Карина Китова
Каприз
Появившись на пороге в тот день, Аня застала маму в приподнятом настроении. Лицо светилось и казалось моложе, на пальцах следы краски. Выяснилось, что каждое утро, когда никого нет дома, мама училась рисовать по бесплатным видеоурокам. Открытие настолько поразило Аню, что на время она забыла о случившемся в университете. Но уже на следующий день реальность, а вместе с ней Женя, напомнили о себе.
Женя садился рядом при любой возможности, рассказывал истории, бесконечно о чём-то спрашивал, шутил не к месту. Из-за его трескотни Аня не слышала преподавателей. И так повторялось изо дня в день. На одном из практических занятий нервы у Ани сдали. С утра она уже получила несколько замечаний от лекторов, и когда Женя опять завёл бессмысленный разговор, Аня шлёпнула болтуна тетрадкой по голове. Из лаборатории выставили обоих.
Иногда Ане казалось, что она ненавидит Женю каждой клеточкой. Но встречая его по-детски восторженный взгляд, брала себя в руки. Конечно, стремление быть милосердной делало её Жениной заложницей, но пойти против своей души Аня не могла.
Учиться с каждым днём становилось сложнее. Преподаватели удлиняли списки заданий и укорачивали сроки на их выполнение. Снег, как в издёвку, выпал рано, и предчувствие Нового года сбивало с рабочего настроя. Аня превозмогала себя: недосыпала и глубже закапывалась в методички. Когда напряжение накапливалось, оно выливалось слезами или бессмысленным разглядыванием потолка по ночам. Но каждый раз слыша, как папа рассказывает друзьям о своей упорной дочурке, Аня задерживала дыхание и заливалась краской гордости.
С Женей приходилось общаться. Избавиться от его назойливого присутствия не было никакой возможности. Единственным способом сдержать словесный натиск стали вопросы. Перед каждой лекцией Аня обещала Жене ответить на любой его вопрос. Тогда Женя терпеливо ждал, сохраняя молчание во время занятий.
Платой стало то, что Женя вытянул из Ани много личного. Так, однажды он узнал о её любви к французскому кино, и в ближайшее «окошко» между лекциями побежал в магазин. Вернувшись, Женя принялся угощать Аню и соседей по ряду круассанами. А на следующий день придумал кое-что похуже.
Женя пришёл на занятия в красном берете. Над Женей, а заодно сидевшей рядом Аней, хохотали в голос. На них показывали пальцем, отпускали шуточки – ужаснее, казалось, быть не могло. Аня старалась делать вид, что к ней это не относится, и с непроницаемым лицом вглядывалась в доску, но горевшие от стыда уши наверняка выдавали истинное положение дел.
Аню поражало, как легко Женя справляется с подобными ситуациями. Казалось, его ничто не волновало: ни издёвки однокурсников, ни нависшее отчисление, ни Анино безразличие. Он смотрел на Аню влюблёнными глазами, говорил о чём и когда хотел, отшучивался в ответ на подколки студентов, с серьёзным видом выслушивал замечания преподавателей и сразу же о них забывал.
Аня перелистнула ещё несколько страниц:
«10 декабря, пятница
Я завалила коллоквиум. Вчера Женя притащил тайские фрукты и уговорил меня попробовать. Что-то вроде красных ёжиков. Вечером у меня высыпала аллергия. Всю ночь спасалась от зуда прохладным душем и заснула только под утро. Днём голова совершенно не работала. Придётся пересдавать математику перед Новым годом. Папа очень разозлился».
Та пятница была лишь началом. Последовали кошмарные две недели. Мама развернула подготовку к празднику и постоянно дёргала Аню с беготнёй по магазинам и помощью по дому. Папа каждый день спрашивал, как дела в университете, и всё чаще недовольно сопел, услышав ответ. Одиночество накрыло Аню с головой: из-за странного знакомого её сторонились. Другие девчонки собирались кучками в коридорах, шушукались о любовных делах. Ане же обсуждать было нечего. И не с кем. Женя всегда находился поблизости и не давал ей никакой свободы. Всё чаще Аня ловила себя на мысли, что Женина увлечённость ею больше напоминает расстройство психики, но что было с этим делать.
