Илья Андреевич Беляев
Система. Забвение. Конец начала 2. Книга вторая. Цикл «Икосаэдр. Бронзовый аддон»
– Виола, расскажи мне, как ты сюда попала?
– Зачем? Я думала, Паоль все тебе поведал.
– Вовсе нет. Он практически ничего не говорил о тебе. Не успел. Нелепая смерть. Умереть от зубов хищника хотя, я уверен, против троих никто бы не выстоял, если только не закованный в броню и с двумя полуторными мечами. Ну на крайний случай с одним, но двуручным.
– Зачем тебе знать обо мне? Там, где мы скоро предстанем, имена не имеют значения и смысла. А то, что мы там предстанем, это ясно как день.
– Вот и Паоль так сказал.
– Паоль был мудрым человеком. Он не совал нос туда, куда не следует. Поучись у него!
– Если мы скоро отойдем в иной мир, зачем делать из всего этого тайну. А так, в беседе, отвлечемся от стоящей за спиной смерти.
– В твоих словах нет ни капли мудрости. Бедный Паоль! Он бы ужаснулся, услышав все это.
– Довольно! Хватит говорить о нем как о величайшем человеке на земле!
– Но так оно и было.
– Допустим. Однако я задал прямой вопрос, а ты всяческими путями его обходишь. Я начинаю сомневаться в истинной природе вещей, о которых ты говорила.
Девушка закрыла глаза и глубоко вдохнула.
– Мы с сестрами плыли далеко с севера. Оттуда, где в свое время стоял Храм Ада по направлению к Великому Архипелагу, куда часто устремлялись многие, почувствовав в себе силу, чуждую человеческому пониманию. Мы долго странствовали, но однажды наши запасы стали истощаться, и мы были вынуждены пристать невдалеке от одного торгового города. Однако, за то время, что мы отсутствовали на Великой Земле, многое поменялось, и самым главным изменением был лес. Он разросся до таких пределов, что почти подступал к воде. Мы заметили эту опасность, но поздно. Эти подземные твари появились из ниоткуда, сея смерть и разрушение. Я с моими сестрами билась храбро, но лавину нельзя остановить выросшей травой. Она беспощадна ко всему. Так и произошло. Многих убили. Единиц, и меня в том числе, взяли в плен. Те, кто находился на корабле, видели наше поражение, но были бессильны помочь. Они уплыли с места кровавой резни тихо и бесшумно. Когда нас связали и повели прочь – их уже не было. Сначала нас хотели сделать рабами, но без оков мы представляли смертоносное оружие, и ни одна не смирилась с уготованной ей участью. В итоге, троих оставшихся привели и бросили здесь, у этой арены смерти. Я последняя из них. Больше сестер в этом месте не осталось.
– Ясно. Исчерпывающее объяснение. Планов бежать отсюда никогда не возникало?
– О, боги! Таких глупцов мне никогда не доводилось встречать на своем пути. Отсюда нет выхода! Впереди нас ждет только смерть!
– Ладно, – я улыбнулся и закрыл глаза, – тогда приготовимся к ней.
Не знаю, как мне удалось задремать в этом кровавом месте. Наверное, сказывалась моя работа. Но мой сон прервали выкрики валькирии, которая расшумелась ни на шутку, пытаясь вырвать меня из цепких лап сна.
– Что ты шумишь? – спросил я осипшим, не пришедшим в себя голосом.
– Началось!
Она схватилась руками за решетку и стала смотреть на происходящие изменения на арене. Там медленно, но в геометрической прогрессии стали вспыхивать факелы, озаряя вокруг дрожащим мерцанием огня: десятки, сотни, тысячи… Я подумал, их будут зажигать специально обученные подземные зеленокожие с огнивом в руках, но я ошибся. Это место, как и многие другие в этом мире, было пропитано магией, каждое своей собственной, уникальной и неповторимой в своем виде. Факелы вспыхивали сами собой, будто невидимый властелин одним лишь своим взглядом заставлял их озарять пространство вокруг себя.
