Георгий Чистяков
Библейские чтения: Пятикнижие

12. Книга Бытия. Гл. 10. Ст. 1–32

Вот родословие сынов Ноевых: Сима, Хама и Иафета. После потопа родились у них дети. Сыны Иафета: Гомер, Магог, Мадай, Иаван, (Елиса,) Фувал, Мешех и Фирас. Сыны Гомера: Аскеназ, Рифат и Фогарма. Сыны Иавана: Елиса, Фарсис, Киттим и Доданим. От сих населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих. Сыны Хама: Хуш, Мицраим, Фут и Ханаан. Сыны Хуша: Сева, Хавила, Савта, Раама и Савтеха. Сыны Раамы: Шева и Дедан. Хуш родил также Нимрода; сей начал быть силен на земле. Он был сильный зверолов пред Господом (Богом); потому и говорится: сильный зверолов, как Нимрод, пред Господом (Богом). Царство его вначале составляли: Вавилон, Эрех, Аккад и Халне, в земле Сеннаар. Из сей земли вышел Ассур, и построил Ниневию, Реховоф-ир, Калах и Ресен между Ниневиею и между Калахом; это город великий. От Мицраима произошли Лудим, Анамим, Легавим, Нафтухим, Патрусим, Каслухим, откуда вышли Филистимляне, и Кафторим. От Ханаана родились: Сидон, первенец его, Хет, Иевусей, Аморрей, Гергесей, Евей, Аркей, Синей, Арвадей, Цемарей и Химафей. Впоследствии племена Ханаанские рассеялись. И были пределы Хананеев от Сидона к Герару до Газы, отсюда к Содому, Гоморре, Адме и Цевоиму до Лаши. Это сыны Хамовы, по племенам их, по языкам их, в землях их, в народах их. Были дети и у Сима, отца всех сынов Еверовых, старшего брата Иафетова. Сыны Сима: Елам, Ассур, Арфаксад, Луд, Арам (и Каинан). Сыны Арама: Уц, Хул, Гефер и Маш. Арфаксад родил (Каинана, Каинан родил) Салу, Сала родил Евера. У Евера родились два сына; имя одному: Фалек, потому что во дни его земля разделена; имя брата его: Иоктан. Иоктан родил Алмодада, Шалефа, Хацармавефа, Иераха, Гадорама, Узала, Диклу, Овала, Авимаила, Шеву, Офира, Хавилу и Иовава. Все эти сыновья Иоктана. Поселения их были от Меши до Сефара, горы восточной. Это сыновья Симовы по племенам их, по языкам их, в землях их, по народам их. Вот племена сынов Ноевых, по родословию их, в народах их. От них распространились народы по земле после потопа.

Быт 10:1–32

В этом тексте, в десятой главе Книги Бытия, говорится о том, каким вышло человечество из того испытания, которым был для всех людей по всей земле Всемирный потоп. И вновь, как и в самом начале Книги Бытия, подчеркивается здесь, что всё человечество внутренне едино, что все эти семьдесят народов, которые перечислены в Библии среди потомков Ноя, происходят от одного корня. Все они восходят к одному человеку по имени Ной и к трем его сыновьям.

Ной, вышедший из ковчега со своей семьей, как бы воедино связывает всё человечество. Второй раз уже Библия говорит о том, что человечество внутренне едино, о том, что нет у Бога пасынков в этом мире, а все только Его сыновья. Но не только чисто моральный урок содержит эта библейская глава, в которой перечислено столько имен собственных, столько потомков Ноя, о которых иногда нельзя сказать ничего, особенно на первый взгляд. Но для того, наверное, и существует библейская наука, чтобы за одним именем, просто упомянутым в Библии, мы могли увидеть целую историю. Так, например, в самом начале десятой главы среди сынов Иафета упоминается Гомер. Это слово из иврита соответствует аккадоязычному термину ‹гимирраи› и греческим киммерийцам (Κιμμέριοι), о которых мы знаем как из Гомера, так и из других греческих авторов. Значит, Гомер – это не просто имя собственное, а это слово, за которым стоит история целых племен, живших, с точки зрения как вавилонских писателей, так и Библии, а равно и греков, где-то на севере, в Причерноморье.

