Екатерина Орлова
Первый и последний
Глава 17
Дрю
Не могу сдерживать свои руки рядом с Долли. Они все время рвутся к ней, хотят сминать кожу, ласкать ее и чувствовать. Даже на Фестивале красок Холи, на который Долорес парой фраз заманила всех участников наших команд, я вел себя не по-взрослому. Мне было плевать, кто и что имеет сказать по этому поводу. Она рядом, а это главное. И она не отталкивает меня, не пытается строить барьеры. Я не обманываюсь, наивно полагая, что Долорес сдалась под моим напором, потому что это точно не так. Слишком уж Долли упертая. И если она в какой-то момент решила, что отношения не для нее, то будет гнуть свою линию до последнего. Но я тоже не мальчишка из школы, который при первом ее отказе и грубости сдаюсь и ухожу. Я намерен бороться за нас и постоянная близость с Долли – только один из приемов, который я собираюсь использовать. Хочу, чтобы она привыкла к моему присутствию и перестала ощущать потребность дистанцироваться.
Мы наблюдаем за тем, как догорает закат. Наевшись до отвала вредной едой из фуд-траков, теперь вся наша команда лениво поедает мороженое, ожидая, когда начнется настоящее шоу от ди-джеев. Долли увлеченно облизывает шоколадный рожок, а я давлюсь слюной, глядя на это. Я не хочу мороженое, нет, я сгораю от желания к этой женщине. Мы уже смыли краску с лиц, но волосы Долли все еще покрыты разными цветами. И это настолько точно отражает ее внутреннее «Я», что кажется, словно она родилась с разноцветными волосами. Она замечает мой голодный взгляд и протягивает лакомство немного вперед.
– Хочешь?
Я медленно качаю головой, не сводя с нее взгляда.
– Нет.
– Точно не хочешь? – переспрашивает она, и я вижу в ее глазах бесят. – Потому что ты так жадно смотришь на это мороженое, что мне кажется, будто ты жаждешь попробовать его. – Долли высовывает язык и расслабленно проводит по мороженому. Так долго и томно, что внутри меня, кажется, взрываются петарды от потребности подмять ее под себя. – М-м-м, – стонет она, прикрыв глаза.
– Я знаю, что ты делаешь, – сиплым голосом произношу, немного подаваясь вперед к Долли.
– И что же я делаю? – Долли пытается состроить невинное личико, но огонь в ее глазах говорит красноречивее всяких слов.
– Ты соблазняешь меня, Диккенс. И знаешь, у тебя отлично выходит. Мне придется прикрываться тобой, когда будем возвращаться к автобусу, иначе вся группа еще год будет обсуждать мой стояк на Губернаторском острове.
Долли задорно хихикает, а потом неожиданно быстро приближается и у меня на носу и губах уже оказывается ее шоколадное мороженое. Она не пожалела лакомства, чтобы испачкать меня. Ее задорный смех становится громче, когда я хватаю ее одной рукой за талию, а второй за затылок, и прижимаю ее лицо к своему, размазывая по белоснежной коже липкое мороженое. Долли пытается увернуться, но я не оставляю ей на это шанса. Мы со смехом слизываем с лиц друг друга сладкое мороженое, а внутри меня все переворачивается от ощущения чистого счастья и радости. Это она делает такое со мной.
Когда на лицах остаются только шоколадные разводы, мы как по команде замираем. Наши взгляды встречаются. Светящиеся, счастливые и полные желания. Хочу украсть ее с этого праздника и до самого утра кувыркаться в постели. Наклоняюсь ниже и целую Долли со вкусом шоколадного мороженого. Ее прохладный язык проскальзывает мне в рот и наши тихие стоны смешиваются с тяжелым дыханием. Хочу ее до головокружения. Где-то на заднем плане играет музыка и шумит толпа, но я ничего не вижу и не слышу, потому что полностью поглощен Долорес. Не могу перестать целовать ее, ласкать ее тело, сжимать талию, судорожно блуждать ладонями по округлым ягодицам, вжимая ее в свой стояк. Это пытка, но такая, которая позволяет мне сделать следующий вдох.
– Поехали назад, – бормочу в ее губы. – Хочу тебя голой. Сейчас.