Когда-то я не верил в подобную чушь, считая все эти россказни пережитком давно минувших лет, когда какая-нибудь бабуля качает деревенскую люльку с младенцем и шепчет что-то про давно покинувших мир божков, от которых стерлись даже воспоминания. Однако, события последнего времени твердили об обратном. О том, что я видел и вижу своими собственными глазами.
На сей раз Колизей оказался заполнен подземными жителями до отказа. Как говорится: «яблоку негде упасть». Такого скопища чешуйчатокожих мне не доводилось, да и вряд ли доведется еще когда-нибудь увидеть. Моей спутнице по несчастью, похоже, тоже. Ее округлившиеся глаза говорили о точно таком же состоянии. Гвалт стоял непереносимый. Причем их манера общаться гарканьем, рычанием, повизгиванием и другими подобными методами явно отвлекала от проблем насущных. А они появились с выходом на середину арены тощего слепого и, как мне показалось, «престарелого» троглодита. В одной руке он держал меч, в другой шипастую дубину. «Дело становится интересней» – пронеслось у меня в голове. Проклокотав на своем родном языке что-то отдаленно похожее на слова, зеленокожий кинул в нашу сторону оружие и добавив в конце напутственную фразу, стал удаляться к одному из коридоров, откуда пришел. Через некоторое время раздался щелчок, и дверца наших камер распахнулись одновременно. Виола побледнела и посмотрела на меня пустыми, ничего не выражающими глазами. Я не ответил на ее взгляд. Вышел и стал осторожно подходить к лежащему в нескольких десятках метров, оружию, осматриваясь по сторонам и догадываясь, что произойдет далее.
Далеко впереди открылись решетки сразу трех уходящих вглубь пещер коридоров. Из центрального выскочил пес и принюхался. Подслеповатую тварь бросили на ярко освещенную площадку из мрачных темных подземелий. Немудрено, что она первое мгновение растерялась и вертела башкой по сторонам, скуля и хлопая глазами. Даже таким существам нужно время для адаптации к новому месту. А вот тем, кто появился из других коридоров, я был рад меньше всего. Похоже, под финал состязаний они бросили лучших из своих воинов. По крайне мере, мне так показалось. Решетки захлопнулись. Путь назад закрылся. Оставалось только побеждать!
На арене появились двое гладиаторов в прямом смысле этого слова. Если раньше, по словам Паоля, подземные выставляли против человеческого рода только тех, кто переходил во взрослую жизнь и на боевом примере доказывал (или не доказывал) свою ценность для клана, то сейчас против нас выставили одних из самых лучших поединщиков Колизея. На Земле я не раз встречался с подобными, и хорошего от них ждать не приходилось.
Оби были в шлемах, стальных наколенниках и наплечниках. Вся разница состояла в том, что один был с трезубцем и ловчей сетью, а у другого на руке кольчужный наруч и шипастый шар на длинной цепи.
Краем глаза я заметил, что по щеке Виолы покатилась слеза. Да, раскисла девчонка. Предчувствие смерти на любого может подействовать угнетающе. Вот только мне подобного не чувствовалось. На мгновение я прикрыл глаза и понял, что все так, как и предполагалось, за исключением небольших погрешностей, но они встречаются в любом начинании.
– Что стала? Вперед! – заорал я.
Чтобы вывести человека из ступора, нужно просто отдать ему команду и чем решительнее прозвучит голос, тем более эффективным будет последствие. Так произошло и в этот раз.
Девчонка сорвалась с места совершенно не понимая, что делать и куда бежать, но мои короткие фразы вели ее за собой, предоставив мне всю полноту слова «лидер».
Я первым оказался около оружия. Оставив себе дубину, кинул меч девушке, который она ловко поймала на лету, и продолжил движение вперед. Счет шел на секунды, и я не хотел упустить тот единственный момент, который был нужен и который мог не подвернуться в последующем.
Пес бросился на нас в то мгновение, когда я подумал, что у него напрочь отсутствует не только зрение, но и обоняние – не учуять нас, несущихся в лобовую атаку, мог только калека. Воины подземелья стояли на месте, лишь сжимая оружие и переминаясь с ноги на ногу, что вселило в меня надежду в успешное завершение задуманного плана. С чем связано их подобная нерасторопность было непонятно. Возможно, их собственный план требовал таких бездействий.
