Дорофея Ларичева
Эльфиния. Заговорённые холмы

Ага, отсидишься тут! Демон и в России демон. Валентин властно подтолкнул меня к штурвалу. Едва пальцы коснулись отполированного светлого дерева, по предплечьям разлилось долгожданное тепло.

– Облетим вокруг города, посмотрим, что творится, – попросил Валентин. Я не стал возражать, покатаюсь и согреюсь, о чём ещё мечтать?

Город сверху казался неумелым чёрно-серым наброском, на который щедро сыпанули муки и поставили под вентилятор. Природа бесновалась, завинчивала маленькие снежные смерчи, шипела рассерженной кошкой, завывала волком.

В снежных круговоротах вокруг Пути мне чудились фигуры, лица… С каждой минутой они всё ближе и ближе обступали нас, и вот уже почти вплотную льнули к лодке. Протягивали лапы к нам? Или только к Ане? Я так и не понял.

– Отвернись, следи за дорогой! – приказал защитник. – Лучше давай быстрей к Августу.

Я отыскал нужное ответвление. Вскоре лодка зависла над крышей одного из домов, где был быстрый проход. Один за другим мы спрыгнули на крышу, через чердак добрались до второго этажа и ушли прямиком в стену под щитком электропроводки. Чтобы через миг очутиться за киоском совсем рядом с фотостудией. А там уже до коморки Денисовича было недалеко.

Владыка городских обнаружился на ступенях крыльца. Вооружившись металлической линейкой, он сердито отскребал с двери мох и прилипшую листву. У его ног в прозрачном целлофановом пакете лежало тельце мёртвого снегиря и обломки стрелы.

– Явились, – увидел он нас спиной. – Нет, чтобы на полчаса раньше, – спугнули бы негодников!

Старик явно нервничал. Не шла ему роль раздосадованного проказами малышей доброго дядюшки. Я слишком хорошо знал историю Славика и Брианы. Сомневаюсь, что местный Владыка пощадил бы хотя бы одного из проказников.

– Вам прислали чёрную метку? – развеселилась Элька.

Август промолчал. А защитник предупредил:

– В метели бродят лесные разведчики и демоны Запредельного. А за домом сейчас следят.

Я сам чувствовал взгляд в спину – тяжелый и гнетущий.

Август пригласил нас вовнутрь, отключил радио, которое вещало об очередной аварии поездов в соседней области, перевёрнутых составах с мазутом. Ну да, не музон же дедуле слушать.

Владыка без лишних церемоний поднёс руки к груди, развёл, точно держа большой шарик. Между ладоней вспыхнуло пламя, очертило контуры книги, толстой, как две энциклопедии. Пламя меркло, и на переплёте проступили узоры и письмена. Я видел подобный фолиант на фото в учебнике истории, а потом в нашем краеведческом музее. Кованные золотом края, переплёт из теснённой кожи… Замок со львами смыкал страницы от любопытных.

Было тихо, только Валентин оглушительно громко стукнул тростью об пол, да охнула Аня.

– Узнали?

Книга мигнула и стала ярче. На корешке проявились руны цвета засохшей крови, каждая, точно изломанная птичья лапка.

– Эта книга из тайной страны лесных, той, что под холмами. Стоит её открыть, и в течение месяца нужно загадать желание. Даже самое невозможное. Оно исполнится. Только книга заберёт жизни в уплату, пропорционально загаданному. Моровые поветрия, наводнения, тайфуны, вулканы: неважно какой способ изберёт проклятый фолиант. Итог всегда один. Смерти.

Видение книги исчезло…

– Говорят, – медленно произнёс Валентин, – в эту книгу заключены души могущественных демонов.

– Не знаю, – Август прошел к столу, выудил из-за него стул, присел. – Я её в руки не брал.

– И не возьмёшь! – резко оборвала его Аня. – Заговорённое железо жжет, от сияния страниц свет перед глазами меркнет. Только человеку в пору с ней справиться!

– Вот зачем мы ему! Люди крепче вас, плесень городская! – съязвил Валентин.

– Что нам нужно с ней сделать? Утопить? Бросить в жерло вулкана? – перечислил я самые попсовые варианты.

– Отнести на родину в холмы, и дальше – в глубины, в Навье царство – подземное, непригодное для человека. И успеть возвратиться. Самое подходящее время как раз наступает перед Новым годом и до Рождества Христова.

– Сегодня двадцать третье, – Элька сверилась с мобильным.

– Ты в самом деле собираешься туда идти? – перепугался я. Валентин только нахмурился.

