Ирина Ваганова
Всегда буду рядом

Гена

После звонка все засуетились, только Кузницина продолжала работать.

– Ты чего это? – тронула её Шалость. – Айда! Фома сегодня не заедет. Пройдёмся, потрепемся.

– Иди одна, Люся, мне надо отработать… Должна полчаса.

– Кода это успела задолжать?

– Ты в отпуске была, я отпрашивалась.

– Хочешь, с Митей поговорю? Он спишет.

– Иди, Люся!

Шалунья пожала плечами и отправилась в раздевалку. Вместо неё в цех вломилась сменщица. Аня поспешно убрала рабочее место и скользнула к Митиному «аквариуму» После того случая, когда они с Захаровной поцапались, видеть её было выше сил.

– Кузнецова? – поднял голову Митя. Он заполнял журнал выработки.

Аня не стала поправлять, лишь спросила:

– О чём хотел поговорить?

– Не я. Переоденься и выйди на аллею. Геннадий Аркадьевич ждёт на скамейке.

– Зачем? – удивилась Анюта.

– Его спрашивай, – холодным тоном ответил мастер и снова склонился над бумагами.

Выйдя из здания, Аня поёжилась. Солнце висело низко. Не грело, завораживало холодным светом. На скамейке, чуть дальше урны с окурками, сидел, вытянув длинные ноги парень, который не так давно посещал цех. Одет он на этот раз был просто: тёмно-зелёный костюм – Аня назвала бы лыжным – толстые мягкие штаны, куртка с капюшоном и трикотажными манжетами. Рядом с Геннадием стоял объёмный рюкзачок. Анюта присела с другой стороны и рассматривала юное лицо с прикрытыми веками.

– Геннадий Аркадьевич, вы хотели… – начала фразу девушка.

– Давай на «ты», – сказал он, поворачиваясь, – «ты» и «Гена».

Аня нервно кивнула.

– Хочу подарить кое-что, – хозяйский наследник переставил рюкзак ближе к Анюте.

– Зачем? Не надо, – заспорила она.

– Посмотри сначала.

Аня потянула язычок «молнии», заглянула внутрь.

– Книги? Странно. Кто же дарит кучу одинаковых?

– Восемь, – Геннадий загадочно улыбнулся. – Кому дарят восемь одинаковых экземпляров?

Девушка пожала плечами, хотела подняться и уйти, но проследив за хитрым взглядом собеседника, достала книгу из рюкзака.

– Слёзы на стекле. Стихи?

Пролистала. Что-то было не так в книге. Знакомые названия. Вновь взглянула на обложку. «Анна Кузницина. Слёзы на стекле. Стихи».

– Погодите! Так это мои?

– «Гена». «Ты».

– Где ты их взял?

Аня листала книгу, не веря тому, что не спит. Твёрдая красочная обложка, качественная бумага, иллюстрации, до запятой родные строки. Геннадий рассказывал историю возникновения этого чуда.

– Мой друг – твой поклонник. По его наводке я читал страничку на «Стихи. ру».

– Я её удалила.

– Успел скопировать до этого. Хотел подарить сборник твоих стихов другу.

– Удивительно. Мне казалось, никому не интересны мои опыты. Комментариев не было совсем. А если и были, то…

– Хорошие стихи. В них искренность, которую редко встретишь. Доверительный тон. Я, когда мне плохо, читаю, сразу становится легче.

Анюта поднесла книгу к лицу, словно хотела поцеловать, но лишь вдохнула запах и замерла, закрыв глаза. Слушала повествование о том, как Гена искал автора, чтобы согласовать условия публикации. Сначала хотел издать один экземпляр, поэтому не заморачивался с авторскими правами. Раз выложено в интернете, можно копировать, если не на продажу. Заказал художнику иллюстрации, обложку. Нашёл типографию. Там делали вёрстку и корректуру. Когда посмотрел на затраты, сообразил, что печатать одну книжку – преступление.

– Понимаешь, что одна, что десяток, разница в цене небольшая. Вот я и решил, что будет десять. Одну оставил себе, вторую подарил другу, оставшиеся предназначались автору. Но ты удалила страничку, сообщений не читала. Электронного адреса не знал. Пришлось напрячься, чтобы найти поэтессу.

– Не возьму, – очнулась Аня, – слишком дорогой подарок.

