Жанна Курмангалеева
До чего доводят азартные игры
Глава XVI
На следующий день после моей последней записи “Людоед” таки появился в 1500 милях от западного побережья Уна-Муе. Его мачты были срублены. Еще издалека было видны работы на верхней палубе. Увидев нас, команда стала кричать и размахивать руками. Как будто мы без этого их не видели. Мы подошли и тут услышали:
– Не подходите близко! На судне пожар!
Страшное слово в условиях барка, полного китовым жиром. На лице Идел мелькнул ужас. Капитан положил судно в дрейф на безопасном расстоянии и отправил спасательные шлюпки. Мы с Идел сели в одну из них на весла, чтобы если что не было лишних свидетелей.
Прибившись к корпусу, мы залезли на борт. Даже сквозь обувь чувствовался жар из-под палубы. Никто не обращал на нас внимания. Я видел мелькающие знакомые лица, на которых смешались ужас и радость. Толкая друг друга, они прыгали в шлюпки у корпуса.
– Скольких ты насчитал? – спросила Идел.
– 28.
– Я тоже. Троих нет.
Она это не озвучила, но мы оба прекрасно знали, кого именно: Дилана, Ирен, и капитана.
Идел перехватила одного из спасающихся.
– Где офицеры?
Алекс, а это был он, раздраженно посмотрел на нее и вмиг скукожился.
– Л-леди?..
– Где офицеры? – повторила она.
Вместо ответа Алекс посмотрел куда-то ей за спину. Мы обернулись. Капитан, если его еще можно было так называть.
– Один перед вами, двое других в своих каютах. Могу я чем-нибудь помочь?
Капитан Филлипс, как и остальные, выглядел похудевшим и больным, но это не перебивало той же самой искры в его глазах. На поясе у него висели две абордажные сабли, на голове красовалась братова шляпа. Отпустив наконец Алекса, Идел коротко сказала:
– Вытащи третьего, я пойду за первым.
– Договорились.
Он отвернулся и быстрым шагом направился к каюте Дилана. Идел махнула мне рукой и пошла к каюте Ирен.
Дверь за нами закрылась, тем самым заглушив шум, царящий на опердеке, и оставив только тонкую полоску света, упавшую на старпома.
Вся остальная команда выглядела не очень, но они могли идти и, как мы удостоверились, даже бегать. Ирен же была полностью истощена.
Идел подошла и грубо тряхнула ее за плечо.
– Вставай, пока мы тут все не взлетели на воздух.
Ирен тихо застонала и обернулась на нее.
– Опять ты… Уходи.
– Опять?
– Прошу, уйди. Тебя здесь нет. – Ирен отвернулась и положила руки на голову.
– Да ну? Вставайте, госпожа Динеро, пока мы и вправду не ушли.
– Это правда ты? – Ирен с надеждой посмотрела на сестру. – Идел… Нет, тебя здесь нет. Не может быть. Уйди, умоляю.
Ирен со всхлипом закрыла лицо дрожащими ладонями. Тишина завладела каютой. Идел опустилась на колени рядом с койкой.
– Это я, Ренчик. Это я.
Ирен последним усилием сжала правую руку сестры и прохрипела:
– Прости меня.
Она замолчала. Идел шепотом ответила:
– Я не смогу простить тебя…
Перекинув руку Ирен себе через шею, Идел подняла ее с койки.
– … зато я смогу тебя спасти.
Я подошел, чтобы помочь, но она остановила меня.
– Не надо. Лучше сбегай и постереги ей местечко.
Я послушался и бегом направился к шлюпке. Идел быстро пересекла палубу и передала мне бесчувственное тело Ирен. Дилан, тоже без сознания, уже лежал рядом.
– Побудь с ней, а я сейчас – проверю кто там где и вернусь.
Она скрылась. Я устроил Ирен поудобнее у себя на коленях. Она еле дышала, но, имея такое здоровье, скоро должна была пойти на поправку. Прошло несколько минут прежде чем у трапа снова показались люди – Идел и капитан.
