Глеб Сафроненко
Быдло-прокуратор
– Может он просто дурачок? – предположила Владлена, жуя пиццу.
– Нет, он – бунтарь. Потому мы и привели его к тебе, мы не стали судить его по своим законам, признавая власть Рима. Он учит народ против Кесаря, против Рима и против тебя.
– Хорошо, – ответила Григорьева, – сейчас, я закончу завтрак и поговорю с ним наедине, допрошу его лично. Поднимитесь сюда, я хочу рассмотреть его.
– В вашем допросе нет необходимости, этой ночью он во всем признался, прокуратор, тебе остается лишь принять решение, – ответил первосвященник.
Владлена ничего не ответила, она лишь отмахнулась рукой от первосвященника, как от назойливого насекомого и продолжила есть пиццу, периодически с любовью посматривая на Григория, который тоже ел пиццу, принятую из рук прокуратора. Так прошло около десяти-пятнадцати минут, возмущение в толпе нарастало, локально начинались словесные перепалки между иудеями и римскими солдатами. Нескольких иудеев даже грубо арестовали и увели с площади. Христос все это время стоял молча, исполненный вселенского покоя, он с пониманием и сожалением смотрел на происходящее и периодически фокусировал взгляд на Владлене.
– Ну что ты так на меня смотришь? – обратилась к нему Владлена, закончив трапезу. – Ждешь жалости и снисхождения?
– Ты должна рассчитывать на мое снисхождение, – ответил Христос.
– Дурачок, – ответила Владлена с усмешкой, – и правда, дурачок.
Владлена встала со своего трона и прошла в преторий, следом за ней двое стражников провели Иисуса. Все они оказались в роскошной и просторной комнате. Владлена расхаживала по просторной комнате, как ворона кружась вокруг Христа. Иисус со связанными руками стоял в центре этой комнаты.
– Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание? – спросила она. Христос ничего не ответил.
– Молчишь, – констатировала Владлена очевидный факт и тут же сделала сомнительный вывод, – значит, признаешь свою вину.
Христос не отвечал.
– Осуждаешь меня? За блуд, за предательство, за ложь, за гнев и ненависть? «Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его. Исходящее из человека оскверняет его…». Разве это не твои слова? – спросила Владлена.
– Ты произнесла эти слова, – ответил Христос.
– Значит, все-таки, твои слова. А если твои, то, как ты можешь обвинять меня в распутстве и прелюбодеянии? – заявила Владлена довольная собой.
– Лучше бы ты не произносила слов, смысла которых не знаешь, – спокойно ответил Христос.
– Вот, ты не в состоянии ответить на мои вопросы. Ты ничего не знаешь, но осуждаешь меня.
– Ты не в состоянии услышать ответы, – ответил Иисус.
– Что мне делать с тобой? – тяжело вздохнув, спросила Владлена.
– Делай то, что велит тебе твоя душа.
– Душа? – задумалась Владлена и зажмурилась будто бы, пытаясь заставить говорить свою душу, но та предательски молчала или Владлена просто ее не слышала. Она давно уже не слышала своей души, повинуясь лишь стремлениям тела и скудным помыслам разума. С сердцем было проще – сердце она иногда слышала – периодически у нее бывали приступы тахикардии после бурных пьянок. – Мне плевать на этих бородатых идиотов. И на тебя мне плевать, я просто не хочу лишиться своей власти из-за тебя.
– Нет у тебя власти, – ответил Иисус. – Все это лишь наваждение и самообман.
–Допустим, что ты прав. Тогда, так просто для успокоения моей души скажи мне где ты был, когда я была маленькой девочкой? Когда я плакала по ночам и просила тебя о помощи? Когда пьяный отец громко ругался с матерью? Где ты был когда я просила о мудрости, о добродетели, о справедливости? Когда другие дети дразнили меня и смеялись надо мной? Где ты был, когда я отдавалась старому, толстому и потному мужику в первый раз? Отдавалась ради сомнительных и не совсем понятных перспектив. Где ты был? Я тоже хотела любви, я тоже хотела счастья, я тоже когда-то хотела, чтобы все было честно и правильно. Где ты был тогда?