– Не подарок, – возразил Геннадий, – гонорар, если хочешь. Не артачься. Тебя подвезти?

Кузницина отрицательно покачала головой, парень взмахнул рукой и пошагал по аллейке к проходной.

– Как мне рюкзак вернуть? – крикнула вслед ему Анна, но не получила ответа.

Она прижала книгу к груди, скользнула взглядом по траве, кустам. Что это? На углу здания мужская фигура. Вадим! Она не могла обознаться, до человека было не больше двадцати метров, Аня хорошо видела знакомые черты.

– Ва-а-адик! – Девушка вскочила, бросилась туда, где стоял мужчина.

Он шагнул в сторону и скрылся за углом. Когда Аня оказалась там, никого не увидела. Глубокое дыхание холодило горло.

Исчез. Или ей опять померещилось?

Дома, наспех пообедав, Анюта спряталась в комнате. Давненько она не гуляла по интернету. Во-первых, не очень хорошо ориентировалась там, любое действие получалось с пятого, а то и с десятого захода. Помучившись минуть семь, зашла-таки на сайт и восстановила страничку. Увидела сообщения, которые посылал некий «Известный Крокодил». Гена не врал. Он действительно, спрашивал позволения напечатать книгу её стихов. Затем сообщил, что готов передать восемь экземпляров, но не знает куда. В последнем сообщении значилось: «Я тебя нашёл. Кто бы мог подумать, что ты работаешь в НПО моего отца. Скоро увидимся».

Аня провела пальцами по стоящему рядом со столом рюкзаку. Книги не оказались бы столь неожиданным сюрпризом, если б она не заморозила страничку на «Стихире». Припомнила тот день. Домой возвращалась одна. Вадик не встречал её после первой смены, а Люська приболела. Тихий парк, шелестящие под ногами, пахнущие ладаном листья, прозрачный, поющий воздух – всё вокруг нравилось ей. Строки складывались в голове:

 
Осень щедро сыплет мне под ноги
Золото, как будто я – царица…
 

Небольшие рассказы и стихи сочиняла, сколько себя помнила. Никому не рассказывала об этом. Ни в школе, где требовались рифмованные выступления на праздниках, ни в техникуме Кузницина не предлагала себя, как поэта. Записывала стихи в секретные тетрадки. Первым посвятила Вадима. Просто сказала, что любит поэзию и немного сочиняет. Он и завёл для неё страничку на «Стихи. ру». Одно за другим сотни четверостиший перекочевали в виртуальное пространство.

Тогда, год назад, пришла Аня домой и бросилась к компьютеру – добавить свежее стихотворение. Но прежде стала читать рецензию на предыдущее. Неплохое, но… незнакомец разнёс буквально каждое слово. Придрался и к ритму, и к рифмам, и к смыслу.

Резюме было таким: вам бы не стихи сочинять, а щи варить, милочка.

Милочка в сердцах надумала удалиться. Провозилась не меньше часа, тычась во все вкладки, наконец, достигла результата. Правда, не удалила совсем, а только закрыла. На этом успокоилась. Пожалела на следующий день, однако сама восстановить страничку не смогла, а Вадима просить постеснялась. Так и забросила. Стихи по старинке записывала в блокнот. Не стала даже файл в компе открывать, всё равно потеряется.

Полистав сборник, Аня сделала селфи с книгой в руках, разместила в Фейсбуке. Кликнула на запрос. В друзья просился тот парень, с которым она танцевала в ресторане. Надо же! Обещал позвонить, не позвонил. Зато нашёл её тут. Приняла запрос и стала просматривать фотографии Стаса.

Эффектен чертяка! Молодой человек с тёмными волосами в чёрных одеждах с надменным выражением лица был абсолютно одинаков на всех снимках. Изменялся лишь фон: грозовое небо, бушующее море, горное ущелье, зимний лес. Везде Стас был в одиночестве. Хотя, кто-то фотографировал его, значит…

– Артист?

Аня вздрогнула.

– Мама! Просила не подкрадываться!

– Не узнаю. Зарубежный? Где снимается?

– Что ты выдумываешь! Парень, с которым я познакомилась на дне рождения Фомы.

Едва Анюта договорила фразу, как на экране возникло сообщение: «Встретимся?»

