Ирина Майская
Брошенная и восставшая!

3. Прозрение

Если спросить меня: «Какой самый счастливый день в моей жизни»?

Я не задумываясь отвечу: «Третье сентября – День свадьбы с Глебом!»

Пусть пройдёт хоть полвека, я всё равно буду называть самым счастливым днём только эту дату!

Я просто летала на крыльях любви. Глеб буквально носил меня на руках. Я вспоминаю нашу брачную ночь и то, как мы держали друг друга за пальчики, как я трогала наши обручальные кольца и никак не могла поверить своему счастью – мечта сбылась! Это казалось мне волшебством…

Я даже сморозила: «Хочу, чтобы мы всегда были вместе и умерли в один день». А всё потому, что я ни дня не мыслила в своей жизни без Глеба.

Мы жили вместе с его родителями. Не знаю, как поплыла бы наша семейная лодка, если бы молодожёны стали жить сразу отдельно. Совместная жизнь с его родителями не учила нас самостоятельности, мы продолжали чувствовать себя детьми.

Я по наивности считала, что жена должна быть при «муже» и за «мужем», а значит, быть прописанной с ним на одной жилплощади, поэтому, ни с кем не советуясь, я сбегала в домоуправление, выписалась, указав в заявлении новый адрес прописки – квартиру, в которой мы проживали после свадьбы. Также галопом я примчалась в домоуправление, которое обслуживало дом супруга и попросила меня прописать. Узнав, что необходимо согласие собственников, я устроила вечерний семейный совет и попросила родителей Глеба подписать согласие на мою прописку. Всё это я делала машинально, абсолютно уверенная, что так поступают все невесты после свадьбы. В дальнейшем, при разводе с Глебом меня назовут квартирной авантюристкой.

Муж не торопился «заводить» детей. Он считал, что мы ещё не нагулялись. Но его родители торопили меня, говоря: «К чему тогда было жениться? Мы хотим внуков!»

Прошло четыре месяца со дня нашей свадьбы и я, введя в заблуждение мужа безопасным днём, зачала сыночка Андрейку. Нам с Глебом было всего по двадцать лет.

Мне казалось, что нашей любви никто и ничто не могло помешать. Какая наивность…

Я не знала или просто не хотела видеть, что мой муж не является однолюбом, что это у них оказалось родовым проклятьем по мужской линии. Ему требовалось внимание всех женщин планеты, и каждую он хотел сексуально иметь, как будто вешал звёздочки себе на погоны. Он и стал военным по окончании сибирского института автомобильных дорог. Форма цвета хаки очень была ему к лицу. Глеб стал одерживать победы над женскими сердцами, и он не знал поражений на этом любовном фронте.

То, что Глеб стал мне изменять, я почувствовала сразу. Я интуитивно чувствовала его обманы. Он работал с заключёнными на строительстве дорог. Случались у него и ночные дежурства на зоне. Он легко превращал трёхдневную командировку в затяжную, проводя дни сверх командирования с любовницей. Он мог сказать, что из тюрьмы сбежал зэк, и он с коллегами отправляется на выезд с ориентировкой для поиска беглеца. При этом сбежавший мог якобы засесть в каком-нибудь ресторане, и Глеб надевал парадно-выходной костюм и галстук и отправлялся на поимку беглеца по ресторанам, прихватив с собой немного денег.

– Не сидеть же мне за пустым столиком в ресторане, привлекая к себе внимание, – убедительно говорил он, вживаясь в роль Глеба Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя».

Его фантазиям не было конца.

Как-то он придумал, что в доме отдыха за городом организуется комсомольский слёт – конференция:

– Иришка, поскольку я секретарь комсомольской организации УВД, то мне надлежит выехать в эти выходные на тусовочную школу комсомольского актива. Взять тебя с собой не получится, поскольку ты у нас сейчас кормящая мамочка.

Возвратившись с комсомольского мероприятия, он долго отмокал в ванне, наполненной до краёв водой и пеной, смывая с себя «прилипшую грязь» и пытаясь протрезветь.

Я смотрела на мир через розовые очки и не хотела терять любимого, я просто верила ему.

Прозрение пришло в один миг, когда однажды муж уехал в очередную командировку, а я вечером забежала к приятельнице, муж которой был одноклассником Глеба. Услышав от меня, что супруг мой уже три дня в командировке, одноклассник крайне удивился:

– Не может быть! Буквально вчера вечером я видел Глеба в центре города с молодой симпатичной брюнеткой в районе драматического театра.