Нужно было воплощать мечты в реальность. Одно дело – сидеть за решеткой, глядя, как гладиаторы лупят друг друга, предаваясь размышлениям о предположительном спасении посредством тех или иных комбинаций действий, и совсем другое, находясь на линии атаки осуществлять, эти действия.
Первая помеха – пес. Устранение если не летальное, то должно быть довольно долгим.
Помнится, на последних годах обучения в школе, на уроке физики, учитель Сергей Викторович (один из наших любимых), рассказывал: «Чтобы обезвредить бегущую на вас собаку, нужно всего лишь с силой ударить ее в нос. Там находятся все ее обонятельные рецепторы, с помощью которых она может определить человека и повреждение их дезориентирует животное». Спасибо ему за этот урок!
Я со всей силы приложил свой кулак к подбежавшему псу, попав точно туда, куда требовалось. Не предполагал, что зловонная жижа с улиц города на моих перчатках, превратившаяся в толстый, плохоочищаемый, но прочный и слабопробиваемый слой, сослужит мне когда-нибудь службу. Однако невозможное случилось. Спасибо одетым на мне обрезанным перчаткам для единоборств. Без них вся эта грязь не задержалась бы на коже.
Раздался хорошо слышный хруст, прародитель собак завизжал, закрутился на месте и завалился на бок, хватая передними лапами морду, а задними стуча по земле.
Вторая помеха – воин с трезубцем. В лучшем случае умертвить. В худшем – держать на расстоянии.
– Виола! – крикнул я девушке. – Этот с сетью твой. Будь с ним осторожна!
Она кивнула, и удобнее взяв меч, налетела на своего противника.
Помеха третья – троглодит, размахивающий шипастым шаром на цепи. Задача: ликвидировать без каких-либо отклонений от задуманного плана.
Подземный житель размахнулся. Тяжеленный металлический шар стал сверху вниз разрезать воздух, грозя опуститься мне на голову, проломав череп. Я отклонился в сторону и в тот момент, когда шар находился на одном уровне с моим лицом, ударил по нему дубиной. Воин не предполагал такой наглости с моей стороны, поэтому ничего не успел предпринять. Оружие поразило своего же владельца. Шлем отлетел в сторону, голова чудом не превратилась в кровавую кашу, зеленокожий подался назад и упал, но, как ни странно, умирать не собирался, а хрипел, еле ворочаясь из стороны в сторону, и пытался подняться. Такого я не предполагал. План заметно менял свое процентное соотношение не в нашу пользу.
Подскочив к зеленокожему, я выхватил из его дрожащих рук оружие и размахнувшись, ударил изо всей силы…
Одна из петель железной решетки прогнулась и треснула. План намного прибавил в своем весе.
Второй удар опустил шар на голову подземного, разбрызгав ошметки его мозгов во все стороны.
Третий удар: оставшаяся петля лопнула, издав характерный звук и решетчатая дверь, чуть покосившись, отошла в сторону.
Раскрутив над головой оружие покойного троглодита, я швырнул его в сторону второго воина как раз вовремя. Одним из своих размашистых ударов, он сумел дотянуться до девушки и оставить на груди порез. Она явно проигрывала и сдавала позиции. Цепь не долетела нескольких метров до места битвы, но заставила отвлечься чешуйчатокожего, освобождая валькирию от его прессинга.
– Виола! Сюда! Живо!
Валькирия послушалась беспрекословно. Однако и подземный был не из последнего числа. Он перехватил трезубец на манер копья и метнул. Девушка вскрикнула и упала на колено. Мой план неумолимо стал трещать по швам. Я поспешил к Виоле. Поднял ее, и вдвоем мы быстро добрались до сломанной решетки. На правой ноге девушки чуть ниже колена находилась резаная рана, из которой не переставая текла кровь. Забинтовать и уж тем более чем-то обработать у меня не было, и я понимал, что долго она не протянет, да и шанс убежать сократился до мизерного.
