Игорь Сотников
Свидетели 8-го дня – 2

– Тогда заходи. – Говорит Максимилиан, приглашая в лифт нового попутчика. И тот несколько смущённо и неуверенно, но заходит в лифт. А вот теперь наступает грозное и тревожное молчание без всякого движения, и всем людям в лифте категорически интересно знать, что оно всё же значит.

– Сейчас будут проверять на совместимость. – Влезла в голову этого попутчика вот такая предвзятая и в чём-то хамская к своим попутчикам мысль. И его даже в этом не оправдывает то, что к нему тут отнеслись холодно и недружелюбно, когда он без особого приглашения решил втереться к ним в доверие, как будут эти два типа интерпретировать его здесь появление. А любое доверие нужно заслужить, так что крепись и держись дорогой наш попутчик. Который вслед за этим решил, что самое правильное поведение, ни смотря ни на что, молчать.

– И пусть отдавливают ногу, стремясь её смять, всё равно нельзя выдавать свою слабость. – А стоило попутчику такое обстоятельство в свою сторону предположить, то на, получай чего сам и придумал. На его ногу наваливается такая непомерная до нестерпимости тяжесть чьего-то невыносимого обычному человеку бытия, что попутчик впивается зубами в свои губы, чтобы не вскричать от боли.

– Вы что-то сказали? – уж очень вежливо и участливо, совершенно непохоже на то, что в себе до этого демонстрировалось, спросил попутчика Максимилиан. При этом внимательно заглядывая в глаза попутчику, чтобы он не видел в этом его вопросе одну формальность и лицемерную воспитанность, а этим гражданам, в отдельной частности именно ему, всё близко принимаемо к сердцу, что касается тех людей, с кем его свела судьба на этом жизненном переходе.

Ну а попутчик, видя перед собой в первую очередь свои будущие перспективы не нахождения общего языка с этим жутко неповоротливым на свои решения типом, кто никогда не сойдёт со своей точки зрения и с того, на что он встал, сквозь внутреннюю боль и истерику решает, что может сейчас как раз тот момент, когда он должен проявить свою мужественность.

– Хотел уточнить, куда и когда дальше едем? – спрашивает попутчик.

– А вам куда бы желалось? – с той же участливостью спрашивает Максимилиан.

– Хотелось бы в нирвану, но, скорей всего, туда лифт не ходит.

– Как сказать. – Многозначительно и многосложно говорит Максимилиан, одновременно с этим нажимая на кнопку лифта и сходя с ноги попутчика. – И вот же чёрт! – ахнул попутчик от неимоверного облегчения, вместе с лифтом отъезжая в нирвану.

– Заслужил. – По выходу из лифта резюмировал Максимилиан такой отход попутчика, усевшегося на пол, прижавшись к стенке лифта с мечтательным лицом.

Здесь Максимилиан с Алексом делают переход к соседнему лифту, который только для людей нездешнего ореола обитания ничем не отличается от своих соседей, где и Алекс отчего-то пребывал насчёт всего этого в неведении, – он, в общем, во всём положился на Максимилиана, и отдыхал в плане подумать и поразмышлять, – тогда как этот лифт, при одном и том же как и все тут лифты направлении вверх, имел возможность вас доставить до таких станций назначения, которые были недоступны другим веткам лифтового направления. И если Алекс того не заметил, постоянно находясь вдали от пульта кнопочного управления лифта, то тот лифт, из которого они сейчас вышли, следовал по своему маршруту, начиная с девятого этажа, тогда как за этим лифтом были зарезервированы нижние восемь этажей. И путём математических расчётов и мысленных процессов не сложно догадаться, для кого и для каких целей были зарезервированы эти первые восемь этажей. Для свидетелей и обслуживающего их задачи персонала.

– Нажимайте кнопку. – Зайдя в лифт, обращается к Алексу Максимилиан. Алекс с подозрением на то, что Максимилиан не просто так отдал ему право руководства этой поездкой, посмотрел на него и спросил. – На любую?

– На ту, на которую вы считаете нужным нажать. – Говорит Максимилиан, добавляя важное уточнение. – Только не забывайте о том, что любой ваш выбор предполагает вашу готовность его принять.

