Иоланта Ариковна Сержантова
Отсебятина
День четвёртый.
Солнце, обжаривает округу на медленном огне. Деревья ржавеют одно за другим. Но не сразу, а постепенно. Так и мы, будучи не в состоянии попробовать весь чай сразу, делаем это степенно и внимательно. Уважение к деталям позволяет оценить размеры слона по структуре щетины из его уха. В нашем случае – чашка чая, выпитая человеком неизбалованным, непредвзятым, минуя воздействие доброхотов и недругов, без каких-либо наполнителей и вне трапезы, даёт поразительный эффект чистоты эксперимента.
Вы говорите, что нечто источает аромат апельсина, бергамота с нотками пачули?! Вы можете с лёгкостью узнать все эти запахи и классифицировать их? У вас под окнами растёт всё это? Или вы, как попугай вторите тому, что навязывает реклама? Мы призываем вас быть свободными. Учитесь выражать своё мнение, а не повторять с умным видом то, что скажут другие, такие же невежественные, как и вы сами!
Обиделись? В самом деле?! Ну, полно! Давайте-ка лучше ещё чайку!
Красный чай Ли Чжи Хун Ча, который нам выпало пробовать на четвёртый день, при заливании его горячей водой правильной температуры выпускает в воду облако невидимых чернил, словно осьминог. Мы честно пытались проследить за миграцией молекул чая, но ничего , кроме горячей воды цвета испуганной лягушки к завершению процесса заварки не дождались.
Неуловимый праздничный запах сухого чайного листа,– выдох холодного шампанского, яркий свет хрусталя с потолка, превратился в камнедробительный дух листьев толокнянки, именуемыми в народе "медвежьими ушками", за схожесть с оными. Однако, к моменту собственно чаепития оказалось, что прямолинейный и грубоватый запах толокнянки волшебным образом трансформировался до лёгкого медового, как дуновение ветерка со стороны дальней пасеки в лесу. Превращения запахов завершились неожиданно и банально: от чашки повеяло кашей, воспетой рыбаками. Перловкой!
Стоит отметить, что листья чая Ли Чжи Хун Ча весьма стойки к воздействию варёной воды, что сулит ему славу чая долгоиграющего. Это несомненное преимущество при использовании данного вида чая в сфере общественного питания. Тем более, что вкус сего напитка мало отличается от вкуса того столовского "чая" семидесятых годов прошлого века, который готовили по некому чудовищному рецепту так, что от самого напитка в нём оставалось лишь только намёк на чайный цвет.
День пятый.
Когда расставляешь посуду в полупустую сушилку, она гремит своими проволочками, словно расстроенный рояль. Извлекает звуки! Вот, что значит – стремление к прекрасному… В попытке приобщиться ко в меру изысканному и не в меру разнообразному ассортименту китайского чая, мы переместили из сушилки на стол порядком напуганную чаем кофейную чашечку и поставили воду на огонь.
В ожидании белой от возмущения воды, прошуршали пакетиками и выбрали тот, на этикетке которого значилось, что это китайский чай Те Гуань Инь (А). Заварка приятно пахла абрикосовыми косточками, на вид же напоминала подсушенный солнцем воробьиный помёт. Те Гуань Инь оказался весьма податливым и в воде размяк почти что моментально. Распустил, так сказать, нюни, не взял на себя труда окрасить воду в какой-либо приемлемый или узнаваемый цвет, и , к тому же, распространил подле себя волны амбре сандала… Ну, что сказать? Теперь мы знаем, из чего Estee Lauder творят Private Collection!
Однако на вкус Те Гуань Инь оказался похож на ординарный зелёный из обычного магазина. И головную боль этот чай, вопреки обещанному производителем, не снял… Но послевкусие… Послевкусие Те Гунь Инь, признаться, очаровало. То ли мята, то ли не она… Что-то из далёкого пионерского детства, когда путешествуя на каноэ по узким рекам , где трава с одного берега ерошит чуб травы с другого без какого -либо усилия, вода в закрытой фляжке пропитывается холодным ветром перечной мяты и даже тёплой освежает и веселит самым непостижимым образом…
День шестой
«Пиджак на его левом плече, постоянно влажный в неизменно белой чешуе, выдавал в нём человека нервического, склонного верить в приметы и намёки, а потому постоянно осыпающим пространство за собой солью, предваряя сие троекратными плевками, отчего его губы стали жёсткими и тонкими, как у трубача похоронной команды.» М-да… Чем читать подобное, лучше ещё раз глотнуть зелёного чаю, который, даже будучи причисленным к оному, выдаёт нам сюрприз за сюрпризом и каждый раз оказывается всё меньше и меньше похожим сам на себя.
