Елена Александровна Кралькина
Немчиновы. Часть 1: Беспокойное лето
Естественно, я держал Жаклин в курсе всего происходящего. На нее произвела глубокое впечатление сумма, заплаченная Немчиновыми за родовое имение. Заплатили, и ничего, хуже кушать не стали. Жаклин затребовала у меня все фотографии имения и схему перепланировки. После некоторого размышления она решила, что Вадим в качестве мужа ей подходит. Очень ей хотелось стать графиней и щеголять в Париже в бриллиантах и элитных русских мехах. Навоображала себе она Бог знает чего. Я пытался образумить ее. Я немного познакомился с Вадимом. Он не был олухом, не был дураком, наоборот, он был умен, талантлив, приятен внешне. Но это все ерунда, главное, что он был сделан совершенно из другого теста, чем Жаклин и я. Вадим любил работать и зарабатывать, а не растрачивать упавшие с неба деньги. К любви он относился серьезно, удовольствия от общения с девочками-однодневками не получал, был домоседом. Как бы Жаклин ни старалась подыграть Вадиму, рано или поздно разница в отношении к жизни не могла не проявиться. Брак Вадима и Жаклин изначально был обречен на неудачу.
Сосновск. Квартира Валентины Васильевны
– Валентина Васильевна, а нельзя ли посмотреть записки вашего прапрадеда, раз мы уж так задержались у вас в гостях? – спросил Немчинов.
– Отчего же нельзя, можно. – Я достала стопку исписанных от руки тетрадей. На обложке каждой тетради был проставлен год, когда велись записи. Немчинов выбрал тетрадь, соответствующую 1913 году. В этом году погибла Соня.
– Вроде я что-то нашел. Смотрите, речь идет о графе Н. и его дочери С. Можно я пересниму текст, а дома постараюсь прочитать? Не так-то просто сразу разобрать рукописный текст.
– Пожалуйста, – разрешила я. Я поняла, что копирование текста займет не меньше часа. Миша заскучал и, как мне показалось, проголодался. Я решила завести какой-нибудь фильм для Миши, а тем временем приготовить что-нибудь на ужин. Благо магазин расположен прямо в нашем доме.
Я перебрала диски с фильмами и спросила Мишу, смотрел ли он «Кортик». Вадим Витальевич поинтересовался, про что фильм. Видимо, испугался, что подсуну племяннику что-то непотребное. Я рассказала, что действие происходит после революции. К ребятам попадает кортик, с помощью которого можно отыскать клад. Нужно только найти ножны. После некоторого количества приключений ребята их находят.
– Не знаю, стоит ли смотреть Мише этот фильм. Писатель, наверное, рабоче-крестьянский и воспевает классовую борьбу.
– В этом фильме воспеваются дружба, честность, находчивость, смелость и высокие помыслы. В продолжении, которое называется «Бронзовая птица», действительно есть злая помещица и один из ребят предлагает обожрать капиталистов. Но это юмор.
– А что такое «обожрать»? – поинтересовался Миша. Я засмеялась.
– Обожрать – это объесть, съесть все запасы капиталистов. Ребята-то были полуголодные, а у капиталистов еды было полно. Мне кажется, что Мише фильм не повредит, будет интересно. В конце концов – это наша русская история.
– Высокие помыслы, – фыркнул Немчинов, – тоже скажете. Мне кажется, что в советской литературе одна классовая борьба.
Я достала с полки «Два капитана» Каверина:
– Почитайте на досуге.
Фильм я все-таки Мише завела, а сама пошла на кухню, чтобы приготовить сырники. Примерно через полчаса я вошла в комнату и увидела, что оба Немчинова, не отрываясь, смотрят кино. Про копирование мемуаров Вадим Витальевич забыл. Я поставила перед «мальчиками» тарелку с сырниками, сметану и варенье. Мишка сразу отправил в рот целый сырник, а Немчинов-старший сначала попробовал малюсенький кусочек. Когда в следующий раз я вошла в комнату с чайником в руках, на тарелке сиротливо лежал один сырник. Как водится, весь красный Вадим Васильевич извинился, что они с Мишей оставили меня без ужина. Я соврала, что съела несколько сырников, пока их жарила, так что не хочу есть. Мишка сейчас же протянул руку, схватил последний сырник и запихнул его в рот.
