Иванна Осипова
Ведьзмарский лес
3
Остаток дня был омрачён происшествием на реке. Ула заполнила время и мысли необходимыми делами, удивив старика Харви рвением к управлению землями. Как и обещала, Урсула поговорила с плотником в замке о помощи мельнику в починке крыши. Она даже сама взялась за подсчёт расходов на следующий месяц и не меньше двух часов просидела за рассохшимся скрипучим столиком в малом зале, аккуратным округлым почерком сосредоточенно выписывая столбиком цифры.
Советник, занимаясь другими срочными бумагами, иногда поглядывал на хозяйку, хмурился и жевал сухими губами, точно ведя внутренний разговор с самим собой. Карвелл же не сказал больше ни слова, не упрекнул в беспечности, но взгляд его был тяжёл и задумчив.
Спала Урсула тревожно. Долго не могла задремать, ворочалась в холодной постели: глаза не желали закрываться, и сон не шёл к ней. Думая о нападении, она крутила в руках украшение, касалась кончиками пальцев резных узоров и завитков. Металл подвески всегда оставался прохладным. В темноте пластина словно чуть мерцала. Такой же чистый, но размытый свет Урсула видела ночами, когда над окном её комнаты повисала полная луна. И как могло случиться, что тонкая, будто сотканная из лунного света цепочка никогда не рвалась? Все двадцать лет жизни Ула не снимала подарок отца, и никому не удалось разрушить металлическую нить. Девочкой Ула верила, что украшение наполнено магией.
В раздумьях она снова возвращалась к моменту нападения. За последний год Урсулу пытались убить четыре раза. Никакая охрана, которую приходилось терпеть рядом, не спасала, когда Урсулу подкарауливали за стенами замка. Сегодня она сама рванула без защиты к реке – хотела побыть одна.
Поморщившись, она отбросила мысль о цели нападения: не убить её хотели, а забрать подвеску. Чего уж проще? Быстрый удар кинжалом под рёбра, и никакой Карвелл не успеет помочь. Много занимаясь кинжальным боем, Ула понимала, насколько стремительно и бесшумно можно лишить жизни. А она осталась в живых. Неужели наставник прав, подозревая Скоггарда? Только почему цепочку не пытались забрать раньше? С маленькой девочки легко сорвать украшение. Ула не очень-то верила, что лорд соседних земель подсылает своих людей к Бидгар.
Постепенно усталость сморила Урсулу. Прекрасный сон окутал и подарил покой: Урсула видела зелень леса и солнечные лучи, проникающие сквозь кроны деревьев, точно в распахнутые окна. Нежное и радостное послевкусие утром позволило ей почти позабыть о пережитом ужасе.
– Как хорошо, госпожа Урсула, что вы снова улыбаетесь.
Помощница Дана готовила платье для леди Бидгар, успевая поговорить с хозяйкой. Обычно молчаливая и сдержанная, Дана оживилась, заметив хорошее настроение Улы, и сама отозвалась несмелой улыбкой. В замок она попала девочкой, когда для подрастающей Улы искали горничную. С тех пор они не расставались, но Дана продолжала смущаться.
– Сегодня будет прекрасный день, я чувствую. – Ула отбросила одеяло, выгнулась дикой кошкой, потягиваясь; прямо босиком, как была, пробежалась по комнате, ощущая приятный холодок в горячих ступнях, и взглянула в зеркало. – Так и знала! – В её голосе появилась досада.
– Ой, страх какой. – Горничная, округлив глаза, смотрела на тонкую багровую полосу на шее леди Бидгар. – Вы такая смелая. Я бы на месте умерла, если бы кто-то напал.
Ула покосилась на платье в руках Даны, принимая решение.
– Надену камзол с высоким воротом.
Дану не пришлось ни о чём просить. На кровати тут же появилась нужная одежда. В гардеробе Урсулы нетрудно было отыскать наряды, привычные скорее молодым мужчинам, а не юной леди, но за удобство и свободу в движениях она отдала бы многое.
