Игорь Евгеньевич Овчинников
Империя 753
Меня это пристыдило. Ко мне пришло осознание произошедшего. Люди, те приятные соседи, которые со мной здоровались и улыбались, взорвались. Но самое противное, что я не чувствовал тех смертей. Для меня это были только цифры в строке новостей. Можно ли привыкнуть к смерти? Я думал, что нельзя. Но оказалось можно. Когда смерть становится еще одним шагом к заветной цели, тогда любые жертвы принимаются, как безоговорочная данность. Даже если люди гибли просто так – я решал, что это хоть и ужасно, но эти смерти являлись главным(явственным) следствием бескомпромиссной борьбы. Той борьбы, в который победителем будет тот, кто не боится умирать. Самое страшное в таком подходе, что начинаешь забывать о последствиях своих решений, направленных на благо. Кто виноват в этом взрыве? Я? Гай? Империя? Может быть Бюро? Никто и все сразу. Великолепный компромисс внешнего и внутреннего локуса контроля.
– Готов поклясться, что бомбы не было в квартире.
– Да, я все понимаю. Это Империя подстроила теракт. Но, Маркус, ты разве не видишь их посыл? Они хотят показать нам, чего стоит наша борьба. На каждый наш не осторожный шаг у них припасен козырь в рукаве. И будут страдать те, за кого мы боремся. Потом эти бедные люди возненавидят нас сильнее, чем Империю. От своих защитников они добровольно сбегут в рабство к угнетателям. Этому насилию не будет конца.
– Мы знали, на что идем. Дорога назад равносильно окончательно обесценить все жертвы.
– Ладно…, – Юнона только в недоумения помахала головой.
Возникало чувство, что Юнона боится договорить свою мысль. Боится меня.
– Так ты поможешь мне в моем деле? – спросил я.
Юнона с грустной усмешкой взглянула на флешку.
– Хорошо, – на выдохе сказала она. – Ты хочешь, чтобы я отыскала информатора нашей ячейки за запись, хоть мною и любимой, но всего лишь запрещенной игры, из-за которой косвенно погибли люди? Твоя тактичность превосходит красноречие Центурия во время обращения к сенату. Но знаешь что? Я тебе помогу.
Я давно хотел выйти на информатора ячейки. Но с ним мог связываться только наш Куратор, Тит. Как мне было известно, что Юнона давно сама хотела выйти на информатора и приложила к этому немало усилий.
– Маркус, ты играешь с огнем. Это не пройдет не замеченным. Я тебя просто предостерегаю. У меня у самой к Бюро миллионов вопросов, катехизиса они мне не предоставили и навряд ли собираются, но Бюро особо ревностно относится к информаторам. Их оберегают сильнее, чем обычную ячейку, потому что боятся внедрения со стороны Империи.
– Потому что информатор может вывести на второе звено ячеек.
– Верно, – удивилась Юнона, – откуда ты знаешь?
– Догадки и теории с предыдущего места работы.
– Точно, ты же у нас со стажем. Ладно, перейдем к делу, – Юнона встала со стула и подошла к окну, закурив сигарету. – Прежде всего, ты должен мне кое-что обещать. Наше дело касается только нас. Ты не должен об этом говорить ни Гаю, ни Титу, ни кому-либо еще.
– Этого же я надеюсь от тебя.
Юнона кивнула, выпустив дым из носа.
– Второе – ты должен будешь рассказать все, что узнаешь от информатора.
Меня это насторожило, но я утвердительно кивнул головой.
– Третье и последнее – подобных оплошностей, как сегодня, не должно повторится. Будь осторожней на этот раз.
– На этот раз ничьих просьб не выполняю.
– Ты так, кстати, и не сказал, что тебя попросил сделать Гай.
– Юнона, то дело касалось только нас.
– Сколько тайн на один кубометр, – закатив глаза, сказала Юнона.
– Профессиональная особенность работы в Бюро.
Юнона улыбнулась.