Кто такой Магог или страна Гог? Ученые обычно сопоставляют это название с именем Лидийского царя Гига. А Иаван – это греки, ‹йавáн› – это на иврите протранскрибированное таким образом слово «ионийцы», то есть те греки, которые жили в Ионии, в Малой Азии.

Елиша^[17] или Елиса – это Алаш: так называли вавилоняне остров Кипр. Наконец, Таршиш – это Тарсис (Фарсис), или Тартес, государство на юге Пиренейского полуострова. А Доданим, упомянутый здесь же, в 4-м стихе, – это дорийцы, то есть те же греки, о которых еще раз – сначала об ионийцах, а затем о дорийцах – упоминает Библия. Куш – это Эфиопия, или Хуш. Кенаан – это Ханаан. И так далее.

Можно разбирать каждое из перечисленных здесь семидесяти имен собственных, и мы всё время будем убеждаться в том, что за каждым из имен стоит история, что о каждом из имен можно написать целое исследование. Здесь не просто дается список загадочных, непонятных, экзотических, быть может, иногда красивых, а иногда просто чудны́х имен. Нет, здесь рассказывается о реальной географии тех народов, которые населяли тогдашний мир, которые были известны когда хорошо, когда по одним только именам, – но, во всяком случае, были известны людям, населявшим Палестину в глубокой древности.

Задача библейского автора заключается, таким образом, не просто в том, чтобы рассказать нам о родословной человека по имени Ной. Задача его заключается совсем в другом: в том, чтобы представить всю тогдашнюю землю, географию всех народов, которые были хоть сколько-нибудь известны в библейские времена, чтобы показать, что человечество не на словах только, не в идеале только едино, но едино по своей сути, едино в своей конкретной истории. И это еще одна очень важная черта библейского повествования. Здесь мы имеем дело не только с моральным уроком, не только с этикой и теми требованиями, которые предъявляет нам Бог через Своих пророков, – здесь мы имеем дело с конкретной жизнью.

Задача Библии заключается в том, чтобы предложить нам историю, конкретную историю живых и реальных, а не вымышленных, не являющихся только образами, людей. Древние читатели Священного Писания в первые века истории Церкви очень часто видели за библейскими персонажами одни только образы. Современные читатели иногда видят за библейскими персонажами только конкретных людей. А наша с вами задача – увидеть за каждым из имен, упомянутых здесь, в десятой главе Книги Бытия, целую историю, увидеть перечисление тех реальных народов, которые были известны в те времена, с их реальными судьбами, и услышать голос Божий, который нам настойчиво, именно из среды человеческой реальности, говорит о том, что мы все – люди, населяющие лицо земли, как тогда, во времена Ноя, так и теперь, в ХХ веке, внутренне едины, потому что мы все действительно связаны общей генеалогией.

13. Книга Бытия. Гл. 11, 1–9

На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину, и поселились там.

И сказали друг другу: наделаем кирпичей, и обожжем огнем.

И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес; и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город (и башню). Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле.

Быт 11:1–9

Перед нами рассказ о вавилонском столпотворении. Башня по-славянски обозначается словом «столп», поэтому «столпотворение» в переводе на современный русский язык – это всего лишь строительство башни. Так вот, в библейском рассказе о вавилонском столпотворении, как и в большинстве других библейских историй, есть историческая основа.

В вавилонском эпосе «Энума Элиш» говорится:

 
Как услышал Мардук эти речи,
словно ясный день просиял он ликом:
«“Врата бога” постройте, как вы возжелали!
Кирпичи заложите, создайте кумирню!»
Лопатами замахали Ануннаки.
В первый год кирпичи для храма лепили.
По наступленье второго года
главу Эсагилы, подобье Апсу, воздвигли.
При Апсу построили зиккурат высокий^[18].
 

Вот об этом зиккурате, который назывался Этеменанки, и рассказывается в Библии как о строительстве Вавилонской башни.

Как и в эпосе у вавилонян, так и в Священном Писании подчеркивается, что строится этот столп не из камня, а из кирпичей, но только если в эпосе рассказывается исключительно об историческом событии и говорится о том месте в вавилонской религии, которое занимает рассказ о строительстве зиккурата у вавилонян, то в Библии в этом рассказе есть еще иное, более важное, содержание. В Библии этот рассказ обращен действительно к нам.