И Алекс понял, что тот ему хотел сказать. Мол, нечего перепрыгивать этапы своего жизненного пути, которые предполагает каждый из этих этажей, где этот пропуск может негативно сказаться на восприятии и понимании той реальности будущего, в которую ты перескочил, не получив для себя того же багажа информационного знания, который тебе была готова дать прошлая ступенька на этой эволюционной лестнице вверх. Это, как рыба не получила бы от природы жабры, и была запущена в воду, где и задохнулась.

– Тогда третий этаж. – Глядя на Максимилиана, говорит Алекс, и под одобрительный его взгляд, а как же иначе, нажимает кнопку лифта. После чего двери закрываются, и они достаточно быстро пребывают на нужный им этаж.

А вот тут перед Алексом встаёт своеобразная проблема с выходом из лифта, где его, как по опыту прежних дней и выходов из него он знает, его впереди ожидает своё препятствие. И Алекс, наученный не то чтобы не правильным выбором из прошлого опыта, а скорей ошибочным, начинает во все глаза смотреть по всем сторонам, начинаю снизу, вокруг и доверху. При этом не забывая иметь в виду и Максимилиана, кто однозначно знает, что их тут ожидает, и ему отчасти смешно и забавно наблюдать за тем, к чему Алекс всё равно не будет готов, и ему придётся получить очередной болезненный удар по своему самолюбию. А вот Алекс готов доказать обратное, и он, наверное, не без последствий для себя прошёл первые два этапа и чему-то всё-таки научился после второго этапа, когда так односложно и предсказуемо его рефлексами решил противостоять тесту для своей сообразительности.

Но как видит по впереди ожидающим его ошибок сторонам Алекс, то новая полоса препятствий относительно прежних усложнилась в том, что здесь источники опасности были скрыты и их визуально не выделишь. И здесь придётся по мере следования по этому впереди лежащему пути их выявлять.

А тут ещё и Максимилиан подгоняет своим: Идём.

И Алексу ничего другого не остаётся делать, как выразить своё согласие и вступить на этот, вроде как не скользкий, но почему его на нём начинает расшатывать пол. И как только Алекс вступил и даже сделал пару шагов по этой дороге к новому для себя знанию и познанию мира, так он начал терять равновесие из-за непонятного поведения пола под его ногами, принявшегося не быть устойчивым и чуть ли не расшатываться, как во время землетрясения. И Алексу, для поддержания своего равновесия и устойчивости пришлось незамедлительно привлечь ко всему этому свои руки, которые в параллель покачиванию пола принялись своими махами уравновешивать стояние Алекса на широко расставленных ногах.

– А вот меня гравитационная, её ещё называют корабельной, качка успокаивает. – Сказал Максимилиан, только обратив мимолётное внимание на то, что Алекс принялся вот таким способом удерживать себя на ногах, очень похоже на то, как впервые вставший на ноги младенец пытается сделать первые шаги в этом мире. И как понимается Алексом, то упади он сейчас и набей шишку, то это Максимилианом воспримется должно, в назидательных для него целях. Для чего и специальная пословица вот такими учителями придумана: «Не набив, шишек ходить не научишься».

А Алекс считает, что в его случае и без этих шишек можно обойтись. Что он и доказал в первую очередь самому себе, пройдя этот вибрационный отрезок полосы препятствий без падений. Где он выдохнул из себя многие основания быть недовольным тем, что его тут принять не могут без всех этих демонстраций своей большой важности и значимости, и с язвительным подтекстом заявил Максимилиану. – Как-то становится всё предсказуемым.

– Это же хорошо. Или же ты хочешь удивиться? – А вот на этот вопрос Максимилиана, очень неоднозначный для Алекса, Алекс и не знает, как ответить. И, пожалуй, пусть всё будет так, по-простому, нежели он будет тут ещё и удивляться.

– И куда теперь? – вместо ответа на заданный Максимилианом вопрос, Алекс задаёт свой вопрос.

– В столовую. – Даёт ответ Максимилиан, почему-то вызвавший удивление Алекса.

– В столовую? – с этим нескрываемым удивлением переспрашивает Алекс.

– А что тебя удивляет? – уже со своей удивлённой точкой зрения на удивление Алекса спросил Максимилиан.

– И в самом деле, что? – сама себя спросил вслух Алекс, задумавшись.