– Хорошо. Тит проявил неосторожность и вместе с логистическими данными переслал мне местоположение осведомителя. Мне удалось выяснить, что в ближайшее время он собирается остановиться в отеле «Бальбек». Я не знаю его имени и его внешности. Но Тит должен был распознать его по старомодным очкам. Ты должен успеть встретить осведомителя раньше Тита, иначе тот уедет и такого шанса больше не представиться. И ещё: информатор знает внешность Тита, возможно, также он знает, как выглядит остальные члены ячейки. У информаторов обычно очень хорошая память по сравнению с простым человеком, так что обмануть его не получится, притворившись Титом. Я не понимаю их психологию: станет ли он с тобой говорить или сразу же ликвидирует. Правила Бюро не рекомендуют контактировать информаторам с кем-нибудь еще кроме Куратора ячейки. Так что будь вдвойне осторожен. У тебя есть какой-нибудь план, Маркус?
В голове я достаточно долго прикидывал план, но сейчас он мне казался безумным.
– Я хотел за ним проследить до информатора второго звена.
– Но это навряд ли получится, – Юнона потушила сигарету и прошла к дивану. – Осведомители друг с другом встречаются редко. В основном встречи происходят по вопросам очень важных заданий. За целый год может такого случая не представиться.
Сейчас я сыпался. У меня не было плана Б.
– Что ты тогда предлагаешь, – спросил я.
– Что я предлагаю, – спросила Юнона и села на диван, вытянувшись как кошка. – Ты просто войдешь в контакт с информатором. Контакт, конечно, будет иметь мирный исход, но силу приложить придется. Если ты понимаешь, о чем я?
– Не совсем, – понимая о чем, сказал я.
– Небольшой нажим, чтобы осведомитель был немного разговорчивей.
– А вдруг он сообщит Бюро.
– Ты сам знаешь, чем рискуешь. Настоящая информация не просто так добывается, Маркус. Иначе мы бы довольствовались той чушью, которой нас кормит Империя.
И не поспоришь. Юнона была в этом как никогда права. Все или ничего.
– Предположим, все получится, что мне у него спросить? Сам информатор навряд ли выведет меня на главу Бюро.
– Сам думай, что у него спросить. У меня лишь один вопрос: у этой борьбы возможен теоретический конец или мы тратим силы впустую? Хотя откуда осведомителю знать об этом?
Сложная ситуация. Когда цель уже практически в руках, я не знаю, как с ней поступить. И никого в округе, чтобы помочь или подсказать.
– Юнона, ты говорила, что такой случай больше не представиться. Что если бы я не решился, что бы ты тогда делала?
Юнона опустила глаза в задумчивости. Она немного похмурилась, а потом ответила:
– А мне кажется, что без тебя или кого-то вроде тебя эта возможность бы и не появилась.
Мне оставалось только развести руками. Слишком туманные ответы Юноны могли повергнуть в ступор.
– Маркус, тебе лучше отправиться на новую квартиру, отдохнуть там и набраться сил перед встречей с осведомителем. Я перешлю тебе шифром время, когда он прибудет в «Бальбек».
Юнона еще больше осунулась. На её лице я заметил мешки под глазами и глубокие морщины. Я не знал её возраста, но возникало ощущение, что она старела на моих глазах. После душа она была розовощекой девицей, а под конец разговора со мной она превращалась в старуху. Странная метаморфоза дала понять мне, что Юнона последнее время совсем не спит, хотя своим поведением пыталась скрыть это. Что было причиной ее бессонницы: стресс, тревога, паранойя? Правда ли, что Тит сглупил и отправил ей координаты осведомителя, или Юнона ввязалась в другую, на более высоком уровне, чем мне представлялось, игру.
– В тоге ты была бы великолепна, – вырвалось у меня.
– Маркус… – с поистине удивленной улыбкой сказала Юнона. – Я и сама знаю.
– Ещё увидимся, Юнона, – сказал я и направился к выходу.
В ответ она махнула рукой.
Проходя мимо зеркала возле двери, я заметил пятно от кофе на куртке. Оно окончательно засохло и оттереть его сейчас не представлялось возможным.