Смотрите, чтó говорят люди, которые собрались для строительства башни: «Построим себе, – именно себе, для себя, – город и башню, высотою до небес». Небо, небеса – это всегда синоним слова Бог: то есть сравняемся с Богом, построив эту башню. Дойдем, достигнем до Бога – вот каков, с точки зрения Библии, замысел людей, которые стараются строить Вавилонскую башню. «И сделаем себе имя», – опять они настойчиво подчеркивают, что строят эту башню для себя и для своей славы: возвеличим не Имя Божье, а свое собственное, «прежде нежели рассеемся по лицу всей земли».

Вот это стремление к славе, желание возвеличиться, стремление прославить не Бога и Имя Святое Его, а себя самих, и приводит к вражде, это стремление и приводит к тому, что люди начинают ссориться друг с другом и перестают понимать друг друга. Потому что язык – это не только чисто лингвистическое понятие. Здесь слово употребляется в другом, более широком, смысле. Не язык аккадский или шумерский, или еврейский, или греческий и т. д., – а язык взаимопонимания. Люди в стремлении своем к славе, желая возвеличиться, перестают понимать друг друга. И так начинается новый этап истории – истории взаимонепонимания между людьми, истории действительно великого взаимонепонимания.

Если мы начнем читать историю египетскую, или греческую, или вавилонскую, или любую другую, то обнаружим везде одну и ту же точку зрения: чужой, житель другой страны – это враг, его надо покорить, его надо уничтожить, его надо, прежде чем уничтожить, высмеять. Он и выглядит смешно, и боги у него какие-то смешные, и архитектура этого народа, какой бы он ни был, смешная, нелепая и глупая и т. д. Для всей древней истории в высшей степени характерна ксенофобия, характерно неприятие другого языка, другого племени, другой культуры.

Поистине сама история демонстрирует нам результат того, чтó произошло в Вавилоне. Люди перестали понимать друг друга, а исток этого великого взаимонепонимания лежит в том, что им хотелось быть великими, им хотелось своей, личной, человеческой славы.

Но в какой-то момент всё изменяется: Бог возвращает человечеству возможность взаимопонимания между людьми разных народов, возвращает человечеству слух по отношению к человеку, непохожему на тебя с точки зрения его внешности, его языка, его верований и т. д.

И исполнились все Духа Святого, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать. В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небесами. Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение; ибо каждый слышал их говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились, Парфяне и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, Критяне и Аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих?

Деян 2:4–11

Как напоминает этот рассказ из второй главы Книги Деяний Святых Апостолов – перечисление разных народов по именам их родоначальников – десятую главу Книги Бытия, где содержится список, перечисляющий семьдесят народов, семьдесят потомков Ноя и его сыновей. Трагедии, произошедшей в Вавилоне, когда люди перестали понимать друг друга, когда выяснилось, что все говорят на разных языках, взаимоисключающих и непонятных, приходит конец. В Иерусалиме в день Пятидесятницы люди вдруг обнаруживают, что они друг друга понимают, что галилеяне, ученики Распятого и Воскресшего, говорят на тех самых языках, которые родились в результате вавилонской трагедии, в результате вавилонского столпотворения. Люди разных языков, люди разных племен, люди, никогда не видевшие друг друга и, может быть, друг о друге никогда не слышавшие, вновь заговорили на одном языке. Разумеется, не в смысле чисто лингвистическом, а в смысле психологическом, в смысле духовном, в смысле несравненно более важном, чем лингвистические различия. Они понимают друг друга, потому что пришел Христос и вернул человечеству то изначальное единство, о котором повествует Ветхий Завет, то изначальное единство, которое связывается в Книге Бытия сначала с именем Адама, а затем – с именем Ноя.

Вот почему Иисуса называют новым Адамом и апостол Павел, и, вслед за ним – отцы Церкви. По той простой причине, что в новом Адаме, во Христе Иисусе, человечество вновь становится единым, уходит из его истории языческая ненависть одного народа к другому, языческое взаимонепонимание между людьми и между народами.

