Инесса Иванова
Дракон проснулся

3

– Что случилось, милорд? Я кого-то вам напоминаю? – голос этого человека и вправду отличался от гласа забытой тени из прошлого, но в остальном сходство было удивительно точным.

– Лорд Лаветт, я полагаю? – сухо осведомился я. Пусть он сам объяснит весь этот маскарад. За те годы, что я спал, отец Исиндоры мог заболеть чахоткой, а от лекарства на основе свинцового сахара и ртутной воды голос непременно изменился бы.

И всё же звериным чутьём я угадывал: это другой человек, близкий родственник.

– Верно, Великий господин, – после некоторой паузы, во время которой он изучал моё лицо, произнёс лорд с лицом, изрытым следами от оспин. Точно, лекарства на основе ртути тоже оставляют подобные метки.

Я никогда не интересовался целительством, Драконы почти не болеют, но когда живёшь достаточно долго, поневоле узнаёшь много лишнего.

– Называйте меня, Дэниел. Я не желаю играть в ваши бессмысленные ритуалы, вы ведь из них, из огнепоклонников? Рискну показаться неблагодарным, но ваша братия всегда казалась мне разряженными шутами. Как дети играете с огнём, природу которого не понимаете.

Кажется, за годы спячки я стал таким же брюзгой, каким был мой отец.

– За последние столетия мы тоже поменялись вместе с миром вокруг. Изучали древние тексты, в которых написано о ваших достоинствах и недостатках, – лорд закашлялся, прижал чистый, белый платок ко рту, и в воздухе к прежним ароматам добавился запах крови.

Порченной, отравленной и не дающей сил своему хозяину.

– Вам осталось жить недолго, – спокойно произнёс я, воспользовавшись тем, что лорд Лаветт не может мне ответить.

Жестоко, по людским меркам, но фамилия Лаветт вызывала в душе ярый протест. Я помнил и старого лорда с его дочуркой, которые решили  цепляться за меня как за спасение, а когда не получили желаемого, прислали письмо-шпильку.

Жалкая попытка людей, неспособных проигрывать достойно. Если ты слаб, надо этому учиться.

– Поэтому я так спешу, – задыхаясь и преодолевая новый приступ кашля, произнёс Лаветт. Впервые с момента нашего разговора я почувствовал к нему некое подобие уважения. Люди до ужаса бояться смерти, а этот смирился и пытался извлечь максимум из отпущенных ему дней.

– Вы знаете о том, какой сегодня год? – внезапно спросил собеседник, и я усмехнулся. Слышал, что перед самым концом люди впадают в горячку, путающую мысли в их головах и заставляющие вот так бессмысленно перескакивать с одной нити разговора на другую, совсем с нею не связанную.

– К чему вопрос, лорд Лаветт? Я спал год или два, возможно, около трёх. Мне неизвестно.

– Вы спали больше ста лет, Дэниел.

Я взглянул на него чуть пристальнее. Точно горячка!

– Вам надо бы принять лекарство от жара и лечь в постель, – резко ответил я.

– А вам посмотреть в окно, – в таком же тоне ответил Лаветт.

Спорить с умалишённым и умирающим – зря время терять. Я и так проспал пару лет, а ему вскоре предстоит заснуть навеки.

– Драконы не могут спать так долго, – поморщился я, недовольный, что приходится объяснять то, что фанатики должны были уяснить и без меня.

Воистину, среди моих приверженцев много идиотов!

Резко откинув чёрную плотную занавесь, я прищурился от слишком яркого солнца, но вскоре увидел, что экипаж неспешно катится по вымощенным крупным булыжником провинциальным улицам. Для маленького городка они выглядели вполне опрятно, деревянных домишек почти не встречалось, сплошь красный кирпич и камень. Дома, тесно прижимавшиеся друг к другу, были сплошь двухэтажными, с остроконечными крышами.

Но всё это я заметил потом. Удивительнее всего были люди, спешившие по делам с корзинами и тележками. Одежда могла бы поменяться, но не в провинции!

Я смотрел на них и не узнавал ни в одном прохожем славных подданных королевства. Юбки у женщин-служанок и торговок едва ли доставали до щиколотки, пышные оборки ушли в прошлое, вместо них появились уродливые передники тёмных цветов, а рукава сократились на четверть.

