Елена Игоревна Ротман
Когда нам будет 40 лет
Когда нам будет сорок лет
Глава 1
У каждого чувствующего человека есть любимая история любви. Будь то мультфильм о «Красавице и Чудовище», легенда о Тристане и Изольде, либо вечная драма о Ромео и Джульетте.
Прошлое невозможно описать, одним словом или парой предложений. Если вы не были последние сорок лет в коме, то на вашем надгробии уж точно не напишут сухие «Родился. Жил. Умер»
Мою жизнь с легкостью можно назвать сказкой, ибо так оно и было до определенного момента, пока она (некое подобие диснеевского мультика) не скатилась до простой банальной драмы, в которой как обычно виноват женский род. В моем случае это относится к существительному «монархия».
Мне было двадцать лет, когда началась эта довольно долгая история. Сколько прошло? Столько, наверное, и не любят. Во всяком случае, если ничто не препятствует чувствам.
Мой мир – это совершенно иное место, которое играет потрясающими красками, и пусть вам покажется, что он не слишком отличается от вашего – ведь это будет просто замечательно. Мой мир…
– Княгиня, – в комнату заглянула служанка Кейти, которая ни в коем случае не хотела тревожить хозяйку, что каждое утро начинала не в самом лучшем настроении. «Хочешь что-нибудь добыть у княгини – приходи вечером» – гласила шуточная пословица, придуманная много лет назад. Может быть, именно поэтому министр Обороны всегда навещал ее после обеда?
– Что-то случилось? – княгиня была уже одета «при полном параде» и сидела за своим письменным столом из темного дуба. В ее руках нетерпеливо покачивалась обычная шариковая ручка: она всегда все начинала писать от руки, совершенно не замечая ехидных усмешек собственного мужа, что неумолимо шел в ногу с прогрессом. Нет… Она не была против новинок, но не понимала, как можно получить удовольствие от чтения книги на тонком куске металла и пластика. «Война и Мир», что тоньше столового ножа! В юности ей казалось, что время идет слишком медленно, но чем старше она становилось, тем быстрее бежали часы, не давая ей опомниться и осознать насколько все скоротечно.
– Мне было велено сказать, что в «Светлой гостиной» вас ждет сюрприз, – Кейти опустила глаза в пол и, ожидая раздраженную реакцию, попятилась к двери.
– Его Святейшество решил впасть в детство? – княгиня захлопнула лежащий перед ней ежедневник, служивший черновиком для ее, так называемых произведений, и повернулась к Кейти в полный корпус. Она не собиралась сердиться – ее сочинительство и так зашло в тупик, оставляя после себя лишь короткие зарисовки, неспособные добросовестно соединиться друг с другом. И вот это раздражало – столько много слов, мыслей, идей, накопилось в голове, а вылить на бумагу она способна лишь какие-то ошметки, не способные сравниться с образом, жившим рядом с ее музой.
– Нет, Ваше Святейшество, не он, – девушка наконец-то подняла голову и чуть заговорщицки улыбнувшись, скрылась за массивной дверью, оставив свою госпожу в некоторой неопределенности.
Женщина, которая на данный день в свои пятьдесят лет была главой крупнейшего княжества, резко вскочила с места и подлетела к зеркалу, что было непозволительно роскошным и во всю стену.
«Видела бы меня Хезер» усмехнувшись, подумала княгиня, даже спустя годы, живя одобрением этой молчаливой женщины, всего-то старше ее на пятнадцать лет.
Она скрупулезно осматривала себя со всех сторон, явно отмечая и пару лишних килограммов и новые морщинки, что появились у глаз. Ее не тревожила мысль, что все это довольно глупо и что ведет себя словно глупая влюбленная девчонка. Она, как и любая другая женщина, хотела быть идеальной как при встрече с почитателем, так и при встрече с врагом. И человек, ожидавший ее в гостиной на первом этаже старого поместья, мог смело носить оба этих понятия.
