Евгения Леви
Чужие сны: Упырь
– Теперь, вы равны, – произносит Мара.
В следующее мгновение меня выкидывает из сна, и я снова оказываюсь в центре зеркал. Встаю, подбегаю к одному из них и замечая свое отражение не могу не поморщиться. Мне странно видеть себя и понимать, что это я.
– Две новости, хорошая и плохая. Хорошая – я знаю, как его убить, – сообщаю я, выбегая в зал, но вижу там исключительно угрюмые лица.
– Что? «Что не так?» —спрашиваю я.
Первым голос подает Берт.
– У тебя сегодня день рождения.
– И что?
– Твои друзья, устраивают тебе сюрприз, в твоем доме. А Жанна видела минуту назад, как Зверь и Ира садились в машину. Ира назвала водителю, адрес твоего дома.
Глава 8
Мы заходим в дом моей тени. Она жила тут, дышала, пела мои песни, пока я укрывался от людей. Мара все показала мне, всю его жизнь. То, как он украл мои песни, и стал известен благодаря им. То, как он полюбил Иру, теперь я знаю, Её имя.
Она полюбила его из-за моих песен. Он собрал друзей, из-за моей памяти, нагло и безвкусно вытаскивал из моей жизни, все что ему было нужно. Но он всего лишь мой отголосок.
Моя тень.
Открываю дверь и выскакивают люди, его друзья. Я помню их имена, помню их истории. Я улыбаюсь, как сделала бы моя тень и принимаю подарки. Пожимаю руки мужчинам, приобнимаю женщин.
Сегодня и отныне – я это он.
Моя тень заняла моё место, забрала мои песни, и любовь. Теперь я буду вместо него.
Ира рядом. Я могу насладиться пока воспоминаниями о ночах, что она проводила с моей тенью. А потом, она полюбит меня. Потому что я истинный я.
– Саня! – кто—то из его друзей окликает меня, я помню, что его зовут Олег. – Сыграй нам на своих гуслях. И похер на соседей, праздник сегодня!
Улыбаюсь. Гусли. Я когда—то играл на таких по вечерам. Когда был жив и такой же как они. Мара показала ему часть моей жизни, но он и толики не видел, сколько в ней было счастья. Не было только любви. Я не успел еще полюбить, как меня убили. Теперь наверстаю. Теперь смогу.
Сажусь поудобнее, кладу голову и руки на инструмент.
Не могу играть.
Пальцы на струнах, но я не могу ими двинуть, не могу начать. Я помню, как это делать. Помню, что делать… но не могу!
Будто чего—то не хватает. Не хватает во мне. Я трогаю струны, и они издают недовольный звук. Под удивленные взгляды друзей моей тени я отставляю инструмент.
– Потом.
– Ладно, – отвечает Олег и будто не замечает мою хмурость. – Так, ну кольцо мы видели, ты показывал. Так что давайте. Горько. Горько! Горько!
– Горько! Горько, – подхватывают остальные. Я оборачиваюсь на Иру. Встаю и замечаю, что ей будто не так противно и страшно от меня. Привыкает.
Касаюсь её губ своими. Тело снова оживает, оно любит её. Вспоминаю, одну их тех ночей что тень провела с ней. Сколько это было чувств, они так приятно обжигали изнутри. Телу было приятно, но это не сравниться с тем огнем внутри.
Целую Иру. И не чувствую никакого огня. Внутри так холодно. Мертво. Словно попытка поджечь давно сгнившие ветви.
Я впервые после смерти, так сильно осознаю смерть. Что я сейчас мертв. Мне стоит бояться этого, или ужасаться. Но даже этих чувств нет. Я просто мертв.
Я отстраняюсь.
– Уходите! – рявкаю на гостей.
– Чё? – спрашивает одна из девиц. Катя.
Ира что—то говорит им про больную голову, концерт и какой—то еще бред и быстро выставляет друзей. Я даже не оборачиваюсь на них. Она так умна, и стала очень спокойна в последние часы. Не перестаю восхищаться ей. Хотя…
Нет, это лишь тело. Тело любит её, хочет её. И разум восхищается ей, проклятый разум! Лучше бы я был без него. Лучше бы я ходил таким же диким зверем по лесам. Не осознавал бы как мне не хватает… Себя. Огня внутри меня.