Я сложила два плюс два и поняла, что странно выглядело то, что на этот раз Глеб категорически запретил мне ехать в аэропорт, чтобы проводить его в московскую командировку, и странным был его звонок с телефона-автомата из аэропорта о том, что он прошёл зону досмотра и начинается посадка на самолёт. Раньше он никогда не сообщал такие подробности.

Всю неделю я промучилась от неизвестности, и вот, наконец, двадцать второго числа супруг вернулся домой из командировки. Он снял военную форму и вышел из комнаты. Я аккуратно залезла в карман кителя и вытащила бумажник. В глубине потайного кармана я обнаружила аккуратно скрученный в тоненькую трубочку счёт из гостиницы «Космос». На документе были обозначены даты проживания в отеле с 13 по 16 число текущего месяца. Фактически мужа не было дома десять дней.

Я предъявила ему гостиничный счёт и стала выпытывать:

– Дорогой мой, где и с кем ты был остальные дни?

Глеб довольно спокойным тоном сообщил:

– Остальные дни в Москве я жил у своего институтского друга Игорька. Ну, ты его прекрасно знаешь.

После этого Глеб ретировался в «кабинет задумчивости», видимо, чтобы отмахнуться от меня как от назойливой мухи.

Я быстро отыскала в записной книжке мужа телефон Игоря и набрала междугородний звонок в Москву.

– Игорь, привет. Узнаешь меня? Это Ирина, – сказала я. – Пригласи, пожалуйста, мужа к телефону, – прикинувшись дурочкой, попросила я.

Изумлению собеседника на другом конце провода не было конца. Он сказал, что Глеб заезжал к нему, но без ночёвки и шестнадцатого числа вылетел в Тюмень.

«Где же был мой муж после прилёта в родной город?» – думала я лихорадочно. Пролистывая записную книжку Глеба, я обнаружила новую запись на букву «Л». Он внёс телефон какой-то Леры. Я выписала её номер, на всякий случай…

Каждый раз, разоблачая Глеба, я по-детски усаживала всю семью за круглый стол для проведения семейного совета. На этот раз я выложила родителям факты измен Глеба: и про московскую командировку, и про то, что их сына в мнимые дни командировки видели спокойно прогуливающимся по центру Тюмени с молоденькой девчонкой; и про то, что из кармана его кителя выпали таблетки «Постинор», которые являются высокоэффективным средством предотвращения нежелательной беременности, применяемым после совершения незащищённого полового акта; и про то, что на время его командировки у меня пропадал мой паспорт из шкатулки с документами.

– Это означает, что Глеб ездил в Москву не один, а с женщиной, потому что в гостиницах СССР в один номер заселяют мужчину с женщиной только при условии, что они женаты.

Также я доложила родительскому комитету, что, находясь на мнимой конференции комсомольского актива в сентябре, Глеб, как я случайно выяснила, гулял на свадьбе, будучи свидетелем у сослуживца Женьки Боярского.

Из меня сыпался поток обвинений, выстроенных в моей голове в ходе логических размышлений и состыковок событий. Это было время в стране, когда за супружескую неверность на партийном собрании коммунистов исключали из партии, вот я и подумала, что мама с папой сейчас отругают сынишку, выпорют ремешком да поставят в уголок.

Я ещё не стала рассказывать родителям мужа, что ко мне на работу приезжала майор Зиночка – начальница Глеба, которая «доложила» мне о многочисленных изменах мужа. Я не хотела доставлять ей удовольствие своим вмиг испортившимся настроением, поэтому, собрав силу воли в кулак, улыбалась и говорила:

– У нас Глебом всё отлично! Мы любим друг друга! Часто ходим вместе на концерты, в кино, бываем у друзей на вечеринках.

Но она продолжала подогревать меня:

– Ты ходишь только на те концерты, на которые муж не нашёл, с кем пойти из многочисленного отряда своих любовниц. Ты замечаешь, что муж приносит домой не всю заработную плату? Ведь он покупает дорогие подарки любовницам.

– Нет, – отвечала я, – не замечаю.

Это был переломный день в нашем союзе. Это было начало конца брака.

Я удалилась с семейного совета в комнату к ребёнку, и родители с Глебом долго обсуждали мой монолог при закрытых дверях.

Через три дня любимый позвонил мне на работу и назначил свидание на 18:30 у кинотеатра. Цель его приглашения была мне понятной. Он хотел расставить все точки над «Ь> без свидетелей, без родителей.

Я пришла на свидание. Нельзя сказать, что встреча на морозе прошла в лёгкой и непринуждённой обстановке. Глеб объявил о разводе.

