Ирина Денисова
Расплата за любовь

Глава 5. Жизнь после

Жизнь изменилась в одночасье. Красавица мама после смерти папы стала дурнеть и таять на глазах. Она постоянно спала и никуда из дома не выходила.

Мама уже не смотрела на Аню восхищенными глазами. Она никого больше не видела, и ей никто не был нужен. Что-то внутри нее сломалось, и мир ее больше не интересовал. Она перестала ходить к своему дамскому мастеру делать прически, а коллекция туфель на высоких каблуках стояла на нижней полочке в шкафу, покрываясь пылью.

Аня больше не летела домой, как на крыльях. Ведь папа не ждал ее и не спрашивал, как дела, что интересного было в школе, а мама, как Ане казалось, теперь не жила, а существовала. Как робот-автомат, мама молча готовила ей завтрак, молча открывала входную дверь, и молчала, когда Аня приходила со школы.

И так продолжалось, пока Ане не исполнилось двенадцать лет.

Сегодня Аня пришла со школы и открыла дверь своим ключом. Она принесла купленные в магазине хлеб и молоко, зашла на кухню и тихонько поставила пакеты на стол.

– Мама, ты дома? – не сильно громко крикнула она куда-то в глубину огромной четырехкомнатной квартиры.

На кухню вошла мама – в старом застиранном халате, в домашних тапочках. Давно не видевшие прически волосы свисали белыми прядями. А ведь при папе она ходила по дому только в модных туфлях и со свежей прической.

– Мама, я сейчас приготовлю яичницу. Ты будешь? – заботливо спросила Аня.

– Нет, дочка, ты кушай, а я с тобой рядом посижу, – сказала мама.

Аня приготовила яичницу из четырех яиц на большой сковороде и разложила по тарелкам – себе и маме.

Увидев, что мама даже не притрагивается к еде, Аня подошла и ласково ее обняла.

– Мамочка, а давай завтра сходим куда-нибудь. В лес или в парк? – предложила Аня.

– Анечка, я не могу. Я боюсь из дома выходить. Мне кажется, что все сейчас будут на меня смотреть и расспрашивать. А если кто-нибудь вспомнит о папе, я просто разрыдаюсь. Я не смогу выдержать ни одного любопытного вопроса.

– Мама, но ведь столько лет уже прошло. Все уже давно забыли.

– Никто не забыл, – с обидой в голосе ответила мама. – Соседи не могут жить, если не будут обсуждать нашу семью и сыпать соль мне на раны. Для них ничего не произошло, они как жили, так и живут, собирают свои сплетни и сидят на лавочках.

Анна никогда не думала, как сильно маму обижают осуждающие люди. Видимо, за долгие годы в ней накопилась и спряталась где-то внутри сильная обида на окружающих.

Анна совсем расстроилась и с надеждой спросила:

– Мама, мы теперь так всегда будем жить? Да?

Мама погладила ее по голове.

– Дочка, я думаю, не всегда. Обещаю тебе, завтра обязательно с тобой куда-нибудь сходим. А то ты у меня – и в магазин, и дома убираешься, и в школе учишься, а я как размазня. Самой на себя смотреть тошно. Надо брать себя в руки, нельзя горевать вечно. Папа бы этого не одобрил.

Аня тут же обрадовалась и быстро ответила:

– Мама, ты не размазня, ты красавица! Вот завтра погуляем, и тебе сразу станет лучше!

Мама с благодарностью посмотрела на Аню, и Анна поняла, что ни завтра, ни послезавтра ничего не изменится.

– Наверное, должно пройти время, – подумала она.

В школе Ане совсем разонравилось, учиться тоже не хотелось. Никому не нужны ее знания стихов Пушкина и отличное владение интегралами и логарифмами.

Одноклассники не особенно стремились к школьным успехам, они проводили время так же, как и все нормальные школьники, – в развлечениях и играх.

Играть Ане было не интересно. Она понимала, что время идет, жизнь не стоит на месте, и нужно не замыкаться в себе, а разделять всеобщие интересы, не казаться в классе белой вороной и не избегать общения со сверстниками. Но не могла себя заставить.