Глава 3

Обеденный день четвёртого дня

– Все мы, если не смешивать и не вмешивать в нашу жизнь социально-нравственные аспекты организации и систематизации нашей жизни, – за этот момент в нас отвечают условные рефлексы, к примеру, присутствие в нашей жизни тех же брендовых ориентиров, наличие которых в жизни указывает на то, что раз ты имеешь возможность их приобрести, то значит, в твоей жизни всё в порядке и ты правильной дорогой идёшь, – и обратиться взглядом к насущному, то мы на бытовом, природно-организационном уровне ведём себя по природному, затрапезно одинаково и житейско-уравнительно. А за всё это отвечают безусловные рефлексы. А, имея в руках такой инструмент работы с человеческой природой, совсем будет не сложно формировать и прогнозировать будущее человека. – Остановившись в фойе у входа в зал столовой, Максимилиан обратился к Алексу, как им вскоре выяснилось, с напутственной речью. Которая из себя представляла методику и план работы Алекса с человеком и составлением прогноза на него.

А для чего всё это нужно было Алексу, то чтобы ответить на этот вопрос, нужно ответить на вопрос: «Зачем это нужно Максимилиану?». И здесь есть только догадки, связанные с его рабочей специализацией и привязкой Алекса со своим командировочным направлением. Это всё имеет какое-то отношение ко времени. И связь прямая, раз человек пользуется временем, и именно оно ему даёт все возможности, именно вот так себя вести. И к примеру для одного человека время даётся в тягостной консистенции, и оттого он, чувствуя такое к себе в нём противоборство и давление в сторону дивана полежать из последних сил, которые он тратит на преодоления времени сегодня, вот всё своё время и проводит на диване, а вот для другого человека время до такой мимолётности и лёгкости разряжено, что он на месте усидеть не может, всем собой пренебрегая всю жизнь чуть ли не летая. И на основании таких человеческих характеристик можно выполнять под их эксклюзивный заказ индивидуальные хронометры. Алекс частично догадался куда может метить Максимилиан. Хочет открыть производство эксклюзивной, само собой по повышенной цене, линейки хронографов. А для этого ему и нужны вот такие замеры времени у различных типовых моделей поведенчества людей.

– Вот мы и обратим наш взгляд в сторону самых обыденных вещей, без этой примеси условностей. – Максимилиан продолжил свой спич. – И обед, если к нему не примешивать все эти эстетические мудрствования гурманизированных умов, есть естественный ход вещей, всего лишь акт восполнения человеком своей физиологической потребности, самая что ни на есть обыденность. Где каждый наш шаг на пути к своему насыщению прописан в том же меню и в правилах этикета для самых бестолковых. Так что здесь спрогнозировать поведение человека за обеденным столом и чем всё это закончится будет не сложно. Но как ты понимаешь, – сделал акцент на этом Максимилиан, обратившись уже лицом к Алексу, а так-то до этого Максимилиан смотрел в сторону обеденного зала, – мы сюда пришли не для того, чтобы наблюдать за процессом человеческого поведения за столом во время обеда. Нас интересует как он себя поведёт при внешнем на него воздействии. Где в нём заработают его природные характеристики, и на основании которых он себя для себя прогнозируемо поведёт.

– Как? – Алекс задаётся вот таким, кажется, не в тему вопросом.

– А это твоя задача, просчитать человека по внешним характеристикам и затем уже сделать свой прогноз в сторону его поведения. – На этом Максимилиан делает очень неожиданную для Алекса точку, очень быстро его покидая и оставляя один на один с этим залом и своим выбором там кого захочешь.

– И кого выбрать? – задаётся себе этим вопросом Алекс, принявшись уже не так бегло обегать своим взглядом людей в зале столовой.

– Надо что-нибудь взять на раздаче. – Делает вот такой для себя первый выбор Алекс, выдвигаясь в сторону раздачи. Где по дороге к ней у него есть возможность рассмотреть с более близкого расстояния находящихся в зале людей. И хотя их здесь было нимало и в самых разнообразных представительствах, выбор Алекса остановился на самом ему близком. На одной гражданке, интересной внешне, а может также и внутренне. И единственное, что её портило, то есть с сомнением характеризовало и вызывало в Алексе внутреннее противоречие и мешало сделать в эту сторону окончательный выбор, – альтернативой этому выбору была ещё одна служащая очень серьёзного и укоризненного в вашу сторону вида (мол, и по вашей в том числе вине, я тут занимаю место самого недооценённого и одинокого человека), что её от Алекса и отталкивало, – так это её нахождение за столом с одним прилипчивым и хамоватым по мнению Алекса типом. Который во все свои глаза не скрывал своих самых предвзятых намерений в её сторону, и с наслаждением пожирал всё ими же не только свой обед, но и то в ней, что ему хотелось.