– Так это твой новый? – изумилась Валерия Павловна. – Слишком красив для тебя. Не соглашайся.

Аня рассердилась. Да что же это такое? Почему все указывают, что делать! Вернее, что не делать. Пальцы пробежались по клавиатуре: «С удовольствием». Клик мышки и окно свернулось. Аня скосила глаза, ожидая, когда мать выйдет из комнаты, но Валерия Павловна не спешила.

– Главное, чтобы этот не крутил тобой, как Вадим.

– Мама! Вадим не крутил. Не говори так.

– Интересно… Год встречались, а предложения так и не сделал.

– Болел. Знал, что может умереть.

– Тем более! Зачем морочить девушке голову, если…

– Никто ничего не морочил!

Аня встала, Валерии Павловне пришлось отступить на два шага.

– Меня всё устраивало, мама! Вадик провожал после работы, не приходилось вызывать такси, напрашиваться в чужую машину или беспокоить папу!

– Папе нетрудно.

– Да ты же меня сгрызла бы за…

– Сгрызла? – побагровела Валерия Павловна. – Вот как ты заговорила! Делай, что хочешь, но помни, пока живёшь в моём доме…

Анюта вернулась за стол и, склонив голову, зарылась пальцами в волосах – зажала уши ладонями. Мать постояла, ловя ртом воздух, и выбежала из комнаты:

– Паша! Эта вертихвостка окончательно обнаглела!

Булькнуло новое сообщение. Аня посмотрела. Стас назначил место и время встречи. Девушка протяжно вздохнула и ответила согласием.

Неужели права Люська? Только Вадим покинул её, как тут же наклюнулся некто совершенно не похожий на него.

Кто он

Весь день Анюта пребывала в лихорадочном состоянии. Так быстро шла домой после смены, что Люся едва поспевала за ней. Шалунья не переставала болтать и оттого задыхалась, поэтому с облегчением простилась у арки, заключив:

– Что-то не то с тобой творится, Кузя.

Аня лишь кивнула и побежала через двор.

По квартире металась, как будто пол снизу адским пламенем подогрели. Хваталась то за одно, то за другое платье, вывалила половину шкафа на спинки стульев. Стас не поделился планами, Аня не представляла, как лучше одеться. Остановилась на брючном костюме, который сгодился бы и для прогулки, и для посещения праздничного мероприятия.

Покрутилась перед зеркалом, осматривая стройную фигуру, обтянутую тёмно-вишнёвой тканью. Пожалуй, белая блузка подошла бы школьнице, но не годилась для первого свидания с красавцем-мужчиной. Переоделась в кремовую водолазку. Тоже не фонтан, но чуть лучше. В мамины шкатулки с украшениями не решилась залезть, оставила в ушах привычные «гвоздики», добавив подобранный к ним в пару медальон, который купила давным-давно.

На макияж и причёску времени не оставалось, заплела косу хитрым способом, как это частенько делала Люся, махнула кисточкой по ресницам, припудрилась и вздрогнула от сигнала мобильного. Нет, это не звонок. Сама же установила будильник, чтобы не опоздать.

Спускаясь по лестнице, сумела внутренне собраться. Даже замерла на последней площадке. Что с ней? Почему волнение зашкаливает? Кто такой этот Стас? Ради кого она ведёт себя, как пустышка, трясётся от одной мысли, что ему не понравится, как она выглядит и как долго копается? В жизни такого не было. Аня постояла, опираясь на перила, набрала в грудь воздуха и сказала вслух:

– Кто бы он ни был, меня тоже не на помойке нашли. Не понравлюсь – пусть катится.

Сказанное подкрепило не хуже валерьянки, которой мать пичкала Анюту накануне экзаменов. Девушка вышла из подъезда с уверенным независимым видом.

Кавалер прибыл за ней на такси. Удивило, как он узнал адрес. Ничего не спросила, уселась на заднее сидение. Стас расположился рядом с водителем.

Ехали в Москву. Молчали. Аня думала о том, что они с Вадимом всего-то раза три брали такси, когда, путешествуя, поздно ночью добирались в аэропорт или возвращались оттуда. Чаще пользовались маршрутками. Интересно, Стас действительно денег не считает или хочет произвести впечатление? Пожалуй, первое. Что, в таком случае, её ждёт в столице?