К завтраку Ула спустилась с улыбкой. Спорхнула с последней ступеньки лестницы, лёгким шагом влетела в залу. Юная, свежая, точно весенняя поросль, пригретая тёплым солнцем. Сердце Улы переполнилось смутным, неотчётливым ощущением счастья.
Харви и Карвелл сидели за столом друг напротив друга. Она прервала их на полуслове, и оба повернулись в сторону леди Бидгар. Лицо советника не выражало ничего – Ула привыкла, что старик отменно владеет собой, – а в глазах Карвелла плескался гнев.
– Хорошего утра. – Она с достоинством чуть склонила голову, как предписывали правила, и села на своё обычное место во главе длинного стола.
– Надеюсь, – сквозь зубы процедил Карвелл; отчего-то он был бледен и зол.
– Доброе утро, девочка. – Советник, напротив, держался спокойно и приветливо.
– Извини, Карвелл. – Подумав, что провинилась перед начальником стражи, Ула поспешила сказать слова, которые должны были прозвучать ещё вчера: – Я не поблагодарила тебя за помощь.
– Надеюсь, в одиночестве гулять ты больше не пойдёшь. – Он оставался мрачным и смотрел с внезапным сочувствием, смешанным с яростью.
Ула не понимала, что происходит, и сердце сжалось от тревожного ожидания. Она ошиблась: новый день будет не так уж хорош. Радость от светлого сна улетучилась.
Несколько минут они молча завтракали. Ула уткнулась взглядом в столешницу. Обхватив кружку, грела дрожащие пальцы. О чём говорили советник и Карвелл перед её приходом? Никто из них не признается, если считает, что Урсуле Бидгар не стоит знать. Она так легкомысленно радостно вбежала в залу, что не разобрала последние слова Карвелла.
– Какие дела сегодня, Харви? – Резко вскинув голову, она показала наставникам, что также умеет владеть собой – ей нет дела до пустых разговоров и злости Карвелла.
– Несколько прошений из деревень, леди.
– Новые расходы?
– Вероятно, – сухо ответил Харви. – Мёртвая земля забирает одну деревню за другой. Переселенцам нужна поддержка лордов.
– Вы договорились с плотником из отряда, Карвелл? – Хмурясь, Ула перевела взгляд на начальника стражи, точно хлестнула его этим «вы». – Он готов работать?
– Сегодня займусь этим. – Карвелл словно и не заметил холода от Улы, продолжая обдумывать что-то.
– Поторопитесь, могут пойти дожди, и вода зальёт зерно. Без него землям не прожить.
Слыша собственный ледяной голос будто со стороны, Урсула не понимала, откуда в ней столько обиды и резкости. Она решила, что после завтрака поговорит с Карвеллом и извинится. Они многое пережили накануне, оба на взводе, но это не даёт ей права унижать опекуна высокомерием. Она поморщилась. Слово «опекун» никогда ей не нравилось в отношении Карвелла. Пусть он недоволен ею, она никогда не станет сердиться на самого близкого и любимого человека.
Ула уже поставила кружку на стол и собиралась попросить Карвелла задержаться, когда со двора донеслись возгласы и лошадиное ржание. Эхо, разлетевшееся по внутреннему двору, вспугнуло птиц.
– Сидите здесь и не выходите, пока я не вернусь. – Начальник стражи подскочил, быстро двинулся к дверям, отработанным движением коснулся пояса, но вспомнил, что меч остался в комнате.
Тихо выругавшись, он метнулся по лестнице, теряя минуты. Двое людей, оставшихся в зале, напряжённо вслушивались в приглушённые голоса внизу. Гостей никто не ждал.
4
Время шло. Замерев, Ула ожидала возвращения Карвелла. Сердце часто колотилось и никак не желало успокаиваться. Отчего-то шум во дворе смутил её. Гости в замке были такой редкостью, что любое подобное событие вызывало маленький переполох, а после нападений начальник стражи строго следил за чужаками и сопровождал каждый шаг Урсулы, пока она, поддавшись эмоциям, снова не удирала от него. Карвелл ругал её за легкомыслие, а она с детства привыкла, что защищена. Верный страж оставался надёжной стеной рядом.
