Игорь Сибальди
Книга ангелов и небесного «я». Как услышать небесного покровителя и раскрыть свой потенциал
Причинность
По правде говоря, то, что критерии нашей рациональности несовместимы с ангелологией, не зависит от недостатков последней.
Дело в том, что уже пару веков любой вопрос о причинах заставляет нас нервничать. Дело в том, что с XVIII века наука не осознает, насколько преувеличена та независимость от религии, которой она хвастается. Очевидно, религиозный образ мышления проделал в умах более глубокие борозды, чем можно было предположить, и ученые, двигаясь в сторону прогресса, не заметили, что они всегда следовали какой-то линии богословских идей позднего Средневековья: прежде всего, убежденности, что во Вселенной всегда существовала первопричина, от которой рождаются другие причины, каждая из которых, в свою очередь, производит свой эффект.
Для религиозных людей этой первопричиной, конечно же, был Бог. Желая найти одну или несколько нетеологических причин, ученые XIX века попали в ловушку. Нет ничего более невыгодного для ученых, чем ставить перед собой цель с приставкой «не»: то, что это «не» должно отрицать, неизбежно станет ограничивать их кругозор. Таким образом, именно в те годы, когда прямое влияние религии на культуру Запада все больше уменьшалось, религиозное представление о причинности как единственном объяснении всех явлений возродилось как главный принцип современной науки. Как раз в начале XIX века мы находим утверждения, подобные сделанному астрономом де Лапласом:
Мы должны учитывать нынешнее состояние Вселенной как следствие своего предыдущего состояния и как причину того, которое последует за ним.
«Аналитическая теория вероятностей», 1812
Обратите особое внимание на слова «Мы должны». И пятьдесят лет спустя вот другое высказывание Клода Бернара, одного из ведущих ученых того времени:
Неизменный принцип экспериментальных наук – необходимость детерминизма. Опыт показывает нам только форму явлений; но отношение следствия к определенной причине является необходимостью и не зависит от опыта: оно – математическое и абсолютное.
«Введение в изучение экспериментальной медицины», 1865
Тем временем Дарвин полностью посвятил себя изучению происхождения, что и стало торжеством причинности и привело к большим последствиям. Затем у Фрейда:
Мы опираемся на предпосылки, что существует массовая психика, в которой психические процессы развиваются так же, как и в психике одного человека. Особенно мы верим, что тысячелетиями существовало чувство вины, передаваемое из поколения в поколение, которое берет свое начало в преступлении настолько древнем, что люди более поздних поколений не могут ничего об этом знать.
«Тотем и табу», 1913
Никто и не заметил, что с этим господством причинности в современную эпоху просачивалось главное намерение богословов, из-за которого они и посвятили себя культу первопричины, то есть потребность убедиться и продемонстрировать, что прошлое сильнее настоящего и абсолютно его определяет. В религиях это вполне понятно и функционально: они действительно должны опираться на традиции, чтобы выжить. Чтобы лучше воздействовать на верующих, они должны уговорить их, что в жизни прошлое (а не будущее) имеет решающее значение: из-за первородного греха Адама человек не может своими же силами спасти самого себя.
Таким образом, на Западе мы имеем науку, которая полусознательно ограничивает свой кругозор и в которой причинность является не столько нормативным принципом, сколько фиксацией, патологией сознания, которая не может не вызывать нервозность у тех, кто на ней настаивает, и которая мешает им видеть другие перспективы мышления.
Синхронность
Для древних принцип причины и следствия не имел такого большого значения.
Например, по мнению некоторых греческих философов, причина и следствие имеют одинаковую важность. «Истинная причина всего кроется в его цели», – пишет Анаксагор в V веке до нашей эры (говорят, что и Анаксагор учился в Египте). То есть древние могли думать (в отличие от наших ученых), что цель любого действия выбирает причины, которые будут на него влиять. И эту идею легко проверить, если просто попытаться рассуждать следующим образом: обстоятельств, которые могут стать причинами чего-либо, всегда очень много; но из этого большого числа потенциальных причин только некоторые причины (и всегда больше одной) станут эффективными в определенный момент жизни человека. И какие будут эти причины, будет зависеть исключительно от направления, от цели, которую этот человек запечатлел в своих намерениях.
Так, например, один мой друг может простудиться (то есть сделает эффективной причиной сквозняки и слабость иммунной защиты) только тогда, когда он более-менее сознательно поставит перед собой цель заболеть. А если другой мой друг убедился бы, скажем, что он видел одного из традиционных христианских ангелов, блондина, в белой тунике и с крыльями, это случилось бы не потому, что Ангел и вправду спустился к нему с небес (как это было бы согласно закону причинности), а потому что в душе моего друга желание увидеть Ангела, одетого именно так, жило уже какое-то время. Оправдание этого желания стало его целью – и, следовательно, его восприятие, его поэтические способности и его потребность в духовной компании способствовали созданию всех необходимых условий для осуществления именно этого видения.