Когда фильм кончился, я попросила Мишу помочь мне отнести грязную посуду на кухню. Совестливый Немчинов тоже потащил свою чашку на кухню. Он вошел и спросил:
– А где у вас посудомоечная машина? Куда положить чашку?
Я показала на раковину:
– Вот она. К ней прилагается еще губка, посуду ставите в раковину, а дальше все происходит автоматически. Берешь губку, капаешь «Фэйри» и моешь. – Мишка засмеялся:
– Можно я немножко помою «автоматически»? Я никогда не пробовал.
– Пожалуйста, – легко согласилась я.
– Почему вы не купите себе настоящую посудомоечную машину, вы ведь портите себе руки, – Немчинов решил проявить заботу обо мне. – Почему не сделаете в квартире ремонт? Я могу вам предложить сделать некоторую перепланировку. Станет лучше, будьте уверены.
Откровенно говоря, я разозлилась. Этот чистоплюй барин смеет что-то вякать. Пожил бы он на мою зарплату. В общем, я выдала ему все, что думаю о своей зарплате, его «знании» жизни и перепланировке вместе с посудомойкой. По озадаченному виду Немчинова я поняла, что размер моей зарплаты в его голове не укладывался.
– Как же так? – покачал он головой. – Ведь вы квалифицированный специалист.
– Напишите ваши соображения о моей квалификации нашему правительству, может быть, кто-нибудь там наконец одумается и перестанет резать образование на корню.
– Я сделаю вам перепланировку и ремонт за свой счет, – пообещал Немчинов после некоторого раздумья.
– Ладно, не надо, проехали.
Мы стали собираться в усадьбу. Вдруг Немчинов притормозил: он настоятельно порекомендовал мне перед отъездом спрятать икону. Куда же ее деть? Тайник прадеда я сломала. Положить икону под матрас или в крупу? Так ведь ее там сразу найдут. Я спросила, может ли Немчинов спрятать икону в свой сейф, если он у него есть.
– Вы мне настолько доверяете? – удивился он. Откровенно говоря, мне даже в голову не пришло усомниться в его честности.
– Разве благородные люди, графья, обманывают?
– Еще как!
– Видите, рабочие и крестьяне были не во всем не правы, – засмеялась я. – Так берете икону на сохранение?
– Беру, – ответил Немчинов. – У меня будет еще две просьбы к вам. Во-первых, помогите мне, пожалуйста, встретиться с Кругловым, Юрием, кажется. А во-вторых, расскажите мне, где у вас архив. Наверное, туда не просто попасть, нужно делать официальный запрос.
– Мои дедушка и бабушка, мама и папа были учителями. Полгорода учились у них. Никакого запроса не надо. В архиве работает мамина подруга. Я сейчас позвоню и обо всем договорюсь. – Через три минуты я узнала, что тетя Надя, архивариус, сейчас в отпуске, но скоро будет на работе. Тогда мы можем зайти и взять дело. Как я и предполагала, все дела моего деда так и лежали в коробке, не распакованные.
Следом я позвонила Юрке. Первое, что он сказал, что сейчас в Москве и чтобы я говорила коротко и не тратила деньги. Потом он, естественно, многословно, стал пересказывать мне все, что узнал в столице о древних цивилизациях. Потом, видимо, понял, что увлекся, остановился и спросил:
– Чего звонишь? Ты, слышал, сейчас в гувернантках у графа работаешь. Интересно, последствия будут те же, что у Джейн Эйр?
Вот юморист. Я объяснила, что звоню как раз по просьбе графа. Он просит о встрече.
– Надо же, видимо, родословной заинтересовался. Дома буду в начале августа, но только один день. Потом в лагерь уеду, у Витьки Самойлова жена рожать должна, он попросил меня заменить его, если никого больше не найдет. Так что как вернусь, сразу позвоню. Все, целую, – и Юрка повесил трубку.