Сейчас Карвелл ушёл, чтобы выполнить свои обязанности, а Уле сделалось невыносимо тревожно.
– Спокойно, Ула. – Советник чуть улыбнулся, заметив состояние воспитанницы: он всегда оставался внимателен к мелочам. – Не волнуйся, пока ничего не произошло.
– Я трусиха, милый Харви. – Она заулыбалась в ответ, откинулась в кресле, стараясь расслабиться. – Глупые страхи.
– Неправда. – Харви поднялся и медленно прошёлся по зале, скользя взглядом по потускневшим от времени картинам. – Ты храбрая и способна на многое. Я стану молиться Великому Пастырю, чтобы тебе хватило сил.
– Знаю. – Появившаяся было радость снова угасла в Уле. – На мне ответственность за земли, за людей, за будущее рода.
Ничего не ответив на горькие слова юной хозяйки, Харви остановился перед портретами родителей Урсулы и покачал головой. Показалось, что он хочет сказать нечто значимое, оттого глаза загорелись решимостью и их обычная старческая блеклость на время ожила цветом.
Не успел. Дверь резко распахнулась, и появился Карвелл.
– Посланник лорда Скоггарда. – Рука его с силой сжимала рукоять меча на поясе. – Ожидает приёма в малом зале.
Вскочив, Ула метнулась к выходу, остановилась, вопросительно повернулась к советнику. Последний раз переговоры с соседями состоялись два года назад, сразу после совершеннолетия леди Бидгар. Старик тогда взял на себя основную часть обязанностей, обучая воспитанницу, сам держал слово перед посланниками, направлял действия Урсулы.
– Платье, Ула, – напомнил Харви.
Она сама знала, что для официального приёма нужно сменить одежду, надеть ненавистное платье, в котором так трудно дышать и двигаться. Впрочем, двигаться ей и не придётся. Только сидеть в кресле с высоко поднятой головой и прямой спиной, умирая от тоски. Ни одна из обязанностей лорда земель не казалась Уле настолько нелепой и затруднительной.
Никто и не спросил Карвелла, узнал ли он, чего хочет посланник. Ни один из гонцов не расскажет начальнику стражи о деле, с которым приехал к лорду. Расправив плечи, Урсула поднялась в свою комнату, где Дана помогла ей облачиться в платье для приёмов. Долго всматриваясь в собственное отражение, Ула с трудом узнавала себя в суровой молодой женщине с нахмуренными бровями и излишне бледным лицом. Потемневшая полоса на шее своеобразно дополняла образ. Казалось, на волю вырвался родовой призрак из подземелий замка. Вместе с Даной они выбрали широкую ленту, чтобы скрыть следы, оставшиеся после нападения. Ула была полностью готова. Подумав, она отдала приказ прибрать комнату для посланника и добавить несколько блюд к обеду, мысленно дописав золотые в графу «расходы».
В малый зал леди Бидгар шла медленным шагом, слушая торжественное шуршание ткани и собственное сбивчивое дыхание. Что-то взволновало Улу. День, начавшийся с чудесного сна и радости, постепенно скатывался в бесконечную череду непонятных ей событий, недомолвок и предчувствия беды. Все рассказы советника и Карвелла о соседях приучили её к мысли, что от Скоггардов не следует ожидать ничего хорошего.
Гонец лорда Скоггарда будто не расслабился ни на минуту, пока дожидался приёма. В малый зал Урсула зашла вместе с Харви. В центре, перед возвышением с креслом лорда, не шелохнувшись стоял посланник в чёрном – подтянутый, бесстрастный, с плотно сомкнутыми губами, он смотрел прямо перед собой. Ула вспомнила, как два года назад приезжал сам советник Личвард, показавшийся ей приветливым и чуждым условностям. Приятный и улыбчивый Личвард хотел обновить договор о совместном владении Ведьзмарским лесом и без особых проблем получил желаемое за весёлыми разговорами и совместным ужином. Совсем другим выглядел этот новый гость, пугающе отличаясь от того, чего она ожидала.