Я призываю читателей как можно чаще применять эту древнюю точку зрения к любому аспекту своей повседневной жизни; на самом деле это дает значительные преимущества: позволяет, например, превратить мрачное чувство фатальности в не менее мрачное (но легко поддающееся исправлению) желание навредить себе; или легко освободиться от груза прошлых ошибок и поражений, которые, если применять принцип «истинная причина всего в его цели», могут перестать влиять на наше настоящее и будущее.
Возвращаясь к древней ангелологии, мы увидим, что и здесь причинно-следственная связь играет гораздо более скромную роль, чем это может показаться современному человеку: на самом деле в ангелологии дата рождения не рассматривается как причина, определяющая тот или иной тип существования.
Для древних имело значение, что, если человек хочет серьезно задуматься о своей жизни, он должен прежде всего поставить себя выше себя самого, то есть он должен попытаться вернуть себя в ту многомерность, которая простирается выше последней сфиры, и оценить свою жизнь с более широкой перспективы. Поэтому уместно рассматривать и собственное рождение как одну из многих характерных черт, то есть как один из многих способов, которыми любой человек выражал себя в мире.
При таком понимании дата рождения важна не более, чем любая другая дата в жизни человека или, возможно, чем линии руки, форма ногтей или цвет радужной оболочки, – точно так же, как для определения положения предмета ни одна из кардинальных точек не будет более решающей, чем три остальные. По каждой из этих характеристик и из их суммы можно было бы воссоздать образ человека, которому они принадлежат, и увидеть, в каком направлении он двигается, цель, к которой идет его существование; и если ангелология предпочитает принимать во внимание только дату рождения, это просто потому, что она есть у каждого человека, живого или мертвого, и ее легче установить, чем все те особенности, которые я только что перечислил.
Мы могли бы сказать, стараясь быть древними: я родился в этот день, потому что у моей жизни есть определенная цель, и поэтому мои волосы и глаза имеют определенный цвет, и у меня определенный нос, и определенные черты характера, и определенный набор проблем, которые мне нужно будет преодолеть, и т. д.; все это на самом деле причины, выбранные моей целью, чтобы я мог выразить себя, понять и следовать за ней, поместив себя в точке А «моря»-мира, которую моя цель и все те последующие причины мне указывают как центр моего кругозора.
Гипотеза о рождении ангелологии
Теперь мы можем сделать и то, что вступительные очерки о любом явлении, как правило, предлагают в самом начале: реконструкцию того, как данное явление приняло свою форму. Мне пришлось поступить иначе, потому что было необходимо, во-первых, дать общее определение загадочной древней ангелологии, во-вторых, показать некоторые последствия ее развития. Теперь гораздо легче представить, почему и как египтяне-«евреи» за тысячелетия до нашей эры могли выстроить эту систему психологической энергетики.
С одной стороны, мы можем представить одного или нескольких фараонов, которым для лучшего управления своей империей нужен был эффективный инструмент для подбора наиболее подходящих лиц для административных постов. В маленьком племени хананеев или в греческом городе-государстве с десятью тысячами жителей каждый человек мог казаться уникальным, не как в многолюдной египетской империи, где уже созревало понятие статистического анализа населения: у египетских статистиков хватало материала, чтобы выработать типологические критерии для исследования характеров и потенциала людей, чем уже занимались астрологи.
С другой стороны, существовала и та чудесная египетская мудрость, старавшаяся навести тщательный порядок как в представлении о Вселенной, так и в самом процессе понимания чего-либо – как мы видели в философской динамике иероглифов, безусловно, потребовавших столетий лингвистической и психологической работы. То, что подобная мудрость пришла к созданию типологии человечества, кажется не только вполне объяснимым, но и почти неизбежным.
В итоге полученных таким образом типов оказалось триста шестьдесят, и это отвечало вкусам той эпохи: данные типологических открытий были упорядочены в тех трехстах шестидесяти группах прежде всего потому, что в то время это считалось гармоничным.
