Иоланта Ариковна Сержантова
Меж бредом и явью
Солнцестояние…
Всё тянет день. Подолом на коленки.
Всё мёрзнет, возвращение его
С эклиптики, со звёзд молочной пенки
Со Сагарматха9 сморщенных снегов.
Но наш, земной, венец средоточенья
Он не спешит стряхнуть сугробы сна,
Он медлит. Талых вод проистеченья
Причина он. А в глубине, у дна
В густой воде, раздумьем одержимы,
Триада рыб, ступенью трёх идей:
Так сложно восхищаться содержимым,
По шею в заторможенной воде.
Неделя на раздумия даётся, -
То ль возвращаться иль вперёд идти?
Ложится позже, утром в тень вольётся:
Ступать опять или свернуть с пути?
А рукоять клинка того рассвета,
Опутал года новый оборот.
На ёлке – в ярких фантиках ответы,
Под нею – все вопросы, кто найдёт
Не силы, но желание. Стучатся?
В его годах тяжёлый, право, труд.
То – Дед Мороз. Все сутки к Свету мчаться,
Но он не мог не ехать, дети ждут.
И мы – его. Большие, правда, детки.
А верим, так уж вышло, в чудеса.
И замечаем: солнце жжёт заметки,
Что написал, когда не мог сказать…
Но, так и быть, оставим то покуда.
Сгодятся в печь, даря тепло и свет.
Укутан белой шалью от простуды,
И этот лес, и растушёван след…
Ушедшего. Минувшего…досадно! -
Порывом ветра, что теперь у ног,
Он локоном свернулся. Ну и ладно.
Он тоже ж – был! И этим так помог
Понять про то, что выход снег придавит,
А вход – водой околоплодных вод
Давно размыт. Но солнце день расправит
И всё случится, непременно! Вот…
Памяти Сергея Быстрицкого
Друзья не уходят. Они навсегда за спиной.
Твой тыл прикрывают,
и к тени твоей приникая,
Сливаются. Ты привыкаешь
И можешь гордиться собой.
Ты первым идёшь, за тобою – они.
И ты проживаешь те ночи и дни,
Которых прожить с недрузьями нельзя.
Как совесть однажды уходят друзья.
Не выпьешь за них. Только ветер осушит
Ту соль. Источают их зрелые души.
И душит нас горе. И нам ненавистно
Всё то, что внушает недобрые мысли.
И чёрные краски, жестокие ноты,
Когда забывается с кем ты и кто ты.
Уходят друзья. И с тобой навсегда остаются.
А слёзы, так глупо,
всё льются, и льются, и льются…
Синица – зимняя притча
Сжав клювом крошку льда, в окно синица
Глядит так скромно, молча, не стучится.
Дадут ли вновь ненужных дома крошек,
Совсем немного, пару чайных ложек?
Чтоб ей и маме. И ещё – братишке.
Он так красив, как в старой детской книжке
Синиц рисуют. Нынче снега вволю,
Так пальцы мёрзнут, что держаться больно
За край пустой, совсем пустой кормушки.
Забыли люди – птицы не игрушки.
Хотя на ощупь плюшевы, пушисты.
Воды глоток и непременно чистой,
Да горсть зерна, чтоб дотянуть до марта,
Без них никак. Легла так жизни карта
Сжав клювом крошку льда, к окну синица
Щекой прижалась. Случаю случиться
Даётся шанс не раз, но только дважды.
И тот, второй, не первый – самый важный.
И, насыпая вкусных хлебных крошек,
мне верится: теперь-то я – хороший!
Я– человек совсем неравнодушный.
И той синице за окном сегодня нужный.
И воробьям! От них не деться, право,
Когда ты сыт – теплее, это правда.
Подарят мне конфет, кусочек – кошке
И той синице, мы с ней дружим так, немножко.
Мы делим поровну: рассветы, крошки, кошку.
Она мурчит. И мне и ей. А ножку
Уже расправить может и согрелась.
Но пусть поест немного, ей хотелось.
Мы фибулы не просим, как награды.
А фабула проста: себе мы рады,