– Дамы вперед, – пропустил ее капитан.
– Спасибо, не хочу иметь тебя у себя за спиной. Спускайся ты.
Матросы в шлюпке зашумели, но ни один из офицеров не уступил. Вспылив, Идел левой рукой выхватила саблю у него из-за пояса и направила на него.
– Лезь вниз, мать твою, повторять не стану, – процедила она.
Тут уж и я присоединился ко всем:
– Идел, не сейчас!
Крис с удивлением посмотрел на меня.
– Фидель, ты, что ли? Слушай, не узнал, ты здорово изменился…
Я проигнорировал его заявление, не сводя глаз с палубы. Не обращая внимания на шум внизу, капитан достал вторую саблю и скрестил ее с первой.
– Бросим их, пусть разбираются! – кричал кто-то.
– Ты не ел, не пил и не спал, кэп, ты правда этого хочешь? – зло рассмеялась Идел.
– А ты?
– Да будет так.
Идел резко размахнулась и рубанула по сабле противника. Неловко, но капитан сумел отразить выпад. Неизвестно, кто бы победил в обычное время, но сейчас силы были явно неравны. Я, не выдержав, полез их разнимать, и в этот миг неравность сил сказалась. Очередной бешеный взмах обезоружил капитана. Его сабля пролетела мимо нас и упала в воду. Капитан, схватившись за правую кисть, проводил ее взглядом, и не заметил, как Идел толкнула его плечом. Вслед за своим оружием в воду свалился и сам капитан. Какие-то матросы стали помогать ему залезть в шлюпку, а я посмотрел на Идел.
Бросив саблю, она стала спускаться по трапу. Перехватив мой взгляд, Идел улыбнулась. Правой рукой держась за трап, Идел вдруг подняла весло и, уперев его в шлюпку, с силой толкнула. Суденышко стало медленно удаляться от корпуса “Людоеда”. Ирен зашевелилась у меня на коленях. Сняв треуголку, Идел с улыбкой прижала ее к груди.
А потом грянул взрыв.
Я успел увидеть только вырвавшееся из трюма пламя. Взрывная волна откинула нас всех назад и я ударился головой, ненадолго потеряв сознание. Очнулся я от крика:
– Идел!
Как в тумане, я схватил Ирен, собравшуюся прыгать за борт. Еле удерживая ее, я, не слыша своего голоса, сказал:
– Подумай о своей дочке.
Ирен перестала брыкаться и силы покинули ее. Она снова откинулась на меня.
– Мы найдем ее. Да, мы найдем, – убеждал я сам себя, глядя на пылающие обломки.
Нас подняли на борт. Поймав удивленный взгляд капитана, направленный на Ирен, я отмахнулся:
– Ее ранило взрывом. Слушайте, там остался человек. Наверно, его выкинуло в воду. Вы должны найти его.
– Конечно, мы постараемся, – ответил он, отводя глаза.
Понимая, что нас могут раскусить, я не стал доверять Ирен врачам и только хотел отнести ее в нашу каюту, но она отказалась, решив остаться на палубе.
Спустили спасательную шлюпку. Я хотел искать с ними, но мне не позволили. Нам ничего не оставалось, кроме как ждать. Пока мы стояли, матросы, глядя на разбросанные жалкие остатки “Людоеда”, затянули песню. Впервые без Леди.
– Мне показалось, что старик сказал: “Оставь ее, парень, оставь ее”. Завтра ты получишь свои деньги, и нам пора оставить ее…
Капитан Филлипс, мрачно стоя в стороне, раненой рукой снял шляпу с головы.
Пока шли поиски, Крис рассказал мне, что случилось. Отправившись за нами, они попали в штиль и простояли в нем месяц. Провизия была на исходе, в команде начались волнения. Мятежники оставили офицеров без еды и воды. У капитана, видимо, был свой запас, а помощники остались уповать на милость неба. Он, Анару и Теноа пытались им помогать, но мятежные матросы не позволяли. А потом еще и разгорелся пожар, который они пытались потушить, задраив люки, но не вышло. Они срубили мачты, чтобы построить плот, но разругались и дело встало. А потом пришли мы.