– У тебя есть другая женщина? – уточнила я.

– Нет, я просто понял, что не люблю тебя и никогда не любил. Ты не оправдала моих надежд, стала жирной после родов. Я стесняюсь показать тебя своим коллегам и знакомым. Я не хочу возвращаться вечером домой после работы, потому что здесь ты, потому что ты достала меня своим вниманием, своей угодливостью. Это моя правда!

– Глеб, любовь моя, как же я стану жить без тебя, чем заниматься в свободное время? Ведь вся моя жизнь посвящена заботе о тебе. Ты для меня всё в этой жизни!

– Запишешься в библиотеку и станешь читать книжки, – осадил меня супруг.

Как чужие люди, мы брели от кинотеатра домой, говорить было не о чем.

Мы зашли в квартиру, и Глеб сразу закрылся с родителями в «переговорной за круглым столом», так я называла кухню. Он долго спорил и объяснял им своё решение.

В коридор вышла его мама.

– Ирочка, сынок рассказал нам, что вы расстаётесь. Я хочу попросить тебя собрать вещи и уехать домой к маме.

На меня накатила волна гнева и я начала истерить.

– Значит, семейный совет принял решение выставить меня с ребёнком из квартиры? Я никуда не уйду! Я и мой сын прописаны в этой квартире! Вы не имеете права так поступить с несовершеннолетним внуком! На дворе мороз… Нам некуда идти!

– Как не стыдно? – воскликнула свекровь. – Ты змеёй вползла в нашу квартиру шесть лет назад… Ты под гипнозом заставила нас подписать согласие на твою прописку в нашу квартиру. Да ты просто квартирная авантюристка!

– Неправда! Я любила, люблю и буду любить Глеба. Я никуда не уйду! Дома у мамы меня никто не ждёт! – парировала я и закрылась с ребёнком в спальне.

Дата двадцать шестое ноября стала для меня чёрным днём календаря…

Как мне жить дальше? Мы были с Глебом вместе уже почти десять лет… У нас пятилетний ребёнок. Детский садик, куда я вожу Андрейку, находится во дворе, рядом с домом. Достать путёвку в другой садик немыслимо.

Но не это главное.

Главное, я жила последние годы для мужа, я просто растворилась в заботах о нём, я не могла без него… Без него мир вокруг станет серым.

Я чётко увидела, что шагаю в пропасть, и мне реально стало страшно за своё будущее.

До дня развода оставалось пятнадцать дней…

4. Знакомство с соперницей

Все дни от двадцать шестого ноября до двенадцатого декабря тянулись для меня, как в тумане. Я ждала, я очень надеялась, что Глеб одумается.

Но этого не случилось.

Мы встретились с ним в суде. Он был великолепен. Военная форма ладно сидела на нём.

Началось судебное заседание. Судья зачитал иск, в котором говорилось, что Глеб не имеет имущественных претензий, что ребёнок после развода родителей остаётся с матерью, а также то, что встречный иск от супруги на алименты не поступал. Затем он спросил о мотивах расторжения брака.

– Я не люблю жену, – ответил Глеб, – и хочу развод.

Я была вся на нервах, и после его ответа слёзы горечи покатились по моим щекам.

– Я люблю мужа, – плача сказала я, – мне нет без него жизни.

Глеб с ненавистью посмотрел на меня. Он не ожидал такой провокации.

Суд удалился на совещание. Через несколько минут судья объявил, что, учитывая отсутствие договорённости у супругов, несогласие с разводом одной из сторон, а также наличие несовершеннолетнего ребёнка, судебное заседание откладывается на три месяца.

У меня снова появилась надежда на перемирие.

Но до Глеба было «не достучаться». Он был неприкасаемым. Переехал ночевать в зал. Целыми вечерами где-то пропадал. Однажды, в канун Нового года, постучался в дверь ещё недавно нашей спальни и присел на край кровати.

– Я хочу с тобой договориться. Согласно нашей юношеской клятве мы сможем оставаться любовниками. Я прошу, нет, я умоляю тебя смириться наконец с мыслью, что мы разводимся, и дать мне развод.

– Глеб, я хочу, чтобы ты сейчас же стал моим любовником, – обняв мужа, предложила я.

Он остался со мной на ночь. Казалось, что не было никаких судов и слов о разводе. Мы снова были вместе. Мне было так уютно с ним и классно! Мы целовались как прежде и были ласковы друг с другом.

– Где ты планируешь встречать Новый год? – нежно спросила я Глеба.

