Елена Гвоздева
Трудно быть немцем. Часть 1 Клара
"Я хотел бы, чтобы все знали: не было безымянных героев.
Были люди, у каждого своё имя, свой облик, свои чаяния и надежды.
И муки самого незаметного из них были не меньше,
чем муки того, чьё имя вписано в историю…"
Юлиус Фучик
Зачем написала
Из своей сытой и наполненной комфортом жизни нового тысячелетия я пытаюсь понять мотивы людей, нашедших в себе силы сопротивляться фашистам.
Герои этой повести – обычные люди мирных профессий – преподаватель и врач. Не спецагенты, не диверсанты, этнические немцы – родились в начале двадцатого века, в тогда ещё, Российской империи.
Я пытаюсь понять, неужели их жизнь в хаосе войны была настолько безысходной, что умереть было не страшно? Может у них инстинкт самосохранения был слабее, чем у других?
Да, трудно быть немцем, если ты рождён в России, вырос в Советском Союзе. Если твои этнические соплеменники явились уничтожить твою Родину, давшую тебе жизнь.
Да, они говорят на одном с тобой языке, но теперь они – твои враги.
В детстве я много раз слышала истории о подпольщиках, спасших более пяти тысяч и жителей города Павлограда и советских пленных из концлагеря DULAG 111. Переводчица немецкой комендатуры и военный врач, захваченный в плен с отступающим госпиталем, внесли свою лепту в нашу Победу вместе с другими подпольщиками.
В юном возрасте их поступки воспринимались, как абстрактный героизм, немного мифический, когда ребенок думает: "Вырасту и обязательно сделаю что-нибудь такое – великое!" Наверное, душа ещё не умеет в полной мере постичь масштабы риска и последствий.
В разговорах взрослых нашей семьи, на школьных пионерских сборах поступки Клары и Манфреда воспринимались, как нечто логичное и понятное. А как же иначе? Ведь это же советские немцы! Росли среди наших людей.
Много лет спустя, когда распалась наша страна, когда сама стала мамой – поняла, что сама бы никогда не смогла так рисковать. Скорее всего, просто пыталась бы выжить, как моя бабушка, оставшаяся в блокаду с тремя детьми, как мама моего отца с четырьмя детьми в оккупации.
В книге использованы воспоминания:
Караванченко Андрея Павловича
Ветрова Ильи Ефимовича
Агафоновой Нины
Новикова Виктора Викторовича
Грушевого Константина Степановича
Зайцевой Елены Федоровны
События, изложенные в этой книге – авторская интерпретация событий, произошедших в действительности.
В качестве извинений за допущенные мною неточности, приведу слова великого классика:
"Даже неточное цитирование – уже кое-что своё под другой фамилией…"
М.М. Жванецкий
Может, я пишу эту книгу для себя в попытке понять, откуда взять силы? А может быть мне обидно, что эти люди преданы забвению. Преданы во всех смыслах.
Многие, живущие сейчас на территории Украины, воспитаны фальшивыми учебниками истории, переписанными в угоду подлой Европе. Новое поколение загружено бредовыми идеями, что надо было сдаться и стать колонией третьего рейха.
Если прочитавшие эту историю спросят себя: а как бы я поступил? Значит в написанном есть смысл.
Лишь после войны герои этой книги узнали о том, какую толику внёс каждый из них в нашу Великую Победу.
Моим дедам посвящается
Часть 1 Клара
Глава 1
***
1930
– Клара! Ты где? – старый Таблер приложил ладонь ко лбу, защищаясь от солнца, – мать давно тебя ищет, майне либе.
[ meine Liebe – (нем.) моя Любовь]
Золотистые косы, туго заплетенные вокруг головы, сияли нимбом над смешливыми глазами, Энергия била в этой девушке через край. Такой увидел её Виктор Новиков и уже не смог отпустить.
***
Поселок немецких колонистов Фридрихсфельд в окрестностях Запорожья был основан ещё во времена Российской империи, в 1810 году. Пять десятков семейств из Баденских земель, уставшие от войн и разорений решили обосноваться в щедрых землях Малороссии. Названо поселение в честь первого старосты, которым был Фридрих Лупп. В переводе с немецкого Фридрихсфельд означает "поле Фридриха" (1945 году переименовано в село Раздол).
Манифест Екатерины II от 22 июля 1763 года стал основой для появления и развития в России немецких колоний. Он объяснял условия переезда в страну и гарантировал привилегии, главными из которых стали свобода вероисповедания, наделение землей, освобождение от воинской службы, льготные условия уплаты налогов и самоуправление.