И, видимо, как раз это обстоятельство и решило всё для Алекса, посчитавшего, что присутствие этого типа даёт наиболее открыто раскрыть характеристики этой его соседки, исходя из которых его на её счёт прогнозы сбудутся или нет. А именно для этого Максимилиан его сюда и отправил, сам при этом заняв место наблюдателя где-то в глубине зала.

– Тема сегодняшнего испытания: рассмотрение причинно-следственных связей. Где характерная свойственность человека, его причины, будут предполагать такое именно поведение, своё следствие. И какая здесь есть связь с нашим делом? – задался вопросом Алекс, не поняв и в самом деле связи. – А такая, что в основе времени лежит своя причинно-следственная связь человеческого поведения, состоящая из наслоения друг на дружку событий, где будущего нет без настоящего, а его уже нет без прошлого. О чём и ведает история, наука о логике событий. – Ну а раз так всё серьёзно, то Алекс, наполнившись важностью от осознания той роли, которую ему отводят в этом, не просто изыскательском и мониторинговом (а так-то в маркетологовом, в котором Алекс такой специалист, и иначе, скорей всего, и не могло быть, чего бы он тут себе не надумал) деле, а тут имеет место научный аспект, взяв на вооружение данный ему Максимилианом инструмент и методику распознавания характера поведения и отношений человека с собой прежде всего, но при этом через своё взаимоотношение с реалиями вокруг, сфокусировал себя на внимание и давай замечать, – но, конечно, больше не замечать, но это не считается, когда и это не замечаешь за собой, – и искать проявление всех этих рефлекторных установок и внутренних побуждений человека, его причинности, которые проявляются во внешних поступках (следствиях).

А так как Алексу необходимо соблюсти некий ритуал, который имеет место в столовой и все ему придерживаются, а иначе тебя сильно не поймут, – здесь не кафе, чтобы через официанта заказывать себе блюда, а здесь так называемое самообслуживание и тебе нужно самому подойти за блюдами к раздаче, – то он, прежде чем занять собой уже им выбранный столик, как уже говорилось выше, идёт за блюдами. А место он для себя наметил как раз рядом со столиком этой им примеченной пары, прямо за спиной этого самоутверждающего в себе слишком много лишнего типа и его спутницы. И Алекс очень надеется, что не такой внушаемой на всякие глупости этим типом, а она здесь с ним за одним столиком оказалась, как минимум, по недоразумению, которое исходит их того, что она с этим нахальным типом коллеги по работе, и ей нужно быть вежливой и придерживаться дружеских отношений со своими коллегами, не отказывая им в такой уступке, вместе пойти отобедать.

Ну а то, что эта совместная обеденная трапеза для Капитолины Андреевны, как звали эту дружески ко всем настроенную и всегда к вам снисходительную сотрудницу одного из местных офисов, – а её коллега, Родион Успенский, как сильно в его сторону соображает Алекс, там занимал какую-нибудь должность компьютерного наладчика, кто имел большое влияние на офисных работников тем, что их компьютеры постоянно сбоили, и им чуть ли не ежедневно приходилось обращаться за помощью к Родину обязательно Леонтьевичу, чтобы он выкроил из своего столь загруженного графика хоть минуту свободного времени и подошёл в частности ко мне и решил эту проблему, – Родион Леонтьевич, будьте так любезны, посмотрите что тут у меня, – а вы тогда, Капитолина Андреевна, со своей стороны меня не игнорьте, и сходите со мной отобедать, – имеет свои побочные эффекты в плане невозможности расслабиться, тошноты при виде того, как Родион Леонтьевич так хищно поглощает блюда, и ей немного неудобно, не по себе и стыдно за то, что Родион Леонтьевич так не презентабельно, а если честно, то пришибленно, неуклюже и потёрто выглядит на её плане, – не собираюсь я становится иллюстрацией к фильму «Красавица и чудо-юдо», – и плюс к тому он рушит всю выстраиваемую ею концепцию защитницы природы и части её, животных, – я об этот не заявляла буквально, и на Родиона Леонтьевича не смотрите как на примата, – когда она не только не попрекает Родиона Леонтьевича за его мясные пристрастия, а она и сама в этом сейчас может замечена (и никого не волнует, что по настоянию Родиона Леонтьевича, как оказывается, очень настойчивого и настырного малого), – всё же и в этом таком сложном для неё моменте есть свои преимущества. Она, наконец-то, находит для себя то, отчего она теперь может отталкиваться в своём сдерживании к хорошему аппетиту.