Долли смотрит на меня затуманенным взглядом и лениво улыбается. А потом кивает. Мне достаточно этого короткого жеста, чтобы я схватил ее за руку и поволок к выходу из толпы. Нам приходится немного подождать, пока на пароме наберется достаточно пассажиров, но нас это не огорчает, потому что мы не перестаем целоваться и прижиматься друг к другу. Я заволакиваю Долли в укромный угол, пробираюсь ладонями под ее широкие шорты и сжимаю горячую кожу. Не могу остановиться. Она сводит с ума одним лишь своим присутствием. Я хочу ее всю, без остатка.
–Молодые люди, здесь дети. – Голос так резко вырывает меня из тумана желания, что я едва соображаю, где мы находимся.
Оборачиваюсь и вижу женщину, старше нас лет на десять. Она укоризненно смотрит на нас с Долли и слегка качает головой. За ее спиной двое детей примерно десяти и пятнадцати лет с интересом рассматривают наши прижатые друг к другу тела. Я убираю ладони с попки Долли не без сожаления. Внутри я разочарованно стону, а снаружи улыбаюсь милой даме и прошу прощения. Она, еще раз осмотрев нас с упреком и, как мне показалось, с некоторой долей зависти, схватив сыновей за плечи, уводит их подальше от нас.
Долли снова начинает хихикать, а я строго смотрю на нее, чтобы показать, что недоволен. Хотя сам уверен, что в этот момент выгляжу не более грозным, чем преданный пес, глядящий на хозяйку.
– Это ты виновата, – выговариваю ей, поправляя ширинку на джинсовых шортах.
– Я ничего такого не сделала, ты сам на меня на бросился.
– Ты. – Я показываю на нее указательным пальцем. – Мороженое. Язык. Твоя кожа. Ты виновата, Долорес, и ты еще за это поплатишься.
– О, жду с нетерпением, – мурлычет она, вызывая мою улыбку. Невероятная.
Мы выходим дальше на палубу. Долли становится лицом к острову, от которого медленно отходит паром. А я прижимаюсь к ней со спины, заключая ее в кольцо своих рук, и вдыхаю нежный персиковый запах ее волос. Она уникальная. Настоящая. Взбалмошная непоседа, от которой невозможно отказаться.
Мы подходим к автобусам и ребята разбредаются по своим, потому что все устали от безудержного веселья. Они условились сегодня отдохнуть, потому что ночью мы выезжаем и завтра уже будем в Филадельфии. Там нас ждет большая автограф-сессия и несколько интервью крупным изданиям, так что на отдых будет чертовски мало времени. Долли идет в сторону своего автобуса, но я перехватываю ее руку и тяну к себе.
– Побудь со мной еще немного, – тихо прошу я, прижимая ее к своему телу.
– Не могу. Мне нужно помогать Робу с монтажом.
– Он справится сам. В конце концов это его работа.
– Да, но у нас урезаны сроки, поэтому я должна ему помочь.
– Ты должна потереть мне спинку в душе.
Бровь Долорес приподнимается.
– Должна?
– Хочешь.
– Хочу? Дрю, ты, кажется, что-то путаешь.
– Смотри. Кто вытянул нас на Фестиваль красок? – Делаю короткую паузу, ожидая, что она ответит, но Долорес молчит. —До-о-олли, – тяну вместо нее. – Из-за кого я испачкан краской? Из-за Долли. Кто хочет помочь мне стать чистым? До-о-олли… Я умру, если мои яйца станут еще синее, – бормочу у ее уха, и Долорес сотрясается от беззвучного смеха. – Смешно тебе, паршивка? – спрашиваю, а потом забрасываю ее на плечо и несу к своему автобусу. Долли брыкается, но меня уже не остановить.
– Для верности дубиной еще надо по голове двинуть! – раздается где-то сзади крик Дилана.
– ДиДи! – кричит Долли. – Ты уволен!
– Четвертый раз за день, – со смехом отвечает он.
– Окончательный! – выкрикивает Долли как раз перед тем, как изнутри захлопывается дверь автобуса.
Глава 18
Долорес
– Я должна вернуться в свой автобус, – дрожащим шепотом произношу я, суетливо сражаясь с одеждой Дрю.
