Елизавета Секисова
Воспоминания усадьбы, или Тайна голубого блокнота
Глава 4.
За постоянными переписками и встречами с Димой незаметно пролетела зима. Наши внезапно начавшиеся отношения развивались стремительно, полностью поглощая в водовороте событий. Идея найти голубой блокнот ушла на второй план. Как я узнала позже, фотография для Димы была хобби. На самом деле он работал в IT-сфере. Несколько раз я пыталась расспросить его о ней, но, честно говоря, ничего не поняла. Даже несмотря на свою занятость, парень всегда находил на меня время.
В один из солнечных февральских дней Дима повез меня за город. Солнце, чувствуя скорый приход весны, начало припекать. Повсюду слышался щебет птах. Если бы не одно, но…
Когда парень говорил мне о базе отдыха, он не упомянул, что это горнолыжная база. Никогда не чувствуя тягу к спорту, я и на обычные лыжи косо смотрела, а тут горные. Но окончательным ударом под дых оказалось то, что просто отшутиться и погулять у меня не выйдет. Пропуская мимо ушей мои «а может не надо, вдруг я себе руку сломаю, у меня ноги от страха трясутся и вообще я высоты боюсь» меня на аркане затащили в прокат, снарядили с ног до головы и отправили учиться кататься с инструктором.
– И нечего на меня волком смотреть, потом еще спасибо скажешь, – вот с этими словами, чмокнув меня на прощание в лоб, меня бросили на растерзание. Как мне тогда показалось.
Я стояла у подножия склона. Рыхлый февральский снег, отражая солнечные лучи, слепил глаза. Наблюдая, как остальные люди в ярких костюмах лихо режут склон на лыжах и сноубордах, я загорелась желанием научиться также. Хорошо, что с инструктором, которым оказалось женщина, мы быстро нашли общий язык, и почти через час я, поняв технику, могла самостоятельно спускаться.
Теперь адреналин разжигал кровь. Дима постоянно был рядом и контролировал мои спуски. В какой-то момент, поверив в себя, я перешла на более сложную трассу, потом опробовала небольшой трамплин и резкий переход с одной трассы на другую. И меня затянуло. Мне нравилась скорость, перекаты трассы. Страх исчез, оставляя восторг.
Правда через пару часов меня снесла усталость. Казалось, я чувствовала каждую мышцу своего тела, поэтому в прокате у меня не было сил стянуть тяжелые ботинки. Довольный собой Дима опустился на колени помогая с креплениями.
– Ты точно никогда раньше не каталась? – извлекая ногу из ботинка, уточнил парень.
– Это ты сейчас поприкалываться решил, – хихикнула я.
– Не-а, – помотал головой, – Уж очень быстро ты освоилась.
– Сам говорил, что я очень талантливая, видимо оказался прав.
Я следила как его ладони медленно поднимались от щиколотки выше, как бы прощупывая мышцы.
–Ай, – сжалась я.
– Больно? – отмечая мою реакцию, обеспокоился Дима.
– Немного.
– Мышцы забились, такое бывает. Позже сделаю массаж. – одергивая штанину, парень переобул меня и вывел на улицу.
Солнце заходило за вершину. Мы стояли на веранде кафе и смотрели, ка небо окрашивается в оттенки розово-голубой палитры. На снегу появились глубокие синие тени. Я, оперившись на перила, наблюдала, как мир погружается в темноту. На базе зажигались фонари.
Дима обнимал меня со спину, создавая ощущения защищенности, нежности и уюта. Его дыхание согревало щеку.
– Поехали домой, – прижав меня еще крепче, предложил Дима.
–Домой? К кому домой? Или вообще домой? – откинув голову к нему на грудь, уточнила я.
– К нам домой, – разворачивая меня к себе лицом, ответил парень, – Давай жить вместе. Хотя нет, не то. – взяв мою ладонь, он закопался в кармане, – Ты станешь моей женой?