Я с трудом сумел отогнуть край решетчатой двери в сторону, как раз такого размера, чтобы туда смогла протиснуться Виола. Следом за ней последовал я. С трибун послышался вой, писк, гвалт и другие непонятные звуки. Троглодиты пришли в негодование нашей подобной выходкой.
– Идти сможешь? – спросил я.
– Думаю да, но недолго. Силы покидают меня. Я это чувствую.
Резким рывком я оторвал рукав своей рубахи и быстро распустил его по шву.
– Ты собираешься этой дрянью перевязывать мне рану? – возмутилась девушка.
– Ты видишь иной способ помочь себе?
Она замолчала, закрыла глаза и отвернулась в сторону.
Я быстро совершил перевязку. Хотя этот маневр занял меньше минуты, я понял, что мой план безнадежно испорчен. Время шло явно не в нашу пользу. К тому же, троглодит с трезубцем вознамерился повторить наш маневр и пролезть в разбитую решетчатую дверь. Однако его комплекция не позволяла этого сделать, чему я был рад. Закончив медицинское дело, я показал ему фигу.
– Идти сможешь? – повторил я.
– Да. Теперь гораздо лучше. Кровь ненадолго остановилась. Думаю, мы сумеем добраться до выхода.
Мы побежали. Виола, хотя и сильно хромала, но старалась не отставать. Это был длинный, тускло освещенный каменный коридор. Если наши камеры-клетки состояли полностью из металла, то этот ход прорубили непосредственно в скале. «Сколько же нужно было рабочей силы, чтобы сотворить подобное? Хотя, скорее всего, у подземных рабочая сила совершенно бесплатная: сделают вылазку на поверхность, возьмут в плен сотню-другую людей и заставят батрачить. Как перемрут все с голода, новая вылазка – и опять ряды рабов пополнены».
Мы добежали до развилки в два коридора. Правый был перегорожен стальной решеткой, уже не раз виденной нами ранее, и наш путь продолжился по левому. «Хреново здесь работает служба безопасности. У нас давно бы повязали беглых преступников, пусть даже они и не совершали ничего противозаконного. А ведь этот коридор может быть и ловушкой. Не зря же его оставили гостеприимно открытым для нас. Вот почему нет погони? Знают, что все равно попадемся».
Следующий поворот полностью подтвердил мои догадки, хотя и не совсем точные, но приводящие к единому итогу. Комната. Небольшая. Метров шесть на шесть. И здесь находилось около дюжины подземных псов, с которыми я ну никак не горел желанием встретиться и уж тем более отбиваться. Зато за ними я увидел решетчатую дверь и, скорее всего, это и был выход из аренно-колизейного комплекса. Значит путь один. Либо по трупам этих собак-переростков, либо…
Несколько псов пробудились от своего сна и стали принюхиваться к новому, чужому запаху. Мы вышли из-за укрытия. Все, как по команде, вскочили на лапы и, повернув в нашу сторону искаженные морды, оскалились, прижали уши и зарычали, не предвещая ничего хорошего. Виола вздрогнула и прижалась ко мне. А я достал из кармана недоеденный презент подземных жителей за убийство их двух сородичей и, улыбнувшись, кинул кусочек в толпу сбившихся собак. Такого эффекта я не ожидал! Подземные животные, как маломесячные щенки, виляя хвостом и отгоняя друг друга, набросились на тот кусочек пищи, что я им подкинул, и, позабыв про нас, устроили шумную возню за право его обладания с последующим поеданием. «Мда… – пронеслось в голове – Либо их не кормят цивильной пищей, либо относятся как к скотине. Хотя, может одно другому не мешает».
Мы продвинулись до середины комнаты, когда мне потребовалось бросить еще часть своего скудного провианта. Эффект тот же. Агрессии ноль. Вот что значит доброта, щедрость и забота. Уже находясь у замеченной мною ранее двери, я высыпал из кармана оставшиеся крошки, потрепал самого ближайшего пса за ухом и толкнул ее. Раздался щелчок, и она покорно распахнулась.