Для освоения новых земель она решила использовать человеческие ресурсы измученной постоянными войнами Европы. Екатерина Великая считала, что соотечественники смогут привнести в российский быт немецкую обстоятельность и точность, вечная нехватка которых, ощущалась императрицей во всём. Переселенцы бежали от постоянных войн и эпидемий Европы на эту щедрую, плодородную землю юга Российской империи.
Может именно эта привычка к преодолению трудностей, неизбежная в жизни скитальцев и земледельцев, и воспитала в Кларе волю и упорство. А может быть гены её предков, не смирившихся с обстоятельствами жизни в Европе, сформировали волю к сопротивлению?
Кто знает…
Слабые и бесхарактерные не начинают жизнь с нуля в чужой стране. В стране, которая через столько поколений стала родиной для Таблеров.
Вот только этнические собратья пришли и разрушили так тщательно выстроенную жизнь в этой теперь родной земле.
Глава 2
***
июль-август 1941
Сводки сообщали: идут ожесточенные бои.
Ополчение, собранное в старинных казармах на окраине Павлограда отрабатывали на июльской жаре команды построения. Было неясно: зачем в такой ситуации тратить силы на маршировку, если стрелять толком никто почти не умеет.
Всё дело было в отсутствии винтовок. Команда организовать ополчение никак не состыковывалась с нехваткой оружия. Приходилось занять людей строевой подготовкой. Прибывшие на станцию беженцы нагнетали тревогу. Рассказы о том, что немцы сбрасывают отлично подготовленный десант в спину нашей и так слабой обороне, оптимизма не добавляли.
Атака Люфтваффе на железнодорожную станцию Павлоград 8 августа 1941 года наполнила души жителей ужасом.
С утра ничто не предвещало беды, хотя уже на всём укладе жизни теперь ощущалась мрачная нервозность войны. Заводы в спешном порядке эвакуировали на Урал. Везли оборудование, сырьё, рабочих и специалистов артполигона, сопровождавших грузы. Многие уезжали семьями.
Станция Павлограда была буквально забита составами: военными, товарными, увозившими на восток имущество предприятий и колхозов. На запасных путях – составы с тяжелоранеными бойцами. Отсюда их увозили в тыловые госпитали. Многие горожане и дети носили воду для раненых, помогали, как могли.
И вдруг тяжелый гул. Самолёты со свастикой сбросили бомбы, рядом – нефтебаза. Рвалось и горело всё. В считанные минуты станция стала адом. Кругом в ужасе метались люди, кричали раненые, земля превратилась в пылающий костёр, кровь текла по рельсам. Смешались части человеческих тел и скота. В панике ещё живые корчились в страшной гари. От гари всё кругом почернело, не видно было неба. Бегущих настигли разрывы, осколки бомб. Кругом дымило, стоял страшный смрад.
Старшеклассников и подростков мобилизовали на помощь раненым в госпиталь, развернутый в школе № 1.
Поселковые жители хоронили родных по дворам, ям от бомбёжек хватало, почти в каждом дворе – могила.
Там, где позже расположился туберкулезный диспансер в саду Лямбуса, было целое кладбище.
***
Детство Клары не было безоблачным. Её семья немецких колонистов пережила голод после гражданской войны, часто откровенную неприязнь к немцам.
Ещё живы были в памяти людей события первой мировой войны. Зависть к умению колонистов преодолевать все невзгоды упорным трудолюбием иногда выплескивалась в откровенную враждебность.
Клара давно научилась говорить без акцента, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Вот и здесь в Павлограде, в гостях у свекрови, соседи воспринимали её, как свою.
В конце весны муж Виктор Новиков привез её с детьми к матери и уехал на военные сборы. Тогда казалось ненадолго.
Даже сейчас, в конце августа, ей хотелось верить, что никакой катастрофы нет, что вот совсем скоро всё закончится нашей молниеносной победой, и муж вернется. Вот только на рынке цены взлетели моментально.
Клара ходила между рядами, приценивалась, прислушивалась к разговорам.
– Ой, кума! Чи вы чулы? Нимцив будуть вывозыты. Усих колонистив.
– Та вы шо? Хто це надумав такэ?
Торговка придвинулась ближе к соседке по прилавку, заговорила приглушенно:
– До мого Васыля прийшов увечери товарыш, службовэць. Воны не зналы, шо я в комори крупу перебырала, та й почула: прыйшов наказ. Завтра зранку усих нимцив Поволжья вывезуть кудысь у тыл. Можэ у Казахстан, а можэ ще дали.