– Юнона, и не забудь закрыть дверь, – крикнул я напоследок.
– Ты разве забыл? – донесся голос из глубины квартиры. – Я больше не боюсь.
Страх можно приглушить, но его нельзя обмануть, Юнона. Я вышел из квартиры и прикрыл дверь.
По дороге домой, я решил заскочить к Энею. Я хотел подлатать «Тумульт» и проверить системы на вирусы Гая. Эней не работал на Бюро, но я с ним знаком ещё со времен «Фронта». Он был великолепным техником и превосходно разбирался в воздушном транспорте. С ним сожительствовал неплохой кибер-специалист, кажется, его звали Брут. Брут часто взламывал системы Империи и был знатоком по части слежки, по крайне мере, мне так казалось, потому что, хоть Брут и не участвовал в деятельности «Фронта» – от этого его нежно оберегал Эней, – у него часто заказывали жучки множество корпораций против своих конкурентов. Часто бывало, что Брут находил свои же устройства, когда очередная фирма просила его проверить их офисы на наличие слежения. У Энея был свой бар «Иллион», которым он прикрывал свою незаконную деятельность. Бар не приносил прибыли и едва там можно было встретить посетителей, кроме вечно пьяного доходяги, который постоянно спал в углу, поэтому Эней мог всецело посветить себя любимой работе – досаждать Империи. Делал он это разными способами и с особым удовольствием. Он мог у себя укрывать разных преступников, даже тех, которые были просто проходимцами и преступили закон либо ради собственной выгоды, либо в угоду своим садистским наклонностям. Помимо этого он снабжал повстанцев оружием собственного производства. Пушки в моем аэрокаре его рук дело. А еще всех противников Империи он бесплатно поил вином в «Иллионе». Эней ненавидел Империю прямо пропорционально к тому, как он обожал выпить. Такой персонаж, конечно же, не мог не привлекать к себе внимание властей, но знал, кому дать на лапу, чтобы это внимание конвертировать в обычные еже квартальные проверки, присущие всем предпринимателям мелкой руки.
В тени двух высотных жилых блоков располагалось пристанище Энея. Я влетел в ангар, прилегающий к бару, с тускло мигающей неоновой вывеской «Иллион». Дверь ангара с громким лязгом и скрипом закрылась за мной. Я припарковал аэрокар. У выхода из ангара возле входа в сам бар возился Брут с каким-то холодильником. Заметив меня, он сразу же оторвался от работы и смущенно помахал мне рукой, а потом стремительно шмыгнул в бар. Когда я только вылез из аэрокара, ко мне уже грузно, вперевалку, двигался Эней, воздев руки в приветствии.
– Наконец-то пожаловал самый главный гость, – низким гортанным голосом – чуть ли не похожим на бульканье – приветствовал меня Эней. – Что тебя занесло в нашу скромную обитель?
Эней стиснул меня в крепком объятие. Учитывая, что он был весом с трех меня, объятие было не из самых приятных. Я уткнулся ему в шею, от которой прилично так несло потом, пробивающим на слезу. Я начал хлопать его по спине, скорее не от избытка дружеских чувств, а, чтобы это, наконец, прекратилось. Эней все-таки высвободил меня из своего захвата. Он добродушно смотрел на меня своими заплывшими глазами, сияя улыбкой. От него несло винным перегаром.
– Давно не виделись, Маркус, – пророкотал Эней. – Ну пошли в бар, я тебя угощу. Там и расскажешь с чем прибыл.
Я последовал за ним в его скромную обитель.
В баре как всегда было пусто. Только в темном углу храпел мужчина в коричневом макинтоше, а за барной стойкой под светом приглушенных ламп стоял бармен с унылым видом, бессмысленно полирующий стойку провонявшей сыростью тряпкой.
– Что будешь, Маркус? – спросил Эней с трудом взбираясь на барный стул.
– Виски, пожалуй, – ответил я, встав напротив владельца бара.
– Виски! Чего стоишь как истукана, – прикрикнул на бармена Эней.
– Сейчас, сэр, – уныло сказал бармен.