Каждая лестница этого дома была устлана зеленными или темно – бордовыми коврами с длинным ворсом, в котором утопали ноги. И ничего не было изменено с того момента как чуть ли не бегущая княгиня впервые и немного испуганно вступила на порог этого дома с его почти каменными от времени главными деревянными створчатыми дверьми. Все те же духи умерших предков бродят по коридорам тихими длинными вечерами, все те же лица смотрят с полотен своим укоряющим взглядом, до сих пор не одобряя, что именно она стоит во главе страны. И эта немного запыхавшаяся женщина знала, что пройдет время, и ее портрет будет висеть рядом с прошлым правителем, так же снисходительно смотреть на своих приемников. Но сейчас она, словно юная двадцатилетняя девушка, старалась успокоить свое колотящееся сердце, прижимая руку к груди. Вдох. Выдох. Вдох.
Княгиня наконец-то повернула бронзовую ручку двери и чуть нажала на нее.
– Ты долго.
И этот насмешливый голос, словно воронка унес с собой в прошлое.
30 лет назад
Загородная резиденция Виндзор, конечно же, превосходила своими размерами и великолепием поместье Полиньяк, расположенного в неком удалении от Галифора. А как иначе? Англия страна с многовековой историей, а Грепиль… Начнем с того что Грепиль пока лишь княжество, не прожившее столетий воин и мира, переворотов, голода и болезней, будучи самостоятельными государством. Этакое княжество – баловень судьбы, сумевшее без масштабных пашен и лесов, разбогатеть на том, что считается в своем роде грехом – азарт. Княжество Грепиль было европейским Лас-Вегасом, только старше и более компактным, постоянно завоеванным и зависящим от Франции до Первой мировой войны. Чудное милое место для хорошего отдыха человека, у которого есть пара миллионов в кармане.
Она же стояла немного в стороне от собравшихся здесь отпрысков глав государств и дипломатов. Нервно сжимая в руках бокал с вишневым соком, боясь выпить что-нибудь покрепче и опозориться в первый полностью самостоятельный выход, где не было даже личного телохранителя. Девушка, которой через долгих одиннадцать дней исполнялось всего двадцать, мечтала о том, что бы все вокруг как минимум стали разговаривать немного помедленнее и без жаргонизмов. 20 октября 1999 года становилось ее личным маленьким апокалипсисом.
Пусть это не первый ее прием в иностранном обществе, но когда рядом совершенно нет знакомых людей, и все окружающие кажутся настолько далекими и непонятными, хочется просто сбежать. Вдох. Тебя же учили. Ты не должна опозориться. Выдох. Ты не хуже их. Играй свою роль.
– О, не скучайте, – сзади к ней бесшумно подкрался юноша немногим старше и обворожительно улыбнулся, заметив ее замешательство. – В прошлый раз сын американского дипломата напился и стал приставать к принцессе из Малайзии. Вот только он быстро охладел к ней и, обняв скульптуру древнегреческой богини, стал распевать гимн США. Правда, мне показалось, что он немного фальшивил.
Наверняка он подошел к ней из – за скуки. Да и большинство историй начинаются из – за скуки. Девушка наконец-то спокойно улыбнулась, стараясь не так явно пожирать глазами своего собеседника, что в своем дорогом черном приталенном костюме походил на героя голливудского фильма. Впрочем, и остальные присутствующие ни на йоту не уступали ему в некой едва прикрытой помпезности одеяния, впрочем, так же как и она. Одно было лишь отличие – она до сих пор не могла поверить в сказку и сутулилась, походя на воробья под дождем. Будь тут мама или Альберт, ей бы мигом выпрямили спину.
В подошедшем она сразу узнала наследника императорского трона Упонии – было не сложно, вот только «в живую» он казался ей менее «упонистым»: чуть более раскрытые глаза, пусть и без европеоидных век, рост около метра восьмидесяти и еле тронутая восходящим солнцем кожа, без единого изъяна. Или это игра освещения? Ей-то понадобились услуги визажиста, дабы выглядеть «сносно», как выразились в одной из газет. Да, еще ее заниженная самооценка и завышенные ожидания ее окружения. Однажды это все ее «доведет до ручки» и она прилюдно начнет психовать.