Раздеваясь на уроках физкультуры, девчонки начинали уже стесняться растущей груди и с интересом разглядывали мальчиков. Мальчики назначали девочкам свидания, а на следующий день обсуждали, что они на этом свидании делали. Ане было противно смотреть на эти глупые игры.

Папа снился Ане каждую ночь. Он брал ее на руки и спрашивал, как дела. Аня просыпалась среди ночи и долго не могла уснуть, просыпалась разбитая и плелась в ненавистную с недавних пор школу.

Весь мир теперь казался ей враждебным, а одноклассники пустыми и никчемными, мелкими и бездушными. Как можно играть, драться, думать о всяких пустяках, учиться глаголам и логарифмам, когда весь Анин мир рухнул и никогда уже не станет прежним?

В воображении она представляла одноклассников маленькими дьяволятами, а над головой у них роился серый нимб. У девочек нимб был посветлее, но тоже маленький и уродливый.

Почему она так мало времени проводила с папой, почему мало заботилась о нем? Почему всегда он спрашивал, как ее дела, а не она его? Почему она всегда интересовалась только собой, совсем не думая о родителях?

И вот теперь у нее осталась только мама, нет больше Ани, счастливой папиной дочки.

Теперь она ждала, когда, наконец, станет самостоятельной и будет помогать маме. Только бы мама перестала плакать и вспомнила о том, что она красивая молодая женщина, у которой есть дочь.

Глава 6. Бедность

Через несколько тяжелых и безрадостных лет Бог услышал Анины молитвы. Казалось, мама сама устала от своих однообразных серых одиноких дней.

Однажды Аня пришла со школы и застала маму в папиной комнате, которая ни разу не открывалась с того самого момента, как он погиб. Анна решила, что лучше оставить маму сейчас одну и ни о чем не спрашивать.

Аня несколько раз заглядывала и заставала маму за все тем же занятием – она сидела, уткнувшись в папину любимую рубашку, и тихо плакала.

Наконец, мама вышла на кухню и сама завела разговор.

– Дочка, прости меня. Так уж получилось, что я не смогла обеспечить тебе счастливое детство.

Ане уже исполнилось пятнадцать лет, она выросла самостоятельной и как никто могла понять мамино горе. Она бросилась вытирать мамины слезы носовым платком:

– Мама, ты что?! В чем ты виновата?

– Перед тобой, дочка, я виновата. Ушла вся в свою печаль, а о тебе забыла.

– Да ладно, мам. Если бы всего этого не произошло, я бы не выросла такой самостоятельной. Нет худа без добра.

Она тут же поправилась:

– Хотя нет, плохая пословица. Не надо никакого добра, только бы худо не было.

– Что ты имеешь в виду, дочка? Наше тихое застойное болото?

На мгновение Ане показалось, что мама встрепенулась, ее глаза заблестели. Она стала похожа на себя прежнюю, но лишь на одно мгновение. Она тут же снова загрустила, а глаза потухли.

– Совсем я в домашнюю клушу превратилась, Анечка, постарела и подурнела.

– Мама, ну ты что? Ты такая же красивая, как и всегда! Ты у меня никогда не состаришься! – Аня старалась говорить весело, но ей это плохо удавалось.

– Знаешь, дочка, я решила, что мне нужно пойти куда-нибудь в люди. У нас еще есть сбережения, оставшиеся от папы, но я думаю, что мне стоит устроиться на работу. Нельзя же не думать о будущем. У меня его больше нет, но у тебя оно должно быть.

– Мама, куда же ты пойдешь? Ты же никогда не работала! Ты ничего не умеешь!

– Научусь, – почти весело сказала мама. – Не боги горшки обжигают! Всему можно научиться, вон даже медведи в цирке на велосипедах катаются.

Совсем неподалеку от них находилась прядильно-ткацкая фабрика, рабочих там всегда не хватало, и маму с удовольствием приняли на почетную должность ткачихи. В отделе кадров у нее сразу же взяли документы и предложили с завтрашнего дня выйти на работу.

Неожиданно для мамы, никогда не видевшей настоящего производства, фабрика оказалась просто огромной, состоящей из нескольких цехов. На фабрике строго проверялись документы. На проходной сидел охранник, пропускающий рабочих через вертушку, а коридор, ведущий в цеха, был длинным до бесконечности. Такими же бесконечными были и сами цеха. Нелегко здесь будет освоиться.