– Можно спросить? – заговорила Аня чуть хрипло.

– Приятель пригласил на новую программу в свой клуб, – опередил незаданный вопрос новый знакомый, – будем подмечать недочёты. Поможешь?

Стас обернулся к Ане, она съёжилась от острого взгляда. Кивнула, хотя в клубах до этих пор не бывала и не претендовала на звание эксперта.

Место оказалось шумным, мельтешащим и мигающим. В фиолетово-жёлтом освещении водолазка на теле Ани терялась, девушка с ужасом разглядела своё отражение в зеркале и поспешила застегнуть пиджак. Треугольный вырез обманно выглядел глубоким декольте.

– Не жарко? – спросил Стас насмешливым тоном.

Анна отрицательно покрутила головой. Расположились в углу, отделённом от общего зала ажурной решёткой, давшую иллюзию хоть какой-то защищённости, хотя сквозь кованые веточки и листья всё прекрасно просматривалось.

Юноша франтоватого вида принёс два фирменных коктейля, с улыбкой, не шевеля губами, пояснил:

– От заведения.

Стас кивнул, затем выудил из кармана айфон и сказал, наклоняясь к Анне:

– Важный звонок. Выйду поговорить. Не скучай, я недолго.

Безотчётно придерживая ладонью встающий горбиком лацкан, потягивала терпкий напиток через трубочку и рассматривала беснующуюся толпу. Что же это за программа? Как тут можно разобраться?

Аня не могла видеть, как её спутник прошёл через дальнюю дверь в служебные помещения и, оказавшись в бледно освещённом коридоре с кафельными стенами, растаял в воздухе.

Иная реальность. Эпизод первый

Возник он ни далеко, ни близко – вне времени и пространства. Стоял, не шевелясь на узорчатом, похожем на змеиную кожу полу, окружённый бесконечной колоннадой – ровными рядами простых, как свечи, колонн из серого гранита.

Послышались гулкие, сопровождаемые эхом шаги, но того, кто приближался, видно не было.

– Магистр, – склонил голову Стас.

В тот же миг рядом с ним проявилась щуплая фигура немолодого на вид мужчины в смокинге, белой рубашке, узких брюках и лаковых туфлях, отражавших отблески невидимого пламени.

– Ты сделал выбор, претендент? – свистящим шёпотом спросил тот, кого назвали магистром.

– Я сделал выбор.

– Кого из трёх? Ольга, Анна, Ксения?

– Анна.

После недолгого молчания магистр зашептал:

– Ты назвал самый сложный вариант, мальчишка! Уверен в своих силах? Помнишь, что провал отбросит на год обучения обратно?

– Она не показалась мне сложной, ваше первостепенство.

– Я предупредил.

Магистр провёл ладонью по невидимой плоскости. В воздухе возникли написанные пламенем имена. Стас протянул руку и коснулся того, что было в середине. Крайние исчезли, а буквы АННА разгорелись ярче. Затем, будто кто-то невидимый писал огненным пером, проявились слова задания: «Порабощение чистой души».

Едва заметно шевеля губами, Стас прочёл условия, каким должен следовать, чтобы перейти на новую ступень иерархии. Закончив, произнёс:

– Усвоил. Приступаю.

– Ты самонадеян, – сообщил ему магистр, – через два месяца всё должно быть завершено.

С этими словами он растворился. Погасли и буквы.

Наша реальность. Продолжение

Анне скучать не пришлось. Пока парень, с которым она приехала, отсутствовал, за столик подсел подвыпивший мальчишка лет шестнадцати. Назвался Мишей и веселил девушку, припоминая бородатые анекдоты, по большей части неприличные. Каждый раз, произнеся непечатное слово, он шумно тянул ноздрями воздух и говорил:

– И-изз-звините мой французский.

Анюта не знала, как отделаться от развязного собеседника, и поминутно оглядывалась, высматривая в толпе Стаса. Тот подошёл, ни секунды не медля, взял Мишу за шкирдон и толкнул. Парень пропахал мимо двух соседних столов и растянулся в ногах у танцующих. Его со смехом подняли и повели к барной стойке.

– Зачем же так? – Анна посмотрела на Стаса, ища хоть каплю сочувствия к бедолаге, но лицо нового знакомого сохраняло постное выражение. – Мальчишка мог пораниться.

