушки или затащить ее в свою.
– Я пас, – лениво ответил Фаустино де Веласко и демонстративно зевнул.
– В тебе я не сомневался, ты вечный унылый пас!
Кабину подъемника тряхнуло, что значило одно: скоро пересадка. В этот раз долго ждать подъемник не пришлось, и вскоре та же компания зависла высоко над землей в кромешной темноте. Огни Фиша остались позади, Глетчеральп двигалась за горным перевалом, вдали от людских глаз. Местные много говорят об этом подъемнике, на который не сажают туристов, на который невозможно купить прогулочный билет. По слухам, Глетчеральп ведет к дому некоего тайного миллиардера, который не жалует посторонних, а еще под ледником существует целая автомагистраль, и по ней к миллиардеру съезжаются знаменитые гости. Этакий швейцарский Бэтмен с ледяной пещерой и подъемником вместо Бэтмобиля. Впрочем, в слухах было много правды: миллиардеры в наличии, тайный замок, скрытый от посторонних, так же реален… прокол только с дорогой вышел. Как вообще можно построить дорогу под ледником? И зачем. Хотя события прошлого года показали: ледник вовсе не стоит особняком, кого-то он привлекает.
Жестоких убийц.
Компания де Крюссоля продолжала шептаться, поглядывая на сидящих в кабинке, время от времени парни взрывались от хохота. Энергичные люди! Эль искренне надеялась, что Сомнус Шарля подарит ей его неисчерпаемую энергию… но глядя, как молодой человек подошел к кудрявой девушке и указал на ее грудь, заявив, что там грязно, Эльфина только вздохнула. Надежда, та самая, которая умирает последней, скончалась в муках. А закатывать глаза Эль еще в баре устала, сейчас девушка приняла личность Шарля уже как данность.
Очередная тряска кабины и пункт назначения. Эль порадовалась, что взяла с собой толстовку: если в Фише температура еще держалась на уровне двадцати градусов тепла, то в горах, да еще у ледника, по ночам было холодно. Изо рта шел пар – вот настолько холодно. Эль обняла себя за плечи и пошагала по широкой освещенной дороге, ведущей к замку Глетчерхорн. Ночью картина завораживала: темные вершины гор и яркий свет старого замка со множеством башен, корпусов и пристроек. Три года назад, когда Эль впервые оказалась здесь, она долго стояла и не могла поверить глазам, настолько захватило увиденное. Потому что все было реально, но в то же время казалось чьей-то красочной фантазией.
– Скучные вы, парни, – до девушки в очередной раз донеслось нытье Шарля де Крюссоля, он все уговаривал приятелей на сомнительный спор. – Эй, Фауст, ну хоть ты поддержи…
Дальнейшая беседа парней прошла мимо Эль, она прибавила шаг, порядком устав от высокоинтеллектуальных выкрутасов однокурсников-виаторов. Тем более, Шарль де Крюссоль еще какое-то время побудет с Эль, она успеет насладиться его лучшими качествами. Мир Сомнус всегда оставлял на девушке след. Это ее дар и ее проклятье, с которым невозможно бороться. Эльфина Рейн такой родилась.
ГЛАВА 2
Фауст
– Ну и холод же здесь! Поскорее бы свалить в нормальный мир, достал этот Глетчерхорн, – потирая плечи, Шарль догнал приятелей.
– Что такое, кудряшка тебя прогнала? – засмеялся Генри.
– Да я сам ушел!
– Не осталось в Глетчерхорне людей, не знакомых с твоим обаянием. Даже рыжая обломщица из бара исчезла! Может, она тебе привиделась? Кроме тебя, ее и не заметил никто…
– Да пошла она! И ты не прав, в Глетчерхорне другая проблема: не осталось нормальных людей, способных веселиться. Нам по двадцать лет, самое время трахаться напропалую и делать все, что вздумается. Своими родителями успеем стать позже. Такое чувство, что в этой глуши из нас родителей и лепят со всеми этими «Влияниями на рынок ценных бумаг через призму подсознания» …
– Серьезно ты загнул, – присвистнул Генри.