Кажется, мое сердце пропустило удар. Сейчас он не смеялся. Показалось, что в ожидании моего ответа, черты его лица заострились, хоть в глазах искрилась нежность.
Конечно же я знала, что соглашусь. Еще тогда в усадьбе, а потом в машине и кафе, я поняла, глядя в его серые льдистые глаза, что готова идти за ним по проводам, если позовет. Но напоследок решила повредничать, чтобы Дима знал, с кем связывается.
– Ну, даже не знаю, – протянула я, – Знаешь, я очень вредная.
Он закатил глаза, пытаясь спрятать улыбку.
– Не замечал.
– Я храплю.
– Будем храпеть дуэтом.
–У меня скверный характер.
– У всех свои недостатки, – целуя меня, уже не сдерживаясь, смеялся Дима, – Буду считать это согласием.
– Но я еще не согласилась.
Мне аккуратненько на пальчик одели колечко и, бесцеремонно закинув на плече, понесли в машину.
–Дома согласишься.
Вот так круто в одно мгновение изменилась моя жизнь.
Ночью мне снилась усадьба. Пустые глазницы окон смотрели на меня чернотой. Подземелье, тускло освещенное лампой, детский смех, считалка. Я металась во сне разбудив Диму. Он прижал меня к себе, успокаивающе гладя по спине.
– Кошмары, – окончательно проснувшись, хриплым ото сна голосом спросил парень.
– Нет. Просто странный сон. – уткнувшись носом в его грудь, ответила я, вдыхая, ставший таким родным запах его кожи.
– Ты говорила во сне.
– Что я говорила, – прокручивая в голове обрывки сна, заинтересовалась я.
– Что-то считала, говорила, что приедешь или уже едешь… Не разобрал. В любом случае, куда это ты от меня намылилась?
Дима приподнялся на локте, состроил рассерженную физиономию.
– Очевидно в усадьбу. Мне она снилась.
– Наверно она тебя впечатлила, вот и снится.
– Не в этом дело, – вздохнула я.
– А в чем?
– Если я расскажу, ты решишь, что я сумасшедшая.
– М-м, – протянул Дима, – Не думаю.
– Ну, сам напросился, – я набрала в легкие побольше воздуха и выпалила на одном дыхании, – Я могу видеть воспоминания старинных домов.
– Ну допустим.
– Тебя это не смущает? Твоя девушка видит то, что никто больше не видит. Старые переживания, страхи, тайны, все то, что происходило в стенах дома, ну или почти все.
– Знаешь, звучит загадочно. Это ж сколько всего захватывающего можно узнать. Кстати, а что ты видела? – без насмешки, а вполне даже заинтересованно спросил Дима, удобнее устаиваясь на кровати, как будто собрался слушать сказку на ночь от Шахерезады.
Откинув сомнения, ведь отступать уже поздно, я выложила ему все. Описывала, как можно живее в красках. И если судить по вытягивавшемуся лицу Димочки, мой рассказ сбил его с ног потоком информации и полностью дезориентировал.
Какое-то время он просто молчал, видимо переваривал.
– Про клад я, конечно, слышал, но кто же его знает. Это может оказаться просто красивой сказочкой. Или, – он многозначительно на меня посмотрел, – Это все-таки не сказочка?
Я пожала плечами.
– Я пока не могу сказать точно. У воспоминаний нет поисковика. Как ты себе это представляешь? Окей Дом, покажи мне, где спрятаны сокровища? Это так не работает. Я пока сама не до конца понимаю, как это происходит. Но я очень хочу вернуться туда. Я хочу узнать почему, я вижу только девочку. Хочу узнать если не о кладе, то хотя бы о блокноте. Ведь с него все началось.
– Его там может попросту не быть, как и клада.
–Ну и что. Значит я узнаю все, что смогу. Потом, я думаю, что не просто так услышала считалку в подземелье. Мне кажется, в ней скрыт смысл. Хочешь ли нет, как потеплеет, я поеду туда, – упрямо насупилась я.