– Так с чем же ты пожаловал ко мне?
– Вновь ни с чем хорошим.
– О, Маркус, твое появление в моем баре, как восход Солнца. Ты не видел, с какими ублюдками и венериками последнее время приходиться иметь дело. С каждым годом все хуже и хуже. Империя забирает у нас лучших и вышвыривает из своих подвалов нам всякий сброд. Так что все твое плохое в десятки раз лучше всего их самого хорошего.
Мужчина в макинтоше недовольно заворочался.
– Снова проблемы с железным конем.
– Я видел пару таких приличных царапин на твоей малышки. С этим нет проблем. Думаю, к завтра я это все залатаю. А как насчет генератора электро-магнитки? Убрать его займет чуть побольше времени.
– Нет, его оставь. Сегодня он оказался очень полезным. С деньгами нет проблемы. К завтра я тебе переведу долг за генератор и за сегодняшний ремонт.
– Да что ты, Маркус, тут же деньги – это последнее дело.
– За последнее дело мне неплохо заплатили.
– А, это все твоя работенка в Бюро. Ну, рассказывай как там, а то я скучаю по былым дням во «Фронте». Но в принципе я не настаиваю.
Бармен положил салфетку и поставил виски.
– Почему так долго, болван!? – вновь прикрикнул на своего бармена Эней. – Принеси теперь вина.
– Извини, Эней, – сказал я, – но мне не хочется говорить о Бюро. Это не вопрос доверия. Это обыкновенная осторожность.
– Я же говорю, Маркус, что я не настаиваю. Ты, кстати, слышал, что сегодня взорвалась бомба в мега-доме? Надеюсь, это не связанно как-то с царапинами на твоем коне.
Он вопросительно глянул на меня с надеждой, что я сейчас ему все расскажу.
– Нет, Эней, не связано, – со специально не скрываемой улыбкой я обнадежил Эней.
– Нравишься ты мне все-таки, Маркус, этакий змей, – сказал Эней, потрясывая указательным пальцем.
Бармен поставил вино на стол.
– Тебя только за смертью посылать! – рокотал Эней. – И где бокал, идиот? Я по-твоему должен хлебать вино из бутылки!?
– Сейчас, сэр, – уныло сказал бармен.
Эней снова ко мне повернулся. Я отпил виски.
– И ещё, Эней, – сказал я, поставив стакан. – Это касается Брута.
Эней сразу помрачнел. Его улыбку будто сдуло суховеем. Он наклонился ко мне, чтобы нас никто не слышал, как будто в баре кто-то был, кроме спящего мужчины в макинтоше.
– Ты волнуешь моего Брута, – ревностно сказал Эней, но потом резко поменял тон на добродушный: – Мне позвать его?
– Да, мне хотелось бы попросить его об одной услуге.
– Хорошо-хорошо, – сказал Эней с едва скрываемой злостью.
– Постой, Эней, я хотел бы тебя ещё кое о чем попросить. Мне нужно оружие, но желательно очень тихое.
– У меня есть кое-что на примете, – слезая со стула, молвил Эней. – По сравнению с ним писк колибри покажется ревом реактивных двигателей.
Эней удалился в глубь бара, в аккурат, когда бармен принес бокал.
Мужчина в макинтоше сполз с барной стойки и в сонном бреду пролепетал: «Танум и Дул, вы думали я мертв?», и вновь продолжил спать. Я вопросительно глянул на бармена, тот только уныло посмотрел на меня и начал протирать барную стойку.
– Маркус, привет, – раздался радостный голос.
За моей спиной стоял Брут. У него на плече висело грязное полотенце.
– Эней, сказал, что ты хотел что-то от меня, – на имени «Эней» Брут закатил глаза.
–Небольшая просьба. Ты же неплохо разбираешься в имперском ПО? Я хотел бы, чтобы ты провел диагностику всех моих систем аэрокара и проверил не стоят ли там жучки. Я хорошо заплачу.
– О, Маркус, для тебя я это сделаю бесплатно. Только я больше по части корпоративного ПО – всякие бухгалтерии и простенькие ОС – но оно не сильно отличается от Имперского.