– Леди Бидгар. – Посланник поклонился, показав, что он всё же живой человек, а не каменное изваяние. – Младший советник Резло, к вашим услугам.
Помня уроки Харви, она доброжелательно ответила на приветствие и села на положенное место. Заметила, как в дверях встал мрачный Карвелл, и тревога немного отступила.
«Ничего страшного, – думалось Урсуле. – Обычный визит. Я привыкну. Скучно, противно, но необходимо».
На лице она с усилием удерживала выражение вежливого участия.
– Мы рады видеть у себя посланника лорда Скоггарда, – кашлянув, проговорил старый Харви.
– От лица моего лорда выражаю вам признательность и уверения в добрососедском отношении к роду Бидгар. – Слова вылетали изо рта младшего советника словно горошинки, без запинки и каких-либо чувств.
Ула с трудом подавила зевок. От притворных любезностей начинало сводить скулы. Она никогда не любила церемонии: неужели нельзя просто сесть в кресла или за стол и обсудить все вопросы! Теперь обе стороны исполняли тягостные заранее разученные роли. Никому не нужное лицемерие. Лучше бы Резло сразу изложил суть дела, сохранив всем время и силы.
– Какое же важное дело привело вас к нам? – спросила Урсула, выждав, пока все пункты этикета будут выполнены.
Советник Резло снова склонился в неглубоком, символическом поклоне и внезапно пронзил леди Бидгар таким взглядом, точно оценивал породистую лошадь —оскорбительно и неуместно. Ула это почувствовала, неприятная дрожь прошла по спине, а рот посланника растянулся в кривой улыбке, будто никогда прежде с ним такого не случалось, поэтому мышцы отказывались повиноваться. Он молча сунул руку за отворот камзола и аккуратно вытянул сложенный лист бумаги.
– Позвольте показать вам, миледи, и уважаемому советнику один документ. – Письмо или нечто иное перешло в руки Харви, чьи морщины обозначились чётче из-за внутренней бури, заметной лишь своим. – Лорд Скоггард рассчитывает на исполнение договора между его отцом и вашим батюшкой, к сожалению, также покинувшим этот мир. Да хранит его душу Пастырь.
Рука Харви задрожала, разворачивая бумагу. Ула увидела это слишком явно, чтобы сомневаться, и новая волна тревоги и опасливого ожидания коснулась души. Карвелл подался вперёд, ближе к возвышению, где сидела хозяйка. Вцепившись в подлокотники, Урсула выпрямилась, сохраняя внешнюю доброжелательность. Её с детства учили, что ни одному гостю, а тем более гонцам других земель, не следует видеть растерянности или слабости леди Бидгар.
– В чём суть договора? – Не дожидаясь от Харви ясности в деле, она ответила холодом на оценивающий взгляд младшего советника Резло.
– По достижении совершеннолетия дочь лорда Бидгара, если таковая появится на свет, обязуется выйти замуж за сына лорда Скоггарда, как и он клянётся вступить в брак с наследницей Бидгар. Подписи прежних лордов удостоверены свидетелями и заверены родовыми печатями.
Если бы в малом зале рухнули стены, Ула, вероятно, и не заметила бы. Несколько мгновений она слышала лишь стук собственного сердца, которое будто сжали сильной рукой с ледяными пальцами. Карвелл встал рядом с креслом, но видеть его совсем не хотелось. Урсула почувствовала себя предательницей.
– Вынужден подтвердить, – прошелестел советник Харви. Взгляда Улы он не избегал, напротив, готов был принять любые её чувства. – Ваше слово, леди Бидгар.
Сожаление, сочувствие, смиренная печаль окутали Улу. Двое опекунов были поблизости, только она незримо отшатнулась от них. Застыла в кресле лорда земель, где сидел когда-то отец, а до этого дед и многие поколения Бидгаров.
– В случае отказа… – Чуть заметным движением она втянула пересохшие губы, чтобы добыть влаги и суметь сказать хоть что-то.
– Половина земель Бидгар уйдёт лорду Скоггарду. – Посланник вспомнил о своей роли каменного идола и почти не моргал. – Если отказ последует со стороны молодого лорда – его часть земель станет вашей, миледи.