Придя с фабрики, мама рассказывала Ане:

– Дочка, там столько цехов, мне предложили выбрать. Можно полегче работу, в сортировочном цеху или в гладильном, но я все-таки решила туда, где зарплата побольше, в основной цех. Там и оборудование современное, японские швейные линии. Там такие огромные катушки с нитками, ты таких никогда не видела!

– Мама, ну ты скажи, тебе самой там понравилось?

– Конечно, понравилось! С удовольствием буду работать, в коллективе осваиваться. А то я совсем в домашнюю наседку превратилась, сама себе уже не интересна.

– Ну, вот и хорошо, – обрадовалась Аня. – Главное, чтобы ты, мамочка, была довольна, чтобы у тебя настроение улучшилось.

Мама ничего не понимала в ткацких машинах, училась на ходу, и на второй день чуть было не засунула руку в работающий станок.

К ней тут же подскочил мастер с криками:

– Ты что же делаешь, дура?!

Он резко выключил станок, а мама расплакалась:

– Ой, спасибо вам, что вы оказались рядом. О чем я только думала?

– Наверное, о том, чтобы остаться безруким инвалидом, – пробурчал мастер.

Мама еще больше расплакалась, а мастеру стало стыдно, что он так набросился на новенькую.

Он сконфуженно замолчал и внимательно на нее посмотрел. Посмотреть на Анину маму внимательно и не влюбиться в нее было невозможно.

– Может быть, поужинаем сегодня, чтобы отметить спасение руки? – предложил он.

– Конечно, – сразу же согласилась мама, – я думаю, крайне невежливо отказать в такой мелочи своему спасителю. Извините меня за неловкость.

– Да это я должен перед вами извиняться за свой резкий выпад, – примирительно сказал мастер.

Глава 7. Перемены в жизни

Мама переоделась к ужину, найдя в шкафу светло-бежевое платье, особенно подчеркивающее ее шикарную грудь. Она по-прежнему выглядела как королева красоты, казалось, что перенесенные страдания не оставили следа на ее прекрасном лице. Она закрутила волосы на бигуди и достала с полочки флакон своих любимых французских духов, успевший покрыться пылью.

Не то чтобы она хотела понравиться мастеру как женщина, просто была ему очень благодарна за помощь и поддержку на фабрике, где чувствовала себя совсем чужой.

Посмотрев еще внимательнее на мамину грудь, мастер после ужина не смог перенести мысли, что мама может достаться какому-то другому мужчине. Она ничего не рассказывала ему ни о прежней жизни, ни о трагедии. Зачем постороннему человеку их с Аней страдания?

Через несколько месяцев, придя со школы, Аня увидела на пороге мужские ботинки и висящий на вешалке серый плащ.

– Дочка, проходи! – вышла в коридор мама. – Пошли скорее на кухню, раздевайся и мой руки. Будем кушать, у нас сегодня гость.

Аня поставила свой портфель и с опаской зашла на кухню. На стуле, на котором раньше всегда сидел папа, восседал грузный и, как ей показалось, неопрятно одетый мужчина. На вид ему было лет сорок, хотя в возрасте Аня не очень разбиралась. Все мужчины старше двадцати казались ей глубокими стариками.

Мама поставила Ане тарелку и положила в нее спагетти и парочку котлет.

– Дочка, познакомься, – немного смущаясь, сказала она.

– Это мастер с нашей фабрики Андрей Вадимович, он спас меня. Помнишь, я тебе рассказывала, как чуть было руку в ткацкий станок не засунула, неумеха бестолковая. Спасибо ему, спас и мою руку, и меня.

Анна никак не была готова к такому неожиданному повороту.

Андрей Вадимович встал со стула и протянул ей руку. Аня задумалась на несколько показавшихся и ему, и ей вечностью, секунд, стоит ли протянуть ему руку в ответ.

– Ну, будем знакомы, Анна Андреевна. Надеюсь, мы поладим.

– Надейтесь, надейтесь! – хотелось грубо ответить Ане, но она посмотрела на маму и сдержалась.

Но руку все же спрятала за спину.

