Евгения Олеговна Огнёва
Дороги богов
– То, что происходит в Вересе сейчас, гораздо лучше того, что было сто, двести лет назад. Нельзя в один день изменить традиции всего мира, заставить верийцев думать и действовать по-другому. Нельзя дать свободу людям в одно мгновение – они не готовы нести ответственность за свои жизни. В конце концов, это просто приведет к анархии.
– Нет, князь. – Отозвалась королева. – Я не сдамся! Бог всесилен лишь тогда, когда его почитают! А если он жесток и несправедлив, – он заслуживает забвения. – Она сделала паузу. – Помоги же мне! Я должна попасть в Лорин! Я должна хотя бы попытаться договориться с Кейном. Если он не прислушается ко мне – я уничтожу его.
– Нет! – Ответил князь, упрямо качая головой. – Там ты будешь уязвима. Чем дальше Кейн от тебя – тем мне спокойнее. Уйдешь из Маледиктуса, – и Верес привяжет тебя к себе навсегда. Каждый мир крепко держит своих созданий. Ты не веришь мне? Ты не справишься!
Переубедить девушку оказалось не просто. Фауст зашагал из стороны в сторону, не зная, как доказать ей свою правоту. Не внушить, не запутать, а дать почувствовать искренность и правильность его, князя, поступков.
С самого начала он не желал ей зла, старался сгладить острые углы своего мира, уберечь. А чужестранка отчаянно рвалась наружу из теплого и уютного кокона. Неприятности преследовали лоринку, словно весь Верес ополчился против нее.
– Я верила тебе всегда. Даже когда ты сделал то, что сделал – я нашла в себе силы простить тебя. – Жанна пожала округлыми плечами и отвернулась к двери. – Мне нужны гарантии. – Почти шепотом произнесла она. – Ты клянешься, что освободишь меня, но утверждаешь, что бога невозможно победить. Ты противоречишь сам себе. Я не могу тебя понять: то ты опекаешь меня, то становишься чужим и далеким. Чего ты хочешь?
Гевальт резко остановился и выпалил на одном дыхании:
– Если я сдержу свое слово, и остановлю войну с Лорин, обещай, что разделишь вечность со мной. С самого начала я хочу только этого. – Признался он.
От этих слов сердце девушки взволнованно затрепетало. Ноги приросли к полу, слова застыли на кончике языка.
Жанна медленно повернулась к верийцу и вскинула на него свои прекрасные глаза: не ослышалась ли она?
Фауст стоял совсем рядом, крепко сжимая в кулаке какой-то предмет.
Вероятно, верийцу было сложно свыкнуться с мыслью, что смертные – разумные существа. Еще сложнее было обнаружить, что они достойны не просто быть забавой для всесильных, но их можно уважать, любить.
Как смог он перешагнуть через свою гордость, через проклятья матери и остатков своего рода? Он готов предать своего короля и свергнуть Бога и все ради какой-то смертной?
Теперь Жанна точно знала, как обходились верийцы с людьми своего мира: их клеймили за непослушание, отрубали руку тем, кто посягнул на собственность Истинного, сжигали на кострах тех, кто сомневался в избранности Кейна… Смертных мужчин отбирали как скот на службу, женщины – в наложницы и прислугу. Истинным нельзя было отказывать ни в чем.
Тем наглее вели себя полукровки, шагнувшие из грязи в приближенных детей бога! Сами верийцы часто казнили новообращенных, что злоупотребляли властью второго сословия.
– О чем ты? – Севшим голосом пробормотала Жанна.
– Ты просишь быть рядом. А у меня все пылает в груди от одного твоего голоса, от каждого взгляда и прикосновения. – Понимая, что переступил черту, Фауст уже не мог остановиться. И с каждым словом чувствовал, как ему становится легче. – Меня везде преследует твой запах, а Маледиктус кажется слишком тесным.
Он пал перед ней на колени, робко взял ее за руку и вложил в ладонь маленькое кольцо.
– Я не хотел возвращаться в Верес, но вот яздесь! Мне хочется бежать, но я не могу. Не могу дышать без тебя. Неужели ты не видишь?
Он тяжело вздохнул, а она наконец-то почувствовала все те страсти и чувства, которые вериец так долго сдерживал.