– Меня зовут Куроки, – произнес он, когда девушка соизволила вспомнить и подать ему руку, согласно этикету. – Как я полагаю, вы та самая Анна из Грепиль.
Упонец галантно коснулся губами ее руки и посмотрел темными глазами прямо в ее, словно надеясь на особый эффект. В фильмах, которые обожал этот двадцатитрехлетний упонец, такие моменты выглядели завораживающими и впечатляющими, так почему же не попробовать? Увы, он не учел того, что камеры все показывают со стороны, а ему достается лишь немного удивленный взгляд и соответствующее смущение.
– Да, – чуть задрав подбородок, подтвердила девушка и опустила руку. Он такой же, как ты. Не бог. Успокойся.
Вот уже полгода она официально считалась наследницей князя Грепиль, решившего мигом удочерить ее и ее брата. А ведь вся эта сказочная история начиналась с одного отпуска разведенной женщины, родом из Белкраны. Наверное, именно поэтому ее младший брат – Саша закатывает глаза, когда натыкается на диснеевские мультфильмы, а позже на фильм «Дневники принцессы». В них сказка, что не показывает все трудности жизни в совершенно незнакомой стране. Хотя с французским им было намного легче, нежели с международным английским. Чертовы времена глаголов.
Но, так или иначе, однажды в девятнадцать лет простая белкранская студентка из Гилева стала наследницей крупнейшего и богатейшего княжества Европы. Что еще для счастья надо?
– И кстати, юная княгиня, – Куроки произнес это с неким пафосом, хоть на самом деле он забыл, как будет по – английски «милая» без пошлого оттенка. Анна лишь улыбнулась, каким-то неведомым чувством поняв, что он, как и она, немного чужие в этой гостиной.
– Советую не садиться с сыном канцлера Германии, – продолжил юноша, четко, словно марш, отбивая каждое отдельное слово, – Вы как раз в его вкусе. А поразговаривать он любит.
– Вы всегда так добры к новичкам? – вспомнив, Анна выпрямила спину и чуть приподняла подбородок, как учила Хезер, что была ее камеристкой, наставницей и тюремщиком, ведь так ее «второй подбородок» почти не виден на фото. Новый знакомый ей нравился и девушке хотелось понять правила «его игры», дабы продолжить общение, да и просто не опростоволоситься.
– Я добр? – картинно возмутился Куроки, пожав плечами. – Скажу по секрету. Я просто пытаюсь найти себе компанию. Устал от общения с Южной Кореей и, к сожалению никто, в этой комнате не понимает моего чувства юмора. Все такие скучные.
Юноша задумавшись, прикинул насколько правильно он произнес свою тираду и с легким трепетом ожидал реакции этой роскранки. Это позже он подучит географию и биографию своей новой знакомой, а сейчас его волновал лишь этот вечер.
Они оба разговаривали на чужом им языке и казались друг другу чуждыми существами и наверняка, поэтому в их неокрепших разумах вспыхнула искра интереса и озорства. Сидя за столом Куроки тихо, медленно и четко комментировал присутствующих, расширяя кругозор своей новой знакомой и балуя свое эго, радостно наблюдавшее за ее реакцией. Он был в восторге, окрыленный эйфорией от того, что никто не контролирует бессмысленный поток его речи и потом не перескажет весь разговор его родителям, как делали его так называемые друзья на родине.
– И наконец, – ужин уже был закончен и все, собравшись в малой гостиной, ждали традиционный чай, – упонский принц.
Анна играючи зажала рот рукой, изображая удивление. Ей было необыкновенно весело, так что где-то в глубине души она не хотела, чтобы этот вечер завершался. Да и на самом деле не верилось, что это происходило с ней: как-то все было волшебно и немного наиграно.