Немчинов меня поблагодарил и выразил надежду, что я поеду с ним и в архив, и к Юрке. Внутренне я посмеялась: похоже, становлюсь по совместительству нянькой старшего оболтуса.
Париж. Виталий Петрович
Как странно устроена жизнь. Кажется, что все уже в прошлом, и вдруг – чудо, которое дает надежду. Нашлась наша семейная реликвия – икона «Утоли моя печали». Как вовремя! На обратной стороне сохранилась даже молитва, написанная Сонечкиной рукой. «Пресвятая владычица Богародица, Спаси меня грешную». Я буду повторять молитву еще и еще раз. Богородица не может не услышать меня.
Я заставлял Сержа, Вадима, а потом и Мишеля учить русский язык, но часто спрашивал себя – зачем? В третьем поколении все эмигранты забывают свои корни и полностью впитывают культуру своей новой Родины. Не только впитывают культуру, конечно, но и приобретают соответствующие национальные черты. Имело ли смысл себя обманывать? И я, и дети – мы – французы. Случившаяся когда-то в России история с прадедом казалась далекой сказкой. Не думаю, что кто-нибудь из нас верил в реальное существование российских родственников, медальона или иконы. И вдруг все это оказалось былью. Мы оказались звеньями в длинной истории русского семейства. Прошлое стало близким, и мне почему-то стало приятно думать о том, что я все-таки русский.
После разговора с Вадимом и Валечкой сердцу стало гораздо лучше. Я увидел в глазах сына интерес к жизни. Разве это не великая радость? Неужели это Мишель так растормошил его? Или это Валечка? Мне показалось, что Вадим смотрел на нее с интересом. Дай-то бог!
Целыми днями вместе с Мари, девушкой-детективом, беседую с друзьями Сержа, пока ничего. Нужно найти еще экономку, которая вела хозяйство Сержа. Мне нельзя, нельзя умереть, пока убийца сына не найден.
Имение Немчиновых. Валентина
В усадьбе, уже поздно вечером, когда Варвара Петровна и прочий обслуживающий персонал уехали домой, Немчинов пригласил меня в свою мастерскую. Мишка говорил мне, что вход туда категорически запрещен всем без исключения. Сначала Немчинов открыл обычную дубовую дверь, такую же, как и во все комнаты усадьбы. За дубовой дверью оказалась сейфовая со множеством замков. Она была уже приоткрыта. Видимо, Немчинов не хотел показывать мне, как все эти замки открываются. Я вошла и ахнула. Почти весь потолок мастерской был стеклянным, казалось, что до звезд можно дотянуться рукой. Большие окна выходили на реку, на воде виднелась серебряная лунная дорожка. Кругом шумели сосны. Это просто сказка! Немчинов включил свет, и я ахнула еще раз. Вся мастерская была заполнена рисунками зданий, улиц, городов. А еще были чудесные пейзажи, я узнала реку, обрыв, лужайку. Я прямо застыла перед картиной, на которой была изображена усадьба. С одной стороны, все очень красиво и радостно, а с другой – в доме, окружающей природе чувствовалось внутреннее напряжение и скрытая опасность. Я сказала об этом Немчинову.
– Вы очень проницательный и чувствительный человек, Валентина Васильевна. Вы первый человек, которого я пустил в свою мастерскую, здесь мой мир, и обычно я оберегаю его от посторонних. Но сегодня мне почему-то захотелось показать вам картину с усадьбой. Может быть, я псих, но я чувствую опасность кругом. Мне страшно за Мишеля, и я очень прошу вас позаботиться о нем. А теперь я покажу вам, куда я спрячу икону, вы должны знать, где она будет храниться.
За одной из картин находился сейф, куда Немчинов и положил икону.
– Завтра я попытаюсь найти что-нибудь на замену, надо что-то поставить вам на полку. Вряд ли кто-нибудь из ваших знакомых помнит, как точно выглядит икона, но то, что она была, могут помнить многие.