Пальто, в которые кутались мужчины и женщины, подняв вороты и подвязав короткими шарфами, сделались короче и выглядели мешковато, по сравнению с теми, которые помнил я.

Но и это не могло бы поколебать мою уверенность, пока экипаж не покинул один из закоулков и не выехал на широкую площадь. У фонтана гудели пара небольших открытых экипажа без лошадей. Гудели громко, сердито, наши лошади шарахнулись, но окрик кучера вернул их в прежнюю колею.

Город, несомненно, провинциальный, разросся, я помнил Вронхиль (а это, без сомнения, был он) совсем иным. Менее людным, не таким чистым и уж совсем без такого количества добротных строений, вроде небольшого, но исправного фонтана, разбрызгивающего  радужные искры, не застывающие в начале весны только под действием артефактов.

Слишком дорогих, чтобы использовать их в такой глуши, да ещё вне праздника!

– Что случилось? – не отрывая взора от увиденного, спросил я.

– Время прошло. Много времени, милорд Дэниел.

И всё же если мой собеседник полагал, что я поверю его лжи, он заблуждался. Лучшее средство вывести обманщика на чистую воду – притвориться, что поверил ему.

– Так сколько вы говорите, прошло с тех пор, как я заснул?

– Сто пятьдесят четыре. Я понимаю, что поверить сложно, но вы сами убедитесь. Вы правильно сказали, – тут собеседник снова закашлялся, поднёс платок ко рту, а когда способность говорить внятно и размеренно вернулась к нему, продолжил: – Драконы не спят так долго. Думаю, это дело рук ведьмы. Её заклятие наложилось на вашу способность, и вот что получилось. По крайней мере, мой личный маг объясняет это именно так.

Я снова продолжил смотреть в окно, попутно слушая объяснения лорда Лаветт, но делал это так, чтобы не привлечь внимание прохожих. На экипаж лорда и так обращали излишнее внимание: кланялись или провожали долгими взглядами, но незамеченным он не оставался, это точно.

Я не понимал, какой резон лорду играть роль, с какой целью он затеял этот дорогостоящий маскарад с переодеванием прохожих в наряды, столь несоответствующие одеждам по моей памяти, даже приволок диковинный экипаж без лошадей, чтобы он непременно попался мне на глаза, но был полон желания это выяснить.

Однако его чувство юмора позабавило: надо же было придумать смешные маленькие шляпки, похожие на перевёрнутые тарелки вместо грандиозных дамских сооружений с перьями и искусственными цветами!

Причина всего этого должна быть, и я рискнул озвучить первое, что пришло на ум:

– Вы полагаете, что я исцелю вас?

Тут я оторвался от созерцания ненастоящего мира и пристально посмотрел на лорда с изнеможённым и серым от болезни лицом. Тот выдержал мой взгляд и с горькой полуулыбкой покачал головой.

– Вы не сможете. Я читал древние тексты, в нашем обществе огнепоклонников, как вы изволили выразиться, хранится множество бесценных манускриптов о вашей расе. Не хотел бы говорить вот так, без обиняков, но я бы желал познакомить вас со своей племянницей, она поможет добиться вашей цели.

– Какова же по-вашему моя цель?

Тут Лаветт коротко засмеялся и даже удержал разрывающий грудь кашель:

– Месть, разумеется. Драконы мстительны, Дэниел, и вы не исключение. Более того, мы все поможем вам, а вы тем самым и мне.

Лаветт опёрся на трость и подался вперёд так, что я увидел его расширенные от опия зрачки.

– Я тоже хочу отомстить ей.

Экипаж дёрнулся, лошади заржали и громко зафыркали.

– Простите, наверное, зевака чуть не попал под копыта. Мы почти приехали в мой особняк. Распоряжайтесь всем, что у меня есть, как своим собственным. Мне оно вскоре не понадобится, – в уголке рта лорда залегла горькая складка. Как бы он ни врал, одно было точно: лорд умирал и злился на весь свет, что не может забрать его с собой.

– И вашей племянницей? – тихо спросил я, не сводя с него глаз. Посмотрим, как дядюшка дорожит своей родственницей-сироткой, оставшейся ему на попечение! Понятно, что дева лишилась родителей, ведь иначе она бы не жила в его доме.