Закрывать ее я не стал намеренно – пусть собачки порезвятся. К тому же, у местных жителей появилась еще одна проблема – поимка разбежавшихся щенков. Мы продолжили свой путь в противоположную сторону от той, куда устремилась вся эта свора слегка подкрепившихся псов. «Вот, значит, какой дрянью кормят здесь узников – собачьей едой! – я усмехнулся – Не зря оставил про запас, хотя долгое время и не верил, что пригодится».
Позади послышался скулеж. Мы обернулись, готовые ко всему, но паника оказалась преждевременной. За нами шла та собака, которую я в самом конце потрепал по голове. Ее я вспомнил сразу же по оторванному уху и белой полоске на переносице – ото лба и до самого носа. Пес лег, виляя хвостом и заглядывая мне в глаза.
– Иди к своим! – приказал я, шагнув в его сторону. – С нами нельзя. С нами – смерть! Возвращайся!
Пес сел и повернул голову в ту сторону, откуда пришел.
– Вот и умница. Там твоя семья!
Я быстро развернулся, и мы стали удаляться как можно быстрее по состоянию Виолы.
Низкий коридорный потолок превратился в громадные своды со свисающими сталактитами, а пространство расширилось до пещерных размеров. Мы никого не встречали на пути. Либо подземные были настолько глупы, либо искали нас в другом месте, что больше походило на правду. Слабое мерцание факелов вскоре и вовсе прекратилось в связи с их отсутствием и нам пришлось разыскивать дорогу практически в темноте. За редким исключением наш путь освещал одиноко пробившийся через всю эту каменную массу лучик света. Свет. Честно сказать, я уже стал забывать, что это такое. В Колизее троглодитов, да и во всем их подземном комплексе это понятие отсутствовало из-за полной ненадобности. Тем, кто рожден слепыми или добровольно выбрал подобный образ жизни, свет не нужен. Теперь понятно, почему наши поиски у этих чешуйчатокожих не продвигаются: до нас (а я в этом уверен) никому не удавалось сбежать из того места, где мы были заперты. К тому же, блуждание по подземным лабиринтам, по представлению троглодитов, вряд ли сможет вывести нас на поверхность. «Предполагаю, они до сих пор в непонимании всего произошедшего от такой наглости рабов, тем более сумевших усмирить такую ораву псов».
Мы двигались быстро, но недостаточно в силу обстоятельств, резко понизивших остроту нашего зрения, да и ран Виолы. Я приблизительно вывел подземный маршрут, как бы мысленно построив сей комплекс, но это все же были мои выводы, не относящиеся к реальности происходящего. Поэтому я полагался на удачу и правильный выбор направления. А дальше посмотрим. Что-то рано или поздно должно указать правильное направление.
– Виола! – разорвал я долгую тишину. – Ты же не валькирия. Признай это!
Девушка остановилась так резко, что я чуть в нее не врезался. В таком полумраке невозможно было разобрать, смотрит ли она на меня или просто думает, что ответить.
– Твои суждения неверные!
– Почему же? Со своим последним противником ты дралась как малолетняя девчонка, что дало ему преимущество завладеть инициативой. Ты едва не оказалась поверженной. Ты испугалась стаи псов. Я видел это и чувствовал твой страх. Они тоже это чувствовали, что совершенно недопустимо для валькирий. Твоя рана, которую я перевязал, несмертельна, но ты испугалась и ее, того, что тебе не удастся выбраться из этих лабиринтов, что тебя поймают и бросят обратно туда, откуда так посчастливилось вырваться… Твой страх чувствуется даже мне, не обладающему никакой магией. Что говорить о других, которые будут читать тебя словно открытую книгу!
Я ожидал, что последуют какие-то оправдания, но девушка просто упала на колени и протянула мне рукоять своего меча, оставшегося со времен поединка.