Я слушал его и понял только одно – Идел была права, от начала и до конца.
Поиски продолжались целый день, но никто так и не откликнулся. Я краем уха слышал, как Ирен ругается с капитаном.
– Нельзя прекращать поиски! Он… Этот человек должен быть там.
– Но мои люди везде смотрели, заглянули под каждую доску…
– Неважно, я сама пойду.
Я пошел с ней. Нам никто не мешал. Ничего не говоря, мы спустили шлюпку на воду. Несколько склянок мы, не переставая, звали ее, кружа на месте взрыва, заплывая гораздо дальше. Вдруг голос Ирен дрогнул и она, как подкошенная, опустилась на дно шлюпки. Я едва успел ее подхватить. Встретившись глазами, мы без слов поняли – это все. Я сел на весла, спиной к ней, и погреб к судну. Спустя время и она присоединилась ко мне. Наши гребки были неправильными и дергаными, но мы добрались таки и молча расстались. Мы двинулись в обратный путь. Бывшая команда “Людоеда” расщепилась. Ее бывший капитан в основном сидел в каюте. Ирен, быстро набрав сил и смахнув с себя горе, активно участвовала в работах на парусах, чего не делала даже на “Людоеде”. Никто ей этого не предлагал, но никто и не запрещал. Кажется, она избегала меня. Как-то раз я зачем-то спустился на орлопдек и заметил женскую фигуру, быстро скрывшуюся. Поднявшись, я увидел ее уже на опердеке. Возможно, мне померещилось. В любом случае, я тоже не искал встречи с ней. Не мог смотреть в это лицо.
Я уступил ей каюту, а сам устроился в кубрике. Хотя роли это не играло никакой – сон нигде не берет меня. Я забываюсь от усталости и выпитого рома на несколько минут и просыпаюсь опять. Стоило мне прикрыть глаза, как я видел ее.
Измучившись, я тихо, чтобы никого не разбудить, встал и подошел к трапу. Когда я вышел на палубу, в полутьме я разглядел знакомую женскую фигуру, сидящую на русленях.
– Ты – свет во тьме, душа моя. Ты светишь мне, цветные сны храня. Дочурка, я так люблю тебя… – тихо напевала Ирен и пробормотала что-то, я не разобрал. – Ты помнишь наш язык? – с печальной улыбкой в голосе спросила она и заплакала.
Я закрыл глаза и прижал руку к груди. Никогда не мог понять, почему сердцу приписывают столько функций, ведь это только насос. Наверное, все потому, что в минуту грусти именно в области сердца что-то болезненно разрывается. Лучше бы я никогда этого не выяснял.
Под моей ногой скрипнула доска и Ирен, мгновенно овладев собой, огляделась и громко спросила:
– Кто здесь?
Я вышел.
– А, это вы, господин Меткалф…
– Флакт, прошу вас, госпожа Регресар.
– Хорошо, Флакт. Тогда и вы зовите меня Ирен.
Я молча подошел и сел рядом.
– Вы, наверно, ненавидите меня, – сказала она.
– За что?
– За то, что я сделала.
– Это только между вами. Мне вас ненавидеть не за что.
Она промолчала. Я спросил:
– Помните, вы сказали, что в первую очередь человек бросается на того, кто на него слишком похож, а во вторую – на самого близкого к себе?
– Помню, – немного с удивлением ответила Ирен.
– Почему?
Задумавшись, она сказала:
– Потому, что первый слишком хорошо тебя понимает. А второй всегда простит. То есть, я так думала…
Ирен запнулась и сжала губы.
– Она понимает, почему вы так поступили.
Слегка усмехнувшись, она покачала головой.
– Идел никогда не была человек прощающим.