– Ой, Боже, що ж це робыться. Це ж, мабуть, фашыстив нэ вдэржать, – громким шепотом воскликнула соседка.
[Указ Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года "О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья"]
Клара стояла рядом, скрытая плетеными корзинами, стоящими на прилавке. Внутри всё похолодело.
– Отож. Трэба було б поперэдыты колонистив биля Запорижжя, можэ их тэж будуть вывозыты, алэ ж то далэко, та я боюся.
– Бидни люды, а диты ж у чому вынни? И шо з намы будэ?
Клара машинально перебирала деревянные ложки, разложенные стариком-резчиком на рогожке. Мысли лихорадочно метались: "Что же делать? Нужно срочно предупредить родных. Или сразу старосту колонистов…? Что взять с собой? Одежду? Еду? Бедные родители! … Как быстрее добраться? На попутках? Оставить детей свекрови? Взять с собой? Тогда точно не успею! За сутки должна добраться".
Заметив соседского мальчишку, Клара кинулась к нему:
– Славик, пожалуйста, скажи вашей соседке Александре Давыдовне, я вернусь вечером. Нет! Завтра! Пусть не волнуется.
Мальчик кивнул:
– Хорошо, всё передам.
Клара бросилась искать попутку, чтобы добраться в соседнюю область, на поезда надеяться не было смысла. На выезде из рынка шофёры облюбовали площадку в тени акаций. Клара мимоходом порадовалась, что не успела ничего купить и сможет оплатить дорогу до родного села Фридрихсфельд. Однако платить не пришлось, знакомая машина с молочной фермы стояла уже загруженная пустыми бидонами. Молоко привезли на рассвете, пока не жарко, и продать удалось быстро. Шофёр Михель тоже был из колонистов.
Высадив Клару у дома родителей, он поехал к старосте.
Выслушав взволнованную дочь, Адольф Таблер вздохнул, помолчал, собираясь с мыслями.
– Успокойся доченька, не суетись. Это неизбежно. Возьми свою метрику и спрячь, неизвестно, что может пригодиться. У тебя паспорт на фамилию мужа – Новикова. Пешком иди через балку в соседнее село, там ищи попутку. Мы не знаем, когда придёт наша очередь. Скоро могут оцепить наш Молочанский район, а тебе нужно к детям. Одна мама Виктора не справится. О нас не волнуйся, ты дала нам время собраться без спешки и паники. Припасы у нас есть. Возьми мёд детям, впереди зима, и деньги все возьми. Если и нас повезут, то бесплатно, – отец грустно усмехнулся, – без билетов.
Клара в слезах уткнулась в широкую отцовскую грудь.
– Тише девочка. Подумай вот о чём: первыми, кого оккупационные власти начнут испытывать на лояльность рейху – бывшие соотечественники, а уж потом коренные жители. Так было в первую мировую. Нас отправляют вглубь страны, чтобы избавить от такого выбора.
Фашисты рассчитывают создать из нас опору своему режиму. Лучше оказаться подальше от всего этого. Не тревожься о нас, вместе легче обосноваться на новом месте, тем более, пока лето.
Потомки переселенцев из нашей немецкой общины, или из любой другой, живут в ожидании, что события всегда могут поставить нас перед выбором, ведь войны неизбежны. Основать колонию в стране, исторически воюющей с родиной предков – это жизнь на вулкане. Если бы твои предки выбрали, ну…, например Австралию, то … сама понимаешь.
Мы уже три сотни лет живем с сознанием, что, сохраняя свой язык и традиции, мы рискуем оказаться перед выбором.
А люди везде живут. Для тебя сейчас главное – сберечь детей и себя.
С Богом!
Через месяц, в конце сентября 1941 года пришел черёд и родных Клары. К первым числам октября было вывезено в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию более пятидесяти тысяч немцев. Следы Таблеров затерялись в Пермском крае.
[Постановление ГКО № 702сс «О переселении немцев из Запорожской, Сталинской и Ворошиловградской областей» от 22.09.1941]
***
август 1941
Из сообщений Совинформбюро:
"Обороняющиеся подразделения, выполняя «приказ товарища Сталина от 3 июля 1941 года» переключив генераторы ГЭС на самосожжение, отступили на Левобережье.
