Ирина Николаевна Мальцева
Вера… Ника… Вероника

Костя-кирпич

Ремонт…Разные люди относятся к нему по-разному. Одни страшатся его и перекладывают на плечи приглашенных строителей, другие собирают родственников и принимаются за дело сами. Третьи, сделав один раз, клянутся, что больше никогда…Четвертые умудряются жить в условиях перманентного ремонта, когда медленно ремонтируется одна часть квартиры, потом другая, а за это время первая часть снова приходит в негодность. Пятые обожают менять интерьер раз в пять лет и постоянно копят деньги на очередной ремонт.

Редкий человек испытывает удовольствие, когда повсюду строительная пыль, запах краски, резкие голоса маляров и сантехников. Кого радует перспектива ежедневного мытья замызганных полов, косых взглядов соседей, недовольных характерными звуками, доносящимися из вашей квартиры с раннего утра до позднего вечера.

Затея «обновить тут немного» имеет особенность рушить ваши первоначальные планы. Если вы запланировали только поменять обои, то у вас ничего не выйдет, потому что обязательно обнаружатся неровности стен, и вам придется нанимать штукатура. Потом вы заметите, что даже качественная краска плохо легла на шероховатые от времени дверные косяки и оконные рамы, запыленные потолки испортят впечатление от дорогих обоев, а старый линолеум не гармонирует с их рисунком. Одно тянет другое, и вот уже запланированные два-три дня растягиваются минимум на две-три недели, а то и месяцы.

И какой же хозяйке не захочется в обновленной квартире поставить новую сантехнику, приобрести новый шкафчик для обуви, новую полочку под телефон, новый тюль? Вот и подсчитайте расходы, затраченное время и израсходованные нервы!

Бывалые люди знают, что такое дело, как ремонт, может сплотить семью, а может, напротив, навеки рассорить. Примеров масса! Так, во время ремонта жена неожиданно знает, что её муж совершенно не способен к физическому труду, не может определить прямой угол, забить гвоздь в плинтус или без ущерба для стекол покрасить рамы. А муж открывает для себя, что купленные по настоянию жены обои, плитка, линолеум и другое совершенно не гармонируют друг с другом, что выдает специфический вкус дражайшей половинки. Супруги часто ссорятся из-за того, что не могут поделить обязанности в ходе ремонта, упрекают друг друга за взваливание лишних нагрузок в виде ежедневного мытья полов, супруг, видите ли, не может лечь спать, если под ногами скрипит песок. А отсутствие привычного горячего обеда или пахнущая краской картошка приобретают значение смертного греха жены.

Да, что говорить! Ремонт своими руками порой ставит семью на грань развала. Где же выход? Приглашать наемных рабочих?

Можно, но тогда вы столкнетесь с необходимостью постоянного контроля, выяснений недоразумений, когда от вашего замысла превратить кухню в нечто оригинальное, вы получите стандарт вчерашнего дня. Придется, как жандарму, выстаивать часы над душой строителей, заставляя их нервничать и бубнить себе под нос нелестные слова в ваш адрес. Да и момент расчета с наемными рабочими не обрадует вас, выявив завышенные расценки на многие виды работ.

И помните, нередки случаи, когда созданной руками приглашенных строителей красоты хватало на год-полтора. Потом штукатурка отваливалась, обои отходили от стен, краска пузырилась, трещины на потолке становились заметнее, чем до ремонта.

Хоть и говорят, что ремонт – это житейское, привычное дело, но многие убеждаются, что он может стать отправной точкой во взаимоотношениях между членами семьи сплотить их или, напротив, рассорить навек.

Второе случилось в семье Вероники Изверовой.

За неполный месяц были отремонтированы ванна, туалет, кухня, по-новому застеклена огромная лоджия, на стадии завершения были спальня и комната дочери.

На время ремонта Вероника Андреевна с дочкой Юлей переселились в дом её родителей. Следил за ходом ремонта сам Константин, Вероника появлялась там всего пару раз. Сегодня ей надо было срочно переговорить с мужем. Она даже не стала ему звонить по сотовому. Предстоящий разговор был не телефонный, а ждать до выходного, когда муж, как обычно, приедет к ним, у неё не было сил.

