Евгения Леви
Чужие сны: Упырь
Глава 6
Просыпаюсь ближе к закату. Понимаю, что сплю на диване. Умудрился даже не проснуться, пока перенесли. Оглядываю комнату, просторный зал, и я даже не сразу замечаю человека впереди. Мужчину среднего возраста, который перетаскивает кучу зеркал.
– Э? – окликаю его.
Оборачивается.
– О, проснулся. А это я для тебя, готовлю.
– В смысле?
Он не отвечает. На звук приходит Берт.
– Проснулся. «Ты видел его?» —спрашивает он.
– Видел. Он не причиняет вреда Ире.
– Да, я так и думал. Какое—то время он будет добиваться его любви.
– Че? – прыскаю я.
– То. «Он любит её», —говорит Берт со всей серьезностью. Мне кажется, он должен сейчас рассмеяться, но он этого не делает. – Ты же её любишь?
– Я – да.
– Значит и он.
– Это блин как?
– Ты еще не понял? Ты его перерождение.
– Что?
– Мы на такое натыкались, однажды. Он упырь…
– Созданный вами, вы сказали, – напомнил ему я.
– Я не создаю упырей, – поправляет меня Берт. – Упыри появились задолго до рождения меня, или тебя или кого—либо. Европейцы назвали их вампирами, придумали им лоск, сексуальность. Но они всего лишь не упокоенные трупы. Кто—то связался с язычеством, с древними богами, которых нельзя будить, кто—то сам завершил свой путь. Упырь – это ходячий мертвец. Труп. В Европе их мало осталось, а у вас леса, такие куда солнце не заглядывает и там их очень много.
Однажды, для одного ритуала, мне нужна была кровь упыря. Я должен был спасти близкого человека и как ты сам сказал вчера, готов был и с чертом контракт подписать. Это я и сделал.
В обмен я получил знание, как спасти друга. И для этого нужна была кровь упыря. Мой брат, – кивает он на мужчину с зеркалами. – Обладает прекрасной способностью, он может перенести тебя куда угодно, создав зеркальный портал. И он перенес меня к вам в страну. В лес.
Там я впервые встретил Зверя. Он был голоден, я оцарапал себе руку. Он напал, и я поцарапал его тем же ножом. Это была часть ритуала. После этого что—то изменилось в нем. Магия она всегда двоична. И его кровь повлияла на моего друга, а я же повлиял на него и… получилось то, что мы с тобой знаем.
Он разумный, сознательный. Сильнее чем любой человек или маг и может даже притвориться человеком. Он прячется от солнца, но оно его не убивает, видимо просто неприятно ему. Он научился мимикрировать под людей, что не дано ни одному упырю. И при этом, он абсолютно одинок. Среди людей он быть не может, жажда мучает, среди упырей – они тупые кровожадные твари, хуже зверей. И куда ему?
– Причем здесь я и Ира?
– Притом, что упырь, умирая теряет душу. А души иногда имеют способность возвращаться в мир живых. И проживать новую жизнь в новом теле. И его душа переродилась в тебя.
– Нет… такого быть не может! Это нереально…
– Я все думал, какого черта? – продолжил Берт. – Он жрет едва ли не через день, ходит по городу и ведет себя так неосторожно. Он охотился, на неё. Чувствовал через вашу связь твою любовь к Ире. И искал её, не понимая, но чувствуя.
Потом я увидел твой концерт. Песни. Блин, кто—то кроме тебя их понимает? Ты поешь на том языке, на котором говорили лет шестьсот назад. Я стал догадываться тогда, а убедился, когда ты рассказал все Лёше. Все совпало, перерожденные видят во сне отголоски прошлой жизни, а у тебя она происходит как будто сейчас. Ты настроен на него, а он на тебя у вас связь сильнее чем у близнецов. Поэтому он пришел за Ирой. А ты, можешь помочь нам его убить.
– Как? – пересохшими губами сложно шевелить, но я пытаюсь.