Сосновск. Николай
У меня заработала прослушка, которую я установил у Игорька. Девяносто девять процентов его разговоров надо выкинуть в унитаз, но один процент – дорогого стоит. Игорек, по всему, работает на Недельского, начальника охраны нашего мэра. Больше всего меня удивило то, что серьезный мужик, Недельский, сам общается с такой шестеркой, как Игорь. В моей голове это не укладывается. Самое интересное, что в разговорах речь шла об усадьбе Немчинова. Недельский очень подробно выспрашивал, как идут дела на стройке, чем занят Немчинов, какое у него настроение. Поинтересовался он даже тем, как идут занятия у немчиновского племянника, что за люди Валька со Светкой. Кстати, Недельский сильно выговорил Игорьку за то, что он подобрал учительниц для барчука без согласования с ним. Вся эта информация нуждается в серьезном осмыслении. Неужели действительно все дело в наследстве, но откуда Недельский мог о нем узнать?
Я переговорил с Манькой, она рассказала, что финансовая версия смерти Сержа скорее всего лопнет. Беседы Виталия Петровича с друзьями сына оказались не напрасными. Друзья, видимо, обсуждали между собой возможные причины смерти Сержа. Новость, что его смерть не была случайной, не оставила их равнодушными. Вчера вечером Виталию Петровичу позвонил один из знакомых Сержа по обществу любителей древностей и попросил о встрече. Виталий Петрович, естественно, согласился, он был готов принять гостя в любое время. Беседа состоялась. Запинаясь и краснея, знакомый поведал, что это он надоумил Сержа инвестировать деньги в фирму, которая сулила очень высокие дивиденды. Он сам вложил туда деньги, взятые в кредит, и даже целый год получал доход. Сейчас он распродает имущество, чтобы выплатить долги. Жан-Клод навел справки; поиском мошенников, обманувших довольно большое количество инвесторов, сейчас активно занимается соответствующий отдел полиции. Никакого отношения к Сержу мошенники не имеют. Сам Серж брал кредит в солидном банке, он своевременно покрыл задолженность, поэтому никаких предъяв к нему со стороны банка быть не могло. Как ни возражал Виталий Петрович, Жан-Клод считает целесообразным рассмотреть версию, связанную с появлением у Сержа любовницы, ревнивый муж которой мог решиться на преступление. Правда, сам Жан-Клод в эту версию совсем не верит. Серж был примерным мужем и отцом. Остается русский след. Эту версию отработать должен я. Манька выслала мне все фотографии, сделанные Сержем в России. По ним можно определить круг лиц, с которыми он общался. На фотографиях я узнал Игорька. Наш пострел везде поспел. Я успел пробить Игорька, но, к сожалению, ничего интересного в его биографии нет. Так – мыльный пузырь.
Имение Немчиновых. Валентина
Следующий день прошел замечательно. Немчинов с утра уехал в город. Мы со Светкой отзанимались с Мишей и получили право на заслуженный отдых. По очереди бегали купаться на реку, загорали на лужайке, играли в мяч и бадминтон. С педагогической точки зрения мы, конечно, сделали ошибку, что купили Мише сразу все. Теперь ему хотелось заниматься всем одновременно. Самое смешное, что перевесил все «Кортик». Фильм произвел на мальчишку сильное впечатление. Шалаш превратился у него в фургон циркачей. Довольно долго, осматривая окрестности в бинокль, Мишка валялся в шалаше. Если кто-то проходил мимо, он что-то чиркал в своем блокноте и фотографировал на планшет. Когда ему все-таки надоело вести наблюдения, он попросил нас со Светкой «прикрыть» его, пока он будет прятать свои записки. Мишка заметил, что один кирпич вываливается из фундамента дома. Он засунул блокнот в дырку, а потом прикрыл его кирпичом.
Немчинов не обманул, он оставил племяннику кисточки и краски. После десяти кругов на велосипеде вокруг дома Мишка притомился и засел за рисование. Мы со Светкой сидели рядом и читали. Я не заметила, как подошел Немчинов. Он посмотрел на Мишкины художества, вполне приличные, между прочим.
