Инесса Иванова
Дракон проснулся
4
– Не буду томить вас, но прежде скажите: вы боитесь высоты?
– Да, – произнесла невеста совсем тихо, безропотно, но без колебаний последовала за мной на край утёса.
Дорога всё время шла вверх, экипаж остановился на полпути до цели: тонкого кованого забора, огораживающего бездну.
– А море? Как вам оно? Вы ведь собрались здесь жить, знаете же, что его величество приказал мне не покидать Острого Пика?
– Я боюсь такой большой воды, – поёжилась Иси, но тут же поймала мой взгляд и приосанилась: – Ради вас я привыкну и полюблю его.
– Тогда я спокоен, – улыбнулся я, предчувствуя ужас, который накроет мою жертву вскорости.
Я собирался явить ей мою мощь, того требовали традиции моего племени. Здесь, в родовом замке, никто, даже король, не смел мешать мне исполнять обряд превращения.
Я давно не обращался. Так давно, что уже позабыл, каково это: чувствовать ветер, обдувающий морду, ловить глазами лунный свет. Сейчас день, но это ничего, всё равно Исиндора вмиг забудет о том, что ещё недавно хотела стать женой чудовища. Клыкастого монстра.
– Дайте руку и поклянитесь, что всё произошедшее останется между нами.
Она без страху вложила свою узкую ладонь к мою, и я накрыл её другой рукой, чтобы выжечь клеймо согласия.
– Не дёрнитесь, будет больно!
Едва успел предупредить, как она вскрикнула от жара моей ладони. Он запечатал на её молочно-белой коже огненный завиток, тут же исчезнувший без следа.
– Даже красноты не осталось.
– Что это?
Страх в её глазах нарастал. Страх угоден Дракону, ибо что это за летающий ящер, не вселяющий раболепный ужас в сердца подданных?!
– Не испугаетесь прокатиться на спине дракона? Я обещаю не уронить ценный груз, – моя усмешка вылилась в откровенную издёвку. Это испытание способны выдержать лишь те, кто предназначен Дракону, а таких немного. Что скрывать, подобные женщины либо ведьмы, либо рождены для большой жертвы!
Она отпрянула и побледнела, сделавшись почти мёртвой. По крайней мере в глазах застыло такое неживое выражение, которое придаёт лицу схожесть с куклой.
– Поздно, леди Лаветт! – крикнул я, почувствовав как голос начинает меняться, а в груди разрастается давно остывший жар.
Я мог обращаться, едва достигнув подросткового возраста, но когда что-то не делаешь достаточно часто, после это доставляет неудобство.
Вот и сейчас я снова испытал боль от того, что кожа лопалась на плечах, что кости трещали, увеличиваясь в размерах и претерпевая изменения.
Небо отозвалось на мой рык чистым перезвоном колоколов, все жилы в моём теле натянулись нитями, уходящими в небеса, и вот я уже предстал перед морем в своём истинном виде. Иси побежала вниз по тропинке, вопя и рыдая, но я в два шага подхватил её передними лапами и устремился в пленительное серое небо.
Каждый Дракон мечтает добраться до самых звёзд, чтобы извергнуть на небесное светило магическое пламя, от которого заря будет багрянее, а ночь жарче. Огонь озарил небеса, но я был осторожен, помня о ценном грузе в лапах.
Полёт длился недолго, я сделал круг над побережем, вдохнул морской ветер и устремился обратно к утёсу.
Опустил дрожащую, мокрую от слёз Исиндору на землю и отошёл в сторону, чтобы снова взлететь. Ясно было, что она не способна стать моей парой. Ясно теперь не только мне, но и ей самой. Печать на её ладони не позволит болтать лишнего, так что за свой покой можно не беспокоиться. Вопрос с женитьбой закрыт.
Вдали потемнели склоны, в колыбели неба зажглись первые звёзды, и я вернулся домой. Обратное превращение занимало не более четверти часа. Я словно съёживался и Драконья чешуя, прочнее и крепче самой искусно выкованной брони, пряталось под человеческой кожей. Миг, и я уже был как все прочие мужчин, разве что в чуть помятом костюме.
Когда-то в детстве я спрашивал отца:
– Как это нам удаётся оставаться одетыми после обратного превращения?
– Не знаю, но это очень удобно. И помни, такую одежду надо сначала сродить с кожей, – ответил он, как обычно, полунамёками.
– Сроднить? – я не отставал. Больно любопытен!
– Поносить пару дней, например. Снимая лишь на сон.
В одном отец был прав, это очень удобно, потому как возвращаться домой голым, прячась по кустам, – это почти как получить пощёчину от того, кого считаешь ниже себя.