И вот стоит ей только подумать о том, что ей опять голодно и хочется снова поесть, – да сколько же можно раз на дню об этом думать, когда не ешь?! – как она с этого момента может представить Родиона Леонтьевича, под своё чавканье смачно поглощающего курицу, и у неё весь аппетит как рукой снимает. А лишний раз не идти к столу ведёт к стройности и гармонии себя со своей природой.

В общем, вот такую геолокацию, композицию, фигуральное место битвы и ещё что-то в том роде, что в голову наскоро и на ходу невзначай и спонтанно придёт, наметил для себя в этом обеденном зале Алекс. Ну а то, что он наметил для себя этот, не самый простой вариант, однозначно в себе имеющий скрытые сложности и возможные побочные эффекты в виде затаённой непредсказуемости поведения Капитолины Андреевны (насчёт Родиона Леонтьевича как раз всё ясно и предсказуемо, он, как и всякий собственник ревнив чрезмерно), тогда как предложений в этом зале было хоть отбавляй, то так уж вышло, что первое попалось на глаза, то Алекс для себя и выбрал. В чём также смогла убедиться работница кухни, выполнявшая ваши пожелания и просьбы, которые входили в сферу её компетенции и влияния, и того, что из меню сегодня было здесь представлено.

Так что Алексу пришлось сразу умерить свои аппетиты, запросы и амбиции, ещё не подойдя к раздаче, когда его на пути к ней сбил с хода заказать что-нибудь такое оригинальное, запах приготовленных блюд. Среди которых, судя по тому, что он своим носом ощутил, а затем проанализировав, попытался в голове у себя разобрать по своим тарелкам, не было ничего из того, чем он хотел свой разум, а затем желудок поразить.

Впрочем, это даже лучше для Алекса. Все эти эксперименты с незнакомыми для себя блюдами, особенно в другой среде и ореоле обитания, где, как Алексу ещё в отеле объяснял портье, есть свои логические причины и следствия быть в норме и наоборот, вне её, – куда также входит и самая обыденная для человека вещь, как обед, – не к самым прогнозируемым результатам ведут.

И ты, считая себя вершиной пищевой цепочки всё то время, сколько ты себя знаешь, и в этом тебя и всех остальных твоих единоверцев в свою природную исключительность и венценосность заверяют все самые последние исследования в научной сфере, почивая на лаврах и пренебрегая безопасностью, запросто можешь оказаться не в предполагаемом тобой положении едока, а ты вдруг окажешься съедаемым. И тут не важно чем, жаждой наживы, жадностью или как самый распространенный вариант, несоответствием полученного результата с ожидаемым, – уж не думал же ты (конечно, думал и даже считал), что всё тут так будет просто и прямолинейно, без всей этой социологической философии, – когда тебя прямо изнутри парализует и разрывает на части от собственного несварения.

Но вроде бы как всё обошлось в этом фигуральном плане, и Алекс без особых причин волноваться за себя и собственное пищеварение, взял себе самый обычный бургер с компотом, – этого он посчитал достаточно, чтобы быть принятым в это эксклюзивное общество едоков, – и выдвинулся в сторону намеченного для себя места.

А вот здесь ему уже пришлось применить некоторую хитрость, чтобы раньше времени не спугнуть и не дать насторожиться в свою сторону Родиону Леонтьевичу, который сейчас сидит к нему лицом за своим столом, а Алексу требуется мимо него пройти, чтобы обойти и занять своё место за следующим столом и лицом к его спутнице, Капитолине Андреевне. Ну а Родион Леонтьевич при виде Алекса, сразу ощутит исходящую с его стороны опасность его намерениям в сторону Капитолины Андреевны, насчёт которой у него есть личные планы, желания сердечного характера и даже некоторые разработки того, как довести до ума Капитолины Андреевны мысль о том, что как бы она там не фантазировала себе о принце на белом коне, всё это нереалистично и блажь, и самое разумное для неё будет брать то, что ей тут в его лице предлагается, и начнёт раньше задуманного Алексом времени вести себя не слишком разумно и понятно для окружающих.