Сгустившаяся осязаемая тишина наполнила малый зал. И в этой тишине твёрдо прозвучал голос леди Бидгар.
– Для вас готова комната, советник Резло. Вы можете отдохнуть до обеда, где мы с радостью ждём вас. Ответ я дам позже.
Младший советник в который раз склонил голову, теперь более искренне, и покинул зал.
5
Посланник лорда Скоггарда прикрыл за собой дверь. Ула предполагала, что советника Резло не оставят одного. Слуги уделят внимание желаниям гостя и помогут расположиться в замке: все необходимые распоряжения были отданы. А сама хозяйка продолжала сидеть в неудобном деревянном кресле с высокой спинкой, руки безвольно легли на колени.
Леди Бидгар будто летела вниз с башни собственного замка, задыхаясь от потоков встречного воздуха, с замирающим сердцем приближаясь к земной тверди, и неминуемая смерть казалась самым желанным исходом. Ещё утром она испытывала полное счастье и не прочь была мириться с положением хозяйки земель, готова была бороться за каждый день и выживание. Всё сломалось в одно мгновенье.
– Ты знал, Харви, знал. – Ула всхлипнула, но Карвелл и старик, стоявшие перед своей госпожой, увидели лишь сухие глаза, где билась ярость. – И как отец мог так поступить со мной?
Мысль, что человек, память о котором она бережно хранила, разрушил её хрупкую жизнь, заставляла задыхаться.
Ледяные пальцы сжимали сердце, добрались до горла. Ула не знала, как вернуть себя на твёрдую почву из омута, куда её затягивало. Она сорвала ленту, скрывавшую тонкий след от кровоподтёка, ухватилась за цепочку, точно желая избавиться от подарка отца, но даже теперь помнила, что это невозможно. Отмечена до конца жизни.
– Что поделать, моя девочка. – Тяжело поднявшись на возвышение, Харви мягко взял её за руку. – У лордов были свои причины. Оба желали добра своим семьям и мира для земель. Ты знаешь, сколько десятилетий Бидгар и Скоггард враждовали, тихо ненавидели друг друга или сражались на границе возле проклятого леса. Погибали люди. Затем установился хрупкий мир. Ваши отцы приняли решение, способное прекратить междоусобицу, хотя назвать их друзьями было трудно.
– И ты знал?! – Дёрнувшись, точно от удара, Ула подняла взгляд на Карвелла, губы уже шептали слово «предатель».
– Сегодня утром пытался убедить старого упрямца, что Скоггард подсылает убийцу. – Он отвечал глухим, бесцветным голосом. – Тут-то Харви и проболтался.
– Не проболтался! – Морщинистые щёки старика вспыхнули красными пятнами. – Как было доказать тебе, что Скоггарду нет нужды в смерти Урсулы?! Брак объединит имущество. Скоггард расширит владения, став самым крупным лендлордом запада. А в его казне достаточно золота, чтобы содержать замок и подданных Бидгар.
– Я воин и вижу, что у соседей свои цели. Уле нельзя соглашаться на брак. – Карвелл повысил голос, что делал только в разговорах с парнями из стражи.
Он так гневно и решительно настаивал на отказе от договора, что на душе Урсулы потеплело. Она встретилась с Карвеллом взглядом. Нежность его тёмных глаз помогла ей почувствовать почву под ногами. Возможно, спасение существует. Ухватившись за маленькую ниточку, свитую надеждой, она оживилась. Но в следующее мгновенье он снова скрылся за той стеной, что давно поставил между ними, давая понять, что будущего у них нет.
В ответ Ула отгородилась холодом и позволила себе быть требовательной: в конце концов, речь шла о её будущем.
– Почему ты молчал, Харви?
– Зачем тревожить тебя делом, о котором забыли Скоггарды? Как я думал. Когда два года назад приезжал советник Личвард, я решил: соседи помнят о договоре и вот-вот потребуют своего. Личвард молчал. Его интересовал Ведьзмарский лес. Это сбило меня с толку. Заставило поверить, что тебя минует подобная судьба.