14. Книга Бытия. Гл. 12, 1–5, 7–8; Гл. 17, 1–7

И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, (и иди) в землю, которую Я укажу тебе. И Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословение. Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные. И пошел Аврам, как сказал ему Господь; и с ним

пошел Лот. Аврам был семидесяти пяти лет, когда вышел из Харрана. И взял Аврам с собою Сару, жену свою, Лота, сына брата своего, и всё имение, которое они приобрели, и всех людей, которых они имели в Харране; и вышли, чтобы идти в землю Ханаанскую; и пришли в землю Ханаанскую.

Быт 12:1–5

И явился Господь Авраму, и сказал (ему): потомству твоему отдам Я землю сию. И создал там (Аврам) жертвенник Господу, Который явился ему. Оттуда двинулся он к горе, на восток от Вефиля; и поставил шатер свой так, что от него Вефиль был на запад, а Гай на восток; и создал там жертвенник Господу и призвал имя Господа (явившегося ему).

Быт 12:7–8

Аврам был девяноста девяти лет, и Господь явился Авраму и сказал ему: Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен; и поставлю завет Мой между Мною и тобою, и весьма, весьма размножу тебя. И пал Аврам на лице свое. Бог продолжал говорить с ним, и сказал: Я – вот завет Мой с тобою: ты будешь отцом множества народов. И не будешь ты больше называться Аврамом; но будет тебе имя: Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов. И весьма, весьма распложу тебя, и произведу от тебя народы, и цари произойдут от тебя. И поставлю завет Мой между Мною и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный в том, что Я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя.

Быт 17:1–7

Бог говорит Аврааму: «Пойди из земли твоей, от родства твоего».

Что значат эти слова? Бог посылает этого человека неизвестно куда, в какое-то непонятное странствие по неизвестной дороге. У Авраама нет ни карт, которыми располагают современные путешественники, ни географических трактатов или путевых записок, которые всегда были в распоряжении у египтян, у греков, у римлян, у других древних народов. Сегодня, изучая историю Древнего Востока и историю античной науки, мы находим эти трактаты, эти путевые записки, эти словесные карты во множестве, а у Авраама их не было. У него вообще не было ничего, кроме того посоха, опираясь на который он отправился в путь. Эти главы Книги Бытия называют его еще именем Аврам, что значит «Отец любит» или «Отец высот», а затем имя его изменяется. Он становится Авраамом – «Отцом множества». И Бог обращается к нему со словами: «Благословятся в тебе все племена земные». Именно эта фраза затем будет звучать в Книге Бытия еще как минимум четыре раза. Если хотите, ее можно назвать ключевой фразой всей этой книги – первой книги Ветхого Завета: «И благословятся в тебе все племена земные».

Действительно Авраам становится отцом множества. Действительно становится он, человек, пошедший в путь, не имея ничего, кроме пастушьего посоха, отцом множества народов. Но только в каком смысле? Не в смысле расы, а в смысле веры. Отцом всех верующих называем мы Авраама сегодня. И действительно, за что именно Авраама, а не кого-то другого благословляет Бог таким особым благословением: «Благословятся в тебе все племена земные»? И Библия прямо объясняет, за что: за его веру. В пятнадцатой главе Книги Бытия есть два такие стиха:

И вывел его вон, и сказал (ему): посмотри на небо, и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. И сказал ему: столько будет у тебя потомков. Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность.

Быт 15:5–6

Он поверил Богу: апостол Павел затем повторит эти слова в Послании к Галатам (глава 3, стих 6) и в Послании к Римлянам (глава 4, стих 3), ибо, в сущности, именно здесь, в рассказе об Аврааме, ярче всего сказано в Писании, что такое вера.

Авраам поверил Богу. Поверил – то есть доверился. Поверил – то есть принял то поручение, которое дал ему Бог, не задумываясь, как не задумываясь выполняет ребенок то, о чем просит его кто-то из близких – мать, отец или бабушка. Он полностью доверился Богу и, как ребенок идет за матерью, как ребенок идет за отцом, пошел в путь по той дороге, которая вела куда-то, а куда – он еще не знал.