– О, милая Княгиня, – казалось, он забыл ее имя. На самом деле – просто не мог нормально произнести. – Его отец упонец – принц по крови однажды влюбился в упонку, у которой отец был кореец, а мать европейкой. Вы только представьте, какой кошмар. Но будущая императрица была настолько красива и умна, что покорила чванливое сердце старого отца – императора. Годы шли и появились на свет двое детей: сын он же болтун и бездельник, а также красавица дочь, что назвали прекрасным именем – Сакура. Вот такая история.
Анна, не смотря на юношу, улыбнулась. Наверное, она была просто немного смущена, как и любая другая девчонка, с которой завел озорной разговор довольно симпатичный юноша.
– С именем вашей сестры все понятно, – княжна чуть повернулась к собеседнику. – Вишня. Весна. Что же значит «Куроки»?
– Темный лес, – пожал плечами юноша и усмехнулся, чуть наклонившись вперед, Анна же сидела, выпрямив спину и сведя ноги в бок – именно так как написано в книге по этикету. Ему на доли секунды стало ее жаль – ведь почти все в этой комнате с рождения участвовали в политических играх, а она… Она была еще обычной простолюдинкой, хоть и с долей интеллекта.
– А мое обозначает «Благодать», – тихо заметила княжна и широко улыбнулась, отчего глаза на ее круглом лице стали милыми и забавными щелочками. Но улыбка-то была естественная – а это ценно. Его младшая сестренка бы ей сказала это в лицо, наверное, поэтому у этой малявки больше друзей, нежели у него.
Друзья… Друзей мы выбираем. Семью – нет. Друзья созданы для того, чтобы соприкасаться с нами и нашими интересами – порождая паутину. Интерес. Дружба. Доверие. В свои двадцать три он испытывал пока что интерес и еще немного азарт.
Как же он ограничен. Но зато принц старой, могущественной страны, расположенной на берегах Восточно – Китайского моря, гранича по суше с Китаем и Лаосом.
Куроки улыбнулся княжне, сам не зная почему, решив рассказать о своей младшей сестре и ее проделках. Так сразу поделиться личным? Впрочем, сейчас он не задумывался, будет ли он продолжать общение с этой чуть смущенной европейкой.
Глава 2
Вечерами было принято собираться в одной из гостиной и спокойно наслаждаться обществом семьи и особо приближенных персон. Чаще всего это были различные министры с семьями, еще реже Альберт выбирался куда-нибудь со своим загадочным лучшим другом, что в последнее время был слишком погружен в свои романы. И это несколько расстраивало князя, привыкшего к хорошей компании и бокалу вина.
– Мишель рассказал мне, что ты умудрилась сдружиться с упонским зазнайкой, – Альберт выпустил колечко сигаретного дыма и мигом разогнал его рукой, вспомнив, как жена относится к этому «затхлому запаху на подобии серы». Надо же! А ведь лет пять назад он и вообразить не мог, что будет уступать «какой-то женщине». Но тут… Тут было необыкновенное единение душ, подобно классическому фильму о любви, которые обожала его почившая мать. Не стало матери. Не стало семьи. Какой-то осколок, что спустя долгие годы, уже под закат его жизни, обрел все свои части. Это невероятно воодушевляло мужчину, даря силы и надежду.
– Я не считаю его зазнайкой, – пожала плечами Анна, задумчиво перебирая фиолетовые шторы. Она сидела на широком подоконнике, специально переделанном на некое подобие софы. Бабушка нынешнего князя от такого была в легком шоке. – Мы с ним не подружились. Он интересная личность, да, согласна. И тем более мой ровесник. Но вряд ли принц решит продолжить со мной общение за границами официальных встреч.
– Но ведь с Уильямом и Гарри было то же самое, – прервал ее Альберт и посмотрел в упор, словно пытаясь понять, что же творится в голове у его новоявленной дочери: то она была весела, то в секунду задумчива. Непостоянная, словно ветер. Всю жизнь во всех женщинах он искал черты своей матери, такой далекой и прекрасной, как ангел. И конечно идеальной. Уж, кто – кто, а она наверняка все делала правильно. Далекое, теплое и светлое воспоминание.