– Прости мою ложь, воин! Ты прозорливый человек и поэтому я могу доверить тебе свою тайну. Да, я в действительности не валькирия, ну… или почти не валькирия. Это случилось давно. Мне и еще двум моим подружкам в детстве рассказали про таких воительниц, приплывающих по большей части, с севера и бороздящих моря и Океанию. Мы загорелись желанием во что бы то ни стало ими стать и следующие десять лет посвятили себя подготовке к этому шагу: тренировались до изнеможения на многих видах оружия; закаляли себя в жаре и холоде, испытывали выносливость, силу, ловкость… И вот однажды, не знаю по какой причине, но их корабль пристал к берегу недалеко от Сизы – моего родного города. Мы не знали предела своему счастью – мои подружки уже начали отчаиваться за невозможностью увидеть воительниц и показать им свои умения. Мы собрались и пошли к ним на поклон. Каково же было наше возмущение, негодование, обида, когда их предводительница лишь рассмеялась над нашими словами, а на все наши боевые искусства даже смотреть не захотела, особенно после того, как мы все втроем не продержались и минуты против выставленного нам воина. Мы отчаялись. Нас подняли на смех и, поблагодарив за представление, посоветовали расходиться по домам играть в куклы. Однако этому не суждено было случиться и все обернулось иначе. Нас атаковали подземные. Много. Очень много. Мы дрались наравне со всеми, но выжить не удалось практически никому. Только я и еще несколько боевых подруг. Остальные так и остались лежать на берегу. Помощь валькириям с корабля так и не пришла. Там видели безнадежность ситуации и ушли. Снялись с якоря и уплыли, ничего не сделав для помощи своим сестрам. Нас оглушили, притащили сюда и бросили в клетку сражаться на арене. В то время здесь еще было несколько мужчин. Со временем их убили и… мою подругу тоже. Потом появился Паоль, а затем и ты… А дальше все известно.
– Тише!
Я закрыл ей ладонью рот и потянул за большой камень-валун, подальше от посторонних глаз. Хотя, в такой кромешной тьме нас вряд ли мог кто увидеть, а вот услышать…
Метрах в десяти от нас, по пока еще невидной нами тропе, шли воины: некоторые несли факелы, другие длинные луки, третьи копья. Подземные воины. Где-то около сотни. По трое в одном ряду. Тропа, по которой они шли, явно наклонилась вверх. «Предположительно, если подняться в ту сторону, откуда они идут, то может быть, нам повезет, и мы найдем выход. Хотя можем и не найти, а наткнуться на чешуйчатокожий патруль или тех, кто послан нам вдогонку от самого колизея».
– Идем? – сказал я, когда последней факелоносец скрылся вдали, и окружающая местность вновь погрузилась в сумрак.
«Слепые-то они слепые, а свет, все же им нужен. Интересно».
Это действительно оказался небольшой подъем. Еле заметный, но, возможно, именно он приведет к заветному спасению. Ощущение сырости постепенно стало проходить, уступая место более теплому воздуху. Хлюпанье и капанье воды вначале заметно сократилось, а затем и вновь прекратилось. Все указывало на то, что это действительно правильный маршрут, но вот когда он завершится, пока было загадкой. Я не знал, на какой глубине мы находились, и это сложно было определить, особенно практически в полной тьме и совершенном незнании местности.
Наконец, мы дошли до первого поворота. Осторожно выглянув из-за каменного угла, я огляделся, насколько это было возможно: небольшой зальчик, совершенно пустой и ничем не примечательный. У противоположной стены – ступени наверх. «Отлично. Надеюсь, мы в паре тройке метрах от поверхности». Я заметно приободрился, и мы, повернув, вышли в квадратную комнату, где нас уже поджидали! Не знаю, как это возможно (еще пару секунд назад здесь никого не было), но этого троглодита–культуриста я узнал сразу же по его трезубцу и длинной волочащейся сети.
Он стоял у дальней стены, у ступеней, в неподвижности. Мы встали напротив. Подземный воин поднял оружие и указал им на меня, потом на девушку и отгоняющим движением показал ее место. Я понял все без слов. Он хотел битвы один на один без вмешательства кого-либо еще. Что ж, хорошо. Почему бы и нет. Я взял из рук Виолы меч и повернулся к противнику только после того, как убедился, что валькирия отошла на безопасное расстояние.
Если этот чешуйчатокожий еще заранее, сразу же после бегства, предполагал место нашего появления – он заметно поднялся в моих глазах. Таких противников я уважаю. С ними нужно считаться и опасаться, следя за каждым шагом и вздохом.