Затем «евреи», «еретики» египетской мудрости, усвоили ту типологию и стали использовать ее для своих целей, совершенно отличных от целей фараонов: не в качестве критерия для подбора чиновников, а как инструмент индивидуального анализа, поиска пути каждого человека к более или менее символической земле обетованной, более-менее личной, но в любом случае свободной, не покорной нуждам никакой империи. Именно поэтому в тот момент произошло сокращение с трехсот шестидесяти до семидесяти двух градусов: горизонт был разделен на основе не одного, а пяти градусов, так как число 5 было для евреев символом свободного человека, ставшего центром собственного мира. И именно в этом смысле, как инструмент самоанализа, а не выбора подчиненных, ангелология служила источником вдохновения для «евреев» любой эпохи.
Верить этому или нет
Еще один вопрос, касающийся основателей ангелологии, мы можем задать себе сегодня: действительно ли те древние еврейские ученые верили в существование ангелов или они использовали этот термин как метафору в своих исследованиях психической энергетики. Но и здесь древний разум оказывается намного шустрее современного. Эти мудрецы покачали бы головой, удивляясь тому, как охотно наши современники делят реальность на две части: материя с одной стороны, дух – с другой, и ограничивают первую познанием, а вторую – верой.
Для древних же материя и дух не противоречили друг другу: «как на небе, так и на земле». От одной было вполне естественно переходить к другой, точно так же, как от тени к тому, кто ее отбрасывает. Что касается понимания и веры, древние мудрецы охотно и страстно посвящали себя рассуждениям, проверке, расчетам, чтобы ясно понимать то, во что они верили.
«Верить в Ангелов? – переспросили бы древние. – Ангелы, какими вы их знаете, лишь образ, содержание которого вы игнорируете или думая о котором ограничиваете себя фантазиями. А образы, порожденные вашей фантазией, содержат только то, что вы в них вкладываете. Следовательно, верить в такого рода образы означает не понять для себя ничего нового, помимо того, что вы уже поняли.
Кроме того, созданный вами образ будет тем ярче, чем больше вы сможете изолировать его от окружающей реальности. Таким образом, ваша вера в Ангелов станет способом укрыться в оторванном от реальности месте. Мы верим в Ангелов в ином смысле. Для нас Ангелы-энергии – это только описание, гипотеза, с помощью которой мы открываем и познаем все больше и больше – как материю, так и дух нашей Вселенной, которые являются для нас единым целым».
В частности, древние очень гордились бы этим континуумом между материей и духом, между видимым и невидимым, если бы узнали, в какой степени мы, современные люди, потеряли его. В отличие от нас, любая деятельность, которая касалась познаний, открытий, осознания (включая и статистику жителей египетской империи), была для них деятельностью духовного характера: например, если бы слово «психология» существовало в те времена, оно было бы понято в буквальном смысле как наука о том, что греки называли психе, то есть о душе, не переставая при этом быть единым целым с наукой о разуме (вместо психологии тогда эта наука называлась теологией, мифом, пророчеством, а позже, в Греции, философией). Следовательно, не было никаких знаний или открытий о земном «я», которые впоследствии не становились бы знанием и открытием «я» небесного, и также самих небес, или сфирот, в которых это небесное «я» находится. «Как на небе, так и на земле». Это объясняет, почему три тысячи лет назад «психологи» сочли, что было бы приятно и в то же время полезно называть Ангелами энергии психики – а сегодня это заставляет хмуриться подавляющее большинство западных психологов. К счастью, у нашего сегодня есть временные рамки, скоро оно превратится во вчера, и есть основания надеяться, что завтра древние будут заново открыты и хорошо услышаны, учитывая, что после стольких тысячелетий у их идей определенно больше будущего, чем у наших.
После всего этого давайте вернемся к одному, на мой взгляд, более интересному вопросу: к той высшей точке зрения, к которой стремится привести нас древняя ангелология.
Интерпретация
Несколько страниц назад я отметил, что условие эффективного ангелологического анализа личности состоит в том, чтобы поставить себя выше и вне своей экзистенциальной ситуации, то есть, как выразились каббалисты, выше и вне рамок своего текущего положения в асии, в «мире действий». Но чем больше происходит это возвышение точки зрения, тем лучше понимаешь, что именно там, наверху, находится наше другое «я», которое знает истинный путь, всегда нас ожидающий – и неизвестный нашему обычному «я», то есть человеку, которого мы видим, когда смотрим на себя в зеркало.
Это высшее «я» обладает целями и знает их; нашему обычному «я» надобно знать, что пока ему очень много неизвестно. Первое «я» устраивает в жизни второго «я» полезные причины; задача второго «я» – заметить их и использовать (священные писания полны информации об этом и объяснений). В практике ангелологии это высшее «я» является вашим руководителем.