– Это кольцо моей матери, Шарлотты Гевальт. – Облизнув пересохшие губы, продолжил Фауст. – И ее матери. Оно несет в себе гораздо больший смысл, чем тот, который вкладывают в него в вашем мире. Это семейная реликвия. Жажда обладания… Ничего в этой жизни мне не хочется, кроме тебя.
Горячие губы прижались к ее руке.
Жанна наконец нашла в себе силы заговорить.
– Ты ничего не говорил мне никогда. Почему?
– Я пытался, помнишь? – Вымолвил он, не смея поднять взгляда.
Жанна вспомнила их встречу накануне ритуала Уз крови.
– Но ты всегда говорил, что смертные – низкие и грязные существа. Как могла я воспринимать всерьез твои ухаживания? Мне всегда казалось, – ты хочешь сломать меня. Подчинить.
– Не так просто признавать свое поражение. Ты прекрасна и чиста. Я думал, что ты не достойна ничего, кроме праздного любопытства. Но это не так. – Гевальт вырос перед ней во весь свой рост, провел рукой по ее жемчужным волосам. – Это я не достоин тебя. – Прикосновения обожгли щеку. – Даже сейчас, когда твоя природа изменилась, и законы Вереса заставляют тебя быть жестокой, ты не склоняешь головы. Ты сильнее меня, сильнее любого Истинного… И я хотел бы надеяться…
Он замолчал. А она не знала, что ответить. Такие искренние и пламенные признания еще не касались ее души и внушали страстный интерес, будили что-то незнакомое и горячее в сердце. Все эти месяцы заточения вериец боролся со своими чувствами к недостойному существу и…она победила его!
– Ты должна уйти. – Тихо попросил Фауст. – Я не властен над собой сейчас, когда ты так близко.
Вериец отступил вглубь комнаты, истощенный своим признанием. Лишь тлели в полумраке его глаза, полные надежды и тоски.
– Я – не Кейн и не намерен принуждать тебя. Уходи. Может случится то, о чем ты пожалеешь и станет только хуже, моя королева.
– Позволь мне остаться с тобой. – Жанна потупила взор. – Сейчас, когда ты был искренним со мной до конца, я могу рассказать тебе…
Она заговорила о Тени. О том, как крепла эта ужасная сила, как сводила с ума сначала во снах, потом наяву.
С каждым словом девушки, все больше крепла тревога на душе Фауста. Он не знал, чем помочь ей. Тень явно имела отношение к Маледиктусу, ибо преследовала Жанну только в крепости. Возможно, это было связано с силами Кейна, его обязанностями как короля и бога Вереса.
– Я боюсь, Фауст. – Закончила Жанна, вытирая непрошенные слезы. – Позволь мне остаться с тобой сегодня.
Гевальт вышел из мрака, крепко сжал дрожащую королеву в объятиях.
– Разумеется. – Выдохнул он, не в силах смотреть на ее боль. – Я не оставлю тебя, пусть все языки Маледиктуса болтают, если посмеют!
Князь был по-настоящему счастлив просто наблюдать, как остаток дня и половину вечера лоринка умиротворено спит. Она положила голову на его плечо и уткнулась лицом в шею. Горячее живое дыхание приятно щекотало, будило в теле жажду обладания.
Фауст поклялся, что Кейн заплатит за то, что свалил весь ужас Вереса на столь молодое создание, еще не успевшее по-настоящему повзрослеть! Как посмел он так грубо запустить свои руки в эту невинную душу?!
Личность Жанны растворялась под напором Кейна, Узы крови не предназначены для неокрепшего разума. Следовало провести Ритуал, выждать хотя бы 50-60 лет, прежде чем брать в жены лоринку. Это жестокое насилие Фауст собирался пресечь. И чем раньше – тем лучше!
Время от времени он чуть сжимал девушку в своих объятиях, точно ожидая, что она вот-вот исчезнет, растает, точно сладкий сон.
Глава 5. Лорин
Не скрою, судьба позволяет,
И пешкам ходить в королях.
Но время идёт, и в финале
Все будут на нужных ролях.
Для каждого зверя найдётся
Однажды надёжный капкан.
И всё чем борьба обернётся -
Напрасная жертва богам.
Известен наперёд
Твой следующий ход.