18 августа 1941 года произведен подрыв плотины Днепрогэса…"
В теле плотины образовалась брешь, пошёл активный сброс воды. В результате возникла обширная зона затопления в нижнем течении Днепра. Слухи ширились, обрастая страшными подробностями, шепотом говорили о, якобы, сотнях утонувших, вырвавшаяся на свободу вода пронеслась Днепровской поймой, заливая все на своем пути. Клара не верила, пыталась представить дом родителей, затопленный водой, и не могла. Мысленно уговаривала себя: "Все живы, сейчас обустраиваются где-то вдали от войны, от страшных разрушений".
По словам очевидцев, сила образовавшейся при подрыве плотины Днепрогэса волны была такова, что монитор "Волочаевка" (низкобортный броненосныйкорабль) был выброшен на мелководье реки, позже использовался в качестве оборонительного сооружения красноармейцами.
Бойцы 3-й батареи 16-го зенитно-артиллерийского полка подарили Запорожью полтора месяца (до начала октября 1941 года). В августе и сентябре удалось осуществить небывалый объем работ по эвакуации промышленного оборудования. Для этого подтянули даже линии электропередач из Донбасса. Были брошенные все резервы людей и вагонов – 9 тысяч рабочих и свыше тысячи специалистов из того же Донбасса грузили оборудование "Запорожстали" и других индустриальных гигантов. Поэтому только относительно Запорожья можно утверждать, что все, что собирались вывезти – вывезли. Достаточно сказать, что на восток отправили оборудование 28 заводов союзного значения!
Колоссальное разочарование для захватчиков. Но всё это стало известно Кларе гораздо позже от Франца Хайнемана, начальника Фельдкомендатуры – Управления дорожной жандармерии Кривого Рога, инспектировавшего дорожную жандармерию Павлограда. Тогда Клара даже представить не могла, как его визиты в Павлоград помогут подпольщикам.
[Из мемуаров А. Шпеера: «…Посетил я и взорванную русскими электростанцию в Запорожье. В ней, после того, как крупная строительная часть сумела заделать брешь в плотине, были установлены немецкие турбины. При своем отступлении русские вывели из строя оборудование очень простым и примечательным образом: переключением распределителя смазки при полном режиме работы турбин. Лишенные смазки, машины раскалились и буквально пожрали сами себя, превратившись в груду непригодного металлолома. Весьма эффективное средство разрушения и всего – простым поворотом рукоятки одним человеком!»]
***
сентябрь 1941
Из сообщений Совинформбюро:
"4 августа 1941 года фашисты захватили Кировоград.
8 августа – Умань.
15 августа – Кривой Рог
17 августа – Никополь".
В сентябре сдали Днепропетровск.
11 октября 1941 года немцы заняли Павлоград.
После захвата немцами правого берега Днепра, из Новомосковска к Павлограду устремились потоки беженцев. Оборудование заводов, которое нацисты могли обратить в свою пользу, госпитали, типография "Днепровской правды".
Дороги размыло дождем, заторы из увязших в колеях машин, скота превратили её в непроходимое препятствие. Не лучше выглядела дорога и через Голубовку и Перещепино на северо-восток. У Перещепино профилировка (профилированная грунтовая дорога) уходила южнее к Павлограду.
Немецкие бомбардировщики превратили путь отступающих в ад. Машины медленно ползли в сумерках с погашенными фарами, кроме бомбардировщиков, немцы засылали десантные группы. Бои под Кременчугом тоже не вселяли надежду. На подножках машин разместились наблюдатели, чутко прислушиваясь к ещё светлеющему в сумерках небу.
Через Перещепино тянулось шоссе, соединявшее Днепропетровск с, готовящимся к обороне, Харьковом. Перещепинцы выбились из сил, кроме строительства оборонительных укреплений на них оставалась уборка урожая и вывоз зерна. Женщины и старики валились с ног, лишь у подростков энергии хватало на всё, голод ещё не лишил их сил.
В конце августа 1941 года Федор Борисович Зацарин из Павлоградского горкома встретился с Андреем Павловичем Караванченко – коренным павлоградцем, оставленным для подпольной работы под видом сапожника.
Основная часть подпольных групп и отрядов была сформирована, новые документы для тех, кто должен остаться, выданы. В свои тридцать семь лет Андрей думал: " Как трудно оказать человеку в доверии, а потом окажется в отряде хоть одна шкура, и гибнут люди… Где взять опыт? Старые кадры, в большинстве своём, не дожили, многие репрессированы, людей с опытом подпольной работы нет, правила конспирации для большинства – лишь теория".