Мама смотрела на нее таким обеспокоенным взглядом, что Ане стало стыдно. С ее стороны будет просто некрасиво нахамить этому чужому мужчине, пока не сделавшему ей ничего плохого.

Так они с мамой и поженились. Отчим настоял на том, чтобы они официально оформили брак. Он быстро переехал в их большую и просторную квартиру, своей у него никогда и не было. Да и вещей у мастера оказалось немного – один костюм на выход, пара рубашек и старый спортивный костюм с вытянутыми коленками.

Как будто бы извиняясь, он сказал:

– А я и не приобретал ничего. Женским полом я особенно не интересовался, хотя на фабрике многие на меня заглядывались.

– Неужели правда, Андрей Вадимович? – насмешливо поинтересовалась мама.

Он взглянул на нее и тут же поправился.

– Да что Вы, Любовь Александровна, я шучу. Не вздумайте ревновать. Рядом с вами любая женщина покажется просто пустышкой.

Аня еле сдержалась, чтобы не сказать ему, что сам он ничтожество и пустышка.

Их с мамой жизнь опять круто поменялась, в квартире появился чужой и неприятный Ане запах мужчины.

Отчим, как и папа, сдувал с мамы пылинки, а Аню как будто даже не замечал. Теперь они с мамой вместе уходили на работу, вместе приходили, а Ане даже поговорить было не с кем. Мама с отчимом обсуждали дела на фабрике, а Аня молчала, или уходила в свою комнату и сидела там тихо, как мышка, перечитывая произведения классиков или готовясь к урокам в школе.

Даже когда они все вместе смотрели интересную вечернюю передачу по телевизору в зале, Аня не могла не морщиться, ощущая этот чужой неприятный запах. Находиться рядом с Андреем Вадимовичем казалось ей пыткой.

Перед мамой он робел и в ее присутствии переставал даже дышать. Они называли друг друга на «Вы», как будто бы подчеркивая дистанцию. К слову сказать, он очень старался понравиться маме – не разбрасывал свои вещи и аккуратно вытирал после себя раковину в ванной. Но это никак не прибавляло ему веса в Аниных глазах.

Глава 8. Одиночество

Казалось, Ане не осталось больше места в их родной старой квартире, а четырех комнат оказалось слишком мало, чтобы встречаться с неожиданно объявившимся отчимом как можно реже.

Она училась быть невидимкой. Отчим рождал в ней чувства, которые она сама не могла бы объяснить. Конечно, она ненавидела его за то, что он занял место папы.

Она не понимала, как этот чужой неопрятный мужчина мог заменить для мамы высокого и красивого, ходившего в костюмах и отутюженных рубашках, интеллигентного и образованного папу.

Ее раздражало в Андрее Вадимовиче все – его спортивный костюм, треники с вытянутыми коленками, стоявшие в прихожей ботинки, висевший на вешалке серый плащ. Он был Ане неприятен, а над головой у него постоянно висел серый грязный гриб.

Когда они с мамой приходили с работы, Аня старалась тут же стать незаметной и слиться со стеной или ковром в зале.

Чувства были сложными. Но все же она очень боялась случайно разрушить мамино нежданное счастье. Не дай Бог, вернутся те страшные времена, когда мама целыми днями неподвижно лежала на диване и ничего вокруг не замечала.

Теперь, когда мама работала на фабрике, у нее совсем не оставалось времени для дочери. Часто в утренние смены они с отчимом вставали в пять часов, и Ане приходилось самой готовить себе завтрак и завтракать в одиночестве. Оставаясь одна, она представляла, как папа сидит рядом с ней за столом и нежно и одобрительно на нее смотрит. Иногда она разговаривала с ним, а иногда рассказывала о своих школьных делах.

Сегодня Аня пришла со школы, мама, быстро накрыв на стол и поставив ей тарелку с супом, продолжила прерванный ее приходом разговор с отчимом. Потом, как бы извиняясь перед Аней за то, что скажет дальше, негромко выговорила:

– Дочка, мы собираемся на юг поехать, Андрей Вадимович несколько лет уже работает без отпуска. Пора бы уже и отдохнуть, здоровье поправить.

Аня сразу все поняла и тихо спросила:

– А я?! Я уже не нужна вам? Вы меня с собой не берете?