– Да был у меня разговор с отцом летом, – отмахнулся Шарль и поддел плечом приятеля: – Вон Фауст наверняка понимает, его с детства к Комиссии приписали: «Быть тебе великим мыслителем, Фаустино!», «Не расстраивай отца, Фаустино!», «Не забывай демонстрировать миру фирменное унылое лицо де Веласко, Фаустино!» …
Не обращая внимания на тычки Шарля, Фауст смотрел вслед стремительно удаляющейся девушке. Значит, это и есть Эльфина Рейн? Похоже на то. И та рыжая «обломщица», как метко обозвал ее Генри, так же Эльфина Рейн. Неожиданно. Честно говоря, Фауст ни за что бы не соединил этих двоих в одну личность, если бы не следил столь внимательно. А еще он весь вечер не пил, только делал вид. Он знал, что Эльфина Рейн появится рано или поздно, и большие надежды возлагал именно на этот вечер в деревеньке Фиш. Что ж, надежды оправдались.
Пока они ехали в подъемнике, Фауст исподтишка разглядывал девушку, запоминая ее черты, чтобы не промахнуться в следующий раз. Эльфина Рейн училась в Глетчерхорне уже четвертый год, как и сам Фауст, возможно, они даже сталкивались на лекциях и практиках, вместе окунались в миры Сомнус, видели друг друга на мероприятиях, состязаниях и изнурительных тестах Комиссии. Наверняка они сталкивались!
Вот только Фауст не смог припомнить ни одну такую встречу.
Быть может, дело в самой Эльфине Рейн, которая не обладала примечательной внешностью и на первый взгляд казалась… никакой. Вроде и лицо симпатичное, и спрятанная под толстовкой фигура неплоха (рыжая красотка в баре была вполне себе сексуальной), но глаз за Эльфину не цеплялся. Хотя и Фауст не из тех, кто часто разглядывает девушек и думает, что в двадцать лет надо «трахаться напропалую и делать все, что вздумается». Многие считали его высокомерным и холодным, как ледник, пожалуй, отчасти это правда. Но недостаток ли это? Вряд ли.
Хотя тому, что его искренне интересовало, Фаустино отдавался всей душой. Он не жалел сил и времени на страстно желаемое. Раньше Фауст на многие дни нырял в мир подсознания, чтобы исследовать его законы, постигать логику. Логика есть везде, а уж в Сомнусе все на ней построено. Только на первый взгляд сновидения кажутся неорганизованной фантасмагорией, на деле же за каждым событием, каждым образом что-то стоит. Фауст относился к мыслителям, но также он был талантливым программистом. А недавно стал взломщиком, хотя на «взлом» ушло много времени. Он едва не спятил, пытаясь нарушить все существующие правила, но неизменно верил в себя, в логику происходящего. И добился успеха.
Взлом прошел успешно, и теперь ему нужна Эльфина Рейн.
Но для начала пусть покажет себя.
Фауст не причислял себя к людям доверчивым, ему нравилось проверять. Поэтому он организовал для девушки квест, включающий Шарля и его подсознание, банальное только на первый взгляд. А дальше… все зависит от Эльфины. Хотя она уже блестяще справилась со своей задачей, дело осталось за Пауком, на которого работала Эльфина Рейн. И, если девушку многие знали хотя бы по имени, то личность Паука была тайной.
Просто Паук.
Просто материалист, materia, способный извлечь из мира подсознания всякое за внушительную плату. И само наличие такого человека, готового рискнуть всем ради каких-то денег, для многих являлось благословением. Потому что ни один материалист не уступит мыслителю, не пойдет навстречу, не поможет. Можно шантажировать, предлагать несметные богатства… да все, что угодно делать! Но ответом будет отказ. Материалисты – те еще скоты. То ли элита, то ли кучка особенных виаторов, обиженных на остальной мир.
Среди виаторов девяносто пять процентов были мыслителями, cogitatio. Путешественниками по мирам Сомнус. Но ни один путешественник не умеет извлекать, такое подвластно лишь материалистам. Поэтому они опасны, ведь из подсознания можно извлечь всякое. Паразит сознания – вершина айсберга, ведь рядом с паразитами обитают кошмары. Когда-то гигантский метеорит уничтожил динозавров. А до этого кошмары уничтожили первую человеческую цивилизацию. Выжила жалкая кучка виаторов, они и стали новым началом. Поэтому виаторами, сноходцами так или иначе является все человечество, но для большинства Сомнус – это набор бессвязных сновидений, не более.