Она спешила, её не остановило и отсутствие ключа от новой квартиры. А зачем? Муж должен быть там. Поэтому она просто толкнула незапертую металлическую дверь, пересекла квадратную прихожую и оказалась в зале…

На старом продавленном диване, доставшемся им от прежних жильцов, в чем мама родила ёрзали двое: Константин и его секретарша Вика. Темные, почти черные волосы в беспорядке бились по спине и плечам, упрямая челка падала на глаза, и девица резким движением то и дело отбрасывала её в сторону. Вот в очередной раз челка отлетела вправо, и затуманенные страстью глаза задержались на дверном проеме.

Вика, конечно, знала, что замершая в дверях комнаты стройная женщина в черных брючках и ветровке болотного цвета – это жена шефа, Вероника Андреевна Изверова. Еще знала, что Изверовой тридцать восемь лет, она работает в театре, что с Константином Кирпичовым, ныне заметным в их городе бизнесменом, они знакомы еще со школы. В фирме Кирпичова все сотрудники знали, что у супругов беспроблемная семейная жизнь, что муж ценит свою жену за уравновешенный характер, её умение вести дом и сохранившуюся с юношества внешность. Несмотря на приближающийся сороковник, была Вероника Андреевна стройна, легка, никогда не стригла своих шикарных длинных волос, а её серо-голубые глаза в обрамлении темных длинных ресниц не требовали косметики. Заслуга Верочки как жены была еще и в том, что её муж по прозвищу Костя-кирпич никогда не производил впечатления «крутого братка». Даже на гребне волны появления новых русских он не носил ни малиновых пиджаков, ни тяжелых золотых цепей или булыжного вида бриллиантовых колец. Элегантные костюмы, светлые сорочки и непременный галстук были неотъемлемой частью имиджа Кости-кирпича.

Бизнес мужа был процветающим, и хотя у них не было сверхдоходов, три года назад они смогли купить огромную квартиру в центре, а недавно затеяли евроремонт. В гараже стоял «Мерседес» мужа и двухместный французский автомобильчик жены. Будущую отремонтированную по европейским стандартам квартиру планировали обставить дорогой, возможно, антикварной мебелью.

Вероника никак не ожидала увидеть эротическую сцену, в главной роли которой была секретарша её мужа, а партнером сам муж Костя.

Ни тени смущения на лице девицы, ни капли раскаяния. А чего смущаться? Мужчина выбрал её, и то, что произошло между ними минуту назад—естественно для любящих людей, она хоть кому это скажет. Во всяком случае, он сам несколько минут назад твердил, что любит её. Её, а не свою жену, с которой его связывают лишь семнадцать лет брака да дочь-старшеклассница.

Секретарша решила, что настал тот момент, когда можно поставить точки над i, перестать таиться. Пусть жена посмотрит, на кого он её променял и признает, что конкурировать с ней, Викторией Кобзарь, бесполезно! Хотя, надо признать, ей понадобилось почти два года, чтобы охомутать своего шефа-бизнесмена.

Кстати, большая удача, что жена заявилась именно в этот час. Такого специально не спланируешь, значит, надо воспользоваться моментом.

– Ой! – притворно испуганно вскрикнула девица и затормошила своего любовника, чтобы тот обратил внимание на замершую в столбняке женщину. – Ой! Костик, Вероника Андреевна пришла.

Мужчина вздрогнул, как укушенный, повернул голову и попытался встать, но большое и весьма тяжелое тело секретарши пригвоздило его к дивану.

– Ну-ка… – его руки скользили по потному телу любовницы, безуспешно стараясь сдвинуть её с себя. Последовавшие за этим еще пара попыток также не удались.

Наконец Вика, грациозно прогнувшись, свела ноги вместе, но не вскочила с дивана, а томно привалилась боком к кожаному валику, подложив для удобства лежащую тут же диванную подушку. Хватать валявшуюся около дивана одежду и прикрывать наготу она не собиралась.