– Да, – удивилась Тихонова, – мне интересно, как живут лесные. А тебе?

Верно Славик, мой учитель информатики и по совместительству эльф, любит приговаривать про женское любопытство и к месту и не к месту шутит про женский интеллект. Или моя неугомонная подружка решила добраться до бабушкиной родни?

– Это предрешено, мы пойдём, – вынесла приговор Анюта.

Я вздохнул и сдался: провидица в семье хуже нашей всезнающей бабушки. Вон на затылке сестрицы волосы шевелятся, третий глаз пробивается.

Я только сейчас обратил внимание, что в углах мастерской скопился белёсый туман, само помещение словно углубилось и потемнело.

– Мы должны пойти завтра. Но пока всё расскажем Ване, – голос сестры стал напевным, убаюкивающим. – Он поведёт нас. Он уже готов распахнуть книгу.

– Только не это! – схватился за голову Август Денисович. – Вы ещё не готовы! И не расскажем ему до последнего! Городские первыми полягут, сними он замок! Страдают те, в ком больше всех магии!

Валентин кивнул и вышел первым. Он всё для себя узнал. Теперь попробуй вытрясти это знание из него самого, скрытного! Каково нашим скудным умишком влезть в его демонские Запредельные мозги?

Я не торопился, задумчиво осматривал ателье. К трём фото с небывалыми для простых смертных пейзажами добавились ещё два. На одном беловолосая женщина в платье из зелёных перьев держала в руках клетку с крошечной ланью. Позади женщины развивались флаги разной формы и окраски и стояли хмурые рыцари в чёрных доспехах.

На другом на велосипеде по городу ехал мужчина с коротенькой аккуратной бородкой. Желтые звериные глаза с вертикальными зрачками прятались за круглыми очками. На плече, вцепившись когтями в развивающийся полосатый чёрно-белый шарф, сидел крошечный рысёнок. И ещё, у мужчины был хвост – длинный, собачий или волчий.

Я завороженно изучал моменты из жизни городских, хотя теперь видел их ежедневно и даже слегка успел привыкнуть. И размышлял, что доверять Августу глупо, не доверять ещё глупее.

– Нам снова нужно учиться? – Эльке не терпелось на подвиги. Четверть она почти закрыла, могла себе позволить похулиганить.

– Учиться? – Владыка размышлял. – Марат с Мартой сейчас без дела. Пойдёмте, я передам вас им, – он положил широкую ладонь на ручку двери.

Мы встали следом, один за другим шагнули в распахнутую черноту дверного проёма. Где-то на самой грани слышимости мне почудилась тихая мелодия флейты.

Оказались мы в висящем в воздухе строении номер 44-в, а точнее в стеклянном шаре прямиком над зданием городской администрации, одним из трёх, самом верхнем и большом. Они один над другим парили в воздухе. Наш – как раз над широким потоком Верхнего Пути.

Внутри было светло, просторно и оживлённо. Эльфам: совершенно разным, мало что общего имевшим с героями Толкиена и его последователей, не было числа. Высокие, низкие, толстые, тонкие, двухголовые, многорукие, порой похожие на мифических чудовищ, бродили вокруг накрытых столов, галдели как попугайная стая и выглядели столь же ярко. При нашем появлении они притихли.

Я узнал несколько личностей, с которыми не раз встречался на улице, увидел мастера, изготавливающего ключи на рынке, моего одноклассника… Естественно, всё их внимание досталось нам.

– Видящая…

– Хорошенькая…

К ней потянулись руки, лапы. Эльфы касались одежды, волос. Кто-то выхватил заколку-цветок. Аня оттолкнула очередную руку и ускорил шаг.

– Ещё обтесаться надо, этикет подучить…

– Арбитры бывшие…

Я задрал голову повыше по примеру Эльки. Нечего обращать внимание на всяких там. Я терпеть не мог подобного отношения к себе и друзьям, но эльфам не ведомы совесть и такт.

Из общей толпы возникли двое. Марта выглядела воздушной, высокой, с огромными желтыми глазами, рысьими ушами, в шерстяном платье, расшитом бусами. Марат наоборот, был медведеподобен, седые волосы больше напоминали шерсть, а звериные уши двигались по своему усмотрению. Люди видели в них милую пару, мы же двух хищников, неведомо с чего забредших в каменные кварталы.

– Дети пришли к нам в гости. Веселитесь, – пропела Марта.

Поклонившись, она приложила ладони к щекам, приветствуя Владыку.

– Подготовь их к встрече с холмовиками.

Марат зашипел, обнажая чёрные зубы и длинные загнутые клыки.