– Леди Лаветт и лорд Лаветт уже легли спать? – спросил я у верного слуги, когда переступил порог дома.
– Лорд и леди просили извинить их, но в столице возникли непредвиденные осложнения, требующих их прямого вмешательства, – спокойно сказал молодой человек, внук того дворецкого, которого я помнил ещё ребёнком.
– Очень хорошо, прикажи подавать ужин, я голоден, – с улыбкой произнёс я и выкинул Исиндору из головы.
Если она не захотела сесть на спину Дракона, то какого обращения ждала? Или думала, что я только так называюсь, а на самом деле просто пафосный лорд некогда известного дома?
Последующие недели прошли в уединении. Я больше не обращался: не было ни сил, ни желания. Я всегда был ленивым поклонником спокойной и сытой жизни, все чаяния которого удовлетворяет хорошая сигара и библиотека.
Но дольше месяца ждать весточки от моей принцессы не смог. К тому же из столицы доходили смутные вести: мол, принцесса Геранта так плохо себя чувствует, что заперлась в покоях, куда допускают только целителей.
Я воспринял это как знак: моя любимая носит необычного ребёнка, а раз так, раз в её чреве растёт Дракон, я должен был помочь ей. Только я один мог это сделать.
Моя отважная принцесса нуждалась во мне, и я летел к ней навстречу с песней любви и преданности. Я ещё не знал, что вскорости потеряю её навсегда.
5
– Дэниел, здесь так холодно! Обними меня!
Её колотила дрожь, и казалось, всего моего жара не хватит, чтобы её унять. Чтобы согреть, изжарить в пылу теперь уже не страсти, но любви и нежности. Я знал, такое было со мной не раз, что когда проявляешь чувства слишком пылко, с ними сначала играют, а потом выставляют за дверь их подателя.
Ничто так не надоедает, как бесконечная, ничем не обоснованная преданность. Я сам вёл себя схожим образом с теми, кому позволял себя любить. Наверное, их проклятия достигли Небес, и они покарали меня схожим образом.
– Целители дают мне ужасно горькие лекарства. Ты не представляешь, как противно их пить, меня всё время мутит.
Она жаловалась, изливая мне в душу всю ту усталость и разочарование, которые не могла показать другим. В замке достаточно глаз и ушей, способных исказить самую невинную фразу. Потом станут говорить, что принцесса не рада своей участи, а ведь она должна быть горда, что носит семя мужчины, своего мужа!
Удел женщин – рожать, пока не устанут, не умрут или не сделаются пустыми. Даже если женщина королевской крови, это ничего не меняет в естественном порядке вещей.
И сие не могло меня не возмущать: в моей библиотеке на страницах истлевших от времени книг написано, что Драконам позволено больше, чем людям. Что когда-то по небу летали не только мужчины, но и женщины. Правили теми, кто лишь умел ползать по земле.
И вот теперь мой род продолжится, хотя, видят Боги, я сам не очень-то об этом задумывался ранее.
– Я жалею, что он так тебя измучил, – произнёс я, тихонько поглаживая её по плечу. Мы сидели на диванчике в её покоях, я держал Геранту в объятиях: простую, с растрёпанными волосами и побелевшими губами, такую естественную, нежную и хрупкую, словно экзотическую бабочку.
Она прижималась спиной к моей груди и говорила так, как не могла ни с кем другим. О том, как ей страшно, когда все узнают, что ребёнок у неё не от мужа, а это вполне вероятно.
– Я увезу тебя туда, где нас никто не сможет достать, – обещал я ей, зная, что будет непросто.
Мои дальние родственники жили за Смирным морем, я чувствовал, что там ещё остались Драконы, но с их краем мы были во вражде, так что неизвестно, как меня примут. Впрочем, с богатством тебе рады во многих уголках света. Не за морем, так за лесом, но место для нас с Герантой найдётся.
О ребёнке я старался пока не думать. Не представлял себя отцом: слишком свободолюбив, самолюбив и педантичен в мелочах, которые считаю важными. Однако против нового Дракона, особенно моего имени, я ничего не имел.
В конце концов, моей отец тоже не пылал вначале ко мне особой любовью, но к концу его жизни, почти перед самым исчезновением, мы неплохо поладили. Прошло уже лет пятьдесят, а я так и не узнал, куда он вдруг исчез.
Дракон никогда не покинет своё логово по собственной воле, а бежать отцу смысла не было: богатств у нас много, знатности достаточно, даже короли не имели стольких сил и физической мощи!
– О чём ты думаешь?
– О прошлом.