– Вера! – освободившись от пышного тела секретарши, мужчина резво вскочил, но, обнаружив себя в чем мать родила, снова сел на диван и прикрылся руками. Он лихорадочно обвел глазами пространство вокруг себя: сваленные в кучу брюки, рубашка, пиджак, трусы (носки были на ногах) и лиловая змея-галстук. Чтобы добраться до одежды, надо было сделать два шага, но пройтись в голом виде перед двумя женщинами женой и любовницей мужчина не решался. Тогда он дотянулся до края свисающего со шкафа полиэтилена и дернул на себя. Пленка поддалась, но вместе с ней сверху полетели куски серой штукатурки, старые газеты, известковая крошка и просто скопившаяся за время ремонта пыль.

Голая девица недовольно поморщилась, стараясь увернуться от грязи, помахала перед собой ладошкой.

– Боже, какая пылища!

Но её недовольство осталось незамеченным. Мужчина старательно обжимал на себе полиэтиленовую пленку, чтобы хоть как-то прикрыть мужское достоинство.

– Вера, послушай! Это совсем не то, что ты думаешь, он сделал два шага по направлению к жене. Я тебе сейчас все объясню.

– Мы решили пожениться, вдруг подала голос с дивана нахальная девица. Костик давно хотел вам сказать…

– Заткнись! дернулся Костик. Заткнись! повторил он, обернувшись к секретарше.

Та нисколько не испугалась вытаращенных на неё глаз, а, напротив, от души рассмеялась:

– Ой, умора! Видел бы ты себя сейчас с тыла! Ха-ха-ха!

Девица залилась смехом. Прикрытый наполовину мужчина в бессильной ярости сверлил глазами хохочущую секретаршу, которая не обращала на него внимания, а лишь крепко прижимала к себе трясущиеся от смеха груди.

– Заткнись!!! – Костик шагнул к дивану и со всего маху влепил любовнице оплеуху. Смех тот час же прекратился, но на смену ему послышались душераздирающие рыдания.

– Сволочь! Сволочь! Ты меня ударил! У-у-у-у!

Когда Костик повернулся к двери, Веры там уже не было. Он рванул было на лестничную клетку, но вовремя опомнился. Пришлось вернуться в комнату. Мужчина схватил в охапку одежду и, не обращая внимания на все усиливающиеся рыдания, быстро начал одеваться.

Как всегда в таких случаях, ноги не попадали в брючины, рубашка никак не хотела застегиваться, а пиджак и вовсе падал из рук. Из карманов посыпались ключи, мелочь, визитки. Мужчина вне себя от злости схватил пиджак и зашвырнул его в пыльный угол.

– Идиот! правый кулак мужчины врезался в левую ладонь, потом еще раз и еще. Резкие движения постепенно сняли напряжение, и он смог оценить случившееся.

Жена ушла, и, насколько хорошо он изучил её характер, уладить дело мирно не удастся. Вика порыдает и успокоится, но с ней нужно что-то делать. Конечно, он обещал жениться на секретарше, когда укладывал её на диван, но кто бы из мужиков в такой момент не пообещал? И если она приняла его обещание всерьез, то это её проблемы. Но он же не законченный дурак, чтобы жениться на этой телке. Правда, она симпатичная, и в постели вытворяет, черт знает что, но для женитьбы этого мало. Как секретарша она его устраивает, но в качестве жены…? Еще чего!

Немного успокоившись, Костя-кирпич, как его звали за глаза друзья, партнеры и враги, повернулся к рыдающей Вике.

– Слышь, Викуш, перестань. Ну, погорячился я, с кем не бывает. Сама виновата: я пытаюсь с женой объясниться, а ты тут со смешками: «посмотри на себя с тыла». Время не нашла для насмешек? Или голую задницу впервые увидела?

– Да пошел ты…Гляди, что сделал!

Левая щека девицы была залита огненно-красным пятном, от плача растеклась тушь, размазались сиреневые тени. Костя подошел к дивану, постоял над голой секретаршей, потом сел.