Уже было понятно, что задержать наступление фашистов удастся ненадолго.
– Дмитрия Садовниченко решили пока отправить в Петропавловку, здесь его многие помнят, а там Дмитрия Павловича не знают, – пояснил Караванченко.
– Если только из Павлограда не переберется кто-нибудь к родне, я имею ввиду: из тех, кто с ним знаком, – засомневался Федор Борисович.
– Да, первое время лучше осмотреться, – кивнул Андрей.
– Ну, это касается всех нас. Береги себя…
Коробки с медикаментами, ватники, ящики с патронами были спрятаны в лесных схронах Орловщанского леса. Партизаны найдут всему этому применение и в Самарском лесу. Но дожить до Победы многим не суждено. Карательные операции в таком редколесье провести несложно.
***
После революции близкое расположение к Днепропетровску, тогда Екатеринославу, сыграло заметную роль в развитии промышленности в Павлограде.
Артиллерийский полигон, Литейный завод очень изменили состав населения. Приток военных специалистов, инженеров и рабочих требовал развития медицины и образования. Бывшая гимназия превратилась в техникум, открылись школы, рабфак.
Несмотря на это, выглядел Павлоград тихим патриархальным городком. Кое-где булыжную мостовую бывшей Шалинской улицы, ведущей на старую Соборную площадь, наспех пытались выровнять после бомбежек, тишина окраин была тревожной и обманчивой.
В центре полным ходом шла мобилизация, прибывшие из Днепропетровска специалисты и оборудование спешно готовились к дальнейшей перевозке вглубь страны. В том числе Павлоградский обозный и Новомосковский жесте катальный завод, который ни в коем случае нельзя было оставлять немцам. Донецкие металлурги обеспечили быстрый демонтаж оборудования.
Командование 6-й армии Южного фронта прилагало все усилия, чтобы не дать фашистам развить наступление дальше Днепра, но все понимали, что счет идёт на дни.
Вместо раненого генерала Тюленева Ивана Владимировича Ставка Верховного назначила Дмитрия Ивановича Рябышева – генерала-лейтенанта, доставившего немало разочарований командующему сухопутными войсками Германии Гальдеру.
Обергруппенфюрер Гальдер был в ярости – потери в танках и транспортных средствах тормозили наступление. В большинстве немецких танковых дивизий значительная часть боевых машин превратилась в искореженное железо. Успех наступления должна обеспечить авиация и срочный ремонт техники. Конечно, Днепр стал серьезным рубежом, сходу форсировать такую реку нереально. Гальдер укрепил немецкие части итальянскими.
– Подумать только! Даже в этих степях они умудряются партизанить! – негодование обергруппенфюрера вызвали смелые вылазки партизан Карастоянова, которые укрылись в приднепровских плавнях (заболоченные поймы и острова низовья реки) и взорвали мосты на Никополь.
Глава 3
***
октябрь 1941
В предвоенные годы в Павлограде очень изменилось соотношение местного население и приезжих. Город пополнился рабочими обозно-механического завода №15 ("Химмаш"), лубяного – "Снаряжательного завода №55 ", литейщиками, военными специалистами артполигона.
За то время, пока 6-я Армия удерживала Днепровский рубеж, в оккупированном Левобережье развернулись партизаны. Беженцы, по ночам переплывавшие Днепр, рассказывали, что в сёлах близ Никополя и Марганца партизаны нападают на транспорты и комендатуры фашистов. Жители находят листовки с сообщениями Совинформбюро. Ходили слухи об арестах в Днепропетровске. Политуправление Южного фронта заготовило тысячи листовок не только на немецком, но и на итальянском, румынском языках для солдат оккупационных частей, дислоцированных в районе Днепра. Листовки призывали итальянцев и румын отправляться на родину и не жертвовать свои жизни в интересах Германии.
Немцы вступили в Павлоград 11 октября.
Сотрудники местной газеты выразили готовность сотрудничать с новой властью и издавать новую "Павлоградську газэту" на том же оборудовании. Николай Шуть, сотрудник отдела поэзии не ожидал, что бывшие коллеги так стремительно сменят идеологическое направление. Многие были оставлены для подпольной работы. Фашистская пропаганда давно отшлифовала методы работы с местными газетчиками. Зачем пропадать оборудованию, если его можно использовать на пользу рейху.