Стас то ли не расслышал, то ли не захотел развивать тему. Предложил выпивку и потянул танцевать. Так, с бокалами в руках, они смешались с толпой и вместе со всеми кричали от восторга, когда на сцене появилась группа музыкантов с полураздетой солисткой.

Трудно сказать, что пьянило Анну больше – выпитое вино или общество шикарного мужчины, который хоть и не смотрел на неё, но неуловимо давал понять, что Анна – его девушка, а он – её парень. К полуночи Кузницина забыла о работе и родителях, о бывшем возлюбленном и своём горе, о стихах, неожиданно обретших дом – красивую книгу. Черноглазый смазливый парень непостижимым образом обрёл власть над мыслями, чувствами и реакциями Анны, подчинение ему казалось естественным, единственно возможным поведением. Быть рядом с ним всегда – вот чего хотелось отчаянно!

Когда Анну потянули за руку из толпы, она сопротивлялась. Между ней и Стасом оказалось сначала два человека, потом десять, потом двадцать.

– Ты чего привязался? – возмутилась девушка, увидев, что тащит её Миша, уже не такой пьяный как час назад.

Не замечая протестов, Миша вывел Аню на улицу. Лицо его раскраснелось, лоб покрыли капельки пота. Борьба за Анютино внимание далась нелегко.

– Вадим просил передать, – серьёзно начал разговор паренёк, – чтобы ты поскорее возвращалась домой. Это опасный тип.

– Кто тип? – засмеялась девушка, но тут же посерьёзнела. – Какой ещё Вадим?

– Вадим как Вадим, – ответил Миша и поднял руку на пятнадцать сантиметров выше Аниной головы, – такой.

Анюта спешно достала мобильник и показала заставку – фотографию, которую они с Вадимом сделали на фоне Эйфелевой башни.

Парень кивнул:

– Этот.

– Ты говорил с ним?

Миша не успел ответить, заметил приближающегося Стаса и драпанул. Анна, обхватив себя, дрожала.

– Что с тобой? – спросил Стас, провожая глазами убегающего юношу.

– Отвезёшь меня домой? Боюсь, на последнюю маршрутку не успеть.

– Хочешь домой? Уверена?

– Очень хочу, – глядя себе под ноги, ответила Аня, – клубная жизнь мне…

Стас не дал договорить, пошагал к стоянке такси.

На сей раз спутник сел рядом, взял её руку, но Анна отняла и тихонько всхлипывала всю дорогу.

Болезнь

Ночью Аню колотил озноб, она натянула поверх одеяла не только плед, но и покрывало. Готова была в шубу влезть, но страшно было высунуться из-под горы тёплых вещей. Потом стало жарко. Анюта металась и бредила. Напуганная Валерия Павловна вызвала «скорую», переодевала дочь в сухое, меняла постельное бельё, поила по глотку тёплым чаем, как маленькую.

Медики вкололи жаропонижающее и обещали вызвать врача. К утру Анюте стало легче. Мать отправилась на работу, строго наказав прислать эсэмэску с названиями лекарств, которые выпишет доктор.

Больная в полудрёме вспоминала вчерашний вечер. Её беспокоило необъяснимое состояние, в котором она пребывала рядом со Стасом – зависимое, подчинённое. Как он этого добился? Почему в голову не приходило возразить, предложить что-то своё? Зачем потащилась в этот дурацкий клуб? Ане неловко было вспоминать, как орала вместе с толпой, приветствуя певичку, кривлялась, пила… неудивительно, что голос пропал. Вела себя, точно вырвавшийся из-под опеки подросток. Оправдывая себя, предположила, что в коктейль подмешали дурманящую дрянь. Спасибо пареньку Мише, вовремя выудил из толпы и вразумил. Мысли перескочили на неведомого благодетеля, который, прикрываясь именем Вадима, опекал её. Кто? Зачем?

В одиннадцать пришёл участковый врач – богатырского вида дядька с красным лицом. Посмотрел горло, послушал, выписал рецепты и на прощание посетовал, что Кузницина – первая ласточка, наверняка по городу пошла гулять инфекция, теперь не набегаешься по вызовам.