Геранта как никто чувствовала моё настроение и могла одним прикосновением если не утешить, то отвлечь.
– Прошлое – самое дорогое, что у нас есть, Дэниел. Я слишком часто вспоминаю, что всё могло быть иначе. Помнишь, как ты прочитал мои любимые стихи в момент первой встречи?
– Конечно. «Рассвет разлуки близко, близко. Петух не прокричал. Пора! А слёзы уж текут», – продекламировал я, не сводя глаз с её лица. Мне показалось, что она готова заплакать, но вскоре Геранта уже просто улыбалась и гладила меня по руке, словно успокаивая.
И всё же нам и вправду пришлось попрощаться. Геранта изогнулась, на мгновение отстранилась, чтобы посмотреть мне в лицо. Провести рукой по слегка небритой щеке и шёпотом отчитать за такую небрежность.
– Скоро осень, она всегда действует на меня так, что хочется лечь спать, а проснуться уже весной, – пробурчал я. – Я увезу тебя в те края, где нет осени.
Не знаю, в какой момент, но однажды, может, даже сегодня наши полушутливые разговоры о будущем вдвоём приобрели иной смысл. По крайней мере, я почувствовал, что так и должен поступить.
Не делить её с другим, не взирать молча из логова, как крыса из подпола, как Геранту отнимают. Раз за разом, день за днём, но она становится всё дальше от меня.
– А если ребёнок не твой? – задала она исподволь вопрос и захлопала ресницами. Но я чувствовал, как напряглась её рука, касающаяся моей спины.
– Это правда? Так ты точно знаешь? – зарычал я, теряя самообладание. – Не играй со мной! Скажи сразу, как есть.
– Твой, это я так, на всякий случай, – замурлыкала она, прильнув ко мне ещё теснее.
Что-то в её голосе, в изгибе тела и в безмятежности взгляда, так не гармонировавшего с той Герантой, которую я знал ранее, отдалось во мне так сильно, что в груди загрохотало пламя. Звериное чутьё подсказывало, что зря надеюсь. Что всё это обман, целью которого не что иное, как поймать Дракона и запереть его в клетку.
Но я сдержал желание уйти и на какое-то время не показываться ей на глаза. Возможно, всё это моя хандра: нелегко принять тот факт, что Геранта меняется, что носит в себе другую жизнь, что вскоре она уже не будет моей безраздельно. Я не ревновал к её ребёнку, я ещё сильнее ненавидел её мужа.
У них вскоре будет что-то общее, даже если это общее – часть меня.
– Если родится Дракон, его у тебя заберут и подменят другим ребёнком, – озвучил я те страхи, которые видел в её глазах. – Пора решать, Геранта. Ты убежишь со мной?
– Сейчас? – кокетливо улыбнулась она, желая перевести тему, но я встал на ноги и, поцеловав руку моей-чужой женщины, откланялся.
– Нам лучше некоторое время не видеться. Я всё обдумаю и сам приду к тебе.
– Ты придёшь? Не обманешь? – она завладела моей рукой и прильнула к ней щекой, преданно заглядывая в глаза.
Давно я её такой не видел!
– Я никогда тебя не обманывал.
Геранта встала и положила руки мне на плечи:
– Только не привлекай к себе внимания, Дэниел. Я прошу тебя, особенно советника Рикона. Он так и жаждет обвинить тебя в измене. И меня тоже.
Вся прелесть моей бывшей невесты состояла в том, чтобы заботиться в первую очередь о себе. Мне нравилось, что она не лицемерит, что она такая, какая есть. Без раздражающего постного лица очередной женщины-жертвы. Я понимал, что при случае Геранта проживёт и без меня, как и я без неё.
И всё же не хотел думать о такой несправедливости.
– Я дам тебе знать. Как обычно, – пообещал напоследок и вышел с лёгким сердцем.
Теперь, когда я тайно посетил Геранту, настала пора нанести визит милорду Рикону.
Второй советник короля принимал меня в своём скромном кабинете, где на самом видном месте висел портрет его величества Аелиса Второго в золоченной раме. Монарх был изображён молодым и прекрасным. И то и другое не соответствовало правде, но правда при дворе – нечастая гостья.
– Что вы хотели со мной обсудить, милорд? – спросил я и присел в деревянное жёсткое кресло, обитое тонким, видавшим лучшие времена бархатом. Милорд Рикон выставлял свою мнимую бедность напоказ, чтобы напомнить всем о том, что негоже быть богаче правящей семьи. Это оскорбительно не только для королей, но и для Богов.