– Мы поедем. И не хмурься, моя маленькая амазонка, – разглаживая образовавшуюся складку между бровями и, крепче прижимая меня к себе, усмехнулся Дима, – Не хватало, чтобы с тобой опять что-то случилось.
– Угу. Да тебе просто самому интересно стало про клад узнать, – как старуха забурчала я.
Сквозь уплывающее в сон сознание, я чувствовала, как парень поцеловал мою шею.
– Моя маленькая, особенная девочка, – прошептал он.
А может мне это только снилось.
Глава 5
Теплый ветер, как примерный дворник, сгонял с тротуаров прошлогоднюю листву, а мне не терпелось оказаться за городом, вдохнуть полной грудью свежий, чуть горьковатый запах молодых листочков, клейких распускающихся почек. Хотелось насладиться сладким ароматов первоцветов. Природа оживала и мне хотелось стать маленькой частью этого цикла пробуждения. Услышать оживленное чириканье птиц. Город, казалось, давил многоэтажками и гулом машин. Душа хотела вырваться из тела, устремившись навстречу свободе. Интересно каково это быть птицей? Что-то внутри меня радостно клокотало, вызывая невольную улыбку на лице. Хотелось смеяться от переполнявшего счастья, хотелось поделиться этим чувством с каждым. А пока, я старалась осчастливить Диму.
– О чем задумалась, – Дима внимательно следил за дорогой, одной рукой держа руль, а второй мою руку.
– Думаю, как все пройдет.
– Не напрягайся. Как пойдет, так пойдет.
По уже знакомой дороге мы подъехали к каретному двору. С наступлением весны, казалось, и здесь все оживало. Усадьба сиротливо, как будто смущаясь, выглядывала из-за зеленеющих кустарников. На стене второго этажа ютилась тонкая веточка березы. Она храбро тянула свои веточки к солнцу, из-за всех сил цепляясь корнями за разрушающуюся кладку. Вот он – пример непоколебимой тяги к жизни в любых условиях.
– Тебе будет комфортнее, если никто не будет стоять над душой, – поправляя воротник моей серой ветровки, размышлял Дима, – Я подожду в машине.
– Все время в машине будешь сидеть? Я не знаю сколько времени у меня уйдет на видения.
– Может пройдусь. За меня не переживай. Если что, звони. Без меня только никуда не лезь, поняла? В подземелье потом вместе спустимся.
– Угу. Слушаюсь и повинуюсь, – присела я в шутливом реверансе, когда выбралась из машины. Дима рассмеялся, качая головой.
– Надеюсь, что сегодня мы узнаем все тайны этой усадьбы.
Обойдя машину, парень притянул меня к себе и поцеловал. Легкие касания губ стали настойчивее. Я взъерошила его русые волосы.
– Ну все зацеловал. Я сейчас так увлекусь, что не смогу от тебя уйти, – толкнув его ладошкой в грудь, рассмеялась я.
Парень насмешливо приподнял бровь.
– Иди, -подтолкнул меня в сторону барского дома, выпуская из кольца теплых рук.
Чем ближе я подходила к дому, тем волнительнее становилось. Сегодня я решила начать все с начала. Хотела вытянуть информацию по максимуму. Вошла в полукруглую комнату, ту самую, где впервые увидела девочку-гимназистку с блокнотом. Казалось, что с осени здесь ничего не изменилось. Только влага не успела до конца испариться, из-за чего в комнате навязчиво пахло прелой сыростью.
Растерев руки, я прислонилась спиной к стене и, приложив к ней руки, закрыла глаза. Я отчетливо чувствовала, как незримые нити, оплетающие весь дом, словно кровеносная система, потянулись ко мне. Притянув их к себе, начала сматывать клубок воспоминаний. Дом не сопротивлялся, даже наоборот, выстраивал события в хронологическом порядке. Перед глазами замелькали картинки. Почувствовав свою силу и возможности, я представила, что листаю фотоальбом в старинной обложке. Чувствовала тяжесть страниц, их шероховатость. Стоило только прикоснуться к фотокарточке, она оживала и показывала определенный сюжет. Я запустила один из них.