Мама виновато сказала:

– Дочка, ты же знаешь, сейчас у нас нет такого достатка…

– Понятно, денег на меня не хватает, – зло подумала Аня, но ничего не сказала.

Нужно, в конце концов, становиться взрослой и учиться сдерживаться.

Нимб над головой отчима зашевелился, превратившись в мерзкую змею, и злобно зашипел на нее.

Мама хотела продолжить: «как при папе», но в горле застрял ком, не дающий ей вымолвить больше ни слова.

Аня посмотрела на маму, и ей стало больно, горько и обидно. Она бросилась в свою комнату, и там уже слезы хлынули потоком. Ей показалось, что в углу появилась папина тень, безмолвно смотревшая на нее с печалью и сожалением.

– Папа! Как же ты мог меня оставить, почему, зачем ты оставил меня совершенно одну в таком жестоком мире? – спросила Аня у тени.

Она услышала, как отчим громко выговаривает маме в коридоре:

– Ваша дочь, Любовь Александровна, живет в мечтах! Пусть спустится с облаков на грешную землю! Работать пусть идет, вон дети миллионеров за границей с четырнадцати лет работают. Потому и кризисов у них не бывает. А у нас всю жизнь кризис, а все потому, что работать никто не хочет. Ей уже семнадцать, здоровая кобыла. Кто, мы на нее работать будем?

– Мужлан необразованный! – обиженно подумала Аня, – читать, наверное, и то, как следует, не научился.

Она слышала, как мама пыталась его утихомирить.

– Ну, что вы кричите, Андрей Вадимович? Пойдет уже Аня скоро, и работать, и учиться. Успеет еще, наработается, какие ее годы.

Мама с отчимом уехали на юг, а Анна осталась на целый месяц одна, размышлять о несправедливости в нашей жизни.

Такие, как папа, рождаются один раз в сто лет, второго такого больше никогда не будет. Отчим по сравнению с папой казался Ане просто чудовищем. Он рождал в ней стойкую неприязнь, со временем становившуюся только сильнее.

Хотя, если подумать, на что ей жаловаться? Сыта, обута, одета, а то, что этот неотесанный чурбан ее совсем не любит, так за это взрослых не судят. Кому можно пожаловаться на нелюбовь и грустное одиночество?

Не бьет, и то хорошо. Может быть, в чем-то он и прав, что Аня совсем уже взрослая и должна сама о себе позаботиться.

В конце концов, совсем недавно она мечтала лишь о том, чтобы мама была счастлива. Все ее мечты сбываются.

Квартира опустела, и Аня по вечерам лежала почти голая на диване в гостиной, глядя на звезды через стекло балконной рамы, и думала:

– Скорее бы уйти из дома и жить самостоятельно!

Ночные звезды подмигивали ей, и, казалось, шептали:

– Скоро, скоро! Скоро наступит взрослая самостоятельная жизнь.

Аня представляла себе звезды живыми существами, ей часто казалось, что они слышат ее и видят, хотят ей что-то важное рассказать. Она тоже с ними разговаривала.

– Какие же вы красивые, звезды! Как вы сияете, как же восхищаете людей своим неземным светом!

Тут же она подумала:

– Я звезд с неба не хватаю, никакое светлое будущее меня не ждет. Я буду жить, как все, выйду замуж за простого парня и буду жить обычной обывательской жизнью. Чтобы все как у людей. Семья и дети. Хорошо бы иметь двоих детей, мальчика и девочку.

Глава 9. Мечты

Мечты унесли ее в счастливое будущее, где они вдвоем с любимым мужем воспитывают очаровательных маленьких детишек в светлом и огромном доме. Папа занимается с мальчиком и учит его мужским занятиям, держать в руках молоток и стамеску, а Аня читает девочке сказки. Вечером вся семья собирается за большим столом и обсуждает все, что произошло за день.

Если бы действительно мечты сбывались, а человек мог стать счастливым и не одиноким!

К окончанию средней школы Аня окончательно поняла, что она в новой семье совсем лишняя и никому тут не нужна. Вновь сформированная ячейка общества выталкивала ее из своих тесных объятий.

Мама неожиданно встала на сторону отчима и тоже начала считать, что главное в жизни – хорошо зарабатывать. А ведь раньше она так не думала, когда папа был жив.