– Ваши дотации иссякли, милорд, а фонд его величества по благополучию домов призрения в последнее время испытывает нужду, потому что увидел закат вашей благотворительности.
Милорд Рикон, этот невзрачный коротышка с жидкой козлиной бородёнкой так и нарывался, чтобы я сжёг его заживо. Возможно, для этого даже не придётся обращаться: в последнее время я стал ленив. После случая с Исиндорой моя слава безумного сумасброда только увеличилась, все девы Сангротоса вздрагивали и бледнели при упоминании моего имени.
Это радовало: никто больше не будет стремиться лезть в пасть Дракону. По крайней мере, незамужние девицы. Но, разумеется, это не касалось Второго советника короля.
– Наверное, управляющий опять что-то напутал, вы знаете, что мои слуги уже стары, я прощаю их слабости, присущие людской породе. Плохую память, тщеславие, излишнее любопытство.
– Проверьте свои счета, милорд Хамен. Короли, да хранят их Боги, нетерпеливы и не всегда милосердны к изменникам. И в особенности к осколкам славных родов
– Вы намекаете на меня?
Я всегда любил играть в открытую. Возможно, что в этом была моя промашка, но сильному претят методы, подходящие слабым. Я слишком хорошо помнил о том, кем являюсь. Из какого семени вышел.
– Я говорю лишь о том, чтобы вы были более внимательны к тем поступкам, милорд Хамен, что творятся от вашего имени. Или к тем, что им прикрыты, как бы высоко ни стоял этот человек. Думаю, вы меня поняли. Всего доброго.
Молча поклониться и выйти – всё, что я счёл нужным. Любые попытки оправдаться были бы восприняты как признание вины. Но эта встреча не прошла для меня даром: я ещё более убедился в своём решении увезти Геранту из королевства.
И мне требовалось хорошо подготовиться. Дракону тяжело покидать своё логово. Особенно, навсегда.
6
Через пару недель приготовления были закончены. Я запечатал сокровищницу Драконьим знаком, перебить который не смог бы даже придворный маг, часть золота переправил за Смирное море, где положил его в сейф на подставное лицо. Этого должно хватить нам с Герантой лет на двадцать безбедного существования.
Мы станем жить частными лицами, графом и графиней С, выходцами из далёкой страны с Востока, полукровками, поэтому не прижившимися на родине.
При том императорском дворе, где нам были бы рады, разумеется, за значительное материальное вознаграждение, можно прожить какое-то время, а потом уехать в некое имение на краю света, рядом с морем, где заняться тем, что станем спокойно прогуливаться и пережидать бурю, делать всё то, что делают муж и жена.
И родители, не обремененные титулами.
Заскучает ли Геранта от такой тихой жизни? Или я первый устремлюсь в небеса, чтобы снова почувствовать сопротивления ветра и мелкие брызги в морду зверя? Пока я старался об этом не думать, с деньгами мы сможем быть там, куда влечёт сердце.
Тогда я даже не задумывался о том, насколько несбыточны мои планы. Им не пришлось воплотиться в жизнь лишь по одной причине: Геранта была не готова вот так бросить всё и жить частной жизнью. Такому свободолюбивому Дракону, как я, было не понять её метаний.
– Ты должен подождать, – улыбалась она мне при очередной встрече, когда её бремени уже было три с лишним месяца. Во внешности моей возлюбленной были незаметны перемены, но иногда в её взгляде мелькала затравленность припёртого в угол зверька, вынужденного защищать свою жизнь, как бы ему это не претило.
– Я могу уехать один. Не стану вам мешать, – сухо ответил я, отстранившись от протянутых рук. – Неужели ты совсем меня не поняла?
– А ты меня понял?
– Теперь, да.
Я хотел уже выйти и уехать прямиком в Одинокий Пик, чтобы затвориться там на год-другой. Ничего не слышать, ничего не знать, ничего не видеть.
Даже ощутил потребность снова обратиться и прокричать над морем о своей беде и глупости. Если бы меня видели предки или соплеменники, то ужаснулись бы, во что выродился наш род!
Ранее за нанесённую обиду мы могли сжигать города, услаждая слух криками агонизирующих и грохотом рушащихся зданий. Но времена изменились, я единственный представитель своего рода по эту сторону Смирного моря. По другую сторону Драконы ещё остались, но мы все настолько необщительны, что не шлём друг другу поздравлений с Зимним Солнцестоянием.
– Погоди, Дэниел. Я не то хотела сказать. Останься хотя на полчаса, я не хочу прощаться вот так, – Геранта заискивала и даже скулила, словно это не она меня бросала, а наоборот. Цеплялась за мой рукав и пыталась заглянуть в глаза.