– Они уже не люди, они наши! – из под платья Марты вырвался пушистый хвост, задёргался из стороны в сторону. – Погубим же!

Я хотел было возмутиться, что я самый человеческий человек, но прикусил язык. Я вижу всю эту нечисть, я вожу ладьи по Верхнему Пути. Моя Анюта вроде Ванги у эльфов. Элька – та вообще не человек на четверть. Знал ли я в августе… Ну, да поздно…

Нас пригласили на сияющую лестницу, уходящую под многочисленные хрустальные арки в центре зала. С каждым шагом под ногами звонко пели ступени, а наверху разворачивались полотна стягов и сияла неожиданно светлая снежная крепость. Белые башни, синие звёздчатые купола, чёрное вечернее небо, с которого сыпала ледяная крупа.

– Где мы? – испугалась Анюта.

– Зимняя дача Владыки городских и одновременно наш тренировочный полигон, – Марта миновала последнюю арку и подняла голову, ловя на лицо снег. – Здесь никогда не бывает холодно тем, у кого наше разрешение. Непрошенные гости замерзают насмерть.

– А у нас есть разрешение?

Элька ткнула пальцем в стену круглой башни. В стене образовалась дыра, вокруг которой немедля заклубился ледяной смерч. И вот уже ничто не указывало на недавнюю шалость.

– Да, близкая нам по крови. Вам четверым дано разрешение. И даже хмурому чародею из заклятых земель, – тяжелая ладонь Марата легла на хрупкое девичье плечико. – А теперь мы расскажем вам и покажем, что вас ждёт за пределами города, и где можно отыскать путь в холмы.

Я поднял голову к небу, чтобы увидеть, как над нами проплывают корабли – настоящие каравелы, как у Колумба. Они бесшумно выглаживали тонкую, чуть серебрящуюся ниточку Верхнего Пути, и снег сиял в свете прожекторов на их носу и корме.

– Прошу, – отвлёк меня Марат.

Он подтолкнул нас лапищами ко входу в замок (язык не поворачивался назвать белое строение дачей). И едва створки ворот захлопнулись позади, я понял, что наружу выйду совсем иным чел… существом.

– Здесь мы учим наших бойцов, – пропела Марта, когда пол под ногами плавно пошел вниз, унося нас в подземелья, – и переучиваем перебежчиков. Здесь обучили нас, подменённых в колыбелях.

Я так и знал! Они иные, наши учителя. Не веет от них городом. Что-то осеннее, листопадное таится в их жестах и речах. Подкидыши, оставленные лесными взамен похищенных человеческих детей. Вот откуда эта ненависть к лесу!

Марта обернулась крупной рысью с птичьей ушастой головой. Длинный клюв, достойный цапли или журавля, отливал гранатом с золотыми прожилками. Короткий хвост белым пушистым помпоном настороженно дёрнулся из стороны в сторону. Тяжелые лапы мягко-мягко ступили на каменный пол за пределы спустившего нас в подземелья лифта.

– Говорят, во мне течёт кровь сидов, – справа от меня пробасил Марат. Он стал медведем с зеленовато-бурой шерстью и похожими на полумесяц рогами на гривастой голове. – Я помню только человеческую семью и первый визит Августа Денисовича, когда мне исполнилось десять. Владыка городских рассказал, кто я на самом деле, предложил присоединиться. Я ни разу не пожалел.

Он встал на задние лапы и поманил меня в тёмный коридор, и впереди один за другим зажигались алые спинки жуков, облепивших кирпичные стены. Каждый жук был размером с мою голову и как я не присматривался, не сумел понять – настоящие ли они, или электрические лампы, притворившиеся насекомыми.

Девочки остались с Мартой, но я уверился – тут им ничего не грозит.

– Как долго бы мы здесь не тренировались, мы вернёмся прямо к началу вечернего пира и продемонстрируем князю ваши навыки, – вдруг сообщил Марат.

Он остановился подле заржавленной тяжелой решетки, перекрывающий дальнейший проход. Туда не проникал свет жуков, оттого рыже-коричневые толстые прутья казались нарисованными на вычерненном холсте.

Медвежий коготь погрузился в скважину амбарного замка, послышался неприятный скребущий звук, от которого по моей спине точно провели ледяной лапой. Замок поддался, тьма за решеткой стала ощутимей и гуще, кажется, даже запульсировала.

– Входи, – Марат пропустил меня вперёд.

Убеждая себя, что я взрослый, и тьма лишь отсутствие света, я сделал шаг вперёд, чтобы позади лязгнула решетка и я остался один на один с тьмой.