– Одумайся, иначе никогда не будет покоя твоей душе, – ответил Христос. – Ты спрашиваешь, где я был. Я был рядом, я всегда был рядом. Я видел твои переживания, я видел борьбу в твоей душе, ты слишком быстро сдалась. Многие люди страдают и многие из них, искушаемые страстями, не поддаются этим страстям, но выбирают путь истины. Страдания и лишения укрепляют и очищают душу от страстей. Всем вам уготован лучший путь, всем открыт путь в царствие небесное, но многие сворачивают с этого пути и ты тоже свернула, слишком быстро и слишком круто свернула. Я предлагаю тебе вернуться на истинный путь, для этого я здесь.
– Ты не ответил на мой вопрос. Ты снова предлагаешь мне страдания вместо помощи. Твои слова ничего не значат, – крикнула раздосадованная Григорьева.
– Вот он я – перед тобой и я повторяю: «я всегда был рядом». Ты не хотела меня знать и потому не знала. Но еще не поздно. Признай свои ошибки, покайся и прими меня и я приму тебя, – сказал Христос и улыбнулся открытой добродушной улыбкой.
– Ты морочишь мне голову. Пойди прочь, преступник! Ты мятежник и ты будешь распят! – прокричала Владлена и истерично зарыдала. – Выведите его на двор, я сейчас же оглашу свое решение.
– Ты боишься признать свои грехи, это трудно, но лучше признать их сейчас, – сказал Иисус.
– Я больше не намерена тебя слушать! – ответила Григорьева и обратилась к солдатам. – Немедленно выведите его во двор.
Христа вывели на место суда. Некоторое время спустя следом, вытерев слезы, вышла Владлена. Она была расстроена и раздосадована. Что-то в словах спасителя задевала ее душу, но что и как Владлена не могла понять. С красными заплаканными глазами она подошла к краю лифостратона, стараясь не смотреть на Христа.
– Я допросила этого человека и приняла решение…., – начала говорить Владлена, обращаясь к людям, но ее прервал Андрей, внезапно оказавший прямо перед ней.
– Прости прокуратор, – громко и с наигранным уважением сказал он, – разреши обратиться к тебе, прежде чем ты огласишь свое решение.
– Разрешаю, – снизошла Владлена.
– Не будь дурой, – прошептал Андрей и громко добавил, – отправь Иисуса на суд к Ироду и если Ирод не найдет в нем вины, то отпусти. Иисус не нарушал законов Рима, он не называл себя римским царем, его никто даже не обвиняет в этом. Если иудеи хотят его осудить, то пусть это сделает Ирод.
– Да кто такой этот Ирод? Здесь я главная, здесь я вопросы решаю! Я – власть! Я – закон! – громко и самодовольно прокричала Григорьева, презрительно, смотря на Андрея и стараясь не смотреть на Иисуса.
– Ирод хотя бы иудей, а мы как-никак находимся на иудейской земле, – объяснил Андрей.
– С чего ты взял? – с вызовом спросила Владлена и скорчила важную и умную гримасу, такую будто бы действительно сказала что-то умное.
– Во сне увидел, – ответил Андрей и грустно улыбнулся.
– Ты мне надоел, – тихо сказала Григорьева и повысила голос, обращаясь к страже и призывая их жестом. – Уберите отсюда этого шута и никогда больше не позволяйте солдату лезть в дела прокуратора!
К Андрею направились несколько легионеров.
– Отрадно, что ты вступаешься за меня, – сказал Христос, глядя на Андрея открытым, уверенным и, вместе с тем, умиротворенным взглядом. – Но, поверь, в этом нет необходимости.
– Посмотри на меня, преступник! – крикнула Григорьева, обращаясь к Христу, и выпучила глаза, обезобразив свое и без того не очень красивое лицо. – Разговаривай со мной, раз уж я решаю твою судьбу, приговор еще не оглашен.
– Не оглашен, но уже вынесен, – ответил Христос.
Двое легионеров сопроводили Андрея вниз по лестнице. В это время, Христос, молча, перевел свой взгляд на Владлену, выражение его лица немного изменилось. В его взгляде были та же уверенность и то же умиротворение, но добавилась еще и жалость – жалость к Григорьевой (но она этого не поняла).