Познакомиться с ним – просто и быстро. Каждый раз, когда вы пытаетесь понять какого-либо Ангела, то есть начинаете объяснять жизнь кого-либо исходя из характеристик его ангельской энергии, у вас складывается четкое ощущение, что это высшее «я» напрямую общается с вашим обычным «я»: в вас формируются новые идеи, которые в ходе рассуждения материализуются в новые решения, новые возможности, внезапно умножающие жизненные перспективы.
Если вы полагаетесь на это чувство, когда интерпретируете своего собственного Ангела, ваша память внезапно расширяется и на ум приходят эпизоды из жизни, о которых вы не думали десятилетиями. Когда же вы интерпретируете Ангела для кого-то другого, могут возникнуть интуитивные озарения, граничащие с ясновидением, и собеседник прервет вас вопросом: «А откуда ты знаешь это?» Эта интуиция связана именно с многомерностью, с другим пространством-временем высшего «я», с которым ангелологическая интерпретация позволяет установить связь.
Иногда же можно внезапно столкнуться с препятствием: рассказывая кому-то о его Ангеле, понимаешь, что что-то не так, не получается уловить ничего конкретного. Момент неприятный, но продуктивный, так как ни один Ангел нам не чужд, и от всех семидесяти двух мы что-то да узнали, все они участвовали в нашем формировании во время путешествия по «Древу». Мы можем объяснить быстрее и лучше тех Ангелов, которых мы почему-то лучше вспоминаем; а Ангелы, которых мы не можем понять или объяснить, становятся призывом поднапрячься с воспоминаниями.
Например, если вам трудно понять сущность Ангела хищности Лэлэхэла, или Ангела вожделения Пэхалии, или Ангела разрушителей Шехаии, то лучше сразу отказаться от попыток объяснения, признавшись откровенно: «Извините, но я еще не способен на это», – а затем продолжать думать об этих еще не понятных Ангелах, практикуя прекрасное искусство ожидания, о котором говорится в евангельском стихе «проси и будет тебе дано». Говоря на античный лад: надо поставить себе целью понимание того Ангела, который кажется сложным, и эта цель даст вам причины, которые приведут к его пониманию – создавая день за днем новые потенциальности, благодаря которым вы поймете и преодолеете то, что мешает вам уловить смысл ангельских характеристик. Необходимо просто подождать.
Для тех, у кого больше опыта, это ожидание станет куда более долгим, возможно, бесконечным: даже в описаниях Ангелов, в которых вам все казалось ясным, вы начнете находить некоторые детали, ранее ускользавшие от внимания. Что-то в вас затмевало те детали; задача той тьмы – побуждать желание понять то, что ваше высшее «я» хорошо знает. Таким образом, понимание Ангелов может превратиться в неиссякаемый источник самопознания.
Все пути
Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами.
Послание к Римлянам 8:22
В познании самого себя через Ангелов других людей обретает новый смысл та библейская заповедь, которая многим кажется невыносимой: «Люби других, как самого себя». Вы начинаете познавать и открывать себя заново и замечаете, что другие люди – они тоже вы; все их пути, сложенные вместе, формируют ваш истинный путь – путь, который ведет не в каком-либо одном направлении, а во все сразу. В этом и состоит то, что принято называть духовным ростом.
В то время как каждый Ангел (следовательно, каждая жизнь и каждый человек) дает вам уроки о том, кем вы являетесь в точке А вашего «моря»-мира, ваша личность становится полной противоположностью того, кем она себя считала обычно. Тот, кто тем больше считает себя уже в полной мере самим собой, чем яснее он знает то, что он ненавидит, и то, что любит, пока находится вне зоны этого духовного роста. По этой же причине важно заметить, что не стоит противопоставлять свои убеждения убеждениям других. С точки зрения своего Ангела, вы будете высоко ценить мнения и поступки, которые кажутся незначительными тем, кто родился за десять дней до или после вас. Кто прав? Да и вообще, почему один из вас должен быть правее другого? Лучше осознать, что каждый по-своему прав, правд много, как говорил Толстой (в ангелологии их не меньше семидесяти двух), и истина может быть получена только от их совокупности и доступна только тем, кто умеет размышлять, не принижая ни одну из тех различных правд. Это возможно и несложно: каждый раз, когда вы пытаетесь это сделать, увеличивается глубина ваших отношений с окружающим миром и с самим собой.
Алфавит Ангелов
Здесь я перечисляю еврейские буквы, их транскрипцию, еврейское название каждой буквы и значения, которые каждая буква принимает в иероглифическом алфавите.
Алеф. Обычно транслитерируется апострофом (’). В древности эта буква имела значение гласной, сегодня она не произносится. В иероглифическом алфавите обозначает единицу, начало, потенциальность, источник огромной энергии, а также сердце.