Я допил виски.
– Слушай, Брут, я плачу тебе деньги за важную работу, своим отказом ты меня только расстраиваешь, – Брут немного покраснел. – И мне нужны отслеживающие устройства. За них я тоже заплачу. Оставь их в машине, когда закончишь диагностику.
– Хорошо, Маркус, – садясь за бар, сказал Брут и положил на край грязное полотенце. – Коктель, – обратился он к бармену.
– Сейчас, сэр.
– У вас потрясный бар, – сказал я, указывая на спящего пьяного. – Я его постоянно вижу. Кто он? Как его зовут?
– Да мы его так и зовем: Макинтош. Он с утра напивается, спит целый день, к вечеру трезвеет и идет восвояси. Всегда говорит, что ненавидит Империю, чтобы выпить за счет заведения. Я говорил Энею, что ему пора прекратить бесплатно наливать. Максимум чего он против Империи сделал – это не отогнал мух, когда те гадили на портрет Абсолютоса.
На этот раз бармен быстро принес коктейль с зонтиком в виде орла.
– Так о чем мы тут воркуем, голубки, – неожиданно подокрался Эней, строго глянув на Брута. – Где мое вино и бокал, дурень, – гаркнул он опять на унылого бармена. – Ах вот оно! Замечательно.
Эней начал наливать бокал сначала себе, потом стал подливать мне в стакан.
– Опять эти сцены, – недовольно пробурчал Брут.
– Так, достославные мои венерики и пьяницы, у меня тост! – вскинул бокал Эней. – Эй, Макинтош, проснись. Налей ему чего-нибудь, что стоишь?
Макинтош вскинул голову:
– От виски я бы не отказался.
– Хорошо– хорошо. Давайте все живее. Так у меня тост! Выпьем за Любовь!
– За Любовь! За любовь! За любовь, – закричал Макинтош, держа в руке стакан с только что принесенным виски.
Я слегка вскинул стакан и выпил немного вина. Макинтош, после криков, одним махом уделал виски и снова провалился в бездну пьяных сновидений. Брут расстроенный вышел из зала, а Эней продолжил хлестать вино бокал за бокалом. Я думал, что так не стоит проводить вечер после тяжелого дня, но я все равно напился вместе с Энеем.
– Эней, извини, но я должен идти, – заплетающимся языком сказал я толстяку после этак восьмого стакана виски. – Не хочу попасться в «Последний Час».
– За Брута порву. Ты смотри мне, – на последней стадии опьянения он это начал все чаще и чаще повторять. – Но давай еще по одной. Ты уже и так под мухой. Больше, меньше – не убудет. Неси еще вина!
– Нет, я все, – шатаясь, я вышел из-за барной стойки. – И что ты там говорил про колибри?
– Элегантное оружие. Эту крошку легионеры прозвали «Шепот Смерти». Если даже промахнешься – жертва не услышит выстрела.
– Хорошо, Эней, оставь её в аэрокаре, я завтра заберу.
Я вышел из бара под крики Энея, который хотел опоить меня до такой степени, чтоб я спал рядом с Макинтошем.
Закатное солнце пробивалось через дым раскрасневшимся диском. На звуковых скоростях, возле переходов между шпилями мега-блоков, носились планеры и аэрокары, оставляя за собой доплеровский свист. Люди разбредались по своим уютным норам, после работы.
Меня замутило из-за виски перемешенным с вином. Я подбежал к ограждению моста и выблевал содержимое желудка в пустоту. Хорошо, что на нижних ярусах никто не живет, а то моя желчь наберет достаточное ускорение, чтобы размозжить голову пешеходу. Ещё немного я наблюдал, как следствие хорошего отдыха исчезает в бесконечности. Какие низкие заборчики. Пьяному, как два пальца об асфальт, чтобы присоединиться к моей рвоте в танце свободного падения. У меня закружилась голова. Там внизу могла развиться своя неповторимая жизнь, в этой бездне могли прятаться противники режима: опальные сенаторы, впавшие в немилость чиновники, легионеры отказавшиеся выполнять бесчеловечные приказы. Возможно у них там своя цивилизация свободная, но темная, спрятанная под величием Империи. Хороший же я им подарок преподнес.