– Судьбу не обманешь, – прошептала Ула. – Я никогда не принадлежала себе… и никогда не буду. – Она закрылась ладонью, плечи вздрагивали. – Я вещь, кукла, которую можно разменять на земли, на хлеб и воду для людей, на мир. Марионетка, которая может потерять всё, если решится пойти против уготованного отцом.
Мужчины переглянулись. Речи Урсулы казались такими зрелыми и глубокими. И она не плакала, что было ещё страшнее. Тело продолжало дрожать, но рука снова легла на подлокотник. Глаза остались сухи.
– Мама умоляла не выходить замуж, – медленно, будто говоря с самой собой, произнесла Ула.
Она всегда придерживалась полуправды, когда утверждала, что не помнит родителей, или сама верила: воспоминания – обман и игра воображения. Отца Урсула видела только на портретах, а образ мамы оставался стёртым пятном среди тёмных красок комнаты, где долгое время жила старшая леди Бидгар. В год смерти матери Уле исполнилось пять.
– Ты не можешь помнить. – Харви сморщился, как от зубной боли, морщины пролегли глубже. – И Эрмея обезумела от горя после смерти лорда. Стала мнительной выдумщицей. Не стоит слушать пустые слова и искать в них смысл.
Закрыв глаза, Ула пыталась извлечь из памяти жаркий шёпот матери, произносящей непонятные для ребёнка фразы о проклятии и гибельном замужестве. Вместе со звуками пришли запахи – травяных настоев и горечи. Затем, острыми иглами в сердце посыпались разрозненные картинки. И ярче прочего – бесформенная неопрятная фигура в белой рубахе до пят; бледное лицо с размытыми чертами искажалось при каждом движении мысли. Ула не любила бывать в комнате, где мать порезала себе руки, разбив окно. Комната и теперь оставалась закрытой.
– Неужели брака никак не избежать? – Продолжая надеяться на что-то, Ула терзала и Харви.
– Потеря половины земель. Лес.
– Лес… – Убедившись, что ноги больше не дрожат, леди Бидгар поднялась. – Он ничего не стоит. Умирающая земля. А остальное… – Она продолжала хмуро комкать ленту, сорванную с шеи. – Наши земли. Не для Скоггарда мы с таким трудом каждый день выкраиваем золотые и силы для поддержания жизни. Я готова подумать о браке.
Карвелл по своей привычке смолчал, но, скрестив руки на груди, вцепился пальцами в предплечья. По лицу советника Ула прочла, что иного решения он от неё и не ждал. Однако Харви добавил:
– Я пытался выяснить. Молодой Скоггард не слишком любит вашу семью, миледи. Это обнадёжило меня когда-то. Поэтому я удивлён, что договору дали ход.
Обед с младшим советником, как и обещала леди Бидгар, состоялся. По негласной договорённости никто не упоминал о деле, но и других разговоров за столом не сложилось. Карвелл недобро поглядывал на гостя, а тот односложно отвечал на отвлечённые вопросы старого Харви.
Ничем не выдавая волнения, Урсула показала себя безупречной хозяйкой – поинтересовалась, хорошо ли устроили посланника, предлагала испробовать вина и особых блюд, поддерживала, пусть и короткие, разговоры. Несколько раз она принималась за еду, но столовые приборы так стучали по тарелке и дрожали в пальцах, что Ула их отложила. Впрочем, и есть она не хотела.
Пытка продолжилась и после застолья. Они показали гостю конюшню, предложив прогулку верхом, но Резло вежливо отказался. Его устроила пешая прогулка возле замка, где Урсуле пришлось рассказывать о мельнице, понижении уровня воды в реке и переселенцах из-за мёртвой земли.
– Проблема переселенцев. – Гость кивнул, будто поставил галочку в собственном невидимом списке.
– В землях лорда Скоггарда так же? – машинально задала вопрос Урсула. Всё, чего она желала сейчас, – это запереться в собственной комнате, зарыться в подушки и дать волю слезам, что застряли в горле комом.