И вот в Марии он увидел образ своей матери Стефании-тонкий нос, цепкий, но ласковый взгляд, правда, темных глаз. А может быть он просто хотел это видеть? Отчаявшись на то, что сможет воспроизвести на свет своих кровных детей, мужчина просто напросто окунулся в омут с головой. К счастью.
Альберт переписал законы, заручился поддержкой народа и однажды произнес «Моя наследница». Хоть и в душе князь хотел видеть на троне младшего светловолосого мальчика, похожего на него, но которому было всего четырнадцать и уж точно не до политики. Да и политическая элита, что еще недавно хваталась за голову, заручившись поддержкой католической церкви, игравшей довольно значимую роль, начала пропагандировать «прекрасную, умную, любящую, преданную и трудолюбивую княжну». Потом уже и потянулись люди, а их будущая правительница робко, с открытым сердцем отвечала взаимностью и встречами, что одобрил Альберт. Завоевать любовь и доверие народа – тяжелый труд с хрупкой памятью. Один шаг в сторону и кто его знает последствия.
– И как видишь – немного общения и эти юные джентльмены поздравили тебя с днем рождения, – Альберт многозначительно на нее посмотрел. – Ты бы могла поздравить принца с Новым годом. Они ведь его празднуют?
– Я не хочу навязываться, – покачала головой девушка и отвернулась, почувствовав как странно краснеют ее щеки. Они с Альбертом еще ни разу не разговаривали на столь личные темы. – Я пыталась подружиться с Виолой и Сантой, но видимо для них я была слишком дешево, не модно одета.
Князь ожидал услышать от Анны зависть или упрек, за то что она все еще не получила свой личный банковский счет, личного водителя и пару слуг, хотя он уже приставил к ней Хезер, что почти исполняла данную функцию. Но нет. В словах его падчерицы была усмешка – эта девочка всегда будет ставить себя выше этих двух сестер дальних родственниц князя и ни за что не пойдет на мировую. Вот тебе и милое создание.
Мужчина хотел так много ей рассказать: о своей жизни, поступках и мыслях и верил, что после них она не будет допускать его глупых ошибок. Ума и расчетливости ей не занимать, даже Альберт это понимал. Просто не хотел самостоятельно делать из нее робота или идеальную княжну. Боялся: ведь сам был довольно добродушным человеком и может быть благодаря жесткой руке Мишеля Левека княжество еще не развалилось, а наоборот с каждым годом увеличивало свой вес в мировой экономике. Политика и доброта несовместимые вещи и монархии, увы, с этим приходиться мирится.
– Я же не могу выйти за Уильяма? – внезапно спросила Анна, улыбнувшись, посмотрев на Альберта. Нет, она что-то задумала, но точно ни с кем не поделится.
– Нет, – покачал головой князь, вторя улыбкой, хотя в свое время он бы сам был не прочь жениться на тихой Диане.
– Черт, – произнесла по – роскрански она и резко встав, фыркнула. – А я-то надеялась.
Альберт рассмеялся, в глубине сердца отмечая, что его родная бы дочь не была столь живой – в природе его семьи все были спокойными. Мария, Александр и Анна были… Яркими, да, именно яркими, совершенно другими и заливали своим светом и характером старые, тусклые порой холодные комнаты дворца. Новая кровь и новый виток монаршей семьи дарил надежду хотя бы главе княжества. Жители же пока с некой опаской смотрели и узнавали их будущую княгиню, конечно же, уже гадая, кто же станет спутником ее жизни. А как иначе? Она, как и Уильям, была молода, мила и богата, вот только в отличие от британского принца Анне предстояло выучить свою роль и правила игры. Но у нее есть он. А еще Мария и тот же Левек и конечно разум.