Он напал первым. Его трезубец в четверти прошел от моей шеи. Мой короткий меч не шел ни в какое сравнение с его оружием. Я отбил следующий его выпад и, поднырнув под трезубец, полоснул по корпусу, но он вовремя отреагировал на этот маневр, и мой клинок лишь разрезал воздух. Что-то подсказывало мне, что я ему не противник.
Его полутораметровое оружие не давало мне приблизиться, и я, как ни странно, не мог найти слабое место своего противника. Я кружил, делал выпады, уклонялся от атак, пытался прессинговать, но никак не мог приблизиться на расстояние удара клинка. Виола, затаив дыхание, следила за развернувшимся в сумраке комнаты поединком, время от времени вздрагивая и приглушенно вскрикивая в особо опасные для моей персоны моменты.
Укол трезубцем мне в грудь. Попытка хорошая, но очень медленная. Я легко ушел в сторону и сделал очередной выпад. Он отбил его обратной стороной оружия и размахнулся, сделав полукруг. Мне пришлось присесть и через плечо перекатиться влево. Троглодит развернулся и ударом дровосека сверху вниз попытался меня достать. Мне пришлось уйти в бок и встретить его оружием. Честно сказать, удар подземного воителя был не из слабых. Я приложил все усилия, чтобы остановить трезубец. Будь у меня двуручный меч, это было бы легче, а так пришлось прогнуться почти до самого каменного пола, прежде чем зеленокожий отвел свое оружие.
Я выдохнул и встал. Троглодит оскалил зубастую пасть, что-то пролепетал на своем родном языке и выдохнул омерзительным запахом, от которого у меня в глазах разбежались радужные круги. Он вновь провел штыковую атаку. Мне пришлось резко сместиться в сторону. Дугообразный удар-замах. «Похоже, культурист стал повторяться!» Я откатился в сторону, и тут-то последовало то, чего я совсем не ожидал. Мой противник с завидным проворством выхватил висевшую позади него на ремне сеть и так ловко швырнул ее в мою сторону, что сумел запутать в ней мои ноги ниже колен. Или сеть была магической, или ее владелец обладал недюжим мастерством с ней обращения, но пошевелиться нижними конечностями я не мог. Выругавшись, я покрепче сжал меч в руке и повернулся на спину. Вряд ли здесь слышали о правиле «не бить лежачего», да и я сам много раз его нарушал. К тому же гладиаторские бои совсем этого не признавали. Поэтому окончание нашего поединка обещало стать для меня трагическим.
На Виолу я не рассчитывал. Была бы здесь настоящая воительница морей, еще можно было бы что-нибудь придумать и обыграть ситуацию в свою пользу, а так… Не будет же она бросаться своим обнаженным телом на полутораметровый трезубец, как солдат на вражеский дот! Не убьет меня этот чешуйчатокожий за один удар, вторым точно прикончит, а так у юной валькирии будет шанс убежать от этого культуриста-гладиатора. Жаль, что приключения оканчиваются в таком месте.
Однако в тот самый момент, когда я собрался крикнуть Виоле, чтобы она бежала отсюда, куда сможет, а троглодит занес оружие для решающего удара, сюрпризы продолжились. Из полумрака комнаты выскочил пес с оторванным ухом и вцепился чашуйчетокожему в руку с трезубцем. Тот зашипел, заголосил что-то непонятное и стал медленно опускать оружие, стараясь свободной рукой дотянуться до загривка собаки. Это был шанс.
– Виола! – крикнул я, бросая в ее сторону меч.
Она поняла маневр. «Умничка!» Секунды хватило ей, чтобы схватить на лету оружие и еще столько же, чтобы оказаться рядом с воином и загнать меч по самую рукоять ему в горло. Он захрипел, брызгаясь слюной и кровью, выронил трезубец и упал на колени прямо у моих ног. Пес отпустил правую руку, и тело завалилось туда, где секундой ранее находился я. Перекатиться в сторону мне не составляло труда, а вот избавиться от сети… здесь пришлось повозиться. Спасибо Виоле. В четыре руки мы быстро решили эту проблему, и я поднялся на ноги, осматривая тело троглодита и косясь на собаку.