Многие верят в приход нового кошмара, в очередной конец света.
Но Фауста мало интересовали теории заговоров, стычки сновидческих идеологий и разборки между виаторами разных направленностей. На данный момент он со всей страстью, со всем упорством, на которое способен, отдавался расследованию убийства Бланки де ла Серда, «ледяной девушки». В прошлом году Бланку нашли замершей в Алечском леднике, она угодила в одно из ущелий и осталась нам навсегда.
Говорят, Бланка была не в себе.
Говорят, на ледник ее заманил молодой преподаватель, увлеченный девушкой. Бланка упала, а он не пришел на помощь. Было тепло, ледник таял, вокруг девушки собралось много воды, которая ночью превратилась в слой льда. Настали холода, слой льда окутал Бланку полностью. На момент обнаружения девушка полностью вросла в ледник. С открытым ртом, распахнутыми глазами, она не казалась мертвой, скорее застывшей, словно достаточно отогреть лед, чтобы Бланка смогла моргнуть, ожить… но так не бывает.
Поначалу произошедшее списали на несчастный случай, но в деле было много вопросов. Комиссия провела расследование, молодой преподаватель мсье Лерой быстро стал первым и единственным подозреваемым. И он признался, что заманил Бланку на ледник, столкнул ее в расщелину и оставил там, обиженный на отказ и злые слова девушки. Бланка молила о прощении, просила ее вытащить, обещала большую любовь, но он ей не поверил и бросил умирать, замерзать между ледяными стенами. Это было убийство, жестокое и несправедливое. Преподавателя наказали пожизненным заточением в тюрьме позсознания – обычное дело для преступников. Сомнус может быть жестоким, Комиссия постаралась, чтобы убийцы не знали пощады до конца своих дней.
Казалось бы, справедливость восторжествовала.
Вот только Фауст не верил.
Не верил проведенному расследованию, не верил выводам Комиссии. Столь любимая им логика была грубо нарушена, переменные не вставали по местам. Дело в том, что Фауст знал Бланку с детства, и она точно не могла отправиться к леднику на какую-то там встречу. Ни за что. К леднику не добраться на каблуках, а другой обуви Бланка не признавала. Длинные прогулки ей не нравились тоже, как и скалы. Учась в Глетчерхорне, она редко выходила за пределы замка, разве что добиралась до вертолетной площадки, чтобы на выходные улететь домой в Мадрид.
Так же Фауст видел фотографии с места убийства, помог взлом отцовского сознания. На снимках Бланка была частью ледника, все как в страшных слухах. Но слухи не показывали картину целиком, ведь едва взглянув на фото, Фауст понял: Бланка не падала в расщелину, не замерзала там мучительно и медленно. Бланку поместили в лед, она попала в сердцевину ледника одним движением, так быстро, что не успела закрыть глаза, а рот ее исказился в вечном крике. И на такое способны только материалисты.
Как ни странно, расследование Комиссии рассмотрело и эту возможность, все материалисты Глетчерхорна были опрошены. Был ли среди них Паук? Наверняка, дар виатора всегда имеет одну направленность и ее никак не скрыть. Материалист – значит, материалист, никаких «но» быть не может. Но говорил ли Паук правду, отвечая на вопросы Комиссии? Вряд ли.
Подозревал ли его Фауст в убийстве?
Возможно, ведь мысль о Пауке, о самом его наличии, не давала спокойно жить. Что-то с ним не так, с этим Пауком. Точно так же, как и с убийством, в котором замешан материалист. Раз Паук согласен на многое ради денег, почему бы ему не согласиться на извлечение Бланки? Преподаватель мог быть заказчиком, но никак не исполнителем, а наказаны должны быть все причастные.
Фауст был настроен серьезно, а значит, он свернет горы, но выяснит правду.
И Эльфина Рейн ему в этом поможет, сознательно или нет. Говорят, эта девушка способна на многое, говорят, ей подвластны сами кошмары. Раньше Фауст пропускал слухи мимо ушей, но вот настало время испытать Эльфину Рейн и посмотреть, как на самом деле она справляется с кошмарами.