На другом конце света главный дворец императорской семьи был все еще окрашен в цвета траура. До сих пор никто не мог понять, почему никогда не жаловавшийся на здоровье император Акихимо в свои шестьдесят восемь погас словно свеча, оставленная в ураган на улице. В упонской монаршей семье все отличались крепким здоровьем и сохранностью разума в старости. По старой доброй традиции стали ходить слухи, что семью просто прокляли, а в этот же момент отец Куроки, в свои сорок один, стал императором, на которого навалилась вся ответственность и все долги. Но самым важным новый монарх считал то, что его сын, до сели находящейся в тени, не оправдает надежды страны.
Куроки был слишком резок и не сдержан временами, но так казалось лишь Нарухимо. Эта извечная проблема отцов и детей всегда будет иметь место в мире, но здесь же все было более масштабно, ибо нынешний император боялся не столько за сына, сколько за нелепую тенденцию младших братьев отбирать престол у старшего. Наверняка Нарухимо просто не догадывался насколько жестоким и дальновидным может быть его сын. Отчаянное умение есть в мире – ожидание.
– Вы звали меня, отец? – дверь без лишнего скрипа отворилась, и принц вошел в кабинет Нарухимо, что на пониженных тонах разговаривал с женой. Уши у стен еще никто не отрубал.
– Подойди, – мужчина мановением руки подозвал сына, сразу давая понять, что сегодня наследника будут хвалить.
– Наш посол из Англии сообщил нам. В докладной записке, – уточнила императрица Масамо, стараясь скрыть радость того, что ее сын не совсем потерян для общества. – Что ты весь вечер общался с гостями.
– Допустим, – Куроки инстинктивно отступил на шаг назад, внимательно рассматривая любое проявление эмоций на лице отца. Не всегда разговор, начатый с похвалы, ведет к счастливому эпилогу. Вот с княжной из Грепиль все прошло неплохо, а вот с сыном президента Кореи, днем позднее, не особо.
– Очень хорошо, – император переглянулся с женой, которая, как и положено служила ему опорой. – Нам рассказали о твоих успехах в учебе. Мы очень рады.
– Но больше всего мы рады, – Масамо выделила именно последние два слова. – Что тебя часто видят в компании Соры Ямада.
– Да, – Куроки рефлекторно потер шею, начиная понимать к чему идет этот разговор, хотя поначалу ему показалось, что его будут хвалить за знакомство, а далее и дружбу с наследницей довольно прибыльного княжества. Но не тут-то было. – Она, как и я получает степень магистра и руководит художественными выставками.
– Какая молодец, – императрица взяла мужа за руку, чуть ли не участливо улыбнувшись сыну. Но тот-то точно понимал, что мать совершенно не волнует кто такая Сора, из какой семьи и на кого учится. Сора просто была. Была главным козырем в войне со сплетнями о предпочтениях юного принца. Ведь все задавались вопросом «почему к 23 годам этот привлекательный обеспеченный юноша не разбил ни одного девичьего сердца». Эта волна «голубого безумства» расстраивала не только мать, но и остальную семью, что с восхождением Нарухимо на трон находилась под непроницаемым колпаком общественного мнения. И вот в окружении принца появилась девушка, с которой, признаться, ему довольно комфортно. Комфортно, приятно, чуть более свободно, интересно. Она была просто рядом и пока этого хватало. В двадцать три Куроки хотелось иметь более узкий круг лиц, который, естественно, он сам выберет. Наивно.