– Вернешься. Нам не понадобится много времени, слишком сильно хочу тебя, – отвечает мне он тем же тоном, пока срывает мою футболку.
Я негромко посмеиваюсь над его словами. Мы не перестаем целоваться и касаться друг друга, пока двигаемся в сторону спальни в задней части автобуса. Касаемся друг друга повсюду, куда можно дотянуться. Я с жадностью провожу по твердым мышцам, впитывая ощущение на ладонях.
– Мы собирались в душ, – напоминаю я. – Нам нужно в душ, Дрю.
– Мы там будем. Позже, – отвечает он, всасывая нежную кожу на моей шее. – Господи, – выдыхает он, – как же сладко ты пахнешь. Не могу оторваться от тебя.
Я таю в его объятиях, словах и прикосновениях. Странное ощущение, как будто между нами пролегли годы и в то же время не прошло и дня с последнего расставания. Дрю такой знакомый и новый одновременно. Он остался таким же раскрепощенным, беззаботным парнем, но годы добавили ему серьезности и прагматичности. На работе Дрю достаточно строгий и жесткий, а здесь, наедине со мной – расслабленный и игривый. Мне нравится эта метаморфоза. Нравится, что только со мной он может быть самим собой, не оглядываясь на последствия. Не знаю, каким он себя являет другим женщинам, но в эту секунду, когда его губы находят мой сосок, я не хочу думать о них.
Выгибаюсь под настойчивой лаской, ощущая, что я уже прижата к мягкому дивану, а Дрю стоит на коленях между моих ног, впиваясь в кожу жадными губами. Он облизывает, кусает и всасывает твердую вершинку, заставляя меня выгибаться и стонать. Черт подери автобус, за пределами которого наверняка слышно то, какое удовольствие я сейчас получаю. Я лишь надеюсь, что члены команды разошлись по своим автобусам, чтобы принять душ, и нас никто не слышит. Я не умею быть тихой в постели, особенно с Дрю.
Он медленно стягивает с меня шорты вместе с трусиками, ни на секунду не отрываясь губами от моего тела, а я ласкаю его волосы, крепче прижимая к себе. Хочу, чтобы это никогда не заканчивалось. Я всегда гналась за новыми ощущениями, мне хотелось попробовать все, до чего дотянутся мои любопытные руки и пытливый ум. Но с Дрю я примерно знаю, как все пройдет, и прямо сейчас хочу испытать давно забытое чувство.
Сердце заходится в сумасшедшем ритме, когда язык Дрю касается самого сокровенного места. Он прочерчивает длинную линию расслабленным языком, и я ахаю от переполняющих ощущений. За это время Нортон не потерял своего мастерства, потому что уже в следующую секунду я крепко сжимаю его волосы и из меня вырывается протяжный громкий стон. Дрю что-то бормочет мне в кожу, а я ерзаю на его языке. Когда движения языка становятся быстрее, мне становится плевать на целый мир и то, слышит ли меня кто-то. Удовольствие будет неполным, если я не могу выразить бурлящие во мне чувства.
Я упускаю момент, когда все заканчивается. Помню только обжигающий жар по всему телу, потемнение в глазах и помутнение рассудка. Мое тело деревенеет и изо рта вылетает сдавленный крик, едва сдерживаемый широкой ладонью, накрывшей мои губы. Я неконтролируемо трясусь в умелых руках Дрю, а через несколько мгновений возвращаюсь в реальность. Правда, ненадолго, потому что уже в следующий миг я наполнена до предела, а мой взгляд встречается с тяжелым взглядом Дрю. Он не улыбается и не заигрывает. Он смотрит так, как будто не может дышать без меня, как будто… любит. Я впитываю каждую эмоцию из его взгляда, наслаждаюсь ею. Чувства Дрю просачиваются в каждую мою пору, питая изнутри и уверяя в том, что вот сейчас я нахожусь на своем месте.
Крепче прижимаюсь к нему, встречая каждый толчок с глухим стоном. Могу себе только представить, как сейчас выгляжу: измазанная в краске и с перекошенным лицом. Но Дрю смотрит так, как будто я самое красивое создание в мире. Думаю, я смотрю на него так же. Дрю подтягивает меня за бедра ближе к себе и его движения становятся жестче. Я уже не могу сдерживать стонов, да и не хочу. Плевать на окружающий мир, когда внутри меня все взрывается яркими вспышками и как будто открывается второе дыхание.