ГЛАВА 3
Через три дня после поездки в Фиш Эль посетила подсознание Шарля де Крюссоля. Внедренный паразит сознания создал точку перехода, и теперь Шарль не заметит наглого вторжения в подсознание. Или не запомнит, если вдруг у них состоится встреча. Так можно выведывать секреты, внедрять мысли и чувства, это практически психотерапия, но с существенным отличием: человек не замечает копания в его мозгах. Можно творить там всякое. Внедрять мысли и чувства сложно, это требует времени и сноровки, но теоретически это под силу любому мыслителю. Вопрос только в доступе. И паразите.
Сомнус каждого человека индивидуален.
Это не личный выбор, это работа подсознания. Кто-то выбирает яркие миры сюрреализма, кто-то – мрачную безысходность с вечным серым ливнем и тяжелыми тучами над головой. И не всегда по человеку можно определить его Сомнус. Однажды Эль проникла в сознание девушки-Барби, с ужасом ожидая купания в розовой сладкой вате, а попала в черно-белый нуар с пресловутым ливнем. Ни единого розового облачка, ни намека на полет фантазии, только жесткий черно-белый реализм. Примерно тогда Эль перестала судить по внешности и поняла, что у многих красоток-Барби в шкафах прячутся вовсе не розовые пони, а мрачные скелеты, щедро политые кровавым дождем.
С Шарлем де Крюссолем сюрпризов не возникло. Все, что пряталось в его подсознании, было написано на его симпатичном, но бестолковом лице. Сомнус де Крюссоля был солнечным местом с изумрудными лужайками, прямой, как стрела, дорогой до центра подсознания, множеством пин-ап плакатов с красотками и мигающими стрелками, указывающими направление. Пахло жареным мясом и попкорном, словно Эль попала в подсознание похотливого американского дальнобойщика.
Девушка шла медленно, с любопытством изучая обстановку. Возможно, Эль придется вернуться, порой поиски занимали не один день. Все зависело от человека. Шагая по ровной дороге, щурясь от яркого солнца и количества разноцветных мигающих вывесок, Эль верила в лучшие качества Шарля де Крюссоля. Например, в его бесхитростность, которая выпирала вместе со светящимися стрелками. А ведь Эль видела подсознания настолько сложные, что воспоминания там прятались за морями, холмами и пустынями, кишащими скорпионами самых разных размеров. А однажды, лишь однажды, Эль видела Сомнус, в котором ничего нет. Пустота, вакуум. И у нее до сих пор не было разгадки тому случаю.
Подсознание Шарля де Крюссоля оказалось ядреной смесью из Лас-Вегаса и Монако. Кажется, в Монако парень вырос, так что ничего удивительного. По улицам рассекали гоночные болиды, повсюду светились вывески казино и мотелей. Пин-ап девушки превратились в настоящих грид-герлс1, мир снов жил своей жизнью.
И кошмары тоже жили.
Первое, что стоит запомнить о мире Сомнус: здесь все может обернуться кошмаром. А кошмары сильны настолько, насколько силен виатор, хозяин сна. А Шарль де Крюссоль силен, и банальность его подсознания может обмануть разве что новичка. Эль не сомневалась: кошмары Шарля де Крюссоля представляют опасность. Чем бы они ни были… Эль до сих пор не могла рассказать о кошмарах что-то конкретное. Это продукты подсознания, это существа, которым нельзя в мир людей. Но как они выглядят, разговаривают ли или похожи на паразитов… ответов не было.
А жаль, ведь для Эль это принципиальный вопрос.
Жизненно важный даже.
Паразит сознания на время скроет присутствие девушки, Шарль ни о чем не догадается, но начинка всегда сложнее, чем сам человек. Подсознание засекло присутствие Эль, ему не понравилось. С каждым новым шагом девушки Сомнус Шарля взбрыкивал, гоночные болиды то ускорялись, то замедлялись, ползая по улицам лже-Монако. Грид-гёрлс смотрели на Эль пустыми страшными глазами, провожали взглядами каждый шаг. Девушка словно попала в зловещую долину, где все пестро, ярко, но лучше бы шел кровавый дождь, честное слово. Мрачные варианты Сомнуса Эль всегда нравились больше, нежели то, что предлагал мир Шарля де Крюссоля. Жуткая разрозненность, от которого мурашки по всему телу.