– Ты неправильно кладешь тени. – Немчинов взял кисточку из Мишкиных рук и показал, как надо обходиться с тенями. Мне понравилось, а Мишка обиделся, видимо, он считал, что у него получился шедевр, а дядя все испортил. Последовал диалог на французском, после которого Немчинов дал Мишке подзатыльник и ушел. Бить детей нехорошо, это я знаю точно, но в данном случае я была рада, и вовсе не потому, что Мишка виноват, а потому что у Немчинова наконец-то прорезалась нормальная человеческая реакция.
Мы со Светкой решили смягчить ситуацию и занять «мальчиков» радиоуправляемыми игрушками. И машина, и самолет произвели фурор. Все, включая охранников, Игоря и даже Варвару Петровну, попробовали поиграть. Оказалось, что мягко посадить самолет не так-то просто. Ссора быстро забылась. Наигравшись, мы все дружно поужинали, а потом пошли смотреть «Бронзовую птицу».
За занятиями и играми прошло несколько дней. Я заметила, что Светка перестала встречаться с Игорем и проводит все время в усадьбе, причем стала довольно часто навещать домик, где дежурит начальник немчиновской охраны Павел. Выяснилось, что в один из дней, когда Светка ездила с Игорем погулять в город, к Светке привязалась собачонка. Видимо, она потерялась и совсем отчаялась найти хозяев. Светка –большая любительница животных, и они это чувствуют. Светка решила подобрать собачку и отвезти ее к нашему хорошему знакомому Володе Ерофееву, у которого есть приют для бездомных животных. Однако Игорь наотрез отказался взять собаку в машину, сказал, что она испортит салон. Более того, он бросил в собаку камень. На этом любовь Светки к Игорю закончилась. Она просто повернулась к Игорю спиной, схватила собаку и ушла. По дороге к себе домой Светка увидела Павла, который покупал банку пива в киоске. Естественно, она попросила Павла отвезти ее с собакой к Володе в приют, но Павлу собачонка понравилась, и он взял ее жить к себе в сторожку. Теперь Светка без конца бегает проведать рыжую Алиску. Светка призналась, что сама и не заметила, как подружилась с Павлом и даже влюбилась. Рядом с ним она чувствует себя в полной безопасности, причем финансовое положение Павла ее, как ни странно, совершенно не интересует. Оказывается, Павел был кадровым военным, прошел Чечню, был тяжело ранен, поэтому службу в армии ему пришлось оставить. На гражданке Павел нашел работу в охране друга Немчинова – Батищева. Убедившись, что Павел надежный, знающий свое дело человек, Батищев попросил его организовать охрану у Вадима Витальевича, которому старается помогать. В свое время Батищев учился вместе с отцом Миши. Павлу была нужна основательная реабилитация после ранения, поэтому служба начальником охраны у Немчинова за городом его вполне устроила. О Немчинове Павел отзывается хорошо. Говорит, что мужик с придурью, но порядочный и честный.
После того как я увидела картину Немчинова, мне в усадьбе иногда делалось немного не по себе, если честно, по вечерам бывало страшновато. Я не знала, кому можно доверять, а кому нет. После Светкиного рассказа я обрадовалась – хотя бы на Павла можно положиться. Я расслабилась.
Два года назад. Игорь
Естественно, Жаклин меня не послушалась и нашла возможность познакомиться с Вадимом. Она не сильно форсировала отношения, но к лету все же сумела затащить его в постель. Вадим часто приезжал в Россию, очень внимательно следил за строительством, обсуждал варианты планировки коттеджного поселка с мэром. Всегда он был деловит и немногословен, но весной стала заметна перемена – Вадим влюбился. Он стал больше улыбаться, с оптимизмом смотрел вперед и прощал небольшие огрехи в строительстве. От Жаклин я знал, что на осень назначена свадьба.
К лету часть дома была готова к проживанию, и Вадим останавливался уже в своем доме. Вадим неприхотлив, поэтому легко справился с устройством своей жизни. Благо все возможные кухонные агрегаты были закуплены в первую очередь.