Всего пять лет назад Николай окончил школу, жил с мамой. После травмы заболел костным туберкулёзом и призыву не подлежал, заочно учился в Литературном институте. Бедная женщина оберегала сына всеми силами, стоило парню задержаться в редакции, мама не находила себе места. Очень гордилась поэтическим даром Николая, особенно, когда её мальчика выбрали ответственным секретарём газеты "Социалистычный наступ" ("Социалистическое наступление")
Редакционная машинистка Галя давно нравилась поэту, но ухаживаниям предпочитала дружеские отношения, они были знакомы со школьных лет.
Галя Пасько не хотела верить, что наши оставят Павлоград и горячо убеждала в этом Николая, но грохот приближающегося фронта не оставлял надежды.
Утром девушка прибежала к Николаю бледная и запыхавшаяся, стала сбивчиво пояснять, что все разошлись, а в подвале редакции полно подшивок старых газет со статьями о передовиках производства и активистах города.
– Ты подумай! Почти все они коммунисты или комсомольцы! А в статьях подробности о семьях, должностях, не говоря уже о фамилиях. Ты понимаешь, сколько там информации для гестапо?!
– Скорее пойдём туда! – встревожился Коля.
Подвал редакции был забит старыми газетами. Галя в отчаянии присела на ящик:
– Это за неделю не перетаскать домой!
– Значит, придётся сжечь во дворе, – решительно шагнул к стопкам Николай – здесь их быстро найдут.
Костёр из газет горел до самого вечера. Уставшие и перепачканные они вернулись домой. Мама только всплеснула руками, глядя на парочку.
– К вам прибегал Алексеев Володя, искал.
– Завтра пойдём к нему, нужно проверить библиотеки.
А к 7 ноября город пестрел листовками, призывающими "Отметить 24-ю годовщину Революции".
Галина Пасько работала в редакции газеты машинисткой, напечатала листовки с призывом всячески вредить фашистам. Молодые сотрудники редакции Володя Алексеев, Николай Бешта, Галина Федосеенко ночью расклеили их на рынке и в других людных местах.
Гебитскомиссар (должность административного лица на оккупированных нацистской Германией территориях) Циммерман был напуган и взбешен, свой страх выплескивал на штурмбанфюрера Экке – начальника гестапо. Каждая партия листовок проводила фон Экке в гнев, особенно ярился долговязый шеф отделения СД Павлограда при виде машинописных листков. Он считал, что написанные от руки – это творения малахольных одиночек, а отпечатанные на бумаге – это уже происки организованной группы. Курт фон Экке затеял сбор образцов оттисков всех печатных машинок в городе, чтобы по мелким дефектам литер установить источник.
Подпольщики типографии успели перепаять некоторые буквы на каретках и обдумывали, как перейти на типографский способ печати.
В этом должны были помочь Борис Шимановский и Иван Кириллович Лашунин.
***
В притихшем городе жители затаились в тоскливом ожидании. Каждый человек надеялся на что-то своё, хотя и было понятно, ждать каких-то перемен, отличающихся от того, что уже происходит в захваченных городах, не приходится. Но всё же, человеку свойственно надеяться, что его минует жестокость судьбы. Да, возможно, заденет кого-то из знакомых, соседей, но его обойдет стороной. Главное – не высовываться, не привлекать к себе внимание. Наивно. Тщательно отработанная на захваченных странах, отлаженная оккупационная машина работала без сбоев. Методика работы с населением, отшлифованная в покоренной Европе, действовала, как часы.
В первые же сутки подразделения СД определили здания, в которых будут размещены основные структурные подразделения: военная комендатура, гестапо, тюрьма, биржа труда. Всё трудоспособное население обязано встать на учёт. Отделения гражданской полиции, сформированные из местного населения. Дорожная жандармерия, ведь качество дорог – основа активного взаимодействия структур власти в тылу и залог быстрого продвижения на восток – к Уралу.
Обязательное выявление и регистрация всех евреев.
Поощрение местного населения за помощь в выявлении всех активистов, составление списков семей коммунистов, комсомольцев, командиров Красной армии.
Приказ о введении комендантского часа.
Приказ о немедленной сдаче оружия и радиоприемников.
Приказ об открытии церквей и проведении церковных служб.
Приказ об издании городской газеты.
Госпиталь.
Всё четко по выверенной схеме, многократно доказавшей свою эффективность в управлении колониями низших рас. Опыт Британии тоже пригодился.
У некоторых местных это даже вызвало уважение к немецкому порядку. Таких, правда, было немного. Бывший паспортист городского отдела милиции Павлограда Канавкин был, как раз, из их числа.
***