– К чему всё это, Геранта? Что ещё ты хочешь сказать?
– Что ребёнок не твой, Дэниел. Прости, – сказав это, она вся сникла и отпустила меня. Геранта, эта восточная надменная красавица, вдруг опустила плечи, её губы тронула жалкая полуулыбка, и она сама стояла передо мной, боясь поднять глаза. Я взял её за руку, её ладонь подрагивала в моей.
– Не бойся, если ты захочешь, я буду рядом, – тихо произнёс я, свободной рукой взяв её за подбородок и заставив посмотреть в глаза.
– Ты же знаешь, что теперь всё станет по-другому. Кончилась моя прекрасная пора. Наша прекрасная пора, теперь я должна думать о нём. О ребёнке. Прости.
Геранта сказала это с такой болью, что я отринул гордость и легонько обнял её. На мгновение услышал биение её сердца, и что-то в его ровном тоне насторожило.
– Мне пора. Дай знать, если буду нужен.
Это было всё, что я мог выдавить, и поспешил оставить её. Пусть плачет, сокрушается по поводу несбыточных мечтаний её поклонника, потому что она заранее знала, что никуда со мной не сбежит.
Не ради ребёнка все эти подвиги, ради её величия и положения. Я знал свою возлюбленную даже лучше, чем она себя. Так мне тогда казалось.
Геранта давно свыклась со своей ролью несчастной, повенчанной против воли принцессы и была не против остаться с тем, кого ранее презирала. Власть меняет людей, кому как не Драконам понимать такое! Но я не был типичным для своего рода, именно поэтому единственный остался в живых.
– Ты же знаешь, что будь моя на то воля…
Я не слушал слов, слова значат немного, а из уст красавицы и подавно.
– Подожди, Дэниел! Не уходи вот так!
Она не отпускала моей руки, но я уже не хотел смотреть на бывшую возлюбленную. Слишком гладкими были её речи, смелым план, она с самого начала водила меня за нос!
– Пусти! Нас застанут!
– Раньше тебя это не волновало, – я слышал в её голосе улыбку. Она всё ещё была уверена, что владеет ситуацией и мной заодно.
– Раньше я думал, что ты готова на всё, чтобы быть со мной. Мы оба ошиблись, так бывает.
Я был уже на пороге, когда она пропела моё имя, и что-то в её изменившемся голосе заставило обернуться. Пристально вглядеться в исхудавшее лицо, на котором сейчас отражалась лишь печать решимости следовать своей стезе до конца. Мы оба знали, что этот момент придёт, лишь я забылся и теперь плачу по счетам.
– Возьми вот это. На память обо мне.
В руках Геранты мелькнул кровавый зрачок в обрамлении мелкой россыпи звёзд.
– Он всегда напоминал мне о тебе. Я и звала его «Глаз дракона», в нём те жалкие крохи моей защитной магии, пусть они хранят тебя, Дэниэл. Вспоминай обо мне тепло. Вспоминай! Я тоже буду вспоминать тебя до конца своих дней.
Она произнесла это на едином дыхании, от щёк отлила кровь, а глаза сделались похожими на бездонные агаты. Я давно не видел Геранту такой собранной и одновременно взволнованной. Окутанной Тьмой.
– Возьми!
Она вложила брошь в мои ладонь, заставив крепко сжать её в кулак.
– Можешь не носить, положи в свою сокровищницу, доставай иногда. Пусть хоть эта часть меня всегда будет в твоём логове.
Казалось, ещё чуть-чуть, и она заплачет, но в этот раз я не поддался жалости. Слишком человеколюбивым стал, слишком зависимым от той, кто всегда пахла для меня свежим ветром и мятной водой. Прохладой чёрного озера, находящегося в такой глуши, что его воды не касалась нога человека.
– Благодарю, ваше высочество.
Я склонился к её руке, как того требовал этикет, не больше.
На миг померещилось, что она хотела что-то добавить, но и этого не случилось. Впрочем, когда решение принято, изменить его не в силах даже любовь. Наверное, Геранту я полюбил именно за её твёрдость и решимость, несвойственные дамам даже гораздо старше.
Слабости для дракона неприемлемы, они отвратительны. Только сильным доступны небеса и звёзды.
– Я буду помнить тебя, – её шёпот долетел до моего слуха, даже когда я уже затворил дверь. Тогда я не придал ему должного значения, решив, что всё это лишь мираж.
А значит, надо скорее вернуться в своё логово. В столице меня больше ничего не удерживало.
По возвращении в Острый Пик меня ждало письмо от леди Лаветт.