– А Оливией особенно.

Поднятая бровь лорда и упор на имя племянницы не оставляла сомнений, что мы поняли друг друга.

Тут мой спутник замолчал и знаком показал, что не может больше говорить без задыха. Я оставил его в покое. Если этот не хочет сказать правду, то я найду способ узнать её от другого. Или от другой.

4. Ниара

Уже на следующей неделе после разговора с королевой-матерью, за мной прибыл закрытый экипаж, должный доставить новую послушницу сокровищницы Двуликого к месту её службы.

Мать всплеснула руками и заплакала, пристойно, как и полагалось леди из высшего общества. Думаю, она притворялась, потому как все уже знали, что я добилась своего.

 Отец на это только удивлённо приподнял брови и пристально посмотрел, но ни о чём не спросил. Я поняла его и без того: он был недоволен, что я снова проявила себя как ведьма. Имея порченую кровь в своих жилах, отец как бы извинялся, что передал этот проклятый дар мне, хотя у него он не проявлялся вовсе.

– Если тебе будет плохо, напиши, и я заберу тебя, – подал он мне на прощанье руку, которую я пожала условленным между нами знаком.

– И посадишь под замок в королевской спальне, пока не пройдёт время траура, – напомнила мать, обращаясь больше ко мне, чем к супругу. – Пусть служит Богам, это благое дело. И печаль скорее пройдёт, а уж после мы подберём тебе жениха.

Я была готова тут же сесть в экипаж и уехать подальше. Хватит с меня женихов!

– Я не желаю становиться невестой ещё раз, – отрезала я на прощанье, когда закончила обниматься с сёстрами, почему-то плачущими по-настоящему, словно провожали меня в могилу. Для них служение Богам означало принятие обета целомудрия, а для каждой девы, взращённой в духе «сначала мой господин – отец, потом муж», это почти погибель.

Но не для меня.

Наконец, в сопровождении верной Берты, которая должна будет следить за моими надобностями вне храма, мы укатили восвояси.

– И где же нас поселят? Будет ли там горячая вода, или придётся умываться холодной? – причитала она, пока я сидела, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза.

Накануне ночью мне снова приснился кошмар. Я горела в огне, но не чувствовала боли, скорее даже было любопытно, отчего так, и что ждёт дальше. И я слышала голос в тумане, который повторял моё имя, голос то приближался, то удалялся, а я дрожала как в лихорадке, боясь, как бы меня ни обнаружили. Лучше сгореть дотла раньше, чем мужчина найдёт меня и уничтожит.

Он погрузит руки в мой прах, будет смеяться и потом развеет его по ветру с проклятием на устах. И я буду рада, что не встретилась с ним лицом к лицу, не узнала того, что было бы, сложись всё иначе.

Под утро сны приняли иной характер. Я сгорела, но не исчезла, а превратилась с большой рубин, который мужчина поднял и унёс в свою сокровищницу, спрятав в одном из сундуков. Я билась внутри камня, сдирая руки в кровь, но понимала, что заточена здесь навеки. И боялась даже кричать, потому что страшнее заточения в камне только одно: если мой страж вернётся и обнаружит меня внутри рубина!

– Я буду рядом, госпожа, – Берта приняла мою молчаливость за волнение. – Найду, где и чаю согреть, и воды для купели. Вы всё-таки королевских кровей, обидеть вас не посмеют. Год пролетит быстро, вот увидите!

– Я сама выбрала такую судьбу и ни о чём не жалею, – пробормотала я, чувствуя, как снова проваливаюсь в сон. Я пыталась бороться с ним: вдруг закрою глаза и увижу кошмар, но усталость и напряжение последних дней начали брать верх, когда экипаж остановился, чтобы в следующий момент въехать в ворота, за которыми был сад. И в центре него – сокровищница Двуликого, упирающаяся шпилем в небеса.

Берта ахнула, глядя на неё, и начала возносить хвалы Богам на улице, что с нею почти не случалось. Да, мы находились в огороженном саду, на ветках кустарников уже наклёвывались почки, а земля выпустила из недр первую зелёную поросль, в такое время в древности люди молились земле, прося родить её как можно больше благ, но сейчас приносить благодарности вне алтарей считалось данью суевериям и порицалось церковью.