– Спасибо! – сказал я девушке – Из тебя бы вышла прекрасная воительница, обернись бы все по-другому! Однако ты отличный воин, хотя и бегаешь в неглиже.
Я улыбнулся и вытащил меч из трупа. Затем обернулся и посмотрел на пса. Он сел и склонил на бок голову. «Значит, приказов ты не понимаешь – выдохнул я – Что ж, спасибо тебе, друг! Твоя помощь спасла мне жизнь. Делай то, что считаешь нужным! Это твой выбор и твоя судьба. Я не вправе отдавать тебе приказы и решать за тебя, лишая воли. Ты свободен в своих действиях!» Подойдя к нему, я потрепал за ухом и, похлопав себя по немногочисленным карманам, вытащил последний, не знаю как, затерявшийся кусочек гладиаторского презента за победу. Положив на ладонь, я протянул его собаке. Она слизала эту крошку, и в глазах появилось то, что я часто наблюдал, работая с собаками у себя в части – преданность.
– Похоже, нам туда, – произнес я, направляясь к каменной лестнице, ведущей вверх.
Уже поднявшись на середину, мы услышали сдавленное скуление пса. Он отошел к левой стене и теперь смотрел на нас, изредка пофыркивая. Я жестом приказал Виоле спуститься и сам последовал за ней. Удивительное дело, пес… растворился в стене! Затем, спустя несколько секунд высунулась его скулящая голова и вновь растворилась…
– Мне кажется, он хочет, чтобы мы последовали за ним…
– А мне кажется, что это какой-то хитрый обманный прием жителей этого места, – перебила меня Виола. – Я бы не стала доверять какой-то безухой собаке, пусть даже вырвавшей тебя из цепких лап смерти.
– А я бы не стал говорить подобное, не зная этот вид живых существ.
– Ты знаешь подземных животных? – в голосе девушки чувствовалось неподдельно изумление.
– Не этих… других… Я так считаю их родственников или, что более вероятно, потомков.
– Кто ты такой, воин?
Виола шагнула ко мне и пристально посмотрела в глаза. Даже в сумраке комнаты я видел испытывающий взгляд.
– Я же сказал – человек! Похоже, правильный выход там.
Подойдя к стене, за которой скрылась собака, я увидел хорошо замаскированный проем, от которого во тьму пещеры вела дорога. При любом другом случае мы наверняка бы его не заметили и со стопроцентной уверенностью поднялись бы по ступеням. Что находится за ними, наверху, я не стал бы проверять, особенно сейчас, когда все так обернулось.
– Идем! – сказал я девушке. – Уверен, осталось уже не долго.
Путь действительно не занял много времени. Метров через сто пятьдесят мы обнаружили собаку, лежащую у очередного подъема наверх и покорно нас дожидающуюся.
– Ты способен ей доверять после того, что здесь увидел? – спросила Виола.
– Конечно. Ты просто в них не разбираешься.
Девушка фыркнула, но за мной последовала, когда я стал медленно подниматься по лестнице. «Двести тринадцать, не считая пролетов – подытожил я – Однако они тут развернулись…» Усталости не чувствовалось, просто что-то не давало мне покоя. Такое бывает. Значит, мы идем в правильном направлении.
– Подожди! – прошептала Виола, тяжело дыша. – Мне нужно некоторое время.
– Выдохлась?
Она зло посмотрела на меня, но промолчала.
Вперед вел небольшой арочный проход. Появилась растительность: не то побеги молодых деревьев, не то корни оплетали каменный потолок и по стенам спускались вниз. Сырость, вонь и затхлость полностью исчезли, сменив место легкой, бодрящей прохладе. Дверью в растительный мир служила ширма из густых вьюнов, спускающихся откуда-то сверху и полностью закрывающих ход от посторонних глаз. Удивительная задумка. Предполагаю, со стороны редкий следопыт сумеет рассмотреть подвох во всей этой растительности. Значит, коротышки умеют не только воевать, но и маскироваться. Интересно от кого. Вряд ли кто-то сунется в их жилище, зная об их существовании. Но все равно, они поднялись в моих глазах.