Девушка проводила врача с облегчением. Не вызывала бы, да больничный лист нужен. А теперь придётся ещё тащиться в поликлинику, чтобы закрыть. Собралась матери эсэмэс посылать. Достала из сумки телефон и обнаружила четыре непрочитанных сообщения. Вот те раз! Вчера в шуме и гаме не расслышала сигнала, а ведь… С номера Вадима. Открыла. Знакомые предупреждения: не соглашаться, не ходить, не поддаваться. Что за попечение? Не добился эсэмэсками, так подговорил мальчишку оторвать от Стаса. Задумалась, вертя в руках трубку, подскочила, когда та завибрировала и разразилась призывной мелодией.

Звонила Шалость, обещала зайти после смены, а по пути забежать в аптеку. Аня кинула наименования лекарств ей. Люська воспользовалась ситуацией, отпросилась с работы пораньше. С некоторых пор Шалунья не гналась за надбавками, еле-еле норму выполняла, лишнего ни-ни. Митя злился, но не связывался с отчаянной монтажницей, готовой в любой момент выдать колкость, а то и высмеять.

Аня открыла дверь подруге, намотав на себя плед – опять начало знобить.

– Не боишься? Врач сказал, что инфекция.

– Зараза к заразе не липнет! – засмеялась Люся. – Чаем напоишь? На работе не успела. Кедров отпустил, как только узнал, что тебе нужны лекарства.

Гостья сама всё организовала, Аня сидела, привалившись к стенке, с улыбкой поглядывая на суетившуюся подругу, слушала россказни. Молчала – больно было говорить.

– Пей тёплое! Масло, мёд. Давай-давай. Лекарство – это здорово, но народную медицину никто не отменял.

Анюта послушно пила чай с молоком, куталась в плед и слушала повествование о том, как Митя, оказывается, к ней – Кузнициной – не равнодушен.

– Зря теряешься, – подмигивала Люська, – Вон, Старостина! Без году неделя как работает, а положила на мастера глаз.

– Старостина? – Аня чуть не поперхнулась чаем. – Она старше лет на десять!

– На семь. А вот не брезгует. Тётки шепчутся: пирожки таскает Мите, ну и… кое-что сладкое предлагала.

– Тьфу. Глупости. Митя женоненавистник, всем известно.

– Я бы не стала утверждать, – Шалость покрутила в руках чашку, разглядывая рисунок, и уверенным голосом продолжила: – Брак для него не существует, а так, поразвлечься…

– Люся, тебя не поймёшь. То ты пилила меня за Вадима, который не женился, то предлагаешь с Митей поразвлечься.

– Фигню-то не пори! Я говорю: со Старостиной он готов поразвлечься, а не с тобой. К тебе Кедров серьёзно…

Аня покачала головой, сделав кислое лицо, и сказала:

– Он мне неприятен, как…

– Ах да! У тебя теперь чернобровый мачо!

Начались расспросы о вчерашнем вечере в клубе. Аня отнекивалась – горло болит – но Люська настаивала. Чай ли тёплый помог, или, начав говорить, Аня уже не могла остановиться, но выложила всё, включая сомнения в собственной адекватности.

– Постараюсь узнать, что за клуб. Фома говорил: есть такие, где на дурь подсаживают. Давай-ка осторожнее с этим красавчиком.

В комнате Анюта улеглась в постель, а Люся прохаживалась, рассуждая о Старостиной. Сплетен было собрано на два сезона дамского сериала. Тётка разведённая, растит единственную дочь, тогда как энергии хватило бы на пятерых отпрысков, но детей не любит, зато обожает кошек и собак – кормит уличных, подбирает брошенных, пристраивает. Не против и мужика бесхозного обогреть. А Мите плохо, что ли? И любовница, и мамуля в одном флаконе.

У Анюты заболела голова от разговоров, взмолилась:

– Люся, избавь от подробностей. Поверь, мне никакого дела нет ни до Старостиной, ни до Кедрова.

– Ладно, чистюля, умолкаю, – Шалунья взялась за книгу, лежавшую на столе, – это что?

Полистала, запрыгала, изображая вождя африканского племени после удачной охоты, перебесившись, села на край кровати. Анне пришлось рассказать о подарке Геннадия.

– Ничего себе! – восторгалась Люся. – Как много! Подаришь, а?

– Конечно, бери.

– Подпиши!

– Не сейчас, – Аня подняла руку. – Видишь, пальцы дрожат. Поправлюсь, подпишу.