Тем более, нам выпало пробовать нынче не один из улунов, и не тот, что плечом к плечу соседствует с одним из красных чаев. Би Ло Чюнь – так именуется чай, которому будет горячо от закипающей воды сегодня. Опрометчиво втянув в себя воздух подле раскрытого пакета, мы пришли к выводу, что Би Ло Чюнь способен привести в экстаз любого автогонщика. Этот чай в сухом виде – достойное дополнение «резиновому» запаху , который сопровождает скоростную трассу, Кстати говоря, в нашем эксперименте невольно поучаствовал кот породы сфинкс. Он не любит всё, связанное с дорогой.
Привлечённый шуршанием пакета, он подошёл . тронул лапой…осторожно понюхал и…побежал прятаться под диван. То есть сделал в точности то, что обычно проделывает в качестве демонстрации своего нежелания покидать дом…
Не станем вас томить. Вкус Би Ло Чюнь не разочаровал бы любителя выкатить на автостраду собственноручно собранный гибрид пароварки с самокатом. Нам же, людям без фантазии, хочется, чтобы было вкусно и весело. Впрочем…врать не станем, запах новой резины в растворе не проявился .
День седьмой
Мы, люди, нечего лукавить,– и все мы любим пожрать. Так ведь?! Но чтобы жизнь превращать в погоню за вкусной едой… Неужели заняться больше нечем?! Разве нет интересов кроме? Ну, а ежели нет, как быть?! Китайские фермеры советуют пить чай, чтобы гурманство, пристрастие к деликатесам, стремление доесть всё, «чтобы не пропало» или попросту – обжорство не влияло на внешний вид и настроение. Какой именно чай выбрать? Кое-кто советует «Летящую ласточку», не к ночи будь упомянут сей жуткий состав. Иной предложит обратить внимание на ягоды годжи…
Обратили на них своё внимание и мы…
И что ж? Смущённые и скукоженые, они производят впечатление уже однажды съеденных. Но нет в том их вины. Уж какие есть!
Кое-кто из читателей, глядя на недешёвую горсть этого недоразумения под раздутым агрессивной рекламой названием, вероятно, вспомнит детское : «Коза-дереза, пол бока луплено, за три гроша куплена…» И ведь неспроста вспомнит, кстати говоря! Дело в том, что «Ягоды годжи» это не что иное, как наша среднерусская дереза. Дереза обыкновенная. Один из видов собирательного образа ягод сомнительного качества и вкуса, под названием «Волчья ягода». Так что – не обессудьте, но пробовать …это?! Нам мама не велит совать в рот всякую гадость!
День восьмой
Если кто-либо спросит, нюхали ли вы порох, не вдаваясь в тонкости восприятия идиоматических выражений, смело самоутверждайтесь, кивая головой. Для верности советуем нанести визит в чайную лавку, дабы прикупить некоторое количество зелёного Бла-бла. Его приятный аромат практически полностью соответствует представлению человечества о запахе зернистого состава, из угля, селитры и серы, используемый для стрельбы. Но заварка не порох, её не следует держать сухой дольше, чем вода нагреется до восьмидесяти пяти градусов по Цельсию, что соответствует ста восьмидесяти пяти по Фаренгейту .
День девятый
Модное нынче слово «социализация» означает, как быстро ребёнок, подросток находит свою нишу в обществе. Чаще всего этот процесс сопровождается увеличением печени и затемнением в лёгких. В лучшем случае – утренней тошнотой и бронхитом. Для того, чтобы избежать столь нежелательных последствий, ребёнку следует объяснить, что предложение выпить надо пресекать враньём про «вчерашнее», а отказ от курения сопровождать лицом, умело собранным мимическими морщинами в маску сожаления: «Бросаю, мол!» При этом нелишним окажется демонстрация вывернутых карманов с высыпающимися оттуда крошками «табака»… Чтобы вдохнуть в этот процесс «правду жизни», снабдите отпрыска некоторым количеством зелёного чая который обладает узнаваемым запахом листьев табака, из которых скручивают толстые плотные кубинские сигары цвета молочного шоколада.
День десятый
…Всё! Пытку зелёным чаем не имеет смысла тянуть дольше. Тот, кто считает этот чай панацеей ото всех проблем, имеет право на это заблуждение. Но не секрет,– что однажды стало лекарством, не может превратиться в лакомство!