– Будь моей, – судорожно шепчет Дрю, вжимая меня в свое мощное тело.
– Эй, ты во мне, – пытаюсь пошутить я.
– Долли, будь моей, детка. Будь со мной.
Он толкается сильнее и из меня против воли вырывается крик:
– Да!
После этого короткого слова Дрю набрасывается своими губами на мой рот, сминая и порабощая. Я не могу ему сопротивляться и не хочу. Я сгораю от желания быть с ним, чувствовать все то, что он заставляет меня переживать. Каждое мгновение рядом с ним – счастливое. Он наполняет мой мир улыбками и жаждой снова пробовать что-то новое, не застревать в рутине.
Дрю еще ускоряется, перемещая требовательные губы на шею. Теперь кожа горит от его щетины, а самая чувствительная часть – от безумных толчков. Крики переходят в стоны, стоны – в хрипы и тихий шепот. Дрю что-то бормочет мне в шею, но из-за тумана в голове и грохота крови в ушах я не могу его расслышать. Мне настолько хорошо, что весь мир вокруг исчезает. Остаются только два потных, грязных от краски тела, которые никак не могут оторваться друг от друга. Мы кончаем одновременно, как будто были созданы друг для друга, настолько все происходит идеально.
Когда оргазм стихает, я осознаю, насколько мне неудобно. Вжатая в мощное тело с поднятыми и обернутыми вокруг талии Дрю ногами, я едва дышу от его крепких объятий и неудобной позы. Слегка отстраняюсь, чтобы дать Дрю понять, что мне тяжело оставаться в таком положении. Он ослабляет хватку, и я с громких вздохом откидываюсь на диванные подушки. Восстанавливаю дыхание, пытаясь выровнять его. Дрю садится сбоку от меня и просовывает ногу мне за спину, потом разворачивает меня и прижимает спиной к своей горячей груди. Кажется, я даже могу почувствовать его лихорадочное сердцебиение.
Медленно кончиками пальцев Дрю чертит замысловатые узоры у меня на животе и руке, а я таю от этих прикосновений. Обвожу взглядом автобус.
– У тебя здесь уютнее, чем у меня, – говорю, признавая очевидный факт.
– Потому что у тебя половина автобуса забита аппаратурой, – хмыкает он.
– О, боже, Роб там, наверное, меня обыскался.
– Брось, Долли, мы не двинемся с места еще по крайней мере час. Идем примем душ. Ты же не ввалишься в свой автобус, насквозь пропахшая сексом.
– Хочешь уже смыть с меня свой запах? – ухмыляюсь я, повернувшись к нему вполоборота.
– Хочу смыть с тебя краску и еще раз трахнуть в душе, – шепчет Дрю, и я понимаю, что одного раунда мало нам обоим.
Он касается кончика моего носа, а я непроизвольно морщу его и смотрю на Дрю прищуренными глазами. Я знаю, что он пытается сделать. Сейчас автобус тронется с места, и я смогу вернуться в свой не раньше утра, потому что у нас очень жесткий график передвижения. Но Дрю так убедительно умоляет взглядом, что я не удерживаюсь и соглашаюсь провести с ним вместе еще полчаса.
– Ладно, Казанова, идем в душ. Мне и правда не помешает помыться.
Спустя какое-то время – не осуждайте, я потеряла ему счет еще на том моменте, когда Дрю провел мочалкой у меня между ног – мы вытираемся и в этот момент автобус заводится и трогается с места.
– Какого черта? – восклицаю я, бросая на Дрю гневный взгляд. – Ты же знал, что мы выезжаем раньше!
Дрю продолжает вытираться с лукавой улыбкой на лице.
– Иначе бы ты не осталась, а я хочу обнимать тебя всю ночь и слышать твое тихое сопение.
– Иди ты к черту, Нортон! Ты ведь знаешь, что мне нужно работать! – От злости я швыряю полотенце на пол и шагаю в основную часть автобуса, чтобы одеться. После этого я планирую позвонить ДиДи, чтобы он устроил остановку автобусов, и я переместилась в свой.