Берта была хоть и благочестива, соблюдала моления, делала подношения в храмы, особенно Богини-Матери – прародительнице всего сущего, но всё же не выказывала религиозного рвения.

– Перестань, у тебя будет время, – одёрнула я её, улыбаясь вышедшей встречать нас служительнице, одетой сплошь в расшитые золотом одеяния.

Берта при виде её замолчала, а я поклонилась и произнесла обычное в этих случаях приветствие.

– Я предупреждена о вашем рвении служить Двуликому, – Мать-настоятельница храма, а это была именно она, казалась немолодой строгой классной дамой, готовой покарать за малейшее отступление от правил.

Волосок к волоску, никакой седины в светлых волосах, заправленных в идеально ровный пучок на затылке, и всё ещё красивое, хранящее печать гордыни, лицо с признаками скорого увядания – именно такой я представляла себе настоятельницу Сокровищницы Двуликого.

Подпоясанную широким кожаным поясом, кажущуюся высокой даже если была со мной одного роста.

– Тогда вы понимаете, насколько оно чуждо корысти, – пробормотала я, усмехнувшись про себя. Я особа королевской крови, не стоит забывать этого и позволять забыться другим.

Настоятельница лишь покривила губы и кивнула, чтобы мы шли за ней.

– Багаж доставят, – бросила она через плечо и принялась чинно подниматься по мраморным ступеням. – Я лично введу вас в курс дела.

– Будем безмерно благодарны, Великая мать!

Я старалась соблюдать ритуалы, конечно, мне никто из них неровня, но наживать влиятельных врагов в мои планы не входило. Достаточно тех, кто ненавидит, будучи со мной в кровном родстве.

Но все эти мысли, тревоги остались за парадными дверьми, ведущими в храм. Высокий, словно стела, он возвышался над всеми зданиями столицы, даже над «Шипастой розой» – цитаделью королевской власти.

Берта глазела по сторонам, но встретившись взглядами с другими послушницами, одетыми в бежевые тона, опустила голову и семенила позади меня, стараясь не отстать ни на шаг.

Я же слушала неторопливые объяснения настоятельницы, которые она давала столь тихо, что мне приходилось напрягать слух и стараться идти за её правым плечом, чтобы вообще хоть что-то расслышать.

– Сокровищница поделена на три зала, каждый, в свою очередь, имеет по три комнаты.. Вы начнёте работу в первом, где хранится золото и серебро. Кубки, чаши, ритуальные предметы, не связанные с королевской семьёй. Если будете расторопны, молчаливы и покорны, надолго в первом зале не задержитесь.

Губы настоятельницы тронула лёгкая улыбка.

– А если не проявите нужные качества, Двуликий заберёт вас. Но лучше он, чем крылатый демон, поверьте.

Улыбка превратилась в оскал.

Глава 4. Имя говорит само за себя

1

– Милорды, рада приветствовать вас в «Чертополохе». Надеюсь, вам понравится у нас, – произнесла миниатюрная светловолосая дева с кроткой улыбкой на розовых губах. Настоящая роза Сангратоса, так похожая на ту, кого я когда-то отверг, и всё же другая.

Она не боялась смотреть в глаза, даже искала моего взгляда. Такая дерзость всегда мне нравилась.

Это не Исиндора, что уже радует.

– Моя племянница, Дэниел, Оливия Лаветт, – произнёс хозяин, едва мы вошли в просторный особняк в центре Вронхиля, огороженный высоким каменным забором. Вмиг стряхнул с себя меланхоличность и обречённый вид, да и кашлять стал гораздо меньше. Теперь о чахотке, точившей его изнутри, напоминал лишь лихорадочный румянец на щеках. – Дорогая, наш гость устал с дороги.

– Рада с вами познакомиться, милорд. Это большая честь для нашего дома и лично для меня, – Оливия, рыжеволосая, статная, с веснушками, разбросанными по щекам, и пристальным взглядом пронзительно-голубых глаз, грациозно присела в глубоком реверансе, словно я был особой королевской крови.

И манеры, манеры у неё безупречно-старомодны. Мы поладим.