– Скажи, Викуш, только честно, это ты подстроила?

– Что подстроила? не поняла та.

– Жена не должна была прийти сегодня сюда. Я их с Юлькой к родителям отвез, пока ремонт идет. – Он взял секретаршу за шею и развернул лицом к себе. – Она не должна была прийти сюда сегодня, Вика. Понимаешь? – он перешел на шепот.

Вике стало страшно. Редко кому доводилось видеть шефа в таком состоянии: глаза прищурены, губы в тонкую линию, на скулах желваки играют. И пальцы все сильнее сжимают шею.

– Пусти, – тонко всхлипнула Вика. – Думай, что говоришь! Как я могла подстроить это, если ты сам меня повез сюда. Я даже не знала, куда мы едем, пока ты не сказал. Забыл?

Хватка ослабла. Костя признал, что Вика здесь действительно ни при чем. Ведь он сам хотел ей сделать сюрприз – провести вечер в квартире, хотя там и шел ремонт. Секс в захламленной, пропахшей краской квартире, среди сдвинутой и покрытой пленкой мебели обещал быть классным. Все именно так и было до того момента, как появилась Вера. И теперь у него проблемы.

– Ладно, – отпустил шею Костя. – Одевайся по-быстрому. Я тебя отвезу.

– А ты? – ревниво уставилась на него девица. – К жене поедешь?

– Это не твое дело, поняла?

Он дотянулся до её одежды, схватил и бросил на голое тело. Вика начала одеваться, но делала это так, словно ждала, что в любую секунду шеф остановит её. Она была не прочь продолжить вечер и заставить мужчину забыть о жене, семье и прочем. Но он не остановил. Напротив, не спеша, застегнул и заправил в брюки рубашку, подобрал в углу и тщательно отряхнул пиджак, собрал выпавшие из карманов вещи. Галстук надевать не стал, а сунул его в карман. Застегивая на запястье дорогие часы, пообещал:

– Завтра в магазин сходим, я тебе что-нибудь куплю.

Вика как раз застегивала юбку и подумала, что на меньшее, чем тот костюм за семьсот долларов, она не согласится.

Её настроение улучшилось, и даже перспектива, что шеф сейчас отправится к жене просить прощения, не беспокоила. Ход сделан, теперь нужно ждать результатов. Если она правильно информирована, то Вероника Андреевна измены мужу не простит. Семейный скандал явно перерастет в бракоразводный процесс, а там… Шефу останется только обратить внимания на неё, преданную секретаршу Вику Кобзарь, а уж она своего шанса не упустит.

Замурлыкав какую-то мелодийку, Вика осмотрела место недавнего свидания. А ведь она поначалу была недовольна, что он привез её сюда, а не в ресторан или гостиничный номер. Как все удачно сложилось! А то, что пришлось трахаться на этом убогом диване, не в счет. Подумаешь! Ей не привыкать, она и не в такие переделки попадала! Зато скоро она станет Викторией Кирпичевой, оставит опостылевшую работу и займется обустройством собственной, вот этой, квартиры. Но на свое место секретарши подыщет работницу сама, и это будет дама не моложе сорока пяти лет. Ха-ха-ха! С молоденькими секретаршами лучше не рисковать!

Через пять минут любовники покинули квартиру. Еще минут через пятнадцать они попрощались у Викиного дома, и «Мерседес» Кости рванул на окраину города, в сторону ипподрома, где на одной из тихих улочек, застроенных одноэтажными домами, жили родители Веры, приютившие на время ремонта дочь и внучку. Костя ехал и прикидывал в уме план предстоящего объяснения с женой и, не дай Бог, с тестем и тещей. Тесть – мужик крутой, горячий, как бы чего не вышло. На полпути ему пришла в голову мысль, что лучше сегодня не соваться к родственникам. Лучше приехать завтра, когда родители уйдут на работу, а Юлька в школу. Вере в театр только к одиннадцати, так что они успеют поговорить. А уж он постарается найти такие слова, чтобы все уладить «без шума и пыли».