Глава 19
Дрю
Она напрочь убивает во мне все благородные порывы. Смотрю на то, как эта маленькая попка удаляется из ванной, и понимаю, что снова хочу ее. Как будто до этого у меня было воздержание, а сейчас я наконец почувствовал женщину в своих руках. Причем, когда Долли так злится, мне не просто хочется секса с ней, я хочу грязно отыметь ее и поставить свое клеймо на каждом доступном участке ее тела. Как долбаному подростку мне хочется оставлять засосы и следы укусов, чтобы каждый, кто их увидит на ней, буквально мог считать информацию о том, что эта женщина занята.
Догоняю ее у спальни, где Долли с остервенением тянет на себя шорты. Подхватываю ее на руки и под визгливые ругательства со смехом несу в спальню. Бросаю Долли на кровать. Она пытается отползти, одной рукой все еще силясь одеться. Перехватываю ее руки и сдергиваю шорты со стройных ножек. Черт, опять хочу ее до головокружения.
Спустя несколько часов мы лежим в объятиях друг друга. В дремотном состоянии мы, обессиленные, лениво ласкаем тела друг друга. По-хорошему нам снова нужно в душ, но никто из нас не собирается прерывать этот момент неги. К тому же, мне нравится чувствовать запах секса на коже Долорес.
– Роб меня убьет, – хриплым голосом произносит Долли.
– Давай договоримся: в нашей постели ни слова о других мужчинах.
– В нашей? – спрашивает она, и беззвучно смеется.
В другое время я бы пощекотал ее, но сейчас нет сил. Мы дорвались наконец друг до друга и вся энергия была пущена на новое знакомство наших тел.
– В нашей, Доллс. – Я молчу, давая себе немного времени, чтобы убедиться, что то, что собираюсь сказать дальше, не вызвано помутненным оргазмами рассудком. – Я хочу, чтобы эта постель была нашей. – Долли приподнимается на локте и внимательно смотрит на меня, слегка прищурившись.
– Дрю…
– Помолчи, – прошу я, обхватываю ее за плечо и снова укладываю себе под бок. – Я, оказывается, сильно скучал по тебе.
– Оказывается… – бубнит Долорес, вызывая у меня ухмылку.
– Да, оказывается. Я сам не думал, что мне так сильно тебя не хватало.
– Тебе не кажется, что все слишком быстро, Дрю?
– Мне кажется, что мы впустую потратили десять лет.
Произнося это, я как никогда уверен в своих словах. Теперь я наверняка знаю, что мне действительно ее не хватало. Тогда, десять лет назад, я впервые влюбился в сумасшедшую девчонку в ярких нарядах, из которой фонтаном била энергия, и она никогда не сидела на месте. Она мне нравилась примерно с девятого класса, но мы были в одной компании, и я не решался завязать с ней отношения, потому что в случае расставания все было бы неловко. Да и как-то не горел желанием заводить постоянные отношения. Тогда моя основная голова была в штанах, и она думала, что школа – это лучшее время, чтобы веселиться без обязательств. Гораздо позже, когда Долорес двинулась дальше, я понял, насколько ошибочными были мои просчеты. Мне хотелось слышать ее и видеть, обнимать и целовать смеющиеся губы. Я тосковал по ней. Но, похоже, не настолько, чтобы попытаться снова сблизиться. Это я понимаю, к сожалению, только сейчас.
Теперь я готов к отношениям. Нормальным, серьезным отношениям. Мы оба пресытились краткосрочными связями, оба испробовали все, что должны были. Настало время подумать о будущем, а не жить только сегодняшним днем.
– Дрю, – прерывает Долли мои размышления, – я не думаю, что отношения со мной – это хорошая идея. Я…
– Малышка До, отношения с тобой – это лучшее, что случилось со мной за последние годы.
– У нас еще нет отношений.
– Есть.
– Нет, говорю! – выпаливает Долли, пытаясь вырваться из моих объятий, но я крепко удерживаю ее. – Пусти!
– Давай спать, Доллс, я устал.