Поезд магистрали донес меня до моих новых апартаментов. Квартирка оказалась так себе. Последний жилец не отказывал себе в дешевом алкоголе и вонючем табаке. Вся мебель и стены пожелтели. В особых влажных местах разрасталась черная плесень, въевшаяся в бетон. В единственной комнате был встроенный в стену экран, а напротив него промятый диван. На окнах весели жалюзи, через которые пробивался слабый свет рекламных щитов с анимацией. По углам стояли нагромождения всякого хлама.
Я прошел на кухню. Она была типичной для всех мега-блоков. На стенах весели полки с посудой и бытовым принадлежностями, под полками стояла печь для разогрева пищи, а рядом находился протекающий умывальник, заполненный грязными тарелками и кастрюлями. В гудящем холодильнике мышь повесилась, я проверил. Вспомнив про пятно от кофе, я хотел постирать куртку, но стиральная машина была сломана, и из нее торчали плохо пахнущие бесформенные тряпки. В прошлый раз у Бюро с квартирами проблем не было. А эти апартаменты больше напоминали берлогу медведосвина.
Тусклый свет от лампочек только давил на глаза, вместо них я включил экран, чтобы он освещал эту свалку своим синим мерцанием. Я снял куртку, повесив её на крючок в прихожей, и лег на диван. Из экрана полилось:
«В предыдущих сериях «Приглашение к Любви»: рабыня Вирджиния сбежала к своему возлюбленному гладиатору Тулию, после того, как патриций Флавий, в надежде на ответные чувства, освободил её от рабства, сделав гражданином. А также: Сенатор Август узнал, что его жена изменила ему с всадником по кличке Сапожок. По просьбе сенатора варвар Вульрик соглашается убить и жену, и всадника, если освободят его брата из военного плена. Спасётся ли Оливия от своего ревнивца мужа? Воссоединится ли два любящих сердца Тулии и Вирджинии? Все это вы узнаете в сегодняшней серии! «Приглашение к Любви». В главных ролях…»
У меня даже сон, как рукой сняло. Я с удивлением приподнялся на локте. Мне никогда не удавалось увидеть этот сериал, а тут он заиграл всеми своими красками. На мгновение я поймал себя на мысли, что я хочу узнать, кто такая Вирджиния, и почему она любит Тулия до такой степени, что готова убежать от Флавия. В полу дреме я продолжал смотреть эту околесицу.
« – Август!
– Оливия!
– За что!?»
Видимо, где-то по середине серии, я все-таки отключился, потому что последнее, что я помню – это как Тулия бросили в клетку на съедение льву. В мое сознание проникали урывки. Заиграла музыка, ознаменовавшая конец серии. Она лилась из динамиков. Такая космическая, это музыка взывала, манила к тайне. Аккорды переливались в синтетических тональностях. Музыка приближалась к кульминации, как вдруг оборвалась на полу фразе. Зазвучал белый шум. Наступил «Последний», тихий час.
[ЗАПИСЬ ХРОНИСТА ОБ ИМПЕРИИ]
Наутро я забрал аэрокар из мастерской Энея. Тот был явно не в настроении. Он хмуро сказал, что пока мне придется полетать только с одним двигателем, потому что у него нет запасных частей. Как после вчерашней попойки, он вообще смог что-то сделать для меня оставалось загадкой. Эней также рассказал, что Бруту ничего не удалось найти. Защита Бюро неплохо сработала. И Эней показал мне «Шепот Смерти», маленький пистолет с глушителем. Он опять его сравнил с колибри, а потом, раскрыв бардачок, показал жучки, о которых я просил Брута. Рядом с ними валялся засохший сэндвич. Я поблагодарил Энея и перевел ему деньги с одного из своих счетов.