Поворачиваем! Машина развернулась и попылила в центр города, к ярким огням ресторана. Через пару часов здесь соберется классная тусовка, а проблемы подождут до завтра. В конце концов, он имеет право расслабиться.

– Вперед! – вдавил педаль газа Костик, одновременно врубая на полную мощность автомагнитолу. – «Теперь сижу под деревом, играю на гитаре, влюбленный и безумно одинокий», – запел он вслед за Киркоровым.

А Вера тем временем не шла, а неслась по освещенным яркими фонарями центральным улицам, но от стоящих в глазах слез ничего не видела: ни спешащих домой или по делам людей, ни проносящихся на скорости машин, ни многочисленных неоновых реклам, ни расцвеченных изнутри киосков. Сцена, свидетельницей которой она стала, просто убила её. Это было мерзко, дико и в высшей степени непорядочно. Хорошо, она была одна! А ведь могло так случиться, что они зашли бы в квартиру вместе с Юлькой, и тогда девочка увидела бы своего папашу в таком…виде. Бр-р-р-р!

Скотина! Скотина! Как он мог!

Вероника шла среди прохожих и не замечала, что разговаривает сама с собой. Некоторые удивленно поднимали на неё глаза, другие усмехались, третьим было просто не до неё. У каждого свои проблемы, а измена мужа с собственной секретаршей, по мнению многих, на сегодняшний день не велика беда. Поиграет с новой игрушкой и бросит. Всего и делов!

В толпе шли измученные безденежьем и уставшие от мужей-пьяниц женщины, вяло ползли мужчины, давно потерявшие веру в себя, шаркали старенькой обувкой старики, тщательно пересчитывающие в уме оставшиеся до пенсии копейки. Много было подростков, молодежи, для которой только вечером и начинается настоящая жизнь. Днем учеба, контроль со стороны «предков», домашние обязанности, а вечером…

Когда центр остался позади, и начались улицы, скудно освещенные редкими огоньками, Вероника позволила себе открыто заплакать. Слезы текли по лицу, а она даже не стала доставать носовой платок. Свежий вечерний воздух холодил горячую голову, мокрые щеки и подбородок, пробирался сквозь не застегнутую до конца ветровку. Ей было горько и обидно. И стыдно.

Но быстрая ходьба хороша тем, что приводит мысли и чувства в норму. Мерное раз-два, три-четыре позволяет адреналину в крови быстрее рассосаться, и вот уже ровнее бьется, а не трепыхается, как воробей в силках, сердце. В голове проясняется, и откуда-то изнутри вылезает игривая мыслишка, как смешон был её Костя, придавленный на диване белотелой секретаршей, как забавно выглядели его дергающиеся волосатые ноги. Но если смеяться над чем, так над его глупой попыткой прикрыться прозрачным полиэтиленом. Недаром девица не удержалась и захохотала над его дурацким видом.

– Так тебе и надо, – снова произнесла вслух Вероника, с удивлением почувствовав, что злость на Костю у неё испарилась, осталось лишь неприятное чувство, будто она заглянула в замочную скважину к соседям. – Какая мерзость! И чего я там стояла и смотрела? Тоже мне невидаль – секретарша соблазняет шефа! Или наоборот?

Снова, как на экране телевизора, она увидела сцену на диване в их ремонтируемой квартире. Зачем Костя поволок свою пассию к ним домой? Мог бы и в гостинице устроиться или на природе. Сэкономить решил? На него не похоже.

Того иссушающего чувства ревности, которое обычно захлестывает женщин, Вероника Андреевна, к своему удивлению, не ощущала. Она вообще никогда раньше не ревновала мужа, может быть, потому, что никогда не любила его по-настоящему. А может, и вовсе не любила, пришло ей в голову. Ей с ним было хорошо и удобно: не надо было волноваться по поводу бытовых неурядиц, экономить деньги, завидовать обновкам подруг. Многие мечтали, а она ежегодно ездила на юг отдыхать. Любовь, про которую пишут в книжках, в юности обошла её стороной. Поэтому ей оставалось лишь поддаться обстоятельствам и оправдать ожидания близких, выйдя вовремя замуж. Как все. Ей и жениха не надо было искать – сколько она себя помнит, Костя всегда был при ней. Для многих их брак был ожидаем и естественен.