Когда поверишь, что непобедим,
Всего один
Внезапный поворот -
Судьба своё возьмёт,
Закон её суров,
Порядок нерушим.
Не стоит спорить с ним.
(Ольга Вайнер – «Герои»)
Ветер принес запах дождя. Раздался оглушительный грохот и Луи пришел в себя. Еще минуту назад он смотрел в золотые глаза ненавистного чужака, а теперь…
Юноша сел и осмотрелся. Просторная комната в теплых, медовых оттенках, невысокая, резная мебель, шелковые разноцветные занавески, множество пестрых подушек. Точно саадданская сказка!
Снова загремело, сверкнула молния. Воздушные занавески заволновались, потревоженные еще одним порывом.
Луи опустил босые ноги на пол, ощупал свое тело: ни ран, ни ушибов, все было в порядке. Его одежда пропала, на нем были только легкие брюки и просторная рубашка.
Настороженно, прислушиваясь, граф де Стрейн сделал несколько шагов в сторону балкона, скрывающегося за струящимися шелками. Ни звука, лишь грозно рокотал гром, предвещая бурю.
Белоснежный балкон, огромный, полукруглый, открыл перед изумленным Луи необыкновенный вид! Метались в потемневшем небе маленькие, быстрые птицы. В душный влажный воздух врывались холодные порывы, от которых гнули тонкие стволы удивительные деревья с яркой зеленой листвой.
На сколько хватало глаз, перед юношей раскинулся лес. То тут, то там, виднелись кусочки белоснежных домов и ярко-алых крыш, неведомый город тонул в цветущем лесу.
– Ты пришёл в себя.
Такого нежного голоса Луи никогда не слышал. В нем было все: материнская забота, любовь сестры и манящие, чарующие женственные оттенки.
Луи обернулся и забыл все. Женщина, высокая, белокурая, с полными губами и глазами цвета фиалки, улыбалась ему.
– Я рада. – Заметив замешательство Луи, красавица улыбнулась еще шире.
– Кто ты? – Собственный голос показался ему вороньим карканьем.
– Ты знаешь. – Кивнула она.
– Лорин? – Не смело спросил Луи.
Она снова слегка кивнула головой, подтверждая его правоту.
– Но как? – Не веря своим глазам, спросил граф. – Все, что я помню…Где я?
Юноша уже пережил первое потрясение. Его разум старательно выстраивал взаимосвязь между эпизодом в переулке Оринберга и встречей с белокурой красавицей. Мог ли он верить своим глазам и ушам теперь?
– Ты в Сантере. – Улыбнулась та, что выдавала себя за Лорин.
В отличие от Жанны, Луи понимал, о чем идет речь. Будучи мальчишкой, граф досконально изучил все легенды и сказания северных народов о Битве трех. После столкновения с верийцами, он допускал мысль о том, что Лорин – не единственный мир.
– Но почему вы здесь, госпожа? – Не растерялся Луи. – Оринберг пылает, а вы ничем не помогаете своим детям.
Брови графа недовольно нахмурились, осуждение читалось в светлых льдистых глазах.
Раскат грома заставил юношу вздрогнуть, в следующую минуту с неба обрушился настоящий потоп. Холодные крупные капли застучали по мрамору, ветер резким порывом разметал белокурые волосы богини.
– Идем! – Велела Лорин и первой направилась в пеструю комнату.
Луи последовал за ней.
Женщина взяла с низенького столика колокольчик и позвонила. Тут же явилась девушка, разодетая в шелковые голубые штаны и рубашку. На лице у нее была белая маска из тонкого, глянцевого материала. Луи с любопытством посмотрел на нее.
– Наш гость наверняка проголодался. – Лорин поставила колокольчик на место. – И принеси больше светильников. Слишком темно.
Девушка молча кивнула и скрылась.
– Располагайтесь, граф. – Богиня опустилась на пухлые разноцветные подушки возле столика. – Сначала вы пополните свои силы, а потом я помогу вам развеять все недопонимания и загадки.
Луи поджал губы.
– Мое место в Оринберге! Нечисть убивает людей, сжигает дома. Моя сестра в плену, родители вынуждены покинут страну, а младшая сестра убита. Я должен любой ценой вернуться назад!