Слуги, вышедшие приветствовать хозяев, поклонились ещё ниже. Сейчас они разбредутся по комнатам, встретятся на черновой части дома или кухне и примутся обсуждать моё появление. А вскоре о нём узнают в городе, потом и в столице.

Конечно, долго весть о моём пробуждении не скрыть, но я надеялся выиграть время. Заметив, что я нахмурился, дева поспешила уверить, что счастлива познакомиться с влиятельным родственником, прибывшим из-за границы.

– Надеюсь, вы не оставите наш дом своим покровительством.

– А что получу взамен? – спросил я тихо, подавая ей руку, чтобы помочь встать.

Дерзость, но хозяин дома, казалось, не только не спешил меня остановить или иным образом выразить недовольство, но и поощрял племянницу в её смелости.

– Всё, что пожелаете, милорд, – она также, как и дядя, выразительно вздёрнула брови и улыбнулась, даря вполне понятное для искушённого мужчины обещание.

– Я пожелаю горячую ванну, новую одежду и обед. А потом посмотрим.

Притворюсь, что не понял намёков. Исиндора, как я её помнил, была слишком застенчива для открытого разговора, поддаваясь на мои провокации только в минуты отчаяния, Оливия же, как мне показалось, сделана из другого теста. Или воспитана в ином духе.

Возможно, мы пообщаемся позже в более интимной обстановке.

– Я пришлю к вам слугу, – Лаветт дал знак племяннице, и та с  обворожительной улыбкой отступила на шаг, не сводя с меня восхищённого взгляда. – Разумеется, мы дадим вам время прийти в себя, господин, но чем раньше поговорим, тем будет лучше для всех. Дела, и мои, и ваши, не терпят отлагательств.

Я кивнул, не поворачивая головы.

– После обеда.

Пусть не думает, что я воспринимаю его дом, как спасение. Да, Лаветт или как там его, помог мне, но в столице у меня остались влиятельные сторонники. Как только доберусь до содержимого банковской ячейке в отделении господина Цетхема, смогу сам выбирать, с кем заключать союзы, и на каких условиях.

Молчаливый слуга в чёрной ливрее, весьма свободного кроя, на мой взгляд, проводил наверх, где мне отвели три комнаты в южном крыле. Я ступал по мягкому ковру, устилающему пол, бросал взгляды на картины, развешанные по стенам, и был удивлён.

Ни одного портрета предка, которыми так гордились все знатные или не слишком благородные господа, здесь же, кроме одного невинного пейзажа, были весьма фривольные сюжеты.

Например, рогатый демон, пожирающий младенцев, чьи матери сами протягивали ему их ещё живые тела. Или безголовый мужчина, одетый как благородный, садился за стол, снимал крышку с тарелки, выставленной перед ним, а вместо еды обнаружил собственную голову, таращившуюся на него в немом исступлении.

Мерзость, одним словом. Не припомню, чтобы такое разрешалась малевать да ещё выставлять напоказ!

– Что за мазня? – спросил я громко, не ожидая ответа. Но слуга обернулся и с невозмутимым поклоном пояснил:

– Это всё работы леди Оливии. Она закончила художественные курсы. Это ранние, вскоре леди покажет вам более совершенную технику.

– Не сомневаюсь, – пробормотал я, а про себя подумал:

«Надеюсь, к тому времени меня здесь уже не будет».

Больше я ни о чём не спрашивал. Усталость накатывалась мягкими волнами, убаюкивая любопытство и желание язвить. Мне бы сейчас тёплую ванну, что-нибудь крепкое для успокоения нервов, и что-то мясное, жирное, с поджаркой для утоления голода.

Спать я пока не хотел, достаточно тех лет, которые мои враги прожили в сытой уверенности, что их злодейство сошло с рук.  Сначала я покараю Геранту, или оставить её напоследок?

Решу после. Геранта – её муж – король, без которого приказ не был бы отдан —и сын той, кого я некогда любил.

– Всё готово, милорд, – внутри апартаментов меня ожидала дрожащая дева, от которой пахло созревшей для погибели невинностью. Этот запах для Дракона почти так же привлекателен, как и аромат золота.