– Ух, ты! У меня будет книга с автографом автора! Вот Фома удивится. Моя подруга – настоящая поэтесса!

Аня улыбалась, радуясь смене темы. Шалость понесло:

– Покажу завтра тёткам! И Мите, конечно.

– Не стоит.

– Покажу-покажу. Молчи! Ничего не понимаешь! Старостина от злости лопнет.

– Причём тут она? Шалунья, ты неисправима.

Теперь Шалость переключилась на Геннадия. По её словам, сделать такой шаг мог только влюблённый мужчина.

– А что? Вариант. Будешь богатенькой. Смотри, нос не задирай!

– С чего это я буду богатенькой, – смеялась Анюта, – хорош выдумывать!

– У Филоретова какие-то тёрки с сынулей, но без наследства не оставит.

– Люська! Прекрати. Не слушаю тебя. И вообще, дай спокойно поболеть.

– Хочу тебе счастья, подруга, – заговорила серьёзным тоном Люся, – неловко даже, у меня так удачно всё складывается, а ты…

Аня замахала руками, показывая, что её терпение на исходе. Шалость скривила рот, пожала плечами и пошла к выходу:

– Раз так, ухожу. Дверь захлопну, валяйся – болей.

Визит подруги подействовал на Аню благоприятно. Она прекратила себя мысленно препарировать, выпила лекарства и задремала. К вечеру совсем поправилась, хоть на работу выходи завтра. Валерии Павловне пришлось поднять шум, чтобы убедить дочь отлежаться, как и велел доктор, до среды.

Стас не звонил. Странно всё-таки. Мог бы поинтересоваться её самочувствием. Вчера сказала ему, что горло разболелось, когда попросила домой увезти. Анюта лежала, смотрела в потолок и размышляла о том, кем считает её Стас и как ей воспринимать его. Съездили в Москву, поплясали в клубе… Что такого? С другой стороны, стал бы он приглашать девушку, будь она не интересна?

Люся позвонила довольно поздно. Родители уже улеглись, Ане пришлось идти в ванную разговаривать, чтобы не разбудить их. Голос у подруги был встревоженный. Даже и не вспомнить, когда она так волновалась – вечные «хи-хи» делали Шалунью в глазах окружающих совершенно невосприимчивой к проблемам.

– Знаешь, Кузя, куда ты влипла?

Не дождавшись ответа – Аня как раз прошла в ванную – Шалость сообщила:

– Фома сказал, тот клуб, куда тебя угораздило попасть, на плохом счету, и уже давно.

– Я сама не запомнила, что это за клуб, а Фома твой…

– Они по локализации телефона посмотрели.

– По чему? – изумилась Аня.

– Может я и не так чего усвоила… Короче, есть карта, по которой можно проследить, где и когда был твой мобильный. Въехала?

– Ну?

– В этой вшивой «Обезьянке» – так прозвали клуб – девушки пропадают!

Аня выдержала паузу, рассматривая бледное лицо, отражённое зеркалом, и постаралась как можно бодрее сказать:

– Прям там и пропадают? Чушь какая-то.

– Прямо или криво – не известно. Только несколько девушек исчезли, а в последний раз их видели в «Обезьяне».

Подруги молчали. Аня смотрела, как из плохо закрытого крана капает вода и морщилась. Горло саднило.

– Люсь, – собственный голос показался жалобным до крайности, – спроси у Фомы адрес, я туда съезжу.

– Совсем сбрендила? Не вздумай.

– Надо одного человека найти. Очень.

– Стаса?

– Нет, Мишу. Мальчик молоденький. Он мне помог…

Уверенность в том, что Ане просто позарез надо расспросить Мишу о «Вадиме», росла. О том, что парнишки может и не оказаться на месте – не прописан же он в этой «Обезьяне» – не подумала. Люся загорелась. То ли прониклась подружкиным тоном, то ли саму взяло любопытство:

– Одну не отпущу. Завтра с Фомой поедем. После смены. Я, может, опять пораньше отпрошусь. Скажу, тебе уколы делаю.

– Да ладно! Умеешь? – Засмеялась Анюта. Ей стало очень-очень хорошо от Люськиного понимания и поддержки.

Простились. Больная заглянула на кухню, хлебнула воды и отправилась в постель. На сей раз она спала спокойно.