Шум стихает и дверь закрывается. Заветная тишина.
– Ты не любишь меня, – говорю я Ире, когда она приближается.
Она замирает. Молчит. Такая спокойная.
– Это не беда, можно исправить. Я бы исправил, ты бы полюбила. Но я тебя не люблю, вот это сложнее. Я ничего не люблю. Ира. Я ничего не хочу. Я сотни лет не чувствую ничего. Я только голоден. Только и всего. Все остальное, мираж.
Я сажусь на кресло и думаю, вспоминаю свою жизнь и то, что показала мне Мара.
– Моя тяга к тебе, это отголосок его любви, – говорю я. – Я почувствовал её, когда был в его голове. Это я его тень, Ира. Не он моя. А я его! Я ходячий старый костюм, а тот, кто ходил в нем, теперь ходит в твоем Саше.
– Я бы не могла жить без чувств, – произносит Ира. – Это очень страшно.
Вижу в её глазах жалость. Мне должно быть стыдно или противно от неё, но мне все равно. я сгнил внутри. Очень давно.
***
Просыпаюсь.
– Что там? – спрашивает Берт.
– Философствует, – отвечаю я.
– Портал готов. Рассвет через 3 минуты.
– Ему жить столько осталось, – говорю я и не успевает Берт сообразить, как я выбегаю зеркального портала к своему подъезду. Это мой бой и моя женщина. Берт сможет войти в портал через пару минут. Правда он не знает квартиры… плевать! Оставлю открытой дверь.
Лечу по ступенькам. Отпираю дверь квартиры и врываюсь. Ира стоит одна уставшая. Оборачивается на меня.
– Саша, – говорит тихо и спокойно, обнимает меня крепко. Я целую её щеки, лоб, виски. Не хочу отрываться, но осталось главное дело, а потом остальное.
– Где он? – спрашиваю я и она кивает на балкон. – Стой тут.
Выхожу на балкон. Впервые вижу Зверя вживую. Он стоит, оперев руки в парапет. Оборачивается на меня. Его куртка расстегнута, и я вижу зияющую красную полосу под грудью.
– Твои друзья, твои песни, твоя женщина. Ничего меня не насыщает. А жить как раньше я не смогу, вспомнив, что такое чувства. Я больше не хочу. Мара показала мне всё. Я хочу, чтобы все закончилось.
Я замираю в удивлении.
Так просто? Он решил сделать это сам? Я осторожно киваю, надеясь, что он не передумает. Но времени у него уже нет, солнце уже восходит за горизонтом, и я вижу его.
– Знаешь, почему мы гибнем от солнца, тень? Напишешь это в следующей нашей песне.
– Я не знаю, – отвечаю я.
– Потому что оно ищет тех, кто не должен ходить по земле, а должен гнить в ней. Мы ошибки природы, и солнце очищает землю от нас, проверяя на месте ли душа. Если её нет. Оно убивает нас.
– Прощай, моя тень, – говорю ему я зачем—то.
– Прощай, моя тень, – отвечает он эхом.
В следующий миг белый луч падает ему на грудь, и он в мгновение превращается в серый дым, который разлетается по всему балкону. Все происходит так быстро, что он не кричит.
Почему—то во мне теплится надежда, что он не мучился. Хотя, зря. Он же все—таки Зверь. Был им.
Теперь ничто не мешает обнять Иру что я и делаю. Она меня медленно обнимает. Моя сильная, добрая девочка, так крепко вынесла все страдания.
Берт вбегает в квартиру, пропустив все интересное, смотрит на нас, а я показываю на балкон. Берт задумчиво кивает, и мы прощаемся лишь взглядами.
Я понимаю, что это то знакомство, о котором не стоит рассказывать. И лучше даже, не вспоминать. Теперь только счастье и покой.
Обнимаю мою девочку еще сильнее. Никогда её больше не отпущу!