– Мы с друзьями выезжаем в загородный санаторий. Там организуется вечеринка, посвящённая встрече с символом года. Будут катания на тройках лошадей.

Муж уснул. А я лежала и думала: «Что же будет дальше? На сколько месяцев затянется наш разрыв? С кем Глеб поедет за город?»

Утром мой мозг дал ответ: «С Лерой…»

Я нашла выписанный из записной книжки мужа телефон разлучницы и позвонила ей. Трубку сняла молодая девчонка. Она не удивилась, что звонит жена Глеба, и согласилась на встречу через полчаса рядом с рестораном «Сибирия». Значит, она жила где-то рядом.

«До Нового года осталось три дня, а я стою на морозе и жду какую-то девочку Леру, – думала я. – О чём я буду с ней разговаривать?»

И в этот момент увидела подходившую ко мне брюнетку.

Я сразу поняла, что это с ней мой муж зажигал в центре города возле Театра драмы.

«Она совсем молоденькая… и весит не более 50 килограммов… – разглядывала я её, – значит, Глебу нравятся такие кнопочки».

Мы поздоровались. Она чувствовала себя уверенно. Я, скорей всего, униженно.

– Вы с Глебом едете встречать Новый год за город? – сразу спросила я.

Она подтвердила.

– У вас близкие отношения?

– Нет, мы просто друзья. Глеб – друг моего бывшего мужа Жени и помогает мне иногда с ребёнком. У меня маленький сын от первого брака. Его зовут Андрейка.

«Как нашего сыночка», – подумала я.

Лера продолжала лгать мне, что они с моим мужем просто друзья.

Я слушала и не слышала её пояснений. Я смотрела ей в глаза и чувствовала, что их связывает безумная любовь. Настоящая любовь без оглядки на обстоятельства, на мнения окружающих, на наличие у Глеба жены с маленьким ребёнком, на наличие у Леры маленького сына от первого брака. Им было на всё всё равно. В их организмах бушевали такие гормональные страсти, что, казалось, искры отлетают от этой темпераментной брюнеточки. Они были безумно счастливы друг с другом.

Продолжать разговор стало бессмысленно.

Дальнейшая борьба за Глеба сейчас невозможна.

Он пообещал мне, что мы будем любовниками всю жизнь. Он сказал, что бывших жён не бывает. Время всё расставит на свои места.

Нужно надеяться, набраться терпения и ждать.

5. Брошенная

Второе судебное заседание вынесло вердикт о разводе. Но тут Глеба чуть не хватил инфаркт, поскольку судья объявил, что от супруги подан встречный иск на взыскание алиментов в пользу сына до его совершеннолетия.

Я сама была в шоке от этой новости!

Дело было так.

Глеб дружил в школе с двумя пацанами, они учились в одном классе, и эта троица была неразлучной. Когда троица почти одновременно женилась, то мы стали дружить семьями, много общаться своей мини-компанией на шестерых.

К слову, один из друзей был свидетелем на нашей свадьбе. Сам он женился на своей однокласснице. Второй друг после школы пошёл учиться в университет, на юридический факультет, и высмотрел себе супругу среди студенток.

Кто был заводилой в компании, инициатором различных конкурсов и розыгрышей, думаю, вы легко догадались. В организации вечеринок у меня был просто талант. Меня любили и ценили за лёгкий характер и весёлый нрав и всегда ожидали чего-нибудь новенького и озорного.

Поэтому, когда парни узнали, что меня бросают, они назначили встречу с Глебом и устроили на него «наезд».

– Глеб, раскрой глаза! Иринка такая классная!

Но Глеб парировал:

– Пацаны, вы что, не понимаете? У меня будет стройная молодая жена, – это раз, свой автомобиль «Москвич-412» (с пробегом по СССР), – это два! А также родители невесты дарят нам на свадьбу роскошную кооперативную квартиру, – это три! Всё это круто! У нас будет отдельная от родителей 3-комнатная квартира! С Иришкой я не вижу перспектив в жизни.

Андрей, который получал юридическое образование, составил от моего имени встречный иск на алименты. Он знал, что сама я это не сделаю, поскольку люблю мужа… Выловив меня у подъезда, он очень попросил подписать этот документ.

– Я хорошо знаю Глеба и беспокоюсь, что ребёнок не будет получать финансовой поддержки.

Под нажимом его убеждений я подписала встречный иск, который Андрей собственно сам и отвёз в суд.

На втором судебном заседании я не лила слёз, а когда судья вновь хотел отложить заседание на три месяца, то Глеб так выматерился, что его хотели даже привлечь за оскорбление суда.