Анне же пока было двадцать и ее сердце было открыто настежь для новых увлечений, что дальше ее бурной фантазии не заходили. К счастью приставленной к ней Хезер, наставницы с задатками отменного диктатора, на пятнадцать лет старше княжны. Иногда Анне казалось, что она просто – напросто ждет того «единственного», а временами, усмехаясь, обзывала саму себя меркантильной и ветреной. Вот только нелюбимыми зимними вечерами ей приходила мысль, что она просто не создана для всей этой великой «химии любви». «Сердце непостоянно» – как говорила Хезер, а еще всегда нужно отличать «влюбленность» от «любви» иначе может произойти конфуз. Но пока что ее подопечная просто увлекалась знаменитыми людьми – например, Леонардо ДиКаприо, так же как и миллионы по всему миру. И в своих предсонных мечтах Анна воображала их совместную жизнь, правда та была слишком банальна и совершенна. Сейчас девушке хотелось эмоций, что били бы через и край. И вот… И вот теперь все ее мысли занял упонский принц Куроки, в котором она увидела вызов и интерес. В тот вечер она жаждала его без стеснения поддеть и ждать когда же он сделает ответный выпад. А еще хотелось улыбаться, даже сейчас, вспоминая о нем. У нее внезапно возникла мысль организовать какой-нибудь званый вечер и будто бы случайно столкнуться лицом к лицу с принцем. И чтобы щеки не так горели, хотя это всего лишь временное смущение и не более – убеждала она себя.
– А в Гилеве уже снег, – княгиня Мария зашла в комнату дочери, шумно шелестя шелковым платьем в пол. – Я звонила Тане.
– И что она? – Анне было эгоистично наплевать на очередной развод тетки, которая так и не поняла, что на данный момент всем ее «возлюбленным» нужны лишь ее деньги. Сейчас княжна рылась в своих воспоминаниях, отыскивая самые снежные зимы своей жизни, не то, что сейчас. А ведь она и подумать не могла, что будет скучать по гололеду и замерзшим кончикам пальцев.
– У нее новый ухажер. И не смотри на меня так, – женщина с укором в глазах покачала головой. – Она просто ищет свое счастье.
Ее дочь лишь хмыкнула.
– Мы с Альбертом собираемся на прием, он хочет познакомить меня с послом в Болгарии. Он чудесный собеседник. Ты могла бы пойти с нами.
Девушка закатила глаза и, подойдя к матери, поправила ее бриллиантовое колье. Кто бы мог подумать, что она так спокойно и непринужденно сможет носить на шее пару квартир в центре Кинска.
– Саша все еще с сыном министра экономики… Как его…
– Ты не боишься, что они что-нибудь да взорвут? – усмехнулась Анна, придирчиво осматривая прическу Марии, да им определено повезло, что в их владении есть парикмахеры и визажисты.
– У Саши хотя бы появились друзья, – эта фраза была очевидна и ожидаема.
– У меня есть ты, Левек и, конечно же, Хезер, которая жить мне спокойно не дает своими советами, – потянула княжна, уже одергивая подол материнского платья. Как же временами она завидовала худощавой конституции ее матери. Она же сама пошла в биологического отца.
– Очень смешно, – Мария не разделяла ее веселья, отлично зная тяжелый характер дочери, и чувствовала, как та держит людей на расстоянии, дергая за ниточки. – Ты на приеме не познакомилась ни с кем из своих любимых стран?
Анна закатила глаза: до этого момента они говорили по – роскрански, но в последний момент ее maman решила перейти на государственный язык Грепиль.
– Познакомилась с упонским принцем, – у княжны знание разговорного французского было на порядок выше. Она чуть сжала плечо матери и медленно направилась к окну, за которым уже сгустились декабрьские сумерки. – Но ты это и так знаешь.
– Я надеялась, что ты сумеешь найти общий язык с другими девушками, не все же общаться, а потом и жаловаться на Хезер.
– Думаю, они просто не поняли мое чувство юмора, – слукавила Анна, бессмысленно рассматривая свое отражение в окне: ростом чуть выше среднего, совсем как ее мать, а вот Саша уже вымахал под метр семьдесят. Каштановые волосы, что под чутким руководством придворного парикмахера, приобрели чуть более светлый оттенок и блеск со структурой. Для самой себя Анна казалась обыкновенной, особенно со своим «L» и утягивающим бельем для выхода в свет. Ей бы больше заниматься спортом, но лень. А так она была обычной, не блистала неземной красотой, а по утрам, да еще в отвратительном настроении, методично выдавливала прыщи на своей мертвенно – белой коже. Но окружение, одурманенное прекрасной работой стилистов, не замечало ни ее нос чуть картошкой, ни маленького шрама у уха. Когда она чувствовала себя неотразимой – остальные чувствовали властность и тянулись к ней.