– Этот тип однозначно создаст мне конкуренцию. Надо его немедленно устранить. – Вот так в один взгляд на Алекса решит Родион Леонтьевич, и не задумываясь даже о последствиях, самопроизвольно вытащит из-под стола ногу, чтобы сделать подножку Алексу. Ну а когда Алекс проявит завидную обходительность в сторону выставленной ему подножки, и заодно воспитанность, – он и не покажет виду, что заметил это упущение со стороны какой-то босоты, не умеющей себя, не только вести за столом, но и подавать себя к столу, – то Родион Леонтьевич весь в себе изойдёт от невозможности увидеть, что этот его соперник делает за его спиной, хоть при этом и догадываясь – во все глаза пялится и выстраивает свои будущие отношения с Капитолиной Андреевной, а та дура и глаз своих не отводит от всего им предлагаемого, и начнёт срывать свою злость на Капитолине Андреевне. Которой не помешало бы смотреть в свою тарелку, а не глазеть по сторонам.

– У вас, Капитолина Андреевна, капает соус. – Начнёт этот Родион Леонтьевич разрушать образ аккуратной и прилежной девушки у Капитолины Андреевны, заметив за ней эту её оплошность. А Капитолина Андреевна, не только обескуражена столь дерзким себе позволением со стороны Родиона Леонтьевича, и не пойми, что тут себе вообразившего, а она до основания стула, на котором сейчас сидела, потрясена тем с ней происходящим, о чём она ещё час тому назад никогда себе и представить не могла – Родион Леонтьевич в её сторону очевидно прав и она ведёт себя за столом далеко не блестяще.

– И куда он капает? – задаётся вот таким интригующим вопросом Капитолина Андреевна, не привыкшая уступать никому и ничему, и нашедшая чем контраргументировать вот такой своей неаккуратной реальности.

А Родион Леонтьевич находится в большом затруднении насчёт ответа на вот такой её вопрос. Да что там в затруднении, он предположить себе не мог, что самая обыкновенная вещь, которая тебя может сопроводить во время обеда, если ты будешь себя вести неосмотрительно, больше заглядывая в чужие рты, чем в свою тарелку, может в себе содержать такие отклонения в сторону загадок и интриг. И Родион Леонтьевич, раз его об этом просят, а не как можно подумать, что он всё это делает по личному почину и из личных, эгоистичных побуждений, начинает проявлять большую внимательность в сторону направления цели капания соуса, которым был изрядно напичкан ход-дог Капитолины Андреевны, к которым она имела удивительную страсть, и который сам по себе всегда интригующе поедается девушками молодого и не зрелого возраста.

В общем и в деликатной частности Капитолины Андреевны, Родион Леонтьевич, раз его об этом просят, о чём он обязан ещё раз напомнить, посмотрит в ту часть субъективности Капитолины Андреевны, куда она и сама не может полноценно посмотреть, пользуясь сторонними инструментами, в частности зеркалом, чтобы убедиться в том, что там всё на месте, к месту и в тем самых рамках, не дающих сомневаться в том плане, что с вами всё в порядке, и здесь нет никакого занижения и завышения ваших ожиданий.

Ну и что же там такое видит Родион Леонтьевич, и о чём он с какой это стати молчит и своим задумчивым видом, и молчанием нервирует чуть-чуть и интригует Капитолину Андреевну, конечно, не сомневающуюся в том, что в ней всё в порядке, но всё же она не может оставаться безучастной, когда в её сторону выказывают такие сложные загадки.

– И что же вы молчите, Родион Леонтьевич? – ледяным тоном голоса спрашивает Капитолина Андреевна этого провокатора на различные беспокоящие её мысли, Родиона Леонтьевича, однозначно что-то такое в себе в первую очередь заметившего, – я не имею права упускать такой шанс, который даётся может быть в раз жизни, где меня просят быть предельно внимательным и ничего не скрывать из того, что я надумал, – а уж только затем, на основании всего этого решившего заметить в ней больше того, что там есть на самом деле.

– Не знаю, как передать словами мной увиденное. – А вот что это сейчас было со стороны Родиона Леонтьевича, и понять никак не может подохреневшая от всего сейчас услышанного Капитолина Андреевна. Либо же Родион Андреевич большой неуч и дурак мягко сказано, кому по этому умственному недостатку крайне сложно проводить логические связи и параллели между предметами и понятиями их обозначающими, что вполне простительно, либо же Родион Леонтьевич наглец самой высокой степени, решивший с помощью своей пакостной фантазии подорвать её самооценку, – да вы и есть толком не умеете, и тогда мне непонятно, на чём это ещё основываются эти ваши завышенные запросы в сторону молодых людей, одного меня вам за счастье будет, – и раз так, то Капитолина Андреевна не собирается мириться с этим хамлом.