Свет не проникал сюда извне. Он угадывался, ощущался, но не преодолевал невесомого барьера. Увидеть оставшийся позади коридор можно было лишь прижавшись лицом к прутьям.

Хриплый рык позади заставил содрогнуться, и сквозь тонны тьмы на меня посмотрели зелёные с искорками звёзд по краю зрачков глазищи.

– Под холмами темно-о, – бас звучал вкрадчиво, обволакивая, как вареньевый сироп. – Долго-долго предстоит брести во тьме, минуя ловушки, обманки, лабиринты, пока не доберёшься до Нави.

Я вслушивался в голос и не рассчитал момент, когда Марат прыгнул на меня, сшиб, повалил на каменный пол и принялся душить. Шапка слетела с моей головы, затылок вжался в неровный сырой камень. Лапы драли одежду, когти сдирали кожу.

– А-а-а!

Под ключицей всё загорелось, наверно, пошла кровь. Горло засвербело от вони сырой шерсти, тяжелого смрадного дыхания. Я всё никак не мог спихнуть с себя нестерпимо тяжелую громаду. Проще сдёрнуть с места товарняк, чем спастись.

Я престал барахтаться, вытянул вперёд исцарапанные руки и попытался добраться до желтых глаз, но те прожекторами горели где-то недостижимо далеко за частоколом зубов и когтей.

Я зарычал, в последней попытке высвободиться что есть сил замолотил руками по страшной морде… и подо мной раскрылся глубокий колодец.

Я падал, падал, пока не шлёпнулся в тёмную тухлую жижу. Жирные брызги усыпали лицо. Расцарапанная кожа ныла и щипала, кровь из разорванного плеча щедро смешивалась с грязью. Намокшая одежда уже тянула меня на глубину, не позволяла дотянуться до погруженных в лёгкий вечерний туман колючих кустов чуть поодаль.

Я бултыхался, глотал тину и затхлую воду, но стоило мне ухватиться за чахлую кочку, как корни деревьев и трав оплели мои ноги и руки кандалами, спеленали, точно младенца.

Сколько я лежал так, слабо пытаясь бороться, не ведаю. Только в какой-то миг надо мной захлопали крылья, и из сгущающегося сырого тумана на грудь шлёпнулся птеродактиль, щёлкнул серым клювом, выхватил из жижи, чтобы через миг уронить на муравейник.

Эфемерно-хрупкая конструкция смялась подо мной, и через секунду я орал от невыносимых укусов, бился в агонии, сгорал от боли. Эти мерзкие ползучие твари набились в многослойную, чудом высохшую одежду, кишели в волосах, норовили забраться в уши, в рот.

– Тьфу! Фу! Спаси-и-ите-е-е!

Я заорал и задохнулся, и…

И очутился на табурете в маленькой комнатке, точнее, в каземате. Вход закрывала ржавая металлическая решетка.

На каждой стене сидело по фосфоресцирующему жуку, а с потолка в лужу в углу мерно капала вода. Напротив меня бурой горой высился Марат – тёмный медведь из густых местных лесов. Полумесяц рогов был молочно бел и светился тёплыми огоньками на острых краях.

Вопросов у меня не было, лишь недоумение: «Отчего я до сих пор жив?»

– Это упрощённая версия входного контроля сидов, – сухо прорычал медведь. – Я не пугаю, просто предупреждаю. Те, кто пытаются проникнуть в холмы без разрешения, испытывают куда большие неудобства.

Что? Этот ад он зовёт неудобствами? Но Марат продолжал.

– Я очень надеюсь, что этим испытанием мы обойдём охранные заклинания холмовиков, – медведь похлопал меня лапой по плечу, и я едва не свалился с табурета. – Твоё тело и разум будут его помнить, заклятья примут за своего.

Не знаю, ждал ли он от меня выдоха облегчения в этот момент. Он же не просто ради природной вредности решил поиздеваться надо мной, а для дела. Сейчас я смог лишь отстранённо кивнуть.

– Аня? Эля? – я с трудом разлепил губы. Попить бы.

– У девочек иная миссия, – охотно пояснил Марат. – Удар принял ты, как воин вашего отряда. Ваш чародей будет охранять человека с книгой.

Мне показалось, или в его тоне послышалась виноватая нотка?

– Иди за мной, – он распахнул скрипучую решетку.

Я с обречённостью цепного бобика поплёлся за ним по коридору. Спинки жуков приветствовали нас тёплым алым светом.

Я шел за рогатым медведем, ожидая любой подлости и мысленно проклиная свою невезучесть. Ох, угораздило же Аню выбрать себе жениха!