– Зеркала, я создам портал в другую голову. В мир его памяти, – вступает в разговор брат Берта. – Что—то вроде осознанного сна. Тебе надо просто там побродить и увидеть его тайну. Он должен помнить, как умирали его сородичи или что—то знать о том, что опасно для него. Потом расскажешь нам, а мы к нему нагрянем сразу же. Только один момент – сам ты заплутаешь и точно сойдешь с ума, тебе нужен проводник, кто тебя за ручку отведет обратно и у нас есть такой…
Нас перебивает телефонный звонок. Первая трель, вторая.
– Это твой, – говорит Берт.
Хлопаю рукой по карману. Телефон точно мой. Не разрядился после всего. Надо же. Хочу сбросить звонок, кто бы это не был, но на экране вижу контакт «Ира. Бэк вокал». Смотрю на Берта и указываю на телефон, беру трубку и включаю громкую связь.
Тихо.
– Ира? – спрашиваю я в трубку.
– Где мой создатель? – слышу из трубки свой же голос.
Меня будто прошибает молния.
Он звучит как я. Он, как я.
Бывший я.
Боже.
Берт перехватывает трубку.
– Какие мы цивилизованные, не забыли и телефончик украсть и по нему звоним. Совсем как большой, умничка. Только вот красть девушек не цивилизованно. Может вернешь её домой?
– Создатель, – отвечает из трубки мой голос. – Сделай её как я.
Берт смеется немного истерично.
– Шутишь? Это нереально… – пауза, Берт меняется в голосе. – Слушай, ты результат ошибки, я физически не могу повторить тот обряд.
Пауза.
– Тогда сделай её вечной, это ты можешь.
– Это я могу, – соглашается Берт, явно нехотя. – Но это не сразу делается, не быстро.
– Сколько?
– Нужны ингредиенты… Пару дней дай, я достану.
– Хорошо.
– Дай ей трубку!
– Она не знает, что я говорю с тобой. Я украл эту штуку у неё и ей не давал.
– Дай ей трубку, чтоб я знал, что она жива и здорова. Иначе не видать тебе Вечной, больных я обратить не могу.
Шум в телефоне. Снова тихо.
– Ира, вы там? – зовет Берт.
– Да? – откликается она, её голос кажется даже слишком спокойным. Как давно не слышал её голоса вживую только во сне. Хочу подойти к телефону, сказать ей что—то но Берт качает головой.
– Ириша, план простой, я решаю все проблемы. А вы сидите тихо, и не злите нашего нового друга. Хорошо? Что он просит сделать, то и делайте. Ведите себя хорошо, Ира. Очень надеюсь, увидеть вас живой и здоровой. Не подведите меня. Все.
Он резко сбрасывает трубку.
– Не надо было напоминать ему о тебе. Не надо вызывать ревность, он же любит её, – произносит Берт. – Никогда не видел, чтоб за девку соперничали с собой.
Глава 7
Обряд почти закончен. Зеркала расставлены ровно по кругу, а в центре кресло, на котором я сижу и смотрю на свои множащиеся отражения. Начинает кружиться голова.
– И долго мне тут сидеть?
– Погодь, – слышу Берта из далека. Он отодвигает одно из зеркал, подходит ко мне и дает мне в руку маленькую деревянную статуэтку. На ней плохо нарисована женщина, внизу черепа, а посреди написано «Мара».
– Богиня смерти у славян. Твоя стюардесса на этот рейс, – поясняет мне он.
– Что за детский сад? – бормочу я, но из статуэтки появляется дым, он мгновенно разрастается и нависает надо мной.
В нем худая женщина с черными длинными волосами и перекошенным в крике лицом. Она будто поглощает меня, и я оказываюсь в другом месте.
Я уже видел его во сне. Это его комната, молодой князь… Да, тогда я думал, что просто хорошо пишу песни и увлекаюсь славянской музыкой, оттого и вижу такие сны.