– Пусти, я сказала. – То, как она это произнесла… Что-то изменилось, и атмосфера из игривой стала какой-то напряженной. Это заставляет меня разжать руки, и Долли тут же вскакивает с кровати.
– Долли, что не так?
Я тоже встаю. Смотрю, как она судорожно натягивает шорты слегка трясущимися руками. Что-то не так. Глядя на нее, мне кажется, что она на грани истерики. Подхожу, кладу руки ей на плечи и заставляю выровняться. Она не смотрит на меня, лицо отвернуто в сторону. Я поднимаю его за подбородок.
– Посмотри на меня. – Долорес выдыхает и открывает полные слез глаза. Может, она до сих пор хранит на меня обиду за то, что тогда так легко сдался и не боролся за нее? Женщины любят страдать такой херней. – Что случилось?
Долли закусывает губу и качает головой, давая понять, что не хочет отвечать.
– Так не пойдет, малышка До. Мы должны поговорить. Я не смогу понять, что сделал не так, если ты мне не скажешь.
– Ничего, – отвечает она осипшим голосом. Я едва слышу ее и мне даже приходится немного наклониться, чтобы разобрать ее следующие слова. – Ты ничего плохого не сделал. Дело не в тебе.
– Да ладно. – Не могу сдержаться от саркастичного замечания и горькой улыбки. – Доллс, ты, конечно, режиссер, но давай оставим за порогом дешевые драмы. Скажи нормально: что случилось? И давай без этих «дело не в тебе, а во мне».
– Но оно действительно во мне! – кричит она, вырываясь из моей хватки и делая два шага назад.
В этот момент слезы наконец прорывают оборону и начинают крупными каплями стекать по ее щекам. Мне хочется подойти и стереть их, обнять Долли и пообещать, что все будет хорошо. Но для начала мне нужно выяснить, чем вызвана эта истерика и дать ей возможность произнести это вслух. Долорес стоит напротив меня в шортах и прикрывает руками грудь, а слезы беспрепятственно катятся по ее лицу. Я сжимаю руки в кулаки, сдерживаясь, чтобы не подскочить к ней и не обнять. Нам действительно нужно немного пространства для разговора. Но я согласен только на такое – пару шагов от меня.
– Долорес, нам нужно поговорить, – серьезным тоном произношу я. – Мы не подростки, чтобы говорить загадками или намеками. Давай присядем и нормально все обсудим. Я не люблю недомолвок и не собираюсь мучиться догадками. – Замолкаю в ожидании реакции. Долли вытирает слезы, но те не перестают бежать. Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а я едва стою на ногах от того, сколько боли на этом прекрасном лице. – Милая, ты сейчас сильно усложняешь мне задачу. Я пытаюсь дать тебе немного пространства, но не могу видеть тебя такой. Прошу тебя, давай поговорим.
– Хорошо, – тихо выдыхает она, и направляется к кровати. Забирается на нее с ногами и прикрывается покрывалом. Суда по облегчению на лице, эта тряпица немного придает ей мужества.
– Я не могу стать матерью. – Едва успокоившись, после этих слов Долли снова зашлась плачем. – Когда мы… когда я…
Я бросаюсь к ней, обхватываю руками и крепко прижимаю к себе, пока она сотрясается от рыданий. Ей нужно время, как и мне. Потому что я не понимаю пока, как отношусь к этому. Мне уже не двадцать и, конечно, я хочу детей. Хочу полноценную семью. Но при этом я не хочу потерять Долли. Она дорога мне больше, чем я мог себе вообразить. Больше, чем призрачная семья. Потому что вот она, рядом со мной, в моих объятиях. Такая маленькая и ранимая петарда. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем.
Долли успокаивается через некоторое время и перестает вцепляться в меня, как в спасательный круг. Она отодвигает свое заплаканное лицо и смотрит на меня, шморгая носом. Глаза покраснели и опухли, как и губы. И я так не вовремя смотрю на них и горю желанием поцеловать.
– Я хочу рассказать тебе все, – говорит она. – Хочу, чтобы ты знал.
– Ты поэтому считала, что не подходишь мне? – спрашиваю я.
– Я никому не подхожу.
– Кроме меня. Снимай шорты, Долли, давай ляжем и поговорим.