Они с Костей знают друг друга двадцать лет, подумалось ей, но хватило двадцати минут, чтобы понять, как была права мама, когда перед самой свадьбой советовала не торопиться.

– Ты еще встретишь свою любовь, вот увидишь.

– Мама, мне уже двадцать два года и толпы поклонников не обивают мою дверь, – на повышенных тонах отвечала Вероника, как будто мать была виновата в этом. – Некоторые девчонки успели по второму разу выйти замуж, а у меня за все годы в Москве ни одного серьезного романа не было. Так, поцелуйчики, да намеки. Я уже старая дева, а если стану ждать «настоящей» любви, то могу прождать до пенсии. Кому тогда буду нужна?

– Ну, почему до пенсии? Вспомни тетю Раису из Новосибирска. Она вышла замуж в тридцать один год, и её муж Василий Сергеевич не считал, что она стара. А как они живут? Не жизнь, а вечный медовый месяц!

– Ну и что? Это исключение, которое только подтверждает правило. А вспомни, сколько проблем у них было с рождением детей? Мне пора рожать, а не мечтать об африканских страстях.

Мама грустно смотрела на взрослую дочь, во многом с ней соглашаясь. Существует же мнение, что браки, основанные на любви, недолговечны, в отличие от тех, в основе которых дружба и взаимное уважение.

По правде говоря, Альбина Петровна просто не представляла свою Веронику влюбленной без памяти. Мать недоумевала: у дочки вообще ни одно чувство не проявлялось ярко – ни радость, ни ненависть, ни презрение, ни грусть. Отец, в отличие от матери, всегда гордился уравновешенным характером дочери.

– Эта сгоряча ничего не сделает, – говорил Андрей Викторович. – Она вначале разум включает, а только потом чувства.

Вот это Альбину Петровну и удручало. Кто не был близко знаком с Верой и не имел возможности увидеть, как отзывчива, добра и искренна девочка, запросто мог принять её за ледышку. Наверное, это их, родителей, вина. Да что говорить, это её, матери, вина: мало дочери времени уделяла, вечно была занята на работе. Не было между ними ни откровенных «женских» разговоров, ни обсуждения девчачьих проблем. Родителей устраивало, что училась девочка без проблем, учителя её хвалили, и даже поклонника она выбрала по уму: Костя Кирпичов, хоть и не блистал красотой и талантами, но был надежным, честным, работящим пареньком. Их многолетнюю дружбу Изверовы поощряли, особенно Андрей Викторович.

– Красивый муж – чужой муж, – изрекал отец, – а этот за Верочку горой встанет, на руках носить будет, если дело до свадьбы дойдет. А то, что рыжий, не беда. Мужики лысеют рано, – хохотнул он, – потом никто и не вспомнит, какого цвета шевелюра была у Верочкиного ухажера.

…Вероника Изверова с Костей Кирпичовым была знакома со школьных лет. Кажется, в седьмом классе к ним пришел новый ученик с неординарной внешностью: крепкий, коренастый, с хорошо развитой для его возраста мускулатурой, но ловкий и подвижный. Он был бы симпатичным, если бы не огненно-рыжие волосы и сплошь усеянное крупными веснушками лицо, которое в минуты злости или недовольства становилось кирпично-красным. За ним тут же закрепилась кличка «Костя-кирпич».

Но кличка ему досталась не только за цвет волос и лица, но и за привычку сокрушительным ударом конопатого кулака решать споры со сверстниками. Поддразнивать его решались немногие. Девчонки не обращали на него внимания, а он не писал им записочек, не приглашал в кино. Учился Костя средне, школьные мероприятия – вечера, концерты, культпоходы – игнорировал, учителям, правда, неприятностей не доставлял. Друзей не заводил, и дома у него никто из одноклассников не был, свободное время проводил в гараже у отца или гонял на велосипеде. У него же первого появился мопед. А к концу выпускного класса они с отцом из старья собрали мотоцикл, на котором Костя катал малышню на пустыре за ипподромом.