– Две деревни. Один песок да камни остались, – подтвердил младший советник и следом напряжённо сцепил руки: кажется, решил, что слишком откровенен с Бидгар.
На Улу он произвёл двойственное впечатление. Внешне Резло ничем не отличался от мужчин своего возраста. Невысокий, с резкими чертами лица и сдержанными манерами, он мог считаться интересным мужчиной. Но Урсуле младший советник не нравился – обстоятельства ли знакомства наложили свой отпечаток или то, как посланник лорда Скоггарда оценивающе оглядывал хозяйку и тем же самым взглядом изучал окрестности. Лишь изредка во взгляде проскальзывало что-то естественное и человечное. К моменту возвращения в замок он смотрел на Урсулу Бидгар с заинтересованным вниманием.
Вечером Ула смогла уединиться в комнате. Отпустив Дану, прямо в одежде села на кровать, вцепилась пальцами в самый краешек. Перед прогулкой она переоделась в удобный дорожный камзол, не в силах больше выносить тесное платье. Каменное лицо гостя отразило удивлённый интерес, когда Ула спустилась к ним в подобном виде.
«К старым богам тебя, Резло!» – Резкие слова остались невысказанными.
Ула должна была всё обдумать. Почувствовав, что пальцы начинает сводить, – с такой силой она сжимала деревянный остов кровати, – она заставила себя их разжать, руки дрожали. Тщательно спрятанное и сдерживаемое скрутило болью. Ком в груди мешал дышать.
На этот раз Ула позволила слезам пролиться. Одна в комнате, никем не видимая, она тихо плакала, прощаясь с Карвеллом и своим несостоявшимся будущим. Совсем иную жизнь она представляла, мечтая о счастье рядом с любимым человеком. Вначале это был неясный образ, смутное ощущение близости и тепла. А позже образ обрёл краски и чёткие линии, став Карвеллом. Он всегда был рядом, оберегал и заботился о своей девочке. Улу совсем не волновало, что выбор её пал на человека, который годился ей в отцы.
Однако Урсула не была наивной и давно понимала, что рано или поздно ей придётся выйти замуж и мужем станет не тот, кого выбрало сердце. Знала, что отдаст себя чужому, незнакомому мужчине, лорду других земель или безземельному, но родовитому потомку славных семей края. Иначе сохранить статус и кровь Бидгар невозможно. Она не желала думать об этом, спрятала в самый дальний уголок сознания тревожные мысли, продолжала жить иллюзией, что сможет изменить правила. Реальность ударила в самую сердцевину, когда Ула этого не ожидала.
Чужак перестал быть пустой оболочкой и обрёл имя – лорд Скоггард. Она совсем не знала его. Отерев ладонью слёзы, Ула прилегла, вспоминая детство и то, как она, восьмилетняя девчонка, возилась у дороги с деревенскими детьми. В азартном веселье они с ног до головы вымазались в грязи, боролись друг с другом, изображая храбрых воинов. Собранные в косички волосы Улы растрепались и повисли грязными прядями, чумазое личико раскраснелось. Когда мимо проезжал небольшой отряд из соседского замка, она меньше всего походила на наследницу древнего рода и хозяйку земель.
Сейчас Урсула ярко увидела мальчика на белом коне среди хмурых широкоплечих всадников. Лошади медленно переставляли мускулистые ноги, бряцали сбруя и оружие стражи. Девочка с зелёными глазами сжимала в руках деревянный меч и провожала взглядом кавалькаду, где ехал чистенький и строгий мальчик с недовольным лицом. Тогда ей хотелось, чтобы он посмотрел на неё, а следом она испугалась, что он увидит, какая она неопрятная и растрёпанная. Юный лорд Скоггард выглядел таким гордым и правильным – с высоко поднятой головой, тщательно расчёсанными русыми волосами, камзол застёгнут на все пуговки до самого подбородка. Что ему до деревенской девчонки, стоящей в грязи у дороги?
Урсула не могла поверить, что этот мальчик должен стать ей мужем. Каким человеком он вырос? Наверное, всё так же строг и неулыбчив. И руки у него холодные, такие же ледяные, как и взгляд.