Но для нее самой все эти моменты казались сказкой и поэтому воображала, что она Белль, ждущая своего Чудовища, хоть иногда обращала все до наоборот.
– Мадемуазель, держите спину прямо. Да, так. О, не стоит делать такое измученное лицо, – всплеснул руками Франк, один из ее учителей, постоянно пытавшийся сделать из нее хотя бы отдаленное подобие настоящей леди. – А теперь легкая улыбка и «Уважаемые жители».
Они репетировали это в сотый раз – ее первое официальное одиночное выступление по телевидению в поддержку малоимущих семей. Все так просто и легко с виду, но постоянно что-то шло не так: то голос дрожал, то пропадала улыбка, то вылезал из небытия ужаснейший акцент из – за которого Альберт, стоявший за оператором, комично кривил лицо, закрывая руками уши.
– Вот так намного лучше, – хлопнул в ладони Франк, когда она закончила свою речь легким поклоном головы, что так умилял ее учителя. Анна посмотрела на Альберта, в ожидании одобрения и тот подошел к ней, положил руку на плечо и улыбнулся.
– Ты хорошо справляешься, – произнес князь Грепиль. – Я в свое время ругался как сапожник, когда записывали мое первое обращение.
– Это когда вы начали Первую мировую? – усмехнулась Анна, глядя на этого высокого чуть полноватого мужчину с широкими плечами.
– Нет, когда объявил, что горжусь своей невероятной шевелюрой, – засмеялся Альберт и потер свою залысину, образовавшуюся лет так двадцать назад.
Интересно, мама полюбила его за неунывающий характер или все – таки из – за расчета? С чего-то подумала девушка и резко покачала головой, дабы избавиться от этой ненужной мысли. Они любят друг друга и все, придерживайся официальной версии.
– Думаю, на сегодня мы закончим, – сказал Альберт, обращаясь к Франку, тот лишь слегка поклонился и продолжил обсуждать что-то со своим нервным ассистентом.
– Я знаю, что ты стараешься, – начал разговор Альберт, выводя ее из комнаты. – Просто ты слишком зажата и по тебе видно, что ты постоянно вспоминаешь правила и всю эту прочую чепуху.
– Эту чепуху именно ты забивал мне в голову, – парировала девушка, чуть ошибившись в произношении «чепуха».
– Че – пу – ха, – по слогам произнес Альберт.
– Чепуха, – вторила ему Анна, в который раз радуясь, что ей так легко дался французский и ей не нужно было учить, например китайский или арабский. Альберт, как носитель языка был неплохим учителем вне стен ее учебной комнаты. Да и как не выучить язык, когда все вокруг тебя разговаривают по – французски и не дают ей поблажек? Но теперь это ее страна и она просто обязана ее полюбить, иначе жизнь будет невыносимой.
Альберт, молча, погладил ее по голове, совершенно не понимая, что портит укладку ее волос, над которой так трудились стилисты. Он бы все отдал лишь бы вот так пройтись со своей биологической дочерью, воспитывая ее с детства, а не устраивая интенсивные курсы и каждый день просматривая мнения граждан об их новой княжне. Все было бы проще, если бы он женился на женщине из Грепиль, даже с кучей детей от разных отцов. Она была бы для всех «своя», а не «приезжая разведенка, падкая на деньги». Народу все равно, что он полюбил ее с самого первого взгляда, дышать не мог, боясь, что Мария не согласится провести с ним вечер или еще хуже, окажется счастлива замужем. Такая прекрасная, мудрая, яркая и спокойная, напоминавшая его мать Стефанию, пока ту не отобрала болезнь от реальности бытия. Его отец не смог пережить это, топя свое горя в алкоголе. Тем самым поставив своего восемнадцатилетнего, почти неподготовленного и окрыленного, сына на место главы самого богатого княжества Европы.