И вот эта особенность Авраамовой веры, его полное доверие Богу делает его уже не рабом Бога, а Его другом. Если вы откроете Вторую Книгу Паралипоменон, вы найдете там такие замечательные слова:

Не Ты ли, Боже наш, изгнал жителей земли сей пред лицем народа Твоего Израиля, и отдал ее семени Авраама, друга Твоего, навек?

2 Пар 20:7

Так говорит Иосафат: «Авраама, друга твоего». Авраам уже не просто раб Божий, но друг Бога. Вчитываешься в это место из Ветхого Завета и вспоминаешь сразу прощальную беседу Иисуса с учениками в Евангелии от Иоанна. Ту прощальную беседу, которая читается на утрене Великой Пятницы первым из «двенадцати Евангелий».

Я уже не называю вас рабами, – говорит Иисус, – ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего.

Ин 15:15

Друзьями Божьими становятся апостолы, другом Божьим за много веков до апостолов и святых стал Авраам, отец верующих. В древности богов, которых считали носителями некоей силы, и иногда очень могущественными носителями этой силы, во-первых, боялись, во-вторых, подкупали жертвами, но при этом обманывали и, кроме того, боясь, зачастую презирали, и даже ненавидели. Таковы были отношения между людьми и богами и у египтян, и у вавилонян, и у греков, и у римлян, и у многих других древних народов.

Авраам же открывает новый тип отношений с Богом: доверие, полное доверие. Так могучий Бог, или Бог высот, ‹Эль Шаддáй› Ветхого Завета, становится уже не одним из тех, кому поклонялись люди в древности, а Единственным, «Богом сердца моего», как потом воскликнет псалмопевец^[19]. Бог наш – это «Бог Авраама, а не философов и ученых», – эти слова записал Блез Паскаль на листке бумаги и затем носил этот листок во внутреннем кармане своего сюртука всегда, не расставаясь с ним до самой смерти.

«Бог Авраама, а не философов и ученых». Бог, Который открывается человеку в опыте доверия. Бог непостижимый. В Литургии святителя Иоанна Златоуста мы говорим о Боге, что Он «неизреченен, недоведом, невидим и непостижим». Непостижимый, в отличие от языческих богов, о которых, благодаря мифам древних народов, как кажется носителям этих мифов, всё досконально известно. А наш Бог, Бог истинный, неведом и непостижим. О Нем известно только то, чтó Он Сам открывает человеку. Причем, повторяю, открывает в опыте нашего Ему доверия, веры Авраамовой. Это не бог философов, античных или новых, – бог, которого можно представить себе средствами ума, описать в философском трактате. Нет, это Бог, являющий нам Себя Сам, Бог, Которому хочется полностью довериться. Довериться Ему, как доверился Богу Авраам.

15. Книга Бытия. Гл. 12. Ст. 7–8; Гл. 15. Ст. 12–15

И явился Господь Авраму, и сказал (ему): потомству твоему отдам Я землю сию. И создал там жертвенник Господу, Который явился ему. Оттуда двинулся он к горе, на восток от Вефиля; и поставил шатер свой так, что от него Вефиль был на запад, а Гай на восток; и создал там (Аврам) жертвенник Господу и призвал имя Господа.

Быт 12:7–8

При захождении солнца крепкий сон напал на Аврама; и вот, напал на него ужас и мрак великий. И сказал Господь Авраму: знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет. Но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении; после сего они выйдут (сюда) с большим имуществом. А ты отойдешь к отцам твоим в мире, и будешь погребен в старости доброй.

 

Быт 15:12–15

«Призвал имя Господне», – так несколько раз говорится в Библии, когда речь идет об Аврааме. «Призвал имя Господне» – то есть обратился к Богу с молитвой. Молитва Авраама – это не просто монолог, иногда очень красивый и цветистый, монолог, с которым обращались к своим богам египтяне, или греки, или вавилоняне. Нет, молитва Авраама – это диалог, это его живая беседа с Богом, причем говорит в этом диалоге, в основном, как раз не сам Авраам, а Бог. Авраам только призывает Его Имя, а Бог открывает Своему рабу и Своему служителю Свою святую волю. В молитве Авраама, которая заключена только в одном призыве Имени Божьего, нет ни многословия, ни плетения словес, ни внешней красивости. Это просто порыв к Богу, порыв навстречу Творцу, но порыв от всего сердца.