Дитя не по возрасту, а по манере держаться, одетая в бежевые тона дома Лаветт, не смела поднять на меня глаз. Белолица, худа телом, с изящными маленькими запястьями и ступнями, которые могли бы принадлежать аристократке, а не горничной.

– Я приготовила ванну, – выдохнула она, когда я приблизился и снял с нею чепец. Тёмные волны  густых волос упали на лицо и закрыли тонкую шею девы, не делавшей попыток выразить неодобрение.

Орден Огня хорошо выучил её. Две вещи могли вернуть Дракону силу быстрее прочего: его золото и девственница, добровольно принёсшая себя в дар.

– Зачем ты здесь?

Посмотрим, насколько хорошо Орден читал древние тексты! Для принесения девы в дар существовал ритуал, только соблюдение которого обеспечивало нужный эффект.

– Чтобы предать себя огню, – дева ожила и вскинула на меня тёмные глаза. Когда наши взгляды встретились, она затрепетала, но продолжала смотреть с затаённым страхом и примешанным к нему восхищением.

– Огонь не коснётся того, кто не готов, – продолжил я, следя, как она вспыхнула.

По ритуалу деву должны были отвергнуть три раза, а она предложить себя вновь, чтобы доказать преданность Ордену и покорность Дракону.

Меня больше возбуждал отблеск собственного могущества и власти, которые я увидел в её глазах, чем аромат её тела.

– Я готова. Мне минула уже восемнадцатая весна, и я сохранила себя для вас, – чуть не плача, ответила она.

Я лишь махнул рукой и прошёл в ванную. Ещё будет время на это, сначала я должен помыться.

Клан Лаветт, видимо, разбогател ещё больше с тех времён, когда я виделся с Исиндорой в последний раз. Даже удивительно, сколь многого они добились за несколько лет: ванная комната была похожа на просторную спальню, посреди которой на возвышении стояла не кровать, а изящное металлическое, отполированное до серебряного блеска, корыто на золочённых ножках.

Ванная была наполнена горячей водой, на поверхности которой плавали травы, да это и не ванная была, а по размерам как целая купальня. И стоило немерянно, это уж как пить дать!

Я без труда учуял среди трав, брошенных в воду, розмарин и барвик, придающий мужчинам силу. Понятно, меня считали за оголодавшего жеребца, но в чём-то они были правы. Я был всё ещё молод, горяч и жаден. Но не до женщин, до мести, а женщины, и в том числе одна из них, смотревшая, как я сбрасываю одежды, станут ступенями на пути к моей цели.

– Помогать не смей! – бросил я через плечо и погрузился в горячую воду с головой.

Вода смыла тревоги и все усталости этого долгого, хотя ещё такого короткого дня. Я погрузился в неё с головой и долго не выныривал, пока воздух в груди не  кончился, а голова не зазвенела от шума крови, прилившей к вискам.

В таком состоянии я видел ситуацию ясно и без прикрас. Шумно вынырнул и обвёл взглядом ванную, остановив взор на всё ещё стоявшей на коленях девушки, не смевшей поднять головы. Запах её невинности пряным ароматом тёк в воздухе, достигая моих ноздрей и заставляя все члены дрожать в предвкушении дара.

Но я не торопился, наслаждался её страхом, который был почти таким же соблазнительным, как изгибы тела под тонким, так не шедшим ей строгим платьем.

– Что ты принесла мне? – задал я второй вопрос из ритуала и почувствовал, как задрожали её колени, как она сжала их в последней попытке спастись от неизбежного.

– Всю себя, господин. Все дары, которые имею.

– Достаточно ли они хороши для меня? Пожалуй, нет!

Я никогда не задавался вопросом, что движет такими девами, приносящими себя в жертву. Читал, что они испытывают при этом неизъяснимое удовольствие, какое никогда не прочувствуют после, и вся их последующая жизнь будет подчинена воспоминанием о том единственном разе.

Некоторые после сходят с ума. Зачать дитя они не смогут, Драконья сила не перетекает на каждую женщину, с которой у него случается связь, иначе бы моя раса не находилась на грани вымирания.

Или весь ритуал направлен лишь на удовлетворение похоти? Вот и проверим.

Два раза я отринул деву, настало время испытать её в третий.