А то, что кажется опровержением, для нас таковым не является. Мы не участвуем в спорах, ибо мы не поборники чужих истин! Где бы они не находились,– в чае или в вине…
Мы не деревья…
Лес, пользуясь покровительством, либо, что вернее, – попустительством ночи, переступал с ноги на ногу. Нимало не желая привлекать к себе внимание, был, тем не менее, весьма заметен, ибо с непривычки топал явственно, неумело и неаккуратно от того, притом оставлял на снегу следы: то волчьей мерной пробежки, то лисьего хитрого хода, то заячьего переплетения. Стараясь скрыть свидетельства сего, лишённого обычая поступка, лес взывал к ветру рыданиями, похожими на волчий вой, дабы помог он ему, и стряхнув с эполет ветвей сугробы, прикрыл неумеренные, неуместные отпечатки его деяний.
Ветер не внял. Не отчего-то, а так просто. По заведённому не им обычаю, ветер был своеволен не более иных, и не было для него в тот час веских причин оказаться полезным, снизойти к мольбам леса.
Небеса же, свидетели его терзаний, впрочем, как и всех прочих, сжалились, да принялись заслонять лес от нескромных догадливых взоров, чем умели: то тканым подолом мелкого снега, то крупновязанной шалью рыхлого, то драгоценным палантином метели, а то и просто, без затей, – плотными грубыми холщовыми гардинами, через которые себя не увидать, не то провинившуюся перед собою лесную чащу.
Снег шёл густо, важно, заодно со следами засыпая любые неровности и углубления шагов леса, как многих его обитателей.
Начавшись однажды, снег не мог заставить себя остановиться, и через день, много – два, лес был связан по рукам и ногам. Он уже не только не мог идти, либо топтаться на месте, но теперь позабыл, как хотел этого когда-то, а потому не порывался боле, стоял, не прилагая усилий к тому, покорно ожидая своей, какой угодно участи. Холмы дебелых сугробов, вальяжно развалясь поверх, отдувались, и не в силах пожелать подняться и уйти, грузно скрипели в креслах дерев, угрожая угробить их в щепки, или по-крайней мере, ободрать все ветки вместе с корой.
Точно так ли гибнут и наши порывы. Подспудно мы желаем их осуществления, а после жалеем о них, несбывшихся, как о нерождённых детях, и изнемогая под наметёнными сугробами сочинённых наспех препон, покоряемся их напору. Хотя не должны. Не имеем права. Мы не деревья, хотя и их тоже – очень жаль.
Отсебятина
– Баю-бай… засыпай, баю-бай… засыпай… – Качаю я сына, надеясь, что он поскорее заснёт, а я пойду, наконец, делать свои дела. Малыш не хнычет, не плачет, но и не спит. Смотрит серьёзно в глаза знающим спокойным взглядом прожившего жизнь человека, моргает, как старичок, и молчит. От того делается немного не по себе. Совсем немного, но всё же.
Вместо того, чтобы насладиться дыханием родного человечка, его запахом, спокойствием, как мудростью, я начинаю нервничать, что не успею сделать одного, другого, третьего, – ничего особенного, в общем, просто накопилось много всякой бытовой ерунды. Ну, и хочется оставить немного времени «для себя». Но… Что оно такое это «для себя». А прочее кому? К тому же, неужто есть что-то важнее глубокого, будто из вечности, взгляда твоего ребёнка, его едва слышного сладкого дыхания, этой, так скоро проходящей близости?… Нет, конечно. Нет ничего важнее этого. Не было. Теперь уж и нет. Редко когда подпустит обнять, ни к чему ему теперь «эти нежности». Зато мне нужны, но увы. Теперь без них. Не вернуть.
Так отчего было не посидеть тогда спокойно, и, прижав к себе крепко, слушать, как обгоняя друг друга бьются наши сердца. Без «ты меня не понимаешь, с
Разве умели мы когда-либо ценить то, что имеем сейчас, в эту самую минуту? Редко, почти никогда. Чаще живём прошлым, да, превознося его, вновь не церемонимся с настоящим. И оно тушуется, скромничает, уступает, не считает возможным, не торопится доказывать, сколь мало у него его самого, а уж тем более – у нас. Настоящее всегда спешит. Спешит уйти, скрыться с глаз долой, а там уж – разбирайся сам, каково оно было, коли не разглядел в самый его час.
Вот такая вот отсебятина. А что это в самом деле – отвергнутое однажды по недомыслию или то, которое долго нежил, пестовал в своей душе, и высказал, наконец начистоту, прямо таким, каково оно есть, не кривя душой?
Неведомо никому, прежде прочих – самому тебе.