– Ну, зачем же любой? – Удивленно спросила богиня. – Все гораздо проще. Вы с сестрой очень похожи: атеисты и скептики. Люди чтут богов, а вы, граф, проявляете грубость ко мне не только как к создательнице мира, но и как к женщине. Вы нависли надо мной, как утес над морем и отказываетесь от гостеприимства. Можете не почитать никого, кроме матери и отца, но где ваши манеры?
Женщина с укором покачала головой.
Луи, кажется, стало стыдно за свое поведение. В голове все еще стояли картины с поля боя. Ему было сложно думать о чем-либо еще.
Как смеялись кавалеристы, вспоминая свои былые приключения, оживилась пехота, промчался гонец, затем – второй. Генерал со своей свитой поскакал вперед, ударили барабаны, раздалось: "Выступаем!"
Рассыпались по полю горошинами люди, кони, смешались с высокими воинами в алом. Забилось сердце, заглушая крики и команды, замелькали тени, рядом упал на землю обезглавленный сослуживец… Все смешалось, заплясала смерть, ринулись в бой!
Они бы все лежали на поле, если бы не жрец и его адепты, что засыпали "алых" голубыми вспышками. Один за другим умирали молодые ученики, взрывались изнутри тела, разлетались в стороны горячие внутренности. Тогда старик-жрец начал молиться и из тумана, будто призраки, появились странные, молчаливые "василиски".
Стоны, теплые руки жриц, перематывающих раны, замершие над умирающим капитаном солдаты, белое восковое лицо. Луи зачерпнул из реки воду и тут же отпрянул: красная и теплая от крови…
Юноша расположился напротив Лорин, недоверчиво поглядывая на нее исподлобья. Следующий час Луи молча принимал угощения, которые принесла девушка в маске.
Только когда последняя тарелка исчезла со стола, а в маленьких чашечках распустили бутоны заваренных цветов, Лорин заговорила снова.
– Я вижу, что ты – храбрый и чистый человек. Прежде чем осуждать меня за бездействие, выслушай.
Фиолетовые глаза богини утратили насмешку, узкие ладони обхватили собственные предплечья, точно женщина мерзла.
– Восемь миров, восемь богов. – Лорин уставилась на огонь в лампаде. – Мы все шли своими дорогами, прочь от Колыбели.
Слова превратились в образы, Луи отправился в долгое путешествие вместе с богиней. Проносились чужие миры, Луи видел, как зарождался каждый из них. Смеялись и делились успехами три женщины и пятеро мужчин. Боги выбрали для себя образ и застыли в нем навсегда. Никто не помнил, откуда они пришли, что хранила в себе Колыбель. Время стерло воспоминания. Ключ от мира разделили на восемь частей, из которых сделали новые, для молодых миров.
Беспечные дети, новые боги с восторгом экспериментировали, пытались превзойти друг друга, не подозревая, что зависят от своих созданий сильнее, чем думали.
– А дальше наши пути разошлись. – Вздохнула Лорин. – Были войны, конфликты и взаимные обиды. Я, Сантер, Верес, – мы держались втроем. Балга и Архнос всегда были сами по себе. Кария, Невеккет и Сахрезейя напоминали дружную семью…
– Сколько вас осталось? – Луи догадался, что все пошло не так.
– Пятеро. – Лорин смахнула со щеки слезинку. – Вера угасает, и мы растворяемся, слабеем. У каждого из нас свои ошибки. Ну что же, мы не идеальны.
– Зачем я здесь? – Слезы богини нисколько не растрогали Луи.
Женщины лукавы. Он рос вместе с двумя сестрами, вращался в светском Оринберге, и насмотрелся на все эти уловки, ужимки и истерики.
– Мне нужна твоя помощь, граф. – Потупилась богиня. – Златоглазые, что уничтожают наш мир – верийцы.
– Разве вы не дружны с Вересом? – Удивился Луи.
– Больше нет. – Покачала головой она. – Верес наплевал на нашу дружбу и напал на Невеккет. А его сын, его творение, Кейн, он завершил начатое, сверг отца и… Это он виноват в том, что случилось с твоими сестрами.
Луи вздрогнул. От наполнившегося бешенством взгляда, Лорин невольно поежилась.