Парень старался со всеми поддерживать одинаково ровные отношения и только одну девочку из класса выделял среди других – Веронику Изверову, Верочку. Верочка была тоненькая, как тростинка, с толстой русой косой ниже пояса. Большие серо-голубые глаза удивленно смотрели на мир, а когда она улыбалась, уголки глаз приподнимались, и она становилась похожей на лисичку.

Верочка была единственной дочерью Альбины Петровны, врача-ветеринара на ипподроме, и Андрея Викторовича, начальника гаража крупного автотранспортного хозяйства. Родители были трудоголиками по натуре, дочери уделяли редкие свободные часы, тем более, что Верочка не вызывала у них беспокойства. Учеба ей давалась легко, хотя она и не стремилась стать круглой отличницей, с пятого класса занималась в драматическом кружке при доме культуры, но почему-то всегда отказывалась читать стихи на школьных вечерах.

Дочь Изверовых в излишней опеке не нуждалась. Могла приготовить нехитрую еду, вроде яичницы с колбасой, гречневую кашу. Без всяких приказов со стороны родителей она выполняла домашнюю работу, бегала за хлебом и молоком, не боялась оставаться вечерами одна. В дни летних каникул любила сидеть с книжкой в маленьком саду за домом, читать о знаменитых людях, путешествиях и животных. Иногда Вера оставляла книжку, ложилась навзничь и сквозь листву яблонь следила за проплывающими облаками, выискивала похожие на человеческие лица или звериные морды. Часто целые картины составлялись на небе. Однажды она увидела облако в виде злого звездочета, от которого в разные стороны убегали зайцы, куропатки, слоники.

Еще она любила мечтать. В мечтах жизнь её была всегда необыкновенной, в ней было «место подвигу», встречам с известными людьми, появлению принца на белом коне, свадьбе при огромном стечении людей, рождению гениальных детей. Её знают все, уважают, любят, родители ею гордятся, а муж обожает.

Уже тогда девочка была уверена: единственный способ, чтобы необыкновенные мечты осуществились, нужно выбрать необыкновенную профессию. Не то, что у её родителей. Вот, например, мама – ветеринар. Сказать неудобно. Всю жизнь возится с лошадьми, от неё и пахнет лошадьми, соломой. Конечно, лошади – животные красивые, благородные, но провести жизнь в конюшне – благодарю покорно!

А папа и вовсе автомеханик. Весь день в гараже, руки по локоть в масле, бензином пропах, хоть и считается начальником. Она однажды была у него на работе: грохот, крики, ругань, машины ревут…Ад кромешный.

Вероника хотела такую профессию, чтобы быть своей среди красиво одетых, культурных людей, ведущих умные разговоры. Вон девчонки из их класса давно решили стать, кто парикмахером, кто учительницей, кто бухгалтером. Часто на переменах или после уроков обсуждали преимущества каждой из профессий. Она о своих планах никому не рассказывала. Во-первых, чтобы не вызвать насмешек, во-вторых, имела убеждение: хочешь, чтобы сбылось, никому не говори заранее. И она молчала и будет молчать до конца. Вот если бы у неё была близкая, задушевная подруга, той бы она сказала. Но близких подруг у Вероники не было. Зато с седьмого класса при ней неотлучно находился Костя Кирпичов, который был и подружкой, и верным рыцарем, но даже он до поры до времени был в неизвестности относительно Верочкиных планов на будущее.

Только Вероника знала, что у Костика не было матери. Он жил с отцом и старшим братом. После уроков, как и Верочка, был предоставлен самому себе, питался оставшейся от ужина картошкой или поглощал бутерброды с колбасой, запивая их лимонадом. Хотя в классе были девочки красивее Верочки, но он потянулся к этой девочке, чем-то неуловимо похожей на его мать с фотографии. На фото мать Кости хотя и была снята еще до болезни, но уже тогда её худоба и покорное выражение лица делали женщину похожей на подростка.