Надо сказать, что я не переставал радоваться жизни. Вадим выиграл конкурс и начал строительство коттеджей. Деньги потекли рекой. Я сразу предупредил строителей, что все переделки – за их счет, поэтому слишком уж работой не заморачивался. Красивых девушек в городе хватало, поэтому я чувствовал себя вполне счастливым. Но настал день, когда прозвонил первый тревожный звонок. Ко мне в гости нагрянул некто Недельский, начальник охраны нашего мэра. Мне он сразу не понравился, я вообще стараюсь держаться от таких людей как можно дальше. Недельский поинтересовался, как продвигается немчиновская стройка, как граф себя чувствует на родной земле, как обустраивается. Я коротко рассказал. Недельский помолчал, а потом сообщил, что, по мнению Пантелея Ивановича, Вадиму нужна домоправительница, которая должна помочь ему решать бытовые проблемы, и настоятельно попросил меня устроить на работу некую Варвару. Я попытался отказаться: зачем нам с Вадимом засланный казачек? Недельский так на меня посмотрел, что я поторопился согласиться. Вадим против Варвары особенно не возражал, ему было все равно. Мне Варька сильно не понравилась. Змея, да еще командовать мной попыталась. Через некоторое время я расслабился. Варвара оказалась не шпионкой, она явно была поставлена, чтобы соблазнить Вадима и скрасить его одиночество. Чего только не вытворяла эта дура, а Вадиму – все по фигу. Думаю, он Варьку просто не замечал. Вадим был полон любовью к Жаклин, но домоправительница этого не знала. Я внутренне сильно смеялся.
Имение Немчиновых. Валентина
Жизнь медленно текла, ничего плохого не происходило. Мои страхи постепенно стали умирать. Немчинов где-то достал старую икону «Утоли моя печали», и мы отвезли ее ко мне домой. Новая икона была замечательной, но, честно говоря, я привыкла к своей. По настоянию Немчинова мою икону мы отвезли в банк и положили в ячейку, которую Вадим Витальевич арендовал на мое имя. Тетя Надя вышла на работу, в архиве мы нашли дело о смерти Софьи Немчиновой. Вадим Витальевич перекопировал документы и нотариально заверил каждую страницу. Все копии он отправил в Париж отцу. Виталий Петрович сильно меня благодарил и как специалист очень высоко оценил работу моего прапрадеда. Кроме архивного дела Немчинов потихоньку копировал тетрадки с воспоминаниями прапрадеда и пересылал отцу. Виталий Петрович утверждает, что мемуары прапрадеда имеют литературные достоинства. Он очень волновался, что тетрадки могут украсть, поэтому достаточно скоро они переселились в ячейку банка к иконе.
Несмотря на кажущееся отсутствие событий, наша жизнь в имении не была скучной. Игорь пытался наладить отношения со Светкой, но она не обращала на него никакого внимания. Весь ее интерес сосредоточился на Павле, и она явно получала удовольствие от общения с ним. Несколько раз Игорь приезжал в имение с друзьями, которые пытались ухаживать за мной, но они явно были не в моем вкусе. Каждый вечер я с дядей и племянником смотрела какой-нибудь фильм. Мне эти просмотры доставляли большое удовольствие. Они напоминали время, когда были живы мои родители, и мы все вместе сидели у телевизора. Для наших «французов» советские и российские фильмы были открытием. Между прочим, Немчинов прочитал «Два капитана» и согласился со мной, что тяга к высоким идеалам и самопожертвование – ценности, не исчезнувшие в советское время. Практически каждый день Вадим Витальевич общался по скайпу с отцом. Иногда в беседах с Виталием Петровичем принимала участие и я. Я очень удивлялась, что Виталий Петрович находит в Интернете и смотрит те же фильмы, что и мы. Фильмы мы смотрели в основном детские и юношеские, мне было непонятно, чем они могут быть интересны взрослому человеку. Дело оказалось в том, что во Франции Немчиновы в основном общались с эмигрантами и диссидентами. Они в деталях были наслышаны об «ужасах» социализма и были уверены, что люди были вынуждены жить в Советском Союзе только потому, что существовал железный занавес. Все хорошее, по их мнению, подавлялось тоталитарным режимом. Мир и люди, которых Виталий Петрович видел в фильмах, ставили его в тупик. Люди искренне хотели построить справедливое государство, основанное на дружбе и взаимопомощи. Даже в советских «Трех мушкетерах», к большому удивлению Виталия Петровича, речь прежде всего шла о дружбе, все драки и сражения оставались на втором плане. Отец и дед оболтусов был очарован музыкой советского композитора Дунаевского к «Детям капитана Гранта». Он говорил, что музыка помогает ему пережить потерю сына и зовет даже его, старика, двигаться вперед. Виталий Петрович пытался осознать, как «ужасы» и «хорошее» совмещались в жизни одного народа. В конце концов он пришел к выводу, что люди готовы были терпеть многое, так как были объединены высокой целью построения Рая на земле. Мне эта мысль показалась немного сложной, но что-то в ней было. Во всяком случае, мне с Немчиновыми интересно.