– Что ты знаешь? – Требовательно воскликнул Луи.
– Для меня они значат еще больше, чем для тебя, поверь! – Лорин с чувством положила руку на ладонь графа. – Ваш род – хранители моего Ключа. Если я не верну Жанну, Кейн без труда получит власть над миром.
– Это – не одно и то же! – Граф в негодовании отдернул руку, презрительно окинул богиню с ног до головы. – Для вас, госпожа, Жанна – лишь инструмент, аксессуар. Для меня она – сестра и друг. Я уже потерял Маргери… Но как? Насколько я понял, Ключ – это предмет.
– Я схитрила.
Расстроенная тем, что юноша абсолютно не проявляет к ней сочувствия, Лорин перестала изображать убитую горем.
– Все мы теперь охотимся за Ключами. Я растворила свой осколок от Колыбели, превратила его в энергию и вложила в душу Лидии.
– Мессия погибла, если верить Книге просветления. – Хмыкнул Луи.
– О, вы все же снизошли до учения Лорин? – Иронично воскликнула богиня. – Лидия погибла, но души блуждают, вращаются от жизни к смерти, чтобы снова дать вернуться в мир. Моя преданная жрица получила этот дар. А за ней – все ее потомки, но только девочки.
– А если род прервется?
– Дар охраняет носителя и передается он по женской линии. Отследить Ключ мои патриархальные соседи не в состоянии. Ключ всего один, никто не знает, кому из потомков жрицы он передался.
– Но бог Вереса нашел его. – Возразил Луи.
– Не он. Его Советник. Кстати, вы уже знакомы с князем Гевальт? – Лорин улыбнулась. – Он большой поклонник вашей сестры и наша единственная надежда на спасение.
– Вы готовы отдать мою сестру в лапы этому чудовищу? – Язвительно и резко выпалил Луи, вспоминая встречу с верийцем.
Кошачьи повадки, изучающий взгляд больших янтарных глаз, вкрадчивый, чуть надменный голос… Бессмертный будто пытался побороть отвращение. Его вежливость была продиктована чувствами. Чувствами к своей королеве.
– Ваша сестра теперь такое же чудовище. – Невозмутимо заметила женщина. – Ее уникальный Дар смешался с магией Вереса. Больше нет прежней милой девочки. К тому же, она – королева.
Луи глубоко задумался.
– Чего же вы хотите от меня?
– Власть пьянит, милый граф. Жанна – юное и бесхитростное создание. Сантер охотится за ней, так же, как и Кейн. – Лорин понизила голос. – Я не хочу, чтобы она принимала ту или другую сторону. Мне нужна ее преданность собственному миру и ее истинной богине.
– Все в ваших руках, госпожа. Вы – богиня. – Едко усмехнулся Луи.
– Я – такая же пленница, как вы сейчас. Пленница Сантера. Вот вам и ответ.
Луи рассеянно взъерошил волосы на своей голове. Было гораздо легче идти за своим командиром, выполнять приказы, убивать видимого врага, которому ты можешь нанести урон. Бороться с богами – все равно, что кидаться с мечом на ветряные мельницы.
– Все началось с маленьких суеверий. – Продолжила Лорин. – Ритуалы, приметы, которым стали доверять люди. Потом – они расселились по всему миру, отдалились друг от друга. Разный климат, стихии, необходимость выживать. Шаг за шагом истинная вера искажалась. Я старалась. Помогала нуждающимся, охлаждала враждебный пыл. Создала Лидию вместе с Сантером. – Лорин закусила губу.
Граф внимательно смотрел на женщину. Такой будет Жанна, когда повзрослеет: утонченной, женственной. Родственники и друзья часто подмечали сходство его сестры с ликом Лорин. Теперь, когда богиня сидела так близко, Луи понимал, что это – правда.
– Лидия была моим триумфом и моей ошибкой. Но сейчас не об этом. Ничто не помогло мне: язычество расцвело, люди отдалились друг от друга и потеряли истинную веру. А мелкие идолы… Я не знаю, кто они или что, но они обрели жизнь, набрались силы. Лишь в Оринберге смертные все еще молятся в древних храмах. Пока в мире есть хоть один верующий, – я буду жить без возможности творить, создавать и менять свой мир. Впрочем, Кария не получила даже такой милости.