Остальной день я парил над городом в ожидании сообщения Юноны. Чтобы не терять попусту времени, я изучал план «Бальбека». Наметив пути отступления, я начал размышлять, что же все-таки мне нужно от информатора. Он не даст мне четких ответов: осведомитель такая же пешка в опасной игре, как я, просто сделанная из слоновьей кости. Его запас информации ограничен поверхностными планами. Он ничего не знает о планах внутри планов. Что за собой несет каждая вылазка. Как она проявить себя в долго играющей перспективе. Для него это не имеет особого значения. Разве строитель, положив один кирпич, видит всю грандиозность храма, намеченного архитектором? Так и мне, и информатору приходится класть кирпичи, покуда этот храм не вознесется до небес, но доживем ли мы до этого момента. Кто знает? Шедевры, созданные для потомства, должны обживаться потомством. В общем, осведомитель – это единственный шанс приблизиться к тайне Бюро. Последний шанс. Главное постараться его не упустить. У меня возникло непреодолимое желание погладить «Шепот Смерти».
Новости сообщали, что был найден предполагаемый террорист по делу о взрыве в GSM-5. Сейчас ведется следствие. Также сообщалось, что приготовления к торжественному заселению Абсолотуса в Изумрудный Дворец уже заканчивались, церемония пройдет в конце этой недели. В спортивных новостях говорилось, что Лео отказался от чемпионского титула и скрылся в неизвестном направлении. Дальше следовало обращение Центурия к сенату: «Многие нам потакают … э-э… что мы не используем наши … э-э … легионы в неумышленных театрах военных … м-м … действий…»
Больше это невозможно было слушать. Я выключил радио и достал засохший сэндвич из бардачка. На запах вроде ещё ничего – есть можно. Я налил кофе в стаканчик из термоса, и, отринув тревогу перед важным делом, включил серию «Приглашение к Любви».
Где-то между дракой на мечах Вульрика с Сапожком и поеданием львом Тулия, мне пришло сообщение от Юноны: «Тит выдвигается по делу. Срочно спеши в «Бальбек». Осведомитель будет там с минуты на минуту».
Я был в нескольких мега-дистриктах от «Бальбека». Недоеденный сэндвич вновь отправился в бардачок. Единственный двигатель набирал обороты.
«Бальбек» находился в фешенебельном дистрикте. Чаще его посещали сенаторы и богатые директора корпораций. В самом «Бальбеке» отдыхал свет Империи от бесконечной суеты индустриальной части города. Здесь сложно было встретить шатающихся без дела маргиналов. Да и обычных людей возле «Бальбека» днем с огнем не сыщешь.
Я припарковал аэрокар возле сотен дорогущих машин больше походящих на великолепные колесницы, чем на современные средства передвижений. Я понимал, что я слишком заметен среди этих дорогих людей. На меня посматривали с недоумением, мол, что здесь забыл чей-то слуга. Но, по-видимому, некоторые считали, что я всего лишь очередной эксцентричный миллионер, который предпочитает аскетичный образ жизни. Скорее всего, именно из-за этого меня тут же не погнали с парковки. Я спрятал под куртку «Шепот Смерти».
В отеле меня приветствовал метротель.
– Добро пожаловать в «Бальбек»! Чем могу быть полезен, гражданин.
Я засмотрелся на бесконечную роскошь. Прозрачные лифты уносили, как будто в небеса, постояльцев на последние этажи этого небоскреба. Все блестело и переливалось золотом и мрамором. Стены украшала богатая лепнина с орнаментом в виде венцов с волчицей и орлами, под лепниной были выбиты барельефы с мифическими сюжетами. Где-то весели картины художников, чьих имен я не знал, со сказочными мотивами. Весь атриум были заставлены статуями голых мужчин и женщин с порубленными руками, в центре журчал фонтан. Один такой кубический кубометр богатства стоил целой честной жизни, и то пришлось бы доплатить.
– Гражданин, назовите свое имя, – с нетерпением произнес метротель.
– Примус Фаберус, – непроизвольно ответил я.
– Извините, но такого имени нет в списках постояльцев, – он с омерзением глянул на мою запачканную куртку.