Бет. В древности его произносили б; сегодня, в некоторых случаях, произносится в. Это иероглиф внутреннего защищенного и активного пространства, которое находится в хороших отношениях с внешним пространством: дом, семья, рабочая комната. Бет символизирует также чувство справедливости, осознание подходящего местоположения человека внутри общества, которому он принадлежит.
Гимель. Это иероглиф горла и вообще физического тела, рассматриваемого как оболочка организма и канал души. Недаром эта буква не появляется ни в одном из семидесяти двух ангельских имен: у них нет никакой надобности тела. Появляется она в имени архангела Гавриила, оплодотворителя умов (по-еврейски Габри-эл буквально значит «мужественность Бога-Творителя»).
Далет – иероглиф изобилия, хорошо распределенного питания, а также деления и разделения: задача руководителей, судей и богатых людей.
Хе. Если находится в конце слова, эта буква не произносится. Хе – иероглиф жизни, невидимого, духовности, души, истины и женственности: на иврите также дух – существительное женского рода.
Вав. В древности эта буква должна была быть полугласной, как англосаксонский w, такой короткий и податливый, что иногда он исчезает, превращаясь то в звук u (wu), то в звук o (wo). Это иероглиф препятствия, предела, узла, который был затянут и который надо развязать.
Заин. Это иероглиф стрелы, летящей к цели; солнечного луча, пробегающего миллионы километров, чтобы засверкать в зеркале; взгляда, который обращает внимание на одну деталь. Он символизирует все, что стремится к цели.
Хет. В транскрипции ставлю эту букву курсивом, чтоб отличить ее от Хе, звук которого менее жёсток. Хет – иероглиф работы, усилия, структуры, равновесия сил (и напряжения, которое его поддерживает). Хет символизирует также мудрость и закон.
Тет. В транскрипции ставлю эту букву курсивом, чтоб отличить ее от Тав, последней буквы еврейского алфавита. В современном иврите произношение Тав и Тет – почти одинаковое. В древности звук Тет был более эмфатический. Tет – иероглиф защиты, прочности, крыши, щита.
Йуд. Это иероглиф экстравертного внимания, ощущения, конкретного и прочного проявления.
Каф. Иероглиф власти, владения, хватания, понимания.
Ламед. Эта буква – один из самых очевидных следов египетского влияния на иврит. Подобно уреусу, украшавшему головные уборы фараонов, Ламед является символом растущей силы, продвижения, становления, а также способности смотреть за пределы и передавать другим то, что было там замечено.
Мем. Это иероглиф всего того, что окутывает, заключает, разворачивает, формирует или растворяет внутри: материнства, моря, мира, неба, народа; и также каждодневных задач, в которых наше «я» иногда чувствует себя в заключении.
Нун. Это иероглиф произведенных, созданных вещей, а также последствий и успеха их производства.
Самех. Произносится как предпоследняя буква еврейского алфавита (и чтобы отличить их в транскрипции ставлю Самех курсивом) но символики этих двух букв противоположны. Самех – иероглиф периметра, пограничной линии, покрова, обороны, порога.
Айн. В древности означал звонкий фарингальный звук; в современном иврите не произносится; обычно транслитерируется дасией (῾). Это иероглиф внешней и обманчивой внешности, слухов, беспорядочных шумов, а также небытия, пустоты.
Пе. Это иероглиф чувственности, физической красоты, уст, голоса, лица, пола, выражения, а также красноречия.
Цаде. Это иероглиф точки, в которой что-то (история, период, жизнь, суждение, мировоззрение) разрешается, заканчивается и начинает приобретать новый смысл или новые направления. Недаром эта буква – пиктограмма дороги, которая выходит на перекресток.
Коф. Произносится как Каф, и поэтому в транскрипции ставлю курсивом эту букву, напоминающую топор; да и по своему иероглифическому значению Коф близок Каф, но несколько строже: символизирует решимость, господство, угнетение.
Реш. Это иероглиф начала, открытия и движения.
Шин или Син. Является пиктограммой зеркала, освещенного факелами. Иероглиф желания, импульса, поиска нового горизонта, расширения знания.
Тав. Это иероглиф исполнения, совершенства того, что стало полностью самим собой и, следовательно, теперь может выражаться. Название этой буквы является искажением имени египетского бога письма Тота, и форма смутно напоминает египетскую букву т, которая была иероглифом вселенской души.
Как видно, все двадцать две буквы еврейского алфавита – согласные. В современном иврите гласные обозначаются необязательными диакритическими знаками, лишенными какого-либо иероглифического значения.