В этот раз слезы в глазах женщины были неподдельными. Луи понял, что Сантер воспользовался слабостью давней подруги и взял Лорин под свой контроль. Ей ничего не оставалось, как согласиться. Лишь бы жить. Оказывается, боги тоже боятся смерти.
– Найди свою сестру, помоги ей остаться собой. Она должна идти своим собственным путем. Это спасет меня и весь мир.
– Вы так сильно верили в свое могущество, – медленно произнес Луи, – и не заметили, как стали для своей паствы нелюбимыми родителями.
– Вы зависите от нас так же сильно, как мы – от вас. – Надменно сузились фиолетовые глаза.
– Неужели? – Не поверил Луи. – Будущее – за прогрессом, а не за молитвами.
Лорин напряженно забарабанила пальцами по столу, закусила губу совсем как Жанна, когда пыталась сдержать свои эмоции. Богиня душила в себе злость: ей нужна помощь смертного, а ради этого придется наступить на собственную гордость. Потом она поквитается со всем неблагодарным родом: нахальным мальчишкой, своевольной девчонкой, с их недальновидными родителями, что не дали должного религиозного воспитания.
– Знаешь, что бывает с миром без веры? – Почти прошипела Лорин, пряча за вымученной улыбкой угрозу. – Он превращается в пепел! Энергия должна меняться, циркулировать, жить. Если вода стоит на месте – она превращается в болото. Так же и мир: чем меньше в нем, как сказали бы смертные, «волшебного», – тем больше токсичной силы внутри. Войны, стычки, расизм, жадность.
– Судя по тому, как боги вцепились друг в друга, – все миры отравлены. Вера тут ни при чем. – Не согласился юноша. – Но я помогу. Ради сестры. Сможешь ли ты вернуть ей прежнюю жизнь?
Лорин задумалась и отрицательно покачала головой.
– Верийский яд всегда был самым сильным, как и сам Верес. Но я могу избавить Жанну от Кейна, Лорин – от его слуг. Бремя власти не будет давить на твою сестру и, кто знает, она сможет занять место Лидии. Сейчас ее сердце все еще стремится к справедливости и правде. Но Кейн сильнее. Знаешь ли ты, что делают Узы крови с душой?
Граф отрицательно покачал головой.
– Две личности переплетаются. Их прошлое и настоящее сливается в одно целое, а будущее навсегда становится общим. Если двое равны – ничего страшного не произойдет, союз будет гармоничным. Именно так задумал Верес, создавая этот Ритуал. Но Жанна не может соперничать с Кейном. Она слишком молода, ее сознание податливое и восприимчивое, а внутренний потенциал достаточно велик, чтобы нанести непоправимый урон всем оставшимся мирам.
Луи удивленно приподнял бровь.
– Моя сестра, может, и является Ключом вашего мира, госпожа, но я ее знаю хорошо: Жанна не способна причинить вред никому ни словом, ни делом. Не в ее характере подчиняться тому, что противоречит ее принципам.
– Как вы наивны, граф. – Снисходительно покачала головой Лорин, улыбаясь. – Уже сейчас ее разум сходит с ума от чужих воспоминаний, а новообретенное могущество опьяняет. Если Жанна до сих пор не превратилась в копию короля Вереса, то только благодаря князю Гевальт. Он отчаянно борется за ее душу. Разумеется, вериец не бескорыстен в своих поступках. – Лорин вскинула ладонь, останавливая волну негодования Луи. – И все же, его цели гораздо прозаичнее и честнее. Он любит ее. Как и вы.
Луи с минуту изучал узор на пестрой подушке.
– Но что я могу сделать?
– Есть лишь один способ. – Тихо прошептала женщина. – Меч Кейна, Несущий смерть.
Лорин принялась рисовать в воздухе пальцем, и клинок соткался из голубых песчинок.
– Он способен убивать богов. – Женщина нервно хихикнула. – Никто не сможет взять его в руки, кроме бога Вереса и его королевы. Нужно, чтобы Жанна принесла его мне.
– Хочешь убить Сантера? – Удивился Луи. Он с любопытством рассматривал изображение могучего клинка.
– Хочу, чтобы все знали, что это возможно. – Мстительно проговорила Лорин. – Я дам тебе зеркало. Через него ты всегда сможешь поговорить со мной.