Развод состоялся.

Мы вышли с Бывшим из здания суда. Он предложил сразу проехать в ЗАГС и поставить в паспорта штампы о расторжении брака. Так мы и поступили.

– Когда мы снова поженимся? – с надеждой спросила я.

– Ты идиотка?! Нас только сегодня развели! – грубо ответил Бывший.

На улице была весна – последний календарный день марта…

Я приехала на работу и установила на рабочем столе вентилятор. Я постоянно плакала и сушила слёзы, подставляя лицо под потоки воздуха. Меня успокаивала только одна мысль: «Глеб подтвердил, что в статусе любовника он готов встречаться со мной по первому требованию, по первому звонку. И это радует!»

Дни пробегали, и с этим бегом таяли апрельские листки отрывного календаря. Приближался мой день рождения, а поскольку он выпадал на праздничный день первое мая, то традиционно отмечали мы его в рабочем коллективе накануне праздника. С учётом выходных дней перед Первомаем, я должна была накрыть большую поляну двадцать восьмого апреля. Я взяла отгул накануне и стала готовиться по полной программе с учётом приготовления заготовок для салатов, горячего блюда и выпечки тортов.

За этими хлопотами меня застал Глеб, который зачем-то приехал с работы домой днём. Он побродил по квартире, посидел на кухне, глядя как ловко я управляюсь с праздничными приготовлениями и собрался уезжать. Но я тормознула его у двери, напомнив, что по моему первому требованию он должен вступать в роль любовника и что сейчас очень подходящая для этого обстановка: родители на работе, сынок в детском садике. Я не заметила никакого внутреннего сопротивления в Бывшем, и мы предались любовным ласкам со всеми вытекающими последствиями.

К вечеру у меня была полная боевая готовность для накрытия большой праздничной поляны на работе. Я забрала ребёнка из детского садика. Воспитатели предупредили меня, что в связи с праздником завтра укороченный день пребывания в детских учреждениях и желательно уже после обеда забрать ребёнка.

«Я скорей всего завтра задержусь на мероприятии, – подумала я, – нужно попросить маму Глеба забрать внука». С работы вернулись родители Глеба, и я, объясняя ситуацию, начала просить помочь мне забрать ребёнка пораньше. Мама Бывшего сразу сказала, что не сможет, поскольку у неё собрание в проектном институте. Отец Бывшего отказал, сославшись на срочную командировку. Мама моя работала в этот день, и смена заканчивалась поздно. Я позвонила папе и очень просила мне не отказать, потому что он – моя последняя надежда. Я пообещала приехать к нему с внуком на первое мая, и всем вместе отметить и праздник, и мой день рождения. Он дал добро и сказал, что заберёт ребёнка ночевать к себе домой.

День рождения прошёл на отлично! Меня пришли поздравить руководители компании. Стол ломился от угощений. Было море цветов и подарков.

В этот день мне удалось забыть, что я Брошенная. Ведь ещё вчера Глеб любил меня в постели, как прежде. Я была счастлива и немного пьяна.

С подарками и цветами я возвратилась в квартиру.

Дома никого не оказалось, хотя был уже поздний час. Я поставила цветы в вазы и начала переодеваться. Первое, что я увидела, открыв шифоньер, это абсолютную пустоту на полках, где хранилась одежда Глеба. Я сопоставила два плюс два и поняла, зачем он вчера приезжал.

Он переехал к Лере!

А родители? Где они? Почему у них вдруг организовались срочные дела, и они не смогли забрать внука из детского садика?

Ужасные подозрения закрались в мою голову… Я кинулась к телефону и набрала номер Леры.

Она сняла трубку. В квартире стоял грохот от громкой музыки, слышались многочисленные голоса на заднем плане.

– Алло! Я вас слушаю! – раздался в телефоне счастливый голос соперницы.

Трубка выпала из рук. Мой мозг буквально взорвался. Я реально онемела. А из трубки продолжала звучать музыка и голос невесты. Затем раздались короткие телефонные гудки.

Свадьба…

Двадцать восьмое апреля…

Всего через четыре недели после развода! Вот почему Глеб материл советский суд! Вот почему он сразу потащил меня в ЗАГС ставить в паспорта штампы о разводе.

Ему крайне не хотелось переносить день, уже выбранный для свадьбы.

Они все были счастливы там на другом конце провода…

А я?

Шансы восстановить семью рухнули в одночасье.

Я упала на кровать в слезах и завыла…

Сегодня, только сейчас, я наконец чётко поняла, что я – Брошенная!