Сосновск. Николай
К сожалению, дела продвигаются медленно. Павел принес мне бутылку с отпечатками пальцев Семена. Ребята выяснили, что несколько раз его пытались привлечь к ответственности за весьма грязные делишки, но каждый раз Сене удавалось соскочить с крючка. Со мной связался следователь, который пытался несколько раз посадить гада. Он пообещал мне золотые горы, если мне удастся наконец поймать его подопечного. Однако взять Сеню за жабры повода у меня пока нет. Слава богу, в имении Немчинова пока тихо. Для окружающих я изображаю, что нахожусь в заслуженном отпуске, по вечерам посещаю злачные места в призрачной надежде встретить Недельского, а днем езжу к родителям.
Отец твердо решил вернуться на завод, мать его поддерживает, а в тихую плачет, так как выходит, что любимую козу надо продавать. Зимой родители должны переехать в город, ездить отцу на завод из деревни далеко. Я серьезно поговорил с матерью. Мне надо было точно знать, пьет отец или нет. Мать побожилась, что не пьет. Тогда я изложил ей свой план. Я решил купить отцу «Ниву». На машине он может ездить на завод из деревни круглый год. Дорога занимает не более чем полчаса. Мать, конечно, расплакалась. До чего я терпеть не могу, когда женщины мокроту разводят. Ведь если плохо – плачут, если все хорошо – опять плачут.
Мать достала деньги, которые я посылал родителями. Она предложила, чтобы именно их я потратил на покупку машины. Я заскрежетал зубами. Я нормально зарабатываю и посылал деньги родителям, чтобы они жили по-человечески, а не держали капусту под подушкой. На похороны родителей я как-нибудь заработаю. С неохотой, но мать деньги все же убрала.
Мать нашла отцовские документы, и мы поехали с ней покупать «Ниву». Заодно я решил купить отцу новый костюм, а матери платье. Отцу мы соврали, что едем на рынок. К родителям я приехал на тачке, которую взял напрокат, а с матерью мы вернулись на «Ниве». Свою тачку я оставил рядом с магазином. Когда мы подъехали к дому, я увидел, что к бате пожаловал его старый друг и собутыльник дядя Ваня. У меня внутри все оборвалось. Мать тоже забеспокоилась. К счастью, и отец, и дядя Ваня были трезвые. Отец глянул на «Ниву»:
– Ну ты, Колька, даешь, уехал на одной тачке, вернулся на другой. Чего в старой-то не понравилось? Если что сломалось, я починю, ты меня знаешь.
– Отец, – у матери задрожал голос, – Колька тебе «Ниву» купил, чтобы ты и зимой отсюда на завод ездить мог. Беляночку, козочку мою любимую, теперь можно не продавать.
– Колька, мать твою, – других слов у дяди Вани не нашлось.
Отец сразу же открыл капот.
– Ты чего новую взял? Только деньги перевел, мне бы и старая сгодилась, я же все починить могу, ты меня знаешь…
– Батя, да тебе и с новой поковыряться придется, говорят, в «Жигулях» все гайки перекручивать надо.