На столике появилось маленькое дамское зеркало на ручке. Серебряная оправа, изукрашенная аметистами и узорами, переливающаяся радугой амальгама.
– Задача сложная, граф: найти сестру, уговорить ее взять в руки Несущий смерть. Когда это будет сделано – достанешь зеркало, разобьешь под ее ногами. Она попадет ко мне. Без меча Кейн потеряет связь с Вересом, все его двери в Лорин захлопнутся. Когда Сантер разделается с ним, – в игру вступлю я. Твоя семья будет под моей защитой, как это было всегда.
– Я подумаю. – Нахмурился Луи. – Как мне вернуться домой?
– Ты дома, граф. – Лорин лукаво улыбнулась.
Юноша глубоко вдохнул и проснулся…
***
Деревянный пол под ногами шатался, граф де Стрейн лежал пластом: за две недели морского путешествия он так и не смог привыкнуть к качке. Матросы посмеивались над «бравым» солдатом, что так яростно напрашивался в бессмысленное путешествие из Атланы в Лорин.
Безумец! Все лоринцы рвутся прочь от войны, а этот лезет в самое пекло!
Луи отрешенно вспоминал, как очнулся в саду какого-то атланского торговца. Целый и невредимый. Рядом с юношей было только маленькое зеркало и родовой меч. Ни денег, ни документов. В горле пересохло, слух терзали громкие голоса, а солнечный свет резал глаза. Голова болела, точно после веселой попойки, а тело налилось усталостью.
Таким его и нашла прекрасная чернобровая дева с вьющимися каштановыми волосами. Рядом тут же столпились люди, это их крики врезались кинжалами в мозг, причиняя боль.
Зрели сочные оранжевые плоды на деревьях, источали аромат, от которого рот наполнялся слюной. Высоко и беспощадно пекло солнце, слышались за высоким забором шум и суета большого оживленного города.
Язык Луи понял не сразу. А поняв, обрадовался: он был не так далеко от дома.
Хозяин дома, в чьем дворе очнулся Луи, оказался радушным человеком, а его юная дочь краснела и стреляла глазками в статного чужеземца. Они с трудом поняли друг друга, язык Атланы Луи знал плохо.
– Нэт, нэт. – Качал головой Севар, так звали торговца. – Война, смерть. Нэт.
– Долг чести! – Страстно возражал Луи и снова пытался упросить Севара занять ему денег на дорогу в Лорин.
– Никто не везет. – Нахмурился Севар. Его оринбергский был так же ужасен, как атланский Луи. – Ты умрешь, кто будет платить долг? – Косматые брови нахмурились, бледно-голубые глаза помрачнели.
Луи с тоской посмотрел на свой родовой меч: предки не любили излишеств. Ни единого драгоценного камня на рукояти или навершии. Оружие должно быть надежным, а не богатым.
А вот сам клинок стоил не малых денег: закалка горных мастеров Увары, редкий металл из восточных островов за краем света.
Юноша тяжело вздохнул и вынул клинок из ножен. Севар вздрогнул и схватился за кинжал на поясе.
– Нет, нет! – Закачал головой Луи и протянул на ладонях свой меч.
Торговец опасливо принял оружие, начал рассматривать, причмокивая от удовольствия. На террасу прошмыгнула дочка Севара, обожгла жадным взглядом, поставила на столик ароматный чай и хитрые сладости.
В Атлане начинался сезон штормов. Это тоже осложняло ситуацию: цены взлетели, порт заполонили беженцы. Не смотря на обманчиво-теплые вечера, зеленеющие леса, цветущие сады, королевство стояло на пороге самого сурового времени – осеннего невзгодья.
В этот период добропорядочные и разумные атланцы запасались провизией, утепляли дома, готовились к затяжным дождям и бурям. Держалась непогода от месяца до двух. Воздух становился мутным и серым, небо набухало тучами, ветры бесновались, срывая черепицу с домов, а то порождали воздушных демонов, что поднимали морские волны выше белоснежных храмов и дворцов, обрушивали соленую воду на города, сметая, круша…
Севар был доволен. Он заулыбался беззубым ртом, но помрачнел, увидев тоскливый взгляд Луи.