За ужином мама сказала Ане:

– Дочка, хорошо бы ты получила медицинское образование. Вот если бы ты стала зубным врачом! Ведь у каждого человека всего одно сердце, зато тридцать два зуба, и все нуждаются в лечении.

– Ага, что касается сердца, у некоторых его совсем нет, – про себя подумала Аня, зло посмотрев на жующего бутерброд ненавистного отчима.

Наткнувшись на ее недобрый взгляд, он ушел вместе с бутербродом в зал, даже тарелку не взял.

– Неряха, – подумала Аня.

Мама продолжила:

– Вот видишь, дочка, я в свое время не выучилась, папа не разрешал. Ведь мы же с ним со школьной скамьи…

– Были… – тихо добавила она, и чуть было не расплакалась, но быстро взяла себя в руки и снова продолжила, боясь потерять нить:

– И что теперь? Работаю как каторжная, не знаю, как до пенсии дожить. Бегаю между станков, как савраска.

– Мамочка, ну что ты?! – обняла ее Аня. – Какая тебе пенсия? Посмотри на себя – ты по-прежнему красавица, даже лучше с годами становишься. Ты никогда не состаришься, и никогда не выйдешь на пенсию! Помнишь, как наша докторша тебе сказала:

– Посмотрите на себя – какая Вам пенсия?!

На днях они ходили в поликлинику, мама пожаловалась участковому терапевту, что очень устает, скорее бы до пенсии дожить.

Врачиха, пожилая женщина, даже сняла свои очки, чтобы получше рассмотреть Анину маму. Она столько усилий прикладывает, чтобы закрасить в рыжий цвет свои поседевшие и поредевшие волосы, а тут молодая красивая женщина заявляет, что хочет скорее состариться!

Нонсенс. Врачиха так разозлилась, что чуть не выгнала маму из кабинета.

Мама только грустно вздохнула – она ни на день не могла забыть о папе. Ее жизнь разделилась на «до» и «после» трагедии.

Она корила себя за то, что мало заботится об Ане, ведь дочь у нее одна, другой уже не будет.

– Доченька, ты все же подумай над моими словами, – попросила она, – ведь я люблю тебя, и желаю тебе только лучшего в жизни. А что тебя ждет без образования, какое будущее?

– Я знаю, мама, я все понимаю и обязательно подумаю.

Аня всю ночь раздумывала над мамиными словами.

У нее есть своя комната, шкаф с одеждой, стеллажи с игрушками, но, если хорошо подумать, она теперь не чувствует себя счастливой в их старой квартире.

Папы больше нет, а у мамы другая семья. Третий – лишний. Пришла пора оставить родительское гнездо и, как мама, отправиться «в люди».

Утром за завтраком Аня объявила свое решение.

– Мама, я пойду учиться на медсестру в колледж, – сказала она.

Мама заметно обрадовалась, спросив только:

– А где находится колледж?

Анна тут же ответила:

– Да тут совсем рядом, в нескольких кварталах от нас. Учеба закончится быстро, и я пойду работать, чтобы вам помогать! Медсестры нужны всегда и везде, без работы я никогда не останусь.

Мама чуть было не расплакалась – ей не хотелось отпускать дочку далеко от дома. А если рядом, то отлично, ей никуда не нужно уезжать.

Ей хотелось предостеречь Аню.

– Об одном только прошу, дочка. Не доверяй незнакомым людям. Вспомни, как люди любят обсудить, осудить, вынести свой приговор. Вспомни, как людям не нравилось то, как я одеваюсь, мои прически, моя одежда, мои туфли. Будь осторожнее, пожалуйста.

– Мама, я очень хорошо помню и моих воспитателей, и учителей, и тетю Нину с дачи. А соседей наших по двору даже помнить не надо, они постоянно о нас судачат.

– Вот именно! – сказала мама. – И в колледже, и потом на работе тебя будет окружать множество людей. И не все из них хорошие. Пожалуйста, не доверяй никому. С человеком нужно шестнадцать пудов соли съесть, как мы с твоим папой, и только потом можно доверять. И то с оглядкой.

– Мама, ну конечно, я все понимаю, ведь я у тебя умница! Не волнуйся, все будет хорошо!