Отец Жак Лёв, французский священник, который много бывал в России и, встречаясь с верующими и людьми, искавшими Бога в то время, в 1960–1970-е годы, всегда говорил о вере Авраама и о молитве Авраамовой: «Это молитва не подчинения или зависимости, при которой просят, вымаливают или теряют дар речи перед великим Богом. Это, – говорил отец Жак Лёв, – установление связи, жизнь в присутствии». Авраам живет в присутствии Божьем. Авраам живет, ощущая, что Бог рядом всегда, вне зависимости от тех обстоятельств, в которых он сегодня находится, вне зависимости от его настроения или погоды.

После сих происшествий было слово Господа к Авраму в видении (ночью), и сказано: не бойся, Аврам: Я твой щит; награда твоя (будет) весьма велика.

Быт 15:1

«Не бойся!» – здесь, в Священном Писании, первый раз звучит этот призыв от Бога к нам, – призыв, который, как утверждают библеисты, будет потом повторен не менее чем 365 раз на протяжении Священного Писания: «Не бойся!»

Связь с Богом, о которой он, Авраам, в сущности, еще ничего не знает, ибо он вообще еще ничего не знает о Боге, уже установлена. Жизнь Авраама теперь – это диалог. Он учится вслушиваться в то, чтó говорит ему Бог. Жизнь его, повторяю, – это вслушивание в Бога.

Темная южная ночь, безграничное небо – его как-то особенно чувствуешь, когда читаешь о странствиях Авраама по странам Востока, – звезды над головой, овцы, за которыми он, пастух, идет, не спеша, не боясь никуда опоздать, опираясь на свой посох, – всё это, в общем, благоприятствует тому, чтобы слушать. Но, конечно, не было бы сердце Авраама раскрыто навстречу Богу, и в этих условиях тоже, несмотря на то, что они благоприятны, он бы всё равно не сумел услышать, чтó говорит ему Бог. Поэтому главное тут – всё-таки сердце.

Но вот на Авраама нападает «ужас и мрак великий»: ему плохо, ему трудно. И трудно, и плохо ему именно потому, что он уже научился слушать Бога. Пока человек живет вне Бога и не чувствуя Бога, от него скрыта «красота красот», как говорил святитель Тихон Задонский. Но и ужас, который царит в мире, боль, горе, беду такой человек, живущий вне Бога, тоже видит как будто издали, не касаясь всего этого мрака жизни сердцем. Такого человека развлекают книги, кино, телевидение; он живет и многого вокруг себя из того страшного, что происходит в мире, просто-напросто не замечает. Но, когда Бог открывает нам Себя, Он в то же время открывает нам и глаза на мир. И человеку становится больно от чужой боли. Человеку, который поверил в Бога, становится больно, а временами невыносимо больно жить. Это состояние боли, тоски или даже отчаяния известно почти каждому, кто для себя Бога открыл, кто научился хоть как-то молиться, таким образом ведя разговор с Богом. Это боль за мир, в котором так много зла, в котором так многим людям чудовищно больно. Эта боль открывается нам, когда мы открываем Бога.

Отец Жак Лёв, о котором я уже упоминал, говорит, что монахи и отшельники, которые не читают газет и не смотрят телевидения, а поэтому не знают о новых несчастьях, о голоде, войнах и катастрофах, тем не менее, проникают в человеческую природу много глубже, чем обычные люди. Они прикасаются к первоистокам тех явлений, о которых сообщают средства массовой информации, и поэтому в тишине и полумраке своих затворов эти отшельники обливаются слезами и зачастую переживают состояние отчаяния, переживают тот ужас и мрак, которые пережил Авраам. Причем много острее, чем тот, кто только что увидел по телевидению рассказ о какой-нибудь страшной катастрофе; много острее и с много большей болью, потому что Бог открыл им всю глубину человеческой боли, открыв им Себя Самого.

Авраам переживает именно это: боль, которой живет и будет еще долго жить человечество. Эта боль – не его, это боль других людей, но она становится его личной болью, болью, которая потрясает его сердце, болью, которой он, открывший Бога человек, болеет за всех людей мира.