Еще одно привлекало Костика в Верочке: она обладала глубоким сильным голосом, слушать который он мог часами. Он даже записывал на магнитофон брата стихи, которые специально для него читала Верочка. Часто, провожая подругу домой по вечерним улицам, Костя просил её почитать стихи. Верочка тихо, только для него, читала Есенина, Лермонтова, Ахматову. Счастливый Костя шел рядом, и в эти мгновения готов был достать для неё луну. Однажды на уроке литературы её вызвали к доске читать стихотворение Тютчева, и Костя, не совладав с собой, зааплодировал ей, как в театре. После этого случая он постоянно говорил ей том, что из неё получится артистка.

Это еще больше укрепило их дружбу. Кирпичов восхищался не только её голосом, но и легкой, как у балерины, походкой, балдел, когда девочка изредка распускала волосы, и они закрывали её почти до колен.

Так до выпускного вечера они дружили, хотя слышали за спиной смешки в свой адрес. За Верочкой пытались ухаживать и другие парни, но Костя ни на шаг не отходил от своей «артистки», выполнял её поручения, катал на мопеде, потом на мотоцикле, без всякого стеснения бывал у неё дома. Если возникала необходимость починить розетку, утюг или дверной звонок, парень вытаскивал из нагрудного кармана отвертку и принимался за дело. Нареканий на его работу не было.

Альбина Петровна частенько шутила по поводу их дружбы, предрекала, что в случае их брака, дети у них будут конопатыми, с длинными рыжими волосами.

Андрей Викторович относился к Костику дружески, здоровался за руку, как с равным себе, брал на зимнюю рыбалку.

– Хорошая дружба у них, мать, – говорил он жене. – Может, и свадьбой закончится. Нашей Веруне такой деловой малый вполне бы подошел. Не смотри, что рыжий. Мне кажется, они и не ссорятся никогда, а, мать?

Сами же Альбина и Андрей в пору знакомства ссорились по нескольку раз в день. Правда, тут же мирились, загадывали на будущее «давай никогда не ссориться», но ссорились за милую душу. После свадьбы причин для мимолетных ссор стало меньше, может, потому что каждый с головой ушел в свою работу, и времени выдумывать причины для ссор не оставалось.

Часто, глядя на Верочку и Костю, они гадали, что это: альянс бесконфликтных или близких по духу и взглядам людей? Самим же подросткам было трудно поверить, что есть нечто, из-за чего возникнет между ними спор, вспыхнет ссора.

Первая их крупная ссора произошла накануне выпускного вечера. День был жаркий, душный.

– Махнем на пляж! – предложил кто-то из одноклассников, и все его поддержали.

Костя и Вера приехали на пляж на мотоцикле. Большой компанией выпускники расположились под кустами ракиты, быстро разделись и, взявшись за руки, помчались к воде, распугивая своими криками оказавшихся в это время на берегу отдыхающих. Накупавшись до посинения, выбрались из воды и расположились на прогретом песочке.

– Последние денечки догуливаем, – сказал Степка Арепьев. – А потом кто куда: умные в институт, а мы с Мишкой и Сашкой в армию.

– И ты попробуй в институт, – подала голос Лена Маслова, бессменная староста класса. – В наш политех.

– А чё я там не видал? Вот в армии выучусь на водителя, вернусь, пойду на большегруз. Дальнобойщики, знаешь, сколько зарабатывают? А после политеха инженером за копейки вкалывать? Ищите дурака.

– Или рыжего! – захохотал Мишка Сыч. – Кирпич как раз туда собирается!

– Ну и что? – заступилась Вероника. – Не всем же дальнобойщиками быть.

– А ты, Верочка, наверное, вслед за Кирпичом?

Девушка ответила не сразу. Она вначале посмотрела на переливающуюся реку, потом на виднеющиеся трубы цементного завода на противоположном берегу, потом подняла глаза к проплывающим над головой облакам.