– Как есть говорите. Не испытывайте моё терпение. – Грозно и нетерпеливо заявляет Капитолина Андреевна, в очень опасной близости от совершения преступления держа вилку в руке, которую она чисто инстинктивно прямо сейчас схватила.

А Родион Леонтьевич, как только увидел и заодно осознал, как правда дорого обходится, и что язык враг его, даже в том случае, если он больше недоговаривает, чем говорит, само собой поплыл в своей умственной деятельности и храброй представительности, и от всех этих переживаний, пережал в себе седалищный нерв и в параллель этому то, что держалось сейчас его руками – точь-в-точь, что и у Капитолины Андреевны, ход-дог. С помощью которого Родион Леонтьевич, всё же отдающий предпочтение куриным крылышкам, пытался завоевать сперва доверие Капитолины Андреевны, – вот смотрите сколько у нас общего, – а затем чего и по интересней.

А тут, как прямо сейчас выясняется, этот выбор, требующего для себя большой осторожности и осмотрительности, продукта фаст-фуда, – и кому пришла идея его предлагать в учреждении общепита, – в себе имеет скрытые проблемы в виде прыскающего в разные стороны кетчупа и соуса, стоит только вам переусердствовать в своём ручном давлении на булку, в которой помешается эта сосиска.

И Родион Леонтьевич, сжатием рукой своего ход-дога, так нервно и рефлекторно отреагировав на этот леденящий душу тон требовательного голоса Капитолины Андреевны, получил в тот же момент струю в лицо из этого соуса. И что удивительно из того, что дальше за этим столом случилось, так это то, что даже последственный переход Родиона Леонтьевича на обесценную лексику, не повлиял в худшую сторону на мнение Капитолины Андреевны о нём, вполне удовлетворённой изобретательностью Родиона Леонтьевича в плане своего оправдания.

Вот только Алекс не планирует облегчить таким образом путь к сердцу Капитолины Андреевны этому Родиону Леонтьевичу, уж пусть он сам что-нибудь креативное в этом плане придумает. Сейчас же перед Алексом стоит задача пройти незаметно для этого Родиона Леонтьевича. Для чего, собственно, он делает рассеянный вид, с которым он только себе под ноги смотрит, чтобы в них не запутаться. Ну а куда он сядет, то где будет ближе. И такой подход Алекса к своей маскировке выдаёт нужные ему результаты, и он не обращает на себя внимание Родиона Леонтьевича, и занимает место за столиком, за его спиной.

А вот Капитолина Андреевна, конечно, не может не заметить изменение интерьера и визуальной картинки перед собой, в которой наметилось столь кардинальное изменение в лице Алекса. И хотя она тоже вида не подаёт, что её что-то кроме своего ход-дога в руках ещё интересно, тем не менее, она все детали изменений и движений со стороны Алекса тем же обзорным зрением замечает, анализирует и что-то там в своём уме на счёт Алекса считает.

Алекс же не спешит давать повод на внимание и в свою сторону заинтересованность Капитолине Андреевне на больше, чем предполагают правила общежития, а он, имея её в виду краем своего зрения, начинает ответственно подходить и себя располагать к процессу своего будущего пищеварения, а сейчас к его подготовительной фазе, перекусу, взяв в руки бургер и поднеся его к своему лицу на расстоянии своих возможностей и неосуществлённых намерений, собрался было его изучить, как в этот самый момент, он через призму этого в своих руках вещдока, уличающего его в том, что он голоден, замечает более интересный предмет, а точнее объект для своего изучения. И этим объектом, как в первую очередь для себя осознала и поняла, была Капитолина Андреевна, аж в лице замершая от такого пронзительного взгляда на себя со стороны этого незнакомца.

А она ещё наивно думала, что все буквально незнакомцы, хоть и имеют потенциал для своего роста в её глазах и могут предполагать для неё насущный интерес, тем не менее, все далеки от её идеала хотя бы тем, что они проходят мимо неё, и им чего-то в себе не хватает, чтобы стать для неё знакомым человеком. Но как сейчас ею выясняется на этом примере перед собой, то не всё так в этом деле однозначно, и люди незнакомого для неё именования, могут в себе нести что-то такое, что может кардинально изменить у неё к ним отношение.