***
Грузный мужчина с окладистой бородкой в домашнем костюме сидит в кресле у камина, закинув ногу на ногу, внимательно просматривает колонки новой газеты. В воздухе витает едва заметный дымок недавно выкуренной сигары. В комнату вбегает маленькая девочка. Личико раскраснелось, кудряшки растрепались и теперь своевольно выбивались из прически.
– Папа, – требовательно зовет малышка.
Это наша девочка-гимназистка. Сейчас ей примерно шесть лет. От такого звонкого голоска я вздрагиваю. Неужели мой дар развился настолько, что теперь я могу не только видеть, но и слышать? От этой новости я воодушевилась еще больше и продолжила просмотр.
Мужчина оторвался от чтения. Черты его лица смягчились, увидев дочь. К ней, по-видимому, он испытывал особую привязанность.
– Ангел мой? – раздался глубокий баритон.
– Папочка, подаришь мне собаку? Подаришь? Собачку, как у тети, только рыженькую с длинными ушками. Я, честно, буду о ней заботиться, – очутившись на коленях у отца, просила девочка, ластясь словно котенок.
– Собака-большая ответственность. Ты знаешь? – напуская серьёзность начал отец, а у самого в глазах заиграли лукавые огоньки.
– Знаю. Я не просто собаку хочу. Хочу друга! – со всей готовностью к ответственности, на которою только могла быть способна, заявила малышка, заправляя за ушко выбившийся локон, совсем по-взрослому, глядя на мужчину, при этом болтая ногами. Такое противоречие заставило меня улыбнуться.
Воспоминание меркнет, но ему на замену приходит другое.
***
В большом зале между окон стоит высокая пушистая ель, украшенная фонариками, флажками, игрушками и пряниками. Я почти чувствую хвойную свежесть и атмосферу Рождества. Слышится топот детских ног. Первой вбегает уже известная нам малышка, на ней еще одна крошка лет трех, за ними входит статная женщина. Миловидное лицо, добродушная улыбка на тонких губах. У нее на руках мальчик, немногим младше второй крошки. Он хлопает глазками, еще не понимая, что происходит, поэтому жмется к матери, лопоча, что-то свое.
Девочки, оказавшись у ели радостно хлопают в ладоши и смеются. В гостиную степенно входит хозяин дома. Чинно, не торопясь, сохраняя сказочность момента, он начинает раздавать подарки. Сначала самому маленькому. Увидев лошадку на колесиках, мальчик, забывая обо всем на свете, тянет свои ручки к игрушке. Белый конь с шелковым хвостом и гривой выглядит достаточно реалистично. Мальчика сажают верхом и придерживая катят по паркету. Младшей дочери дарят хорошенькую фарфоровую куклу в бежевом платье и пшеничными косами, уложенными на макушке.
А что же нашей малышке? Девочка с удивлением смотрит под елку, ведь там больше ничего нет. Уголки губ опускаются и подрагивают. Она вот-вот расплачется.
– Ну а ты, что загрустила? – опускаясь перед дочерью на колено, спрашивает отец.
Девочка опускает голову.
– Маша, -зовет отец горничную.
В комнату входит женщина, внося еще одну коробку, перевязанную голубой лентой. Глаза девочки загораются надеждой. Дрожащими от нетерпения пальчиками, девочка развязывает ленту и поднимает крышку. Лишь на мгновенье она замирает, а потом бросается в объятия к отцу. Тонкими ручками обвив крепкую шею, целует его в щеки. Мужчина, не сдерживаясь, целует ее в ответ.
– Ну, будет, будет. Ступай к своему подарку. Дай ему имя, Анночка.
«Анночка? Какое совпадение!»– озаряет меня мысль.