Но что-то этакое во мне, что люди зовут интуицией, подсказывало – не приключись с нами Аниной любви, случилось бы нечто иное. Мы теперь часть города, как не отнекивайся, пришлось бы отвечать наравне с городскими.

Коридоры и широкие лестницы вывели нас вверх на широкую анфиладу залов с белоснежными, точно тончайший морозный узор на стёклах, распахнутыми воротами, с высокими потолками, расписанными настоящими картинами.

Свет шел отовсюду. В каждом предмете теплился лунный отблеск – холодный, желтовато-голубой, таинственный. На остроконечных длинных окнах в мелком резном переплёте серебристо-синими крыльями дрожали занавески.

– Теперь вам нужны непотеряйки – особые артефакты. Если отряд разлучат, они помогут отыскать друг друга, – решил утихомирить моё беспокойство Марат.

На его бас радостно отозвалось эхо, полетело по гулким залам, передразнивая, преумножая звуки наших шагов.

Чтобы сосредоточиться и прийти в себя я вглядывался в портреты удивительных существ на стенах. Сердце по-прежнему колотилось после перенесённой пытки, но голова уже соображала. Раз Марат говорит, это лишь цветочки по сравнению с проверкой самих сидов, хорошо, что я пережил испытание под его надзором.

Мы миновали ещё несколько вычурно красивых, точно королевских залов. Мне есть с чем сравнивать, я был в Эрмитаже, был в Екатерининском дворце. Загородная дача Владыки городских могла бы с ними посоперничать.

А потом нас укутали жар и духота настоящего камина. Пахло дымом и отчего-то баней. Марат рыкнул, подхватил с пола кочергу и долбанул по каминной решетке.

Бам! Бам!

– Вылезай, головешник. Выбирайся из тёплых мартеновских печей, довольно тебе на заводе нежиться. Головешник, есть работа!

Огонь затрещал, даже, кажется, сгустился. Поленья в глубине зашевелились, и из них поднялось нечто живое. Горелые ветки пальцев схватились за решетку, вздыбилась серыми мышцами человеческая спина. Названный головешником подтянулся, высунул чёрное в огненных трещинах лицо из камина.

Народные умельцы похоже вырезают из коряг мордочки леших и продают на ежегодной осенней ярмарке. Только по бокам физиономии скорчившегося в камине диковинного создания длинными космами свисали пламенные бакенбарды, и от них валил чёрный дым.

– Суетливые городские! – ворчливо проскрипел головешник. – На заводе новую доменную печь запустили, только обживать начал. Там сталь плавят, – он фыркнул. – Отвык я от древесного огня.

Марат пропустил нытьё мимо ушей. Прирождённый мучитель…, нет, учитель. Ничем его не прошибёшь.

– Проклятая книга нашлась. К сидам, то есть к холмовикам отправляют отряд.

– Сиды – это плохо, – которым по счёту за день сообщило нам чудо-юдо.

Мне начало казаться, что проще отправиться со своим котелком и приправами в гости к людоедскому племени, чем к таинственным жителям холмов. Это Элька Тихонова к родне возжелала. А моя родина здесь, в городе.

Я в который раз попытался вспомнить хоть что-то из мифов, но ничего, кроме сказки про Томаса Рифмача на ум не приходило. В того, вроде, влюбилась сама королева эльфов и пригласила в свои зачарованные чертоги. Эй, сиды, для меня королевы не найдётся? Я, вроде, не урод.

– Что надо-то?

Головешник опёрся подбородком на обхватившие решетку пальцы – по семь штук на каждой ручище. С бакенбардов на каменный пол слетали яркие искры.

– Делаю мечи, кинжалы, доспехи, – начал перечислять огненный гость.

– Пока непотеряйки для него, – медвежья рогатая голова указала на меня, – и его четверых спутников, один из которых простой человек, а другой – могущественный чародей из иных сфер Мирозданья.

– Для этих двоих выкую, не впервой, – наших веди, рогатый.

Марат тряхнул мохнатой гривой, опустился на четыре лапы и протяжно и неожиданно нежно позвал:

– Ма-арта-а!

Прямо из стены выпрыгнула рысь с журавлиной головой, а за рысью вышли её ученицы. Их одежды светились как и все вещи в этом доме. От Эльки и даже Анюты за версту несло волшебством. Времени девочки даром не теряли.

– Вижу, чую, – согласился головешник, едва взглянув на них, – будут вам непотеряйки. Что ещё потребуете от меня, пока не вернулся на родной завод?