Когда Эль обошла гоночный трек, ее ноги начали вязнуть в асфальте. Температура резко поднялась, стало жарко, ходьба по мягкому превратилась в борьбу за каждый шаг. По лбу Эль стекал пот, падал на асфальт и испарялся с шипением. Подсознание Шарля де Крюссоля боролось, несмотря на внедренного паразита. Бестолковый на вид де Крюссоль оказался сильным виатором, а Эль такой не по зубам. В одиночестве не справиться.
В очередной раз смахнув пот со лба, Эль сдалась и отправилась на выход. Сомнус Шарля де Крюссоля взбунтовался еще больше, подсознание не хотело выпускать злоумышленника, оно собиралось его уничтожить, замучить жарой, забетонировать ноги, наказать за вторжение. Пожалуй, давно Эль не сталкивалась с подобными испытаниями, расслабилась… уже на четвереньках Эль выбралась на гоночную трассу и зажмурилась, слушая рев двигателей болидов. Они за соседним поворотом, совсем скоро… ноги Эль увязли по колено, когда на девушку наехала красно-черная Феррари и расплющила ее по раскаленному асфальту.
Эль закричала и села в кровати, тяжело дыша.
Матрас под девушкой промок насквозь, волосы слиплись от пота, а на ногах остались крошки остывшего асфальта – непроизвольное извлечение. Шарль де Крюссоль оказался крепким орешком, а Эль слишком расслабилась, вот и вышло все… как вышло. Неудачно. Девушка поморщилась от разочарования и отправилась в душ смывать следы ночных приключений. Воду выбрала ледяную, уж очень хотелось охладиться.
Пользуясь отсутствием соседки, Эль завалилась на ее сухую кровать, натянула одеяло до подбородка и опять провалилась в Сомнус. На сей раз выбрала человека, который всегда для нее открыт. Ей не нужен паразит, чтобы попасть в подсознание Гая, ведь Гай ее брат. Может, не кровный, но это не имеет значения. Отношения Гая и Эль все равно не вписались бы в такое банальное понятие как «брат и сестра». Нет, они были одной душой, одной целью, одним целым. Эль умерла бы за Гая, не задумываясь, и точно знала, что он поступит так же. Возможно, во многом Эль и жила ради Гая, и мечтала о свободе прежде всего для него. Бороться за себя – хорошо, но за кого-то другого, такого родного и дорогого, стоящего любой борьбы… ничто в мире не остановит Эльфину Рейн, ведь у нее есть цель.
Когда-то Гай и Эль вместе сбежали из страшного места.
И они туда не вернутся. Лучше утопнуть в раскаленном асфальте лже-Монако под взглядами зловещих грид-герлс, чем стать заложниками прошлых кошмаров, реальных и жестоких. Эль собиралась бороться до последнего вздоха, за себя и за Гая.
Сомнус Гая выглядел пряничным городком, залитым лунным светом и освещенным яркими звездами. Эль сразу накрыло спокойствием и умиротворенностью, воспоминания о раскаленном асфальте и ярких вывесках казино, моргающих со всех сторон, выветрились. Слабый ветер приятно холодил кожу, пахло печеными яблоками и корицей. Ох уж этот Гай и его любовь к штруделям. Эль улыбалась, двигаясь к сердцевине подсознания. Обычно там коротали время виаторы, уходя в бессознательный сон.
Дома расступились, обнажая поляну, полную ярких цветов. Они светились изнутри. Вокруг стрекотали сверчки, а звезды висели так низко, что их можно было коснуться рукой. Улыбка Эль все ширилась: все-таки подсознание – штука интимная и такая говорящая. Сейчас Гай находился буквально на ладони у девушки. И был он не один, а делил пикник с симпатичной светловолосой женщиной. Они пили шампанское из искрящихся бокалов, смеялись и окунали клубнику в шоколад. Кажется, Эль застала интимный момент, а Гай, несмотря на вторжение, до сих пор крепко спал. Она подошла к парню, наклонилась к его уху и шепнула:
– Бу!
Гай подскочил на месте, шампанское пролилось на клетчатое одеяло, а женщина обернулась гигантским пауком и ускакала по пряничному городу от пробудившегося виатора. Кажется, Гай не хотел, чтобы Эль разглядела незнакомку.
– Эль? – пробормотал Гай, осоловело глядя на девушку.
– Нужна твоя помощь.