– Дай мне взглянуть на тебя! Раздевайся!

Я с удовольствием следил, как её тонкие пальчики развязывали шнуровки ворота платья, как фартук полетел на пол, за ним корсет, и вот уже дева стояла передо мной во весь рост в одной нижней рубашке, стыдливо прикрывая руками полные груди, рвущиеся наружу через треугольный вырез посредине.

Можно было подумать над тем, почему платье служанки, а она была именно неблагородной, это я заметил сразу по манере держать себя, по той покорности, с которой дева склоняла голову и опускала плечи, признавая в каждом мужчине господина, могущего покарать её за провинности, было столь открытым.

Но думать не хотелось, сейчас я был готов вобрать её всю, сжать, присвоить, чтобы измять и выбросить, когда густой пряный запах, круживший голову, истает во мраке ночи. Мне никогда не нравилась такая покорность, но сейчас она легла на сердце, смазав глубокие раны.

– Готова ли? – прозвучал третий вопрос. Я выдумал его сам, позабыл, что там прописано в древних текстах, потому что при виде её обнажённого тела превратился в огонь, а мои мозги в кисель. Она слишком смела для девственницы, хотя и нервничает.

Встал в полный рост, вышел из ванны и подошёл к ней, легонько подхватив на руки невесомое тело.

Три раза я испытывал её желание отдать девственность Дракону, шут с ним, что должен был взять её только на четвёртый раз. Ритуалы написаны теми, кто давно истлел в земле, а значит, это просто красивый обычай!

Вот сейчас и проверю!

Дева не сопротивлялась, напротив, старалась заглянуть мне в глаза, угадать мои желания, хотя для этого надо было смотреть ниже. Впрочем, она всё вскоре почувствовала.

Раздвинула ноги, приглашая меня войти в запертую дверь, и я вломился, едва почувствовав её истинное возбуждение.

Дева вскрикнула, заплакала, но не старалась вырваться. Лежала безвольной куклой в моих руках, а когда я хотел отстраниться, вцепилась в мою шею, прошептав:

– Господин, нет!

Она дрожала, плакала, кусала губы и принимала меня. Вдыхала и стонала от боли, но не сдавалась и не молила о пощаде. Я видел её душу, я касался её тела, и всё было так, как должно быть, пока она не посмотрела в глаза. Внезапно они изменились, наполнились чернотой, в которой я без труда увидел своё отражение.

Её волосы почернели, а изгибы тела сделались острее. Моя рука касалась смуглой кожи другой женщины, которая не могла оставить меня даже в такой момент.

– Я хочу запомнить вас, – прошептали губы восточной красавицы. Геранты.

– Запомнишь, обещаю! – просипел я и накинулся на неё с вновь вспыхнувшей страстью. Мне хотелось раздавить её, заставить плакать, это почти удалось, прекрасные, чуть раскосые глаза наполнились слезами, но её губы продолжали улыбаться. С издёвкой.

– Всё так. Благодарю, – шептала она, а потом, когда всё кончилось, её горячее дыхание долго обжигало шею.

– Уходи, – тихо сказал я той, кто снова стала самой собой. Геранта исчезла, не оставив даже запаха. Теперь в спальне пахло потом и изжитой, излившейся понапрасну страстью.

Девушка соскользнула с постели, быстро оделась и попятилась к двери, не застегнув ворот верхнего платья. Я видел, что она довольна и даже, пожалуй, счастлива: роль исполнена великолепно. Она будет помнить Дракона, а я получил частичку её бывшей силы.

Её девственность растворилась в моей крови, и теперь магия окончательно восстановлена. Теперь я посплю, а потом настанет новый день. Я попрощаюсь с лордом и леди Лаветт, отправлюсь в столицу, верну деньги и выслежу Геранту.

Придётся отблагодарить клан Лаветт за их помощь, но не обязательно делать это самому. Через поверенного в самый раз.

Я заснул быстро, и мне снова привиделась Геранта. Мы находились в сокровищнице, окружённые драгоценными камнями. Я подошёл к ней со спины и надел на голову лживой красавицы диадему. Она вздрогнула и обернулась.

Это была Геранта, но глаза из серых превратились в чёрные. Наполнились Тьмой, в которой застыло моё отражение.