– Я этого не говорил.
Ирен посмотрела на меня. Я отвернулся.
– Наверно, это все, на что я могу теперь рассчитывать. Флакт, ведь вы все это время были вместе, так?
– Так.
– Расскажите мне.
И я рассказал. Все, от начала и до конца, ничего не утаивая. Ирен не перебивала. Только резко вскинула голову, когда речь зашла о Саффи и еле заметно подняла брови на моменте с деньгами. Когда я закончил, она сказала:
– Спасибо, Флакт. Что были с ней, когда… меня не было.
– Это меньшее, что я мог сделать, чтобы вернуть долг.
– Долг? У вас нет передо мной долга.
– Не перед вами.
Она впервые чуть хохотнула и я улыбнулся, стараясь запомнить этот смех.
– Знаете, в своих рассказах она много чего недоговаривала. Например, того, что долгое время люди думали, что у матери родилась только одна дочь.
Ирен, оживившись, стала вспоминать, начиная с самого детства. Как они обманывали торгашей, пользуясь своей одинаковой внешностью, как получали от матери, как устраивали стычки с другими детьми, как нанимались в компанию, как учились морскому делу, как прикрывали матросов, беря их грехи на себя и представлялись другой. Как жарились на экваторе и мерзли на севере. Мы вдвоем смеялись, когда какой-то дед, испугавшись одинаковых детей, чуть не отдал концы; вдвоем сидели, затаив дыхание, в трюме, прячась от офицеров. За всем этим мысль о случившемся немного забылась и стало немного легче.
Ирен передохнула и улыбка сошла с ее лица.
– Я боялась быть матерью. Мне едва исполнилось 20, и я не знала, останется ли Нок. Хотела избавиться от ребенка, от моей Саффи… Идел отговорила меня. Она сказала: “Ренчик, мы взрослые, состоявшиеся люди с работой, кое-какими деньгами и даже домом. Уж крошечного 8-фунтового малыша мы потянем. И не бойся, ты не одна. Никогда не будешь. Обещаю”. Она свое обещание сдержала. А я нет.
Она закусила губу.
– Все люди иногда не сдерживают обещания. Это не делает их плохими, это просто делает их людьми.
Ирен покачала головой.
– Нет чувства, что… ее нет. Мы всегда думали, что если с кем-то из нас что-то случится, то… станет ясно. Но я ничего не чувствую.
Она поникла. Я сплел с ней пальцы. Она слабо сжала их.
Через несколько дней мы вернулись. Мы не стали задерживаться на Туге и по возможности сразу пересели на судно, идущее на Крацкий архипелаг. Ирен звала к себе погостить.
– Поможете мне сориентироваться, кто я и что я делала.
– Думаю, вы и сами справитесь. Я вас провожу, но оттуда сразу к себе.
Она не стала настаивать. Добравшись до дома, Ирен сразу сбежала на причал и со слезами на глазах прижала дочь к груди, осыпав ее поцелуями. Нок с трудом подошел и обнял обеих. Теперь, с таким состоянием, эта семья наконец найдет свою тихую гавань. Но не Ирен. Она никогда не простит себе того, что случилось, но ради Саффи выдержит.
Пока они не вспомнили обо мне, я ушел. Вернулся в единственное место, где был по-настоящему счастлив, хотя и не надеялся, что счастье тоже вернется сюда. Наша лодка стояла на том же самом месте, где мы ее оставили, и в доме ничего не было тронуто. На нашем островке даже воров не нашлось.
Наконец-то я закончил. Прошло 2 недели прежде чем у меня хватило духу закончить эти записи. Теперь я их скорее всего сожгу, чтобы зря не теребить рану. Хотя, как бы я не хотел их закончить, я не могу отложить перо. И все же придется, тем более что кто-то усердно, посреди ночи, выносит мне входную дверь. Схожу спроважу его, а пока, Идел, знай. Дружище, я люблю тебя и все еще надеюсь на чудо.