Нет, я просто крал песни у себя же из прошлой жизни. А теперь стоит он, который бывший я и напевает одну из них. Молодой князь, один из многих сынов царя.
Я приближаюсь к нему, но снова вижу лицо женщины.
– Стой!
Мой двойник оборачивается на меня, мне кажется, что он меня увидел, но он лишь морщится. Будто ему лишь кажется, он чувствует меня.
Он подходит к сундуку в углу комнаты, оглядывается опасливо, отпирает его и вытаскивает куклу мары, такую же как я видел только, что.
– Он язычник. Он поклонялся тебе, когда все уже перешли в православие, – говорю я женщине. Мара лишь недовольно шипит.
– Потому и помогаю, что ты мой, – её голос звучит будто отовсюду и одновременно только в моей голове. Хриплый, сыпучий как песок. – Потому и вернула тебя в этот мир. Потому что ты МОЙ! – кричит она неестественно громко и от этого вопля усиливается ветер. Мой двойник смотрит в окно и качает головой.
– Идем, – говорит Мара, и мы оказываемся в другом месте. Ночь, крики людей и мой двойник на земле. Его держат сразу множество рук, царь отец стоит мрачный и чуть вдалеке. Я слышу, как он просит худощавого старика, стереть имя его сына из летописей.
– Поймали, – шепчет она и я слышу горечь в её словах.
– За то, что ты предал веру нашу, – говорит крупный мужчина, нависнув с ножом над моим сопротивляющимся двойником. – Богохульник, предается смерти! Иди в ад к своим бесам!
Я отворачиваюсь, слыша свой предсмертный хрип.
– Они не знали, что язычники возвращаются в этот мир, если их не сжечь. И не сожгли его. Повесили труп чтоб неповадно было другим. А потом стерли его имя из истории. Никто его не знает. Даже я забыла, – произносит Мара.
– Он вернулся упырем? – спрашиваю я.
Мара молча переносит меня и теперь мы в лесу. Деревья такие высокие, что не позволяют солнечному лучу пробиться. Я вижу странных существ, они голые, серые, тонкие. Похожи на людей, но явно нелюди. Всех отличает дырка под грудью, как хирургический надрез.
Среди них и я, вернее мой двойник. Такой же без сознания бродящий, потерявший душу и жизнь.
Налетает сильный ветер, такой что ветки сильно колышутся и падают на нас. Пробивается солнечный луч. Я вижу его, словно меч, который пронзает грудь женщины передо мной. Она корчится от боли и… Она просто взрывается.
Следующая локация. Тот же лес. Только теперь пусто. Вижу, впереди Берта, он ни капли не изменился. Только одет в бежевые, грязные обноски, имеет длинные жидкие волосы и держит в вытянутой руке нож с черной, блестящей рукоятью.
На запястье небольшая рана, из которой течет тонкой струйкой кровь.
Что—то налетает на него, с диким, звериным криком. Это что—то мой двойник. Берт царапает его и тот издает нечеловеческий вой. Почему—то эта боль настолько сильна что он убегает от Берта. Берт тяжело дышит и… исчезает.
Я оглядываюсь и вижу теперь снова толпу упырей. Среди них и я, но я другой. Мой двойник осматривает своих сородичей разумным взглядом. Снова ветер, снова солнце и снова удар. На сей раз мужчину, и я четко вижу, что солнечный луч попадает прямо на разрез ниже груди.
– Вот и Кощеева смерть, – говорю я шепотом. – Солнце должно попасть на эту часть тела. Там, где по поверьям находится душа… Я понял, я все понял, Мара! Возвращай меня домой, – обращаюсь я к богине.
– Не только ты.
– Что?
– Я богиня мертвых, а не живых, мальчик. Я не на твоей стороне. Ты видел его жизнь, а он видел твою. Он знает, что знаешь ты, – говорит Мара и кивает куда—то. Проследив её взгляд, я вижу моего двойника. Другого. Он стоит в современной куртке и смотрит молча на нас.