– Да это что – гайки подкрутить, это мне что два пальца… Ты это зря, такие деньжищи потратил. Правда, матери – счастье, с козой сроднилась. Давай теперь внуков нам заделай. Матери – радость. Мы-то с Ванькой завтра с утречка сговорились на завод двинуть. Все наши там собираются, будем территорию расчищать. Вот мужики удивятся, когда я на тачке приеду. Мать, ты права-то мои найти сможешь?
– Давно уж нашла, вон сверху в ящике лежат.
Два года назад. Игорь
К концу лета произошло еще одно знаменательное событие. Мне позвонила Жаклин. Она отдыхала в Йере и проводила много времени вместе с семейством Немчинофф. Она произносила фамилию Вадима на французский манер. Жаклин хватило ума снять для себя отдельный домик, и время от времени в отсутствии Немчинофф она могла позволить себе развлечения по своему вкусу. Однако в этот раз она была предельно серьезной. Жаклин сообщила, что ближайшую неделю Вадим проведет в Париже, у него много дел, а ей надо срочно встретиться со мной по наиважнейшему делу. Я сразу же заказал билет в Марсель и уже на следующий день обнимал Жаклин. У Жаклин были сногсшибательные новости. Как-то вечером, когда старый пень, Виталий Петрович, выпил, он разоткровенничался и рассказал, что половина наследства его прадеда до сих пор не востребована. Она завещана какому-то внебрачному сыну, потомки которого могут до сих пор жить в России. Наследство очень большое, чтобы его получить, нужны документы, подтверждающие родство, и какие-то артефакты. Что за артефакты и как зовут наследника, старый пень не сказал, хотя Жаклин и пыталась это выяснить. В хорошенькой головке Жаклин сразу же родился план завладеть наследством, Вадима тогда можно было бы послать к чертям. Мне план сильно не понравился, пахло нарушением Уголовного кодекса. Я предложил другой план – самим найти родственников Немчиновых, посмотреть, что это за люди, и снять с них солидный процент за принесенную им счастливую весть о свалившихся на них деньгах. Жаклин немного поартачилась, а потом согласилась. Естественно, что мы обсуждали дела, лежа в постели. Полезное всегда надо сочетать с приятным. Вдруг я услышал хлопок от закрывающейся двери автомобиля. Шестое чувство мне подсказало, что это приехал Вадим. Все в один момент могло пойти прахом. Я схватил свои вещи и сиганул в окно. Благо спальня Жаклин находилась на первом этаже. Я притаился около окна, в раскрытую створку, как в зеркале, мне было видно, что происходило в комнате. Дура Жаклин ничего не поняла, она даже не сделала попытки скрыть следы нашего приятного времяпрепровождения. Два бокала, из которых мы пили вино, так и остались стоять рядом с постелью, пепельница была полна окурков, причем только часть из них были в губной помаде, а главное, на подушке был заметен отчетливый след от моей головы. Вадим вошел со счастливой улыбкой, предвкушая счастливую встречу с невестой, осмотрелся вокруг, взгляд его потух, он повернулся и вышел из комнаты. Эта дура ничего не поняла. Она томно спросила Вадима, куда он уходит. Он не ответил. Тогда она спрыгнула с кровати и побежала за женихом с криками, что если он сейчас уйдет, то она его не простит. Все-таки у женщин с головой напряг. Вадим шел к машине, не останавливаясь и не оглядываясь. Тут до Жаклин наконец-то дошло, что комедия закончилась. Она выскочила нагишом из дома и стала орать как резаная. Как только она не обзывала Вадима, я бы на всю жизнь остался импотентом и женоненавистником, если бы услышал в свой адрес такое. А Вадим ничего, молча сел в машину и уехал. Мне пришлось пару раз съездить Жаклин по физиономии, чтобы она перестала орать. Проигрывать надо уметь. Я быстро собрал вещички, поцеловал на прощание дуру и умчался в аэропорт. Мне надо было спасаться самому, Вадиму ни к чему было знать, что я уезжал из России.
