Елена Кулешова
Когда цветы заговорят
– Фу, ужас какой, – фыркнула Стася. – Свои огурцы мы уже в детстве съели, оставь забаву малышам… А, ну вот, пришли почти.
Всё это время мы, пошучивая и подсмеиваясь друг над другом, шли по устланной рыжей хвоей дорожке. В конце которой стоял небольшой бревенчатый домик, а на крыльце – здоровый бородатый парень в клетчатой рубашке.
– Тоша, я гостя привела, – Стася ткнула в меня пальцем, но Тоша и так был не без глаз – спустился с крыльца и протянул мне руку:
– Платон Комиссаров, аналитик, – мои пальцы беспрепятственно прошли через голограмму, но сибиряку это было безразлично. Он уже повернулся и пошел обратно в сторожку, обернулся на крыльце:
– И чего вы застыли? Пошли, кофе угощу!
На столе в сторожке стояло царское – понятное дело, виртуальное – угощение: мёд, яблоки, груши, свежие шанежки с творогом и без. И, конечно, удивительно вкусно пах кенийско-сибирский кофе. Стася уже колдовала над репликатором, вбивая в него коды, полученные из Новосиба, а Платон тем временем рассказывал мне новости:
–… и вот, смотри, буквально год назад у нас получилось! Мы оцифровали ботанические сады в Новосибирске, Москве и Санкт-Петербурге, и объединили их в один. Теперь ты можешь, ну, скажем, с проспекта Мира в Москве перейти к нам – погулять среди секвой, кофе вот местный выпить, пообщаться с экскурсантами, рыбок покормить. Виртуально. А мы можем заглянуть на выставку лилий к тебе, например. Кстати, сейчас как раз в Малой оранжерее выставляется Ларионова. Знаешь её? Суровая женщина, но цветовод непревзойдённый…
Я только кивал.
– Так вот, ты, значит, сидишь в Москве, я – в Новосибе, оба пьём одинаковый кофе – спасибо репликаторам. Надо тебе для статьи понаблюдать, как цветёт Царица Ночи – идёшь в Питер, смотришь, записываешь…
– Царица Ночи?
– Кактус такой, цветёт раз в год, одну ночь, ни у нас, ни у вас такого нет – питерцы вот развели, – отмахнулся от меня бородатый Платон и продолжил:
– И вот ты собственными глазами наблюдаешь этот кактус, а потом идёшь в Токио на конференцию по суккулентам, встречаешься с коллегами, руки им пожимаешь, общаешься. А сам остаёшься по-прежнему в Москве. Круто?
– Не то слово.
Бородач засмеялся, и в это время Стася недовольным голосом возгласила, что, мол, не соизволят ли господа хорошие подойти и забрать свой кофе. Под «господами хорошими» подразумевался, конечно же, я: Платону в Сибири наша «московская» чашка была ни к чему. Чашку я взял и заодно обнаружил на панели репликатора коды для тех самых шанежек, которые даже в виртуальном виде напоминали, что позавтракать я все-таки забыл. Так что к столу я вернулся не только с кофе, но и с ароматными, горячими булочками. Стасино лицо просветлело, и я понял, что помилован. Платон расхохотался:
– Оценили, выходит, сибирское гостеприимство?! Бабушкин рецепт ещё, ешьте на здоровье!
Упрашивать мы себя не заставили и накинулись и на то, и на другое. Кенийско-сибирский кофе показался мне вполне обычным, а вот Стася не умолкала, выясняя всё новые подробности о выращивании, окучивании и прочих увлекательных ботанических процедурах.
– А если воду дождевую?…
– И сколько на квадратный метр? Не может быть! – и всё в таком духе. Тем временем за окном маняще покачивались кедры, от кустов, покрытых белыми мелкими цветами, тянуло сладким земляничным духом, а закатное солнце заливало всю эту красоту сусальным золотом. Поэзия первопроходцев, романтика дальних дорог… Высунувшись из окна почти по пояс, я с восторгом наблюдал за сибирской тайгой, как кто-то мелкий и зелёный, подпрыгнув, вырвал у меня из рук надкусанную шанежку, при этом чуть не отхватив пальцы.