– Нэт. – Вздохнул Севар и задумался, нахмурив седые брови.
Дочка торговца стояла за плечом отца, опустив черные ресницы. Она склонилась к уху атланца, что-то прошептала. Луи помнил ее изящные кисти рук, полные спелые груди и тугие косы. Прекрасное, совсем юное лицо лучилось светом. Все остальное скрывали пестрые одежды.
Так Луи получил свой заветный билет в Лорин и невесту в Атлане. И теперь быстроходный корабль ловил попутные ветра, а юный граф, распластанный на досках, пытался удержать в желудке глоток воды.
Не беда, что пришлось расстаться со свободой: дочь Севара была красива. Эстер. Прекрасное имя для прекрасной девы.
Хотя и не было знатности в крови атланца, но Луи никогда не задавался целью найти родовитую жену. Ему было все равно. А матушка, должно быть, с ума сойдет, когда узнает, что Луи должен жениться на идолопоклоннице!
Но, девушка, на ломанном оринбергском поклялась ждать. И Луи знал, – атланские невесты – самые верные и преданные жены.
И, конечно же, придется жить с семьей супруги, пока молодые не выплатят долг перед родней. Что же, Луи был готов помогать Севару в его торговых делах, даже если придется просто собирать и грузить апельсины, которые росли на землях Атланы.
Мысли плавно перетекли в воспоминания о сестрах. Эстер была ровесницей Маргери. Да, так рано заключать браки было принято у соседей. Разумеется, Луи дождется, когда Эстер чуть повзрослеет. Он был уверен, что атланка поладит как с его родителями, так и с его сестрой. Если он сможет спасти ее.
Если бы все сложилось по-другому! Если бы он не пошел добровольцем еще тогда, год назад…
Известие о пропаже Жанны настигло Луи на границе с Дрейтоном. Командир проявил милосердие, выхлопотав графу небольшой отпуск. Не только из сострадания: юноша был примерным и храбрым воином.
Маргери рыдала на плече брата, с другой стороны капали соленые слезы матери. Отец постарел и осунулся, кляня себя за то, что оставил Жанну одну в охотничьем домике Свейна.
Август де Стрейн все еще жил старыми понятиями о доблести и чести, для него случившееся стало настоящим потрясением.
А дальше все было почти так, как вообразила себе Жанна, умирая от страха перед князем Гевальт: Луи намеревался вызвать королевского брата на дуэль! Но судьба смилостивилась над горячей головой: графа снова призвали в строй.
Потянулись бесконечные стычки с полуживыми, полумертвыми чужими. Враг пробовал свои силы и смелел день ото дня. Язык чудовищ звучал тяжело, они не ведали усталости и жалости, в отличие от доблестной и прославленной на весь мир армии Оринберга.
Потом Луи узнал о гибели Маргери и ему снова позволили отлучиться: к тому времени юный граф побывал в двух сражениях и получил повышение. Армия отступала, не было ни сил, ни возможностей оборонять северные рубежи.
Луи сам обошел поляну возле Хрустального озера. Застывшие серые глаза Маргери, залитое кровью голубое платьице. Граф затрясся, а желудок немедленно напомнил о себе, исторгнув содержимое. Кто мог вырезать сердце невинной прелестной Маргери? Зачем и почему? Ни жемчужное ожерелье на разорванной шее, ни драгоценные кольца, ни золото не были тронуты. Это было убийство. Холодное и расчётливое.
И начались бесконечные схватки против сказочных чудовищ. Его заботой стали отец и мать – их смерти он не мог допустить! Юноша сражался отчаянно, воображая в каждом монстре в алых доспехах убийцу своих сестер! Не сразу, но Луи смирился со своей потерей.
И вот, появилась надежда увидеть Жанну живой!
Князь Гевальт… Кто бы он ни был, он – не самая страшная угроза для Луи и Жанны. Кто же такой Кейн, против которого поклонник его сестры бессилен? И кем теперь стала его любимая смешливая Жанна? Она жива и это важнее всего на свете!
***
Герцог Свейн не верил своей удаче: во истину Лорин благосклонна к нему!
– Граф, я рад, что долг чести призвал вас на поле боя. – С достоинством, медленно произнес Альберт. – Редко